На стыке двух тысячелетий. Научная публицистика дипломата

Юлдуз Халиуллин, 2014

Книга карьерного дипломата, члена-корреспондента Международной экономической академии Евразии содержит научно-популярные очерки, опубликованные в 2008-2014 гг. в печати, главным образом в «НГ-Наука», по многим аспектам современной науки (микромир и макрокосмос, астрофизика), геополитическим и экономическим проблемам Арктики, триаде Мирового океана (ресурсы, климат и геополитика). В сборнике освещены также ряд вопросов межцивилизационного диалога, актуальные проблемы восточных цивилизаций, в частности мусульманской и китайской, а также проблемы перевода древнетюркской и татарской поэзии на английский язык. Интерес представляют и документальные сюжеты из дипломатической работы автора в таких экзотических странах, как Индонезия, Пакистан, Непал, Шри-Ланка и Мальдивы. Книга рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся проблемами современной науки. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Золотой фонд МГИМО

Блажен, кто в отдалённой сени,

Вдали взыскательных невежд,

Дни делит меж трудов и лени,

Воспоминаний и надежд.

А. Пушкин

Ю. Н. Халиуллин: дипломат, учёный, писатель

Юлдуз Нуриевич Халиуллин — востоковед по образованию, дипломат по профессии. Родился в 1936 г. в деревне Иске Кызыл Яр Агрызского района Татарстана, в семье крестьян. Окончил МГИМО МИД СССР (1964) и Дипломатическую академию МИД СССР (1978), а также аспирантуру той же академии, где он успешно защитил диссертацию на тему «Экономическая дипломатия Пакистана» (1980). В 1999 г. Ю. Н. Халиуллин был избран членом-корреспондентом Международной экономической академии Евразии (МЭАЕ).

«Путь, приведший меня в Министерство иностранных дел, которое во всём мире считается одним из элитных государственных истеблишментов, был довольно заковыристым», — пишет он в одной из своих книг. Ю. Н. Халиуллин окончил с отличием татарскую семилетнюю школу и в 1951 г. поступил в Казанский механико-технологический техникум. Молодой электромеханик был направлен на камвольно-суконный комбинат в Краснодаре. Однако вскоре был призван в ряды Вооружённых сил, где освоил специальность радиомеханика. По демобилизации хотел поступить в Казанский авиационный институт, по пути заехал в Москву и подал заявление в Институт международных отношений МИД СССР и выдержал конкурсные экзамены.

За годы учёбы освоил индийские языки — урду, хинди, а также английский язык, специализировался по странам Южной Азии. Проявил способности к научной работе и был принят в очную аспирантуру по кафедре государственного права зарубежных стран МГИМО, но вскоре МИД СССР направил молодого специалиста на работу в посольство в Индонезии. С этого момента Ю. Н. Халиуллин около сорока лет находился на дипломатической службе МИД СССР, а затем МИД новой России. Он в общей сложности проработал около 20 лет в дипломатических представительствах нашей страны в Индонезии и Пакистане, в Румынии и Бангладеше, в Непале и Шри-Ланке, а также в Киргизии и Казахстане.

Судьба так распорядилась, что в 1991 г. в период серьёзных потрясений и испытаний для нашей страны, приведших к распаду Советского государства, он оказался на посту Временного Поверенного в делах СССР в Королевстве Непал. «Мне пришлось с болью в сердце, — пишет он в своей книге, — наблюдать с «крыши мира» этот трагический процесс — исчезновение некогда могущественного СССР с политической карты мира. Не просто наблюдать, а по возможности разъяснять суть происходящих событий руководителям Непала и влиятельным политическим деятелям страны пребывания. Причём разъяснять с таких позиций, чтобы не оттолкнуть Непал от нас, не допустить ухудшения двусторонних отношений, сохранить их дружественный характер, накопленный десятилетиями сотрудничества».

В тревожные дни — 19–21 августа 1991 г. он трижды встречался с бывшим тогда премьер-министром Непала Г. П. Койралой, с которым ему удалось установить дружественные, доверительные отношения. Об этом он вновь вспомнил спустя 15 лет, открывая 25 июля 2006 г. торжественное собрание, посвящённое 50-летию установления дипломатических отношений в посольстве Непала в Москве. Он — вице-президент Ассоциации российского общества по культурным связям с Непалом. И повод был символичным: 84-летний Г. П. Койрала вновь был призван возглавить непальское правительство в период острого политического кризиса в стране.

Во время работы в Казахстане Ю. Н. Халиуллин написал и опубликовал книгу «Восток глазами дипломата» (Алма-Ата, 1999 г.), в которой обобщил свой многолетний дипломатический опыт. Вторая часть книги под тем же названием была издана в Казани (2001 г.), где освещаются различные аспекты дипломатической службы и российской внешней политики. Рассказ очевидца о политических событиях удачно сочетается с описанием восточной экзотики: джунгли Калимантана, непальские Гималаи, пальмы Шри-Ланки и резорты Мальдивского архипелага.

В своих книгах он с любовью описывает тех людей, с которыми его сталкивала судьба. Среди них — президент Индонезии Сукарно и премьер-министр Пакистана Бхутто, президент Мальдивов Гаюм и премьер-министр Непала Койрала, академик Гольданский и востоковед Ю. Н. Рерих. Его книги плотно насыщены малоизвестными материалами о подготовке дипломатов и об особенностях дипломатической службы, о министрах иностранных дел СССР и РФ, о семейных кланах восточных стран. Всё это, по существу, впервые в печати.

Моё внимание привлекло, в частности, отточенное описание трудностей, испытываемых дипломатами в течение всей работы. В такой откровенной формулировке этого сюжета у других дипломатов я не встречал. Приведу этот абзац целиком, что даёт чёткое представление о нелёгкой жизни на чужбине, в том числе такой категории лиц, как дипломаты. «Когда дипломаты находятся за рубежом, они как бы живут в двух-трёх измерениях: жизнью своей страны среди своих сограждан; жизнью страны пребывания, подчиняясь её обычаям и традициям; и, наконец, жизнью дипломатического корпуса, куда входят представители многих стран. Следовательно, так или иначе, дипломат находится под пристальным наблюдением различных спецслужб — «своих», «чужих» и «совсем чужих». Любые нарушения и отклонения от норм такой многослойной жизни могут быстро и навсегда отлучить дипломата от работы в этой специфической сфере. Многие не выдерживают такой прессинг, и те, которые остаются в строю, должны подчиняться этим строгим требованиям в течение всей служебной деятельности. Нередко они не могут полностью адаптироваться к нормальной жизни и после отставки с дипломатической службы. К такой категории, возможно, отношусь и я».

Но должен сказать, что после выхода в отставку с государственной службы Ю. Н. Халиуллин не растерялся и быстро подключился в сферу публицистики. Он, как член-корреспондент МЭАЕ, в 2002–2014 гг. принимал участие на различных международных конференциях, состоявшихся в Москве и Казани, Тегеране и Лондоне. Опубликовал ряд статей по внешней политике Индонезии и Пакистана, Киргизии и Казахстана. За последние 5–6 лет им опубликовано около сотни статей на русском и татарском, английском и немецком языках в таких престижных журналах, как «Persona», «Татарстан», «Казань», «Казан утлары», «Идел». В них отражаются оценочные высказывания и взгляды автора по многим затронутым вопросам — от переводов современной татарской поэзии на английский язык до актуальных проблем ядерной физики и экологии Мирового океана.

Среди наиболее интересных и необычных публикаций Ю. Н. Халиуллина я бы назвал его политические и документальные эссе о трёх выдающихся личностях ХХ в.:

— о Бурхане Шахиди — китайском государственном деятеле татарского происхождения;

— о пакистанском учёном Абдусе Саламе — лауреате Нобелевской премии по физике;

— о Джеймсе Джойсе — ирландском писателе, лидере европейского и мирового модернизма истекшего века.

Всё это, так или иначе, связано с различными этапами дипломатической и публицистической деятельности автора в различных точках планеты — в Пекине и Алма-Ате, в Лахоре и Лондоне, в Москве и Триесте. И, естественно, отражает широкий круг интересов и связей автора, диапазон его размышлений вокруг многосложных проблем окружающего мира. Недавно Юлдуз Нуриевич приятно удивил своих друзей — он с головой окунулся в совершенно незнакомую сферу науки и писательского труда. Углубился в квантовую физику и стал изучать «жизнь» элементарных частиц и законы их взаимодействия. И сочинил удивительные строки, которые я, историк, прочитал с большим удовольствием, как будто вместе с автором вошёл в изумительный уголок вероятностного мира в глубинах материи.

Вот как описывает этот невидимый мир квантовой физики бывший карьерный дипломат, не физик, не историк науки, а просто необузданный писатель. «Невидимый атом состоит из сотен частиц, связанных между собой законами взаимодействия. Одних нейтринов имеется полдюжины видов. Семейство мезонов достигает почти десяти: два мю-мезона, три пи-мезона, четыре К-мезона. Большая семья нуклонов и целые выводки тяжёлых частиц, очаровательные и странные кварки пяти-шести «ароматов» из трёх различных цветов — красного, зелёного и синего, гипероны различных оттенков и т. д. Для обозначения их имён греческого алфавита давно уже не хватает».

Здорово, красиво и даже почти понятно и для меня, неспециалиста. Но как всё это сочно описывается! Я привёл выдержки из его книги, которую он написал за полгода и издал летом 2006 г. в одном из московских из — дательств. Более того, презентация книги состоялась в четырёх городах, удалённых друг от друга на несколько тысяч километров, — в Лондоне и Дубне (в Объединён-ном институте ядерных исследований), в Нью-Йорке и Вашингтоне.

Книга представляет собой первый на русском языке научно-популярный очерк о жизни и творчестве выдающегося мусульманского учёного, лауреата Нобелевской премии Абдуса Салама (1926–1996). Один из создателей современной «стандартной модели» структуры атома, профессор Лондонского университета Абдус Салам вошёл в ми — ровую науку как крупный исследователь законов взаимодействия элементарных ядерных частиц. Он был основателем и в течение тридцати лет бессменным руководителем уникального Международного научного центра теоретической физики в Триесте (Италия), носящего ныне его имя. Через учебные залы этого центра прошли 100 000 молодых учёных из 100 стран мира, главным образом из развивающихся стран.

Юлдуз Нуриевич Халиуллин написал книгу очень быстро (за несколько месяцев), но предварительно посвятил много времени изучению биографии и научного наследия учёного, в том числе не только по книгам и монографиям, опубликованным на европейских и восточных языках. Он сумел разыскать близких родственников учёного, проживающих в Англии, посетил Кембриджский университет, где учёный начинал свой путь к вершинам науки, и наконец побывал в Триесте — в МЦТФ имени Абдуса Салама. Это, естественно, внесло заметную теплоту в повествование.

Как отмечает в предисловии к книге доктор физико-математических наук, академик Н. Н. Боголюбов, с отцом которого Абдус Салам поддерживал творческие связи, «автору удалось не только передать тональность стиля Нобелевской лекции Абдуса Салама, но и изложить её содержание в популярной форме, без особых научных потерь, избегая при этом математических формул и спецтерминологии». Далее академик Боголюбов подчёркивает, что «удачная структура книги, насыщенная богатым фактическим материалом, чёткий стиль изложения с поэтическими «вкраплениями» заметно украшают это серьёзное исследование». Это большой успех «молодого» автора по проблемам квантовой физики и взаимодействия элементарных ядерных частиц, — подчёркивает профессор Боголюбов.

Все три издания его документальной книги о лауреате Нобелевской премии Абдусе Саламе, вышедшие в 2006–2010 гг. в Москве, Казани и Дубне на русском и англий — ском языках, получили положительный отклик среди науч-ной общественности. В августе 2011 г. состоялась презентация английской версии книги в Библиотеке Конгресса США в Вашингтоне. В частности, академик РАН Рашид Сюняев заявил в этой связи, что «Абдус Салам является громадной величиной мировой науки второй половины ХХ века».

В конце 2011 г. в Москве в издательстве «ИИКЦ Эльф-З» вышла седьмая за последние десять лет книга Ю. Н. Халиуллина «Мир вокруг нас (научные записки дипломата)». Книга содержит научно-популярные очерки, опубликованные в 2008–2011 гг. в российской печати, главным образом в научном приложении Независимой газеты «НГ — Наука», по различным аспектам современной науки: микромира и макрокосмоса, геополитических и экономических проблем Арктики, триады Мирового океана (ресурсов, климата и геополитики).

В ней освещены также вопросы межцивилизационного диалога, актуальные проблемы восточных цивилизаций, в частности мусульманской и китайской, а также проблемы перевода древнетюркской и татарской поэзии на английский язык. Интерес представляют также документальные сюжеты из дипломатической работы автора в таких экзотических странах, как Индонезия, Пакистан, Непал, Шри-Ланка и Мальдивы. Книга рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся проблемами современной науки. Вот что пишет в своём предисловии к книге Ю. Н. Халиуллина президент Академии наук Татарстана, вице-президент Международной исламской академии наук профессор А. М. Мазгаров: «Я с большим интересом прочитал рукопись этой добротной книги, посвящённой популяризации науки и творчества выдающихся мусульманских и татарских учёных. Необычна и сама структура книги, состоящая из двенадцати блоков, каждый из которых имеет свой отличительный сюжет, затрагивающий актуальные проблемы по самой разнообразной тематике: микромир и макрокосмос, исследования Мирового океана, древний и современный Восток, мусульманский и татарский мир, поэзия перевода и т. д. Казалось бы, что они почти несовместимы для изложения в пределах одной книги. Но нет, такие скачки и неожиданные переходы отнюдь не мешают восприятию размышлений автора. Более того, создаётся впечатление, что автор чуть ли не нарочито толкает читателя к поискам связывающей нити многофакторных проблем и иллюзий».

Любопытно, что в качестве «Введения» к книге автор приводит своё интервью казанскому журналу «Татарстан», опубликованное в октябре 2006 г., в год его 70-летия, где чётко излагаются его позиция и взгляды на актуальные проблемы современных международных отношений.

« — Юлдуз Нуриевич, почти полвека Ваша работа так или иначе была связана с решением проблем внешней политики и международных отношений, причём главным образом в практической сфере в различных точках планеты — от Джакарты до Бухареста. Нашим читателям было бы интересно узнать Ваше мнение о тех кардинальных изменениях, что произошли на планете, на пороге третьего тысячелетия, о сегодняшнем мировом соотношении сил.

— С точки зрения распределения людских ресурсов — главного богатства любого государства — современная международная система не имеет аналогов в мировой истории. Она крайне разобщена и отличается чрезвычайной неравномерностью. Судите сами: из двухсот государств, составляющих международное сообщество, население 95 стран не достигает даже 10 млн человек. По существу, половина стран — членов ООН представляет собою мини-государства, не способные самостоятельно обеспечивать свою политическую и экономическую безопасность, гуманитарные права и культурное наследство.

В то же время рядом такие азиатские гиганты, как Китай (1,3 млрд человек) и Индия (1 млрд человек). Это означает, что каждый пятый человек на Земле — китаец, а каждый шестой — гражданин Индии. Обе эти страны входят в первую десятку промышленных держав и обладают ракетно-ядерным оружием.

Возьмём другой важнейший параметр — экономический потенциал. По оценкам экспертов Всемирного банка, в начале ХХI в. (точнее, в 2001 г.) совокупный внутренний валовой продукт (ВВП) всех стран мира составил примерно 50 трлн долларов. Из них 30 трлн долларов, то есть 60 % мировой экономики, приходится на десять ведущих стран в такой последовательности: США — 10 трлн долларов, Китай — 5 трлн долларов, Япония — 3,5 трлн долларов, далее Германия и Индия — по 2 трлн долларов, затем ещё пять стран — Франция, Италия, Англия, Россия и Бразилия (с ВВП порядка 1–1,5 трлн долларов).

Нетрудно вычислить, что совокупный объём ВВП трёх стран — США, Китая и Японии — равняется совокупному объёму ВВП остальных 200 стран, не вошедших в упомянутую первую десятку. По этим данным можно судить и о военно-политическом потенциале ведущих стран мира. Единственное исключение в этом смысле, пожалуй, составляет Россия, которая по своему военному потенциалу продолжает числиться на втором месте после США благодаря запасам ядерного оружия.

— А каковы, на Ваш взгляд, перспективы, скажем, на середину ХХI в.? Какие державы будут играть ключевую роль в мировых делах?

— Трудно делать прогнозы на столь отдалённое время. Насколько мне известно, ведущие геополитики мира сходятся на том, что на протяжении ХХI в. главными действующими субъектами на мировой арене будут США, Объединённая Европа, Китай, Россия, Индия, Япония и исламский мир, которые, в сущности, и представляют ведущие мировые цивилизации: христианство, ислам, конфуцианство, индуизм и буддизм.

— Несколько слов о глобализации. Что она нам сулит?

— Глобализация — это прежде всего создание информационного общества. Информационно-коммуникационные технологии являются её локомотивом и нервом. ИКТ — самая динамичная отрасль мировой экономики, в 2005 г. ею было произведено продукции на сумму 20 трлн долларов. Основные создатели и потребители этой высокой технологии пока США, ЕС, Япония и частично Восточная Азия. И очень скоро, лет через десять, к ним присоединится Китай, который будет производить почти половину этой продукции.

— Каким Вам видится будущее Евразии?

— Этот континент занимает осевое положение в геополитической плоскости современного мира. Здесь живёт 75 % населения планеты, на долю Евразии приходится 60 % мирового валового продукта. Существенно и то, что в её азиатской части сосредоточено 70 % известных мировых энергетических запасов. А это означает, что «золотой миллиард» развитых стран в значительной мере зависит от «энергетической подпитки» — поставок нефти и газа из стран Азиатско-Тихоокеанского региона и Ближнего Востока. Азиатская часть Евразии и без европейского компонента постепенно выдвигается на передний план мировой экономики, и опять главную роль здесь играют Китай и Индия. По прогнозам экспертов ООН, к 2020 г. Китай может догнать США по общему объёму ВВП и превратиться в новую сверхдержаву, сопоставимую по своим возможностям с США. Пока никто не знает, в каком направлении и как Китай использует растущую мощь единственного в мире суперэтноса.

В ближайшее десятилетие Индия тоже приблизится к статусу сверхдержавы и станет крупным центром мировой экономики, способным соперничать с Китаем и Японией на всём протяжении Индийского океана, омывающего берега четырёх континентов. К тому же в середине ХХI в. Индия обгонит Китай по людским ресурсам и станет самой населённой страной в мире (более 1,5 млрд человек). Геополитики говорят о своеобразном ренессансе азиатской цивилизации, а политологами давно выдвинут тезис о том, что ХХI в. станет азиатско-тихоокеанским веком.

— Каково место исламского мира в этом политическом калейдоскопе будущего?

— Огромный исламский мир, который американские политологи и русские радикалы называют «наследниками алифатской империи», становится важным фактором азиатской и мировой политики. Общая численность исповедующих ислам превысила миллиард человек, то есть каждый шестой человек на Земле является мусульманином. По территориальной распространённости и охвату различных рас и наций ислам сопоставим лишь с христианством. Ни одна другая религия не развивалась такими бурными темпами, непрерывно расширяя свой географический ареал.

К сожалению, исламский мир, хотя и представляет собой единую цивилизацию, вступает в третье тысячелетие разорванным на крупные «островки», раздираемые политическими, экономическими, этническими и другими противоречиями, нередко подогреваемыми извне. Международные организации мусульманских стран — ОИК и Лига арабских стран — пока не играют существенной роли при решении узловых международных проблем, в том числе касающихся развития самих мусульманских стран. Некоторую надежду питает то, что в последние годы в мусульманском мире активизировались поиски новых геополитических устремлений и лидеров, способных возглавить исламский мир в условиях глобальных претензий сверхдержавы.

— В последнее время много разговоров вокруг возможного столкновения двух мировых цивилизаций — мусульманской и христианской. Насколько реальна эта опасность?

— Да, концепция столкновения цивилизаций в последние годы получила заметную распространённость на Земле, прежде всего в США. Суть её заключается в том, что в постконфронтационную эру глобальная политика и международные отношения якобы приобретают межцивилизационную природу. Сторонники концепции внушают мировым лидерам, что «столкновение цивилизаций» неизбежно и уже в ХХI в. оно может принять различные формы, в частности «пограничного столкновения» — на линии между цивилизациями, и «осевого столкновения» — между крупными державами различных цивилизаций с привлечением союзников, то есть что-то наподобие третьей мировой войны.

При таком «межцивилизационном» раскладе сил в мире на первый план, естественно, выходят две крупнейшие современные цивилизации — христианская и мусульманская, которые, по мнению сторонников упомянутой концепции, в последние десятилетия постепенно теряют толерантность по отношению друг к другу. В этой связи хочу подчеркнуть, что вся история развития человечества, взаимопроникновения и взаимодействия разных цивилизаций как раз говорит о совершенно обратном — о мирном сосуществовании великих религий как на небольших территориях, так и на огромных пространствах. Поэтому речь нужно вести не о «столкновении цивилизаций», а о сотрудничестве между ними. События конца ХХ — начала ХХI в. убедительно подтверждают мысль о том, что человечество находится на начальной стадии принципиально иной цивилизации. Она будет отличаться от нынешней в неменьшей степени, чем постиндустриальная цивилизация — от предыдущего тысячелетия.

К великому сожалению, мир в эту цивилизацию вступает не всем семейством равномерно, а по частям и регионам и на различных уровнях развития. Если США и Япония являют собой прообраз и канун информационной цивилизации, то свыше сотни других стран весьма от неё далеки. И поэтому картина третьего тысячелетия будет выглядеть скорее как мозаика разнородных цивилизаций, цивилизаций разных уровней по всем параметрам политического и экономического, культурного и духовного развития. Определение ориентиров будущего в условиях обостряющихся глобальных проблем и угроз требует кардинального философского и политического переосмысления реалий во имя спасения мира новых цивилизационных измерений.

— Давайте затронем и тюркский мир, который нам значительно ближе. Какой из тюркских народов должен стать его лидером? По мнению некоторых татарских идеологов, эту роль на себя могут взять татары.

— Претендующий на политическое лидерство, как правило, не может его достичь. Когда кто-то притязает на главенство, все вокруг настораживаются. Если руководитель одной из среднеазиатских республик — будь то лидер Казахстана, Узбекистана или Туркменистана — говорит об особой роли своего государства, то в отношениях между странами Центральной Азии возникают трудности. Я это наблюдал и в Алма-Ате, и в Бишкеке, так сказать, с близкого расстояния. Гораздо лучше без всяких амбиций на лидерство двигаться вперёд в области экономики, научного и культурного развития и стать примером для других. Мне нравится, как Финляндия помогает народам угро-финской группы в вопросах сохранения языковой и культурной среды, и я никогда не слышал о каких-то притязаниях на лидерство со стороны Хельсинки.

Тюрков всего 39 или 40 народностей. Среди них есть и такие малочисленные народы, культура которых на грани гибели, и если татары помогут им в сохранении культурных традиций, то они (татары) смогут на что-то претендовать. С другой стороны, нельзя забывать простую истину, что из 120 млн тюрков половина проживает в Турции. У этой страны относительно развитая экономика, полноценная государственность, её амбиции вполне соответствуют возможностям. Но Анкара смотрит на Запад, вот уже более десяти лет стучится в двери общего европейского дома. Правда, пока там не торопятся их открывать.

— Как Вы относитесь к продолжающимся дискуссиям вокруг «татарского вопроса» в России?

— Меня коробят бесконечные, порою конфликтные споры между московскими и казанскими историками вокруг давно прошедших событий, которые, как правило, приводят лишь к ненужным политическим осложнениям. Многие европейские народы уже достигли определённого уровня взаимопонимания по самым болезненным аспектам новейшей истории — последствиям Второй мировой войны.

Любовь к татарским корням, к своей нации и мусульманским традициям не должна и не может лишать возможности чувствовать себя полноценным гражданином России и одновременно татарином по национальности, независимо от паспортных данных и от того, где ты живёшь — в Москве или в Казани, в Тюмени или далеко за пределами России.

— Юлдуз Нуриевич, что должен предпринять татарский народ, чтобы как-то сохранить себя в условиях глобализации?

— Пытаться «загнать» молодёжь в лоно родного языка общими призывами, к тому же без твёрдой поддержки семейного воспитания, — занятие бесперспективное. Отсутствие мотивации — главная причина деградации родного языка. Во-вторых, в современных условиях капиталистического развития даже блестящее среднее образование на татарском языке не даёт никаких гарантий получения высшего технического образования, тем более в сфере новейших информационных технологий. Главное препятствие на этом пути — неразработанность сложной технической терминологии и отсутствие качественных вузовских учебников на татарском языке. Впрочем, такие же трудности испытывают почти все нерусские народы России и стран СНГ. А это означает, что в ближайшие десятилетия русский язык останется основным средством для получения высшего образования в постсоветском пространстве.

В-третьих, сегодня практически забыт опыт элитных татарских школ начала ХХ в., подготовивших костяк татарской и башкирской интеллигенции, уничтоженной в годы сталинских репрессий. В-четвёртых, с уходом в мир иной выдающихся представителей татарской культуры второй половины ХХ в. (А. Еники, А. Каримуллин, М. Магдеев, А. Гилязов, М. Салимжанов, Р. Яхин и др.) высшая прослойка татарской интеллигенции начинает терять свои национальные ориентиры. Культурная жизнь едва теплится вокруг немногих великовозрастных деятелей (М. Закиев, Т. Миннуллин, М. Усманов и некоторые другие), которых можно перечислить по пальцам одной руки.

В-пятых, ажиотаж вокруг некоторых представителей татарской национальности, не знающих татарского языка, создаёт совершенно обратный эффект, вроде «да зачем он нужен, татарский язык, — вот же пример, как можно прекрасно обойтись и без него». В то же время крупные деятели российской науки татарской национальности, читающие лекции в университетах США и Германии, Англии и Франции, часто остаются без должного внимания со стороны татарских средств массовой информации. Здесь уже действует другой, узконациональный принцип, дескать, а что они сделали для татарского народа?

И, наконец, последнее и, пожалуй, самое важное. Как ни печально, мы должны признать, что сегодняшний уровень татарской культуры не отвечает мировым стандартам, прежде всего требованиям современной глобальной и информационной цивилизации. Мы пока ещё до конца не осознали, что революция в области микроэлектроники — революция не только технологическая, но и культурная. Это самое крупное и продвинутое явление нового столетия, которое вторгается во все сферы нашей жизни.

Не следует также забывать, что выход на арену мировой культуры для нас пока лежит через каналы русской культуры, освоением которой ни в коем случае не нужно пренебрегать и в будущем. И неудивительно, что талантливые представители татарского народа европейского и мирового уровня (Р. Сагдеев, Р. Сюняев, Р. Нигматулин — в науке, Р. Нуриев, С. Губайдуллина, И. Мухаммедов — в искусстве) воспринимаются в мире прежде всего как носители русской, российской культуры.

Я убеждён, что мы должны как можно скорее освободиться от ложного национального патриотизма, прежде всего ради сохранения татарского языка и определения реальных путей развития своей национальной культуры в условиях тотальной глобализации мировых процессов. Главное — не оказаться за бортом жёсткой конкуренции национальных культур, как-то обозначить себя в этом бесконечном потоке общемировой информационной культуры — во многом бездуховной и интернациональной. Для этого, на мой взгляд, необходимо предпринять неординарные, нестандартные шаги в разных направлениях.

— Какова здесь роль национальной элиты?

— То, о чём я говорил, относится в первую очередь как раз к подготовке новой татарской элиты, способной впитать в себя требования ХХI в. Перспективный лидер сегодня тот, кто способен наиболее полноценно и честно отражать символы времени, как технологические, так и социальные. И способен приумножить традиции и культурные богатства татарской нации в условиях невиданных инноваций — плодов компьютерной и информационной эры.

Будущая татарская элита (будь то политическая, экономическая или культурная), как мне представляется, должна быть многоязычной, свободно говорящей на трёх языках — татарском, русском и английском. Где и как готовить «ростки» национальной элиты? Традиционная ставка на сельские и районные татарские школы в современных условиях малоперспективна. По уровню подготовки не выдерживают конкуренции со стороны русских гимназий и городские татарские школы, в том числе казанские. Очевидно, наиболее перспективный путь — создание элитных школ с преподаванием на трёх языках: технические предметы — на русском, гуманитарные — на татарском и английском вперемежку. Для преподавания в этих школах должны быть привлечены преподаватели вузов, сотрудники научных и государственных учреждений, имеющие склонность к педагогической деятельности. Конечно, для этого потребуются немалые инвестиции, но они окупятся с лихвой — ведь речь идёт о сохранении национальной культуры, а в перспективе и самой нации.

У Татарстана имеются все возможности, чтобы создать в Казани отдельное элитное высшее учебное заведение (или довести до ума уже имеющееся) в целях подготовки национальных кадров широкого профиля как в гуманитар — ных, так и технических областях, с одновременным обучением на тех же трёх языках. Вряд ли можно считать состоятельными попытки современных татарских идео — логов обойти русскую культуру на путях выхода культуры татарской на европейскую арену. Нельзя также игнорировать потенциал славяно-тюркского сотрудничества в рамках российской государственности и евроазиатского пространства. Пока же идеологи татарского национального движения, к сожалению, проповедуют другие, весьма противоречивые лозунги.

Довольно эклектически, например, выглядят утверждения некоторых представителей официальных кругов Казани, с одной стороны, о неразрывном единстве судьбы татарского народа с «тюркской и исламской цивилизацией», с другой — о близости татар к европейской цивилизации, поскольку по уровню образования и развитию экономики и, главное, по нормам поведения и мышления татары, дескать, ближе к Европе, чем к Востоку, стало быть им «тесно» в рамках формирующейся «евроазиатской цивилизации».

ХХI в. диктует необходимость поиска новых демократических форм развития общественного сознания татар, отвечающих реальным задачам эпохи, политическим, экономическим и культурным запросам татарской нации в рамках глобализации всех форм человеческой деятельности. ХХI в. не потерпит длительного топтания на месте, он требует от национальных лидеров принятия стратегических решений по сохранению татарской нации. Как ни печально признавать, но иногда мне кажется, что с уходом нынешнего поколения татарской интеллигенции, творящей пока по крайней мере в гуманитарной сфере на родном языке, татарская культура начнёт быстро терять свои позиции на всём пространстве России и СНГ, не говоря уже о её перспективах выдержать ожесточённую конкуренцию культур на мировой арене, где уже постепенно сдают свои позиции многие восточноевропейские культуры, в том числе и великая русская культура».

А. Ахтамзян, профессор МГИМО МИД РФ, заслуженный деятель науки РФ, почётный академик АН РТ (Вестник МГИМО, № 6, декабрь 2013 г.)