Парад нескромных декольте

Маргарита Южина, 2005

И снова скандал в благородном семействе Распузонов! Сватья Ирина, кажется, сошла с ума. Дама глубоко пост бальзаковского возраста собралась замуж. Но вместо того, чтобы в компании родственников готовиться к свадьбе, она... намазала кетчупом дверь квартиры, сгородила из мебели баррикады, подобрала кошелек с долларами. А потом и вовсе учудила: на глазах изумленной публики застрелила своего жениха! Позор! Преступников среди Распузонов не было – наоборот, одни сыщики! Оставив уроки танца живота, Клавдия вместе с мужем Акакием принимается отчищать запятнанное имя семьи. И первым делом домашние сыщики узнают следующее: в жениха стреляла вовсе не Ирина!..

Глава 2

Почем кошелек с деньгами?

Клавдия Сидоровна оставила ведро у мусорки и уже через полчаса была у Ирины. Свекровь подсказала порядочный предлог, и сейчас Клавдия, стоя перед дверью, горестно собирала брови домиком и озабоченно кусала губы — входила в роль.

Дверь открыла сама Ирина. Она была в приподнятом настроении, из кухни доносились запахи чего-то жареного, и ничто не говорило о ее безумии.

— Ирочка, а я к тебе с просьбой… — начала Клавдия.

Но Ирина Адамовна весело ее перебила, защебетала, источая родственные чувства:

— Клавдия! И каким это ветром тебя занесло? Ну проходи же… Как ты вовремя! Иван, смотри, кто к нам пришел! Клавдия, надевай вот эти домашние туфли… Хотя не надо туфли, ты их помнешь… так проходи, босиком…

В прихожую вышел Иван. У него было не такое лучезарное настроение, как у Ирины. Он даже немного растерял свой лоск и уже самую чуточку походил на Акакия.

— Проходите, — улыбнулся он и заспешил на кухню.

Клавдия направилась за ним — хотелось порасспросить мужика, не устроила ли Ирочка еще чего новенького, но та сама появилась в дверях и принялась выставлять на стол угощения.

— А я хотела зайти к вам, да все времени нет, — щебетала она, доставая какие-то вазочки и чашки.

— Я по делу… — снова сделалась несчастной Клавдия. — К нам ведь свекровь с супругом приехали. Пожить немного хотят, свою квартиру в аренду сдали, а у нас…

— Нет, ты посмотри, какие молодцы! — радовалась за свекровь Ирина. — А и правильно! Сдали квартиру, а денежки отложат на черный день. Так ведь?

— Они на белый хотят… В круиз собираются, по туристической путевке…

— Ну и замечательно! Я бы тоже по туристической куда-нибудь съездила. Вот так хочется, так хочется… Но ведь работа! Даже к вам вырваться некогда! Но вот только Иван разведется да сводит меня в загс…

Клавдия наблюдала за Ириной — может, у нее уже прошло наваждение?

— Я тут соседку свою встретила, — закинула она удочку. — Ну, Ирочка, ты ее знаешь…

— Татьяна, что ли? Интересная особа, мне понравилась. Я ей такой подарок устроила! Она еще не знает! — загорелись глаза у Ирины.

— Какой подарок? — насторожилась Клавдия. — Это когда ты все окна ей газетами залепила?

Иван Павлович чуть не захлебнулся чаем. Теперь он уже с явным испугом смотрел то на Клавдию, то на Ирину Адамовну.

— А! Она тебе уже рассказала? — ничуть не смутилась Данина теща. — Ну конечно! Да, залепила. Правда, это надо было сделать чуть позже, потому и получилось непонимание с ее стороны.

— Ха, а если бы ты позже ей стекла заклеила, она бы тебя поняла? — фыркнула Клавдия.

— Конечно! Она бы мне была просто благодарна! Кстати, Клавочка, я новый салатик придумала с крабами, попробуй, все пальцы обгрызешь!

Клавдия уже и сама нацелилась на салатик, но тут резко отдернула от него руку — напоминание о пальцах из уст родственницы прозвучало зловеще.

— Я на диете, крабы мне как раз жутко противопоказаны, — сообщила сдавленным голосом.

— На диете? Слушай! Я тут вычитала одну изумительную диетку! — щебетала Ирина.

Она вся прямо-таки излучала благополучие и радость. Чего никак нельзя было сказать о ее женихе. Иван Павлович сидел в углу стола, потягивал чай и встревоженно прислушивался к тому, что говорила Клавдия.

— Ирина, а ты больше ничего не вычитывала? — невинно спросила гостья. — Ну, может, заговоры какие, статейки про черно-белую магию?

— Да когда мне читать? — возмутилась Ирина. — Я приезжаю от своих кролов сама не своя. Они же, понимаешь, как дети! Я вот хочу крола того, который чуть не умер, домой привезти, прекрасный производитель… Да и зачем магия? Я вообще считаю, что она только вред наносит.

— Правильно считаешь. Магия — это совсем не для нас. Я вот тут с одной тетенькой познакомилась, — принялась вовсю врать Клавдия Сидоровна, — так она меня в секту приглашала, там говорит…

— Клавдия! Тебя надо лечить! У тебя полезли синдромы!

— Нет, вот у меня-то как раз ничего не лезет…

— Секта… И не вздумай! Ты знаешь, какие они, сектанты? Не успеешь оглянуться — затянут. А потом еще и обдерут как липку! — с негодованием воскликнула Ирина.

Она плюхнула на стол горячую пиццу из микроволновки, быстро заставила стол новым угощением, а сама ни на минуту не умолкала:

— Я вот изумляюсь — куда тебя, Клава, несет? В секту она потянулась! Лучше бы в спортзал записалась! И фигура бы обозначилась…

— Но ведь не все сектанты такие уж…

— А ты-то откуда знаешь? Можно подумать, ты разбираешься! Тут столько разума надо иметь, чтобы понять, кто и что… У тебя сроду такого не было!

Размышление о разуме от Ирины было слышать приятно. И вещи говорила она правильные. Однако это никак не проливало свет на ее странности. Хотя… может, она уже немного отошла от предсвадебного шока и теперь у нее в голове все встало на свои места?

— А Иван заявление на развод подал, — словно подслушав мысли сватьи, сообщила Ирина. — Разведется, мы тут же подаем заявление, и через месяц регистрация. Правда ведь, милый?

Милый дергал кадыком и вымученно улыбался.

— Ну… если у вас все так славно, не буду вам мешать, — поднялась Клавдия. — Пойду я.

— А чего заходила? Ты же говорила, просьба у тебя, — напомнила Ирина.

— Так это… денег занять хотела… старичков подкормить. Сама понимаешь, приехали же, обратно не отправишь… А у меня что-то совсем… — вяло отбрехивалась Клавдия.

Ирина глянула на часы и бодро сообщила:

— У меня сейчас тоже нет, сегодня кроликам на витамины последние отдала, но…

— А сколько вам надо? — потянулся к карману Иван Павлович.

— Да нет, не надо, — остановила его Ирина. — Подожди-ка, сколько сейчас времени? Полвосьмого? Посиди еще полчаса, в восемь я кошелек найду и дам тебе денег.

Из угла кухни послышался тяжкий вздох.

— Вот ты на него посмотри, Клава! Он мне не верит! — воскликнула Ирина. Она подбежала к Ивану Павловичу, чмокнула его в нос и добавила: — Прямо-таки неверующий Фома!

Клавдия тоже немного скисла.

— И где это ты именно в восемь часов собираешься деньги искать?

— Не деньги, а кошелек. Клава, я у тебя хотела спросить, у тебя знакомых в парикмахерской нет? А то на свадьбу хочу прическу…

— Ира… а можно я с тобой этот кошелек искать пойду? — робко попросила Клавдия.

— Не искать, а найти! — поправила та. — Ты что, тоже мне не веришь? Ой, ну до чего вы… я не знаю прямо… Небось еще меня и сумасшедшей считаете? Я в своем уме, успокойтесь!

— Да как же успокоиться? — расстроенно занудила Клавдия. — Обидно ж, если ты умом двинешься. Ты хоть бы психиатров каких поискала… Кролов своих пожалей!

— Ага, понимаю: пришла ты, Клавочка, если честно, вовсе не за деньгами, так ведь? Даня же наверняка оставил столько денег про запас, что не только двух стариков — целый пансионат прокормить можно. Прибежала выяснить, зачем я окна заклеила Татьяне этой?

Отпираться не было смысла, Ирина рассуждала вполне здраво, и Клавдия кинулась в нападение:

— А ты как хотела? Ты мне кто, прохожая какая?! Ты мне — родня! Умная баба, а вытворяешь такое! Вот к чему, скажи на милость, ты с этими окнами влезла?! Прямо стыдно за тебя!

— За меня стыдно?! — уперла руки в бока Ирина.

Иван Павлович, видя такой разворот событий, поспешил срочно ретироваться:

— Вы тут поговорите, а я… мне надо…

— Мусор вынести? — помогла ему Клавдия.

— Точно! — обрадовался тот, схватил ведро и хлопнул дверью.

— Ну и чего?! — снова накинулась на Ирину Клавдия. — Видишь, чего ты добилась? Вы еще до загса не дошли, а мужик уже не знает, куда от тебя бежать. Ох, придется, видно, мне его под свое крыло брать…

Ирина как-то блаженно размякла, потом плюхнулась на стул и по-кошачьи потянулась.

— Да никуда он не убежит, не беспокойся. Все потом поймет, да еще и счастлив окажется.

— Да кто ж тебя поймет-то?

— Ой, Клавочка, ну зачем обязательно понимать? — уже лениво отбрехивалась хозяйка. — Зачем понимать? А просто так меня нельзя любить, что ли? Нет, ну всем разъяснения подавай! Вот у меня кролики, я их совсем ни черта не понимаю, но ведь люблю же. Шубки из них… Я не про то. Ну пусть я такая, со странностями, зато потом я все… Ой, времени уже сколько! Побежали, Клава, мне ж надо кошелек найти.

У Клавдии опустились руки.

Конечно же, кошелек они нашли. Он лежал под столиком, за которым мужики в теплые времена распивают пиво, говорят о вечном и прячутся от жен за густыми зарослями акации.

— Ну вот… — деловито подняла кошелек Ирина. — Теперь видишь, что я не сумасшедшая? Так, сколько там? Ого, пять тысяч. Сколько тебе дать?

— Да не надо мне, чего уж там, я и в самом деле не за деньгами… — мямлила Клавдия. — Ты это… кошелек мне только отдай, а? Мой совсем…

— Порвался? Потерялся? Ой, ну сколько врать можно? Прямо врешь и врешь, врешь и врешь! — покачала головой Ирина. — На, бери. Если нюхать его будешь или на зуб пробовать, учти — он в грязи лежал. Все врешь и врешь..

— Ну ты же понимаешь… Ира, нормальные дела так не делаются, — еще раз попыталась вразумить женщину Клавдия. — Нет, если, конечно, для тебя психушка дом родной, то оно понятно…

— Ой, ну с чего ты взяла? Ты прям как мудрая черепаха — все знаешь! Потом ты прозреешь, и тебе станет стыдно. Будешь гундосить: «Ирочка! Я, конечно, идиотка! Я дура набитая». А я прощу. Чего ж не простить, если и правда идиотка… — с обидой проговорила Ирина и повернула к дому.

Клавдия хотела бежать за ней, но сзади послышался сдавленный шепот:

— Клавдия Сидрна… Идите домой и не оглядывайтесь… Не оглядывайтесь, говорю, чего головой вертите! Я за вами пойду…

Клавдия быстренько поправила шапочку, пожалела в очередной раз, что ее так вероломно лишили горжетки, и устремилась к дому. По звучному чавканью последнего снега она слышала: Иван Павлович следует за ней.

Когда изрядный кусок пути был пройден, он отважился подойди.

— Клавдия Сидоровна, тут пивная есть… Место — грязнее некуда, но зато теплое. Давайте зайдем, а то я уже весь продрог, — тряся подбородком, проговорил будущий родственник.

Клавдия резко свернула к пивной.

Заведение встретило их шумом, нетрезвыми выкриками посетителей, рыбной вонью и замусоленными клеенками на столах. Иван Павлович брезгливо оглядел стул, прежде чем усесться, а потом махнул рукой, сел и снова закручинился.

— Ну и как вам Ирина? — взглянул он на Клавдию глазами больного спаниеля.

— Хм… ничего определенного сказать не могу… — бубнила Клавдия. — Вот видите кошелек? Она и в самом деле нашла деньги.

Подставлять родственницу ей не хотелось, но было видно, что перед Иваном Павловичем Ирина и сама упрямо продолжала подставляться. Надо было защищать родню.

— Да видел я, как она кошелек нашла…

— Иван Павлович, вы же раньше вышли, так, может, видели, кто этот кошелек положил? — вдруг спросила Клавдия.

— Хм! Если бы я знал, что она деньги возле стола искать станет, я бы туда и смотрел, а так… Я во все стороны головой вертел, а туда даже не оглянулся, — горестно сокрушался жених.

— Вы знаете, я вот с ней беседовала, очень неглупые мысли Ирочка выдает! Вы же сами слышали — и секту она не приветствует, значит, эта графа отпадает, и всякие книжки с магией тоже, и про разум так душевно говорит…

— Ну а что же тогда? — требовательно уставился на собеседницу Иван Павлович.

— Может, и правда — предсвадебный синдром?.. Надо поискать где-нибудь в медицинских справочниках про него…

— Да какие там справочники! Вы знаете, что она сделала вчера? Вчера днем она накупила кукол! Вы не видели? У нас сейчас в комнате две штуки сидят. Две! А вообще-то она три покупала.

— И вы всерьез обеспокоены, что Ирина решила сразу же завести ребенка? Девочку?

— Господи, если бы… Третью куклу она полночи расстреливала из пистолета. А потом с балкона выкинула. И главное, меня нисколько не боится, смеется еще!

— А пистолет-то у нее откуда? — испуганно схватилась за щеки Клавдия. — Это же статья!

— Да никакая не статья, — отмахнулся несчастный мужчина. — Пистолет тоже игрушечный…

— Ну хоть так… И чего вы всполошились? Может, она про войну вспомнила… Или свое плохое настроение расстреливает… Я читала, у японцев тиры специальные есть: они там фотографии своих начальников выставляют, а потом палят по ним из всех стволов. Зато на следующий день на работу как на праздник бегут. Глупые, думают, начальник их испугался! Ты им что хочешь говори — они только скалятся, и все. А вечером в тир и твою фотографию на мишень. Ирочка у нас дама прогрессивная. Как из деревни выбралась, так к жизни только с научной точки подходит, вот и начиталась, наверное. Зато я сегодня заметила: она такая счастливая! А у самой забот полон рот — кролики без витаминов, производитель в дом просится…

Иван Павлович задумался. Клавдия была убедительна, и он уже почти пожалел, что погорячился, наговорил на невесту лишнего. Но опомнился, вспомнив еще одну Иринину странность.

— А сами говорили — соседке зачем-то окна залепила…

— Ой, я вас умоляю… — подарила ему Клавдия улыбку Джоконды. — Вы бы видели ту соседку! Ей не окна, ей бы рот чем-нибудь залепить. Она же точно банный лист, честное слово. Она как Ирину к себе уволокла, та небось не знала, как выкрутиться. И ведь Татьяна еще раз ее пригласила! Вот Ирина и придумала, как отвадить назойливую даму. Потом, учтите, Ирочка собирается замуж, и вполне понятно, что она оберегает вас от лишних незамужних дам. Ах, вы не представляете, она у нас такая выдумщица!

У Ивана Павловича разгладились морщины на лбу, ему заметно полегчало.

— Вы в самом деле так думаете? А то я уже хотел обратно заявление…

— Да что вы! Ирочка — совершенно загадочная женщина! Ха, подумаешь — куклу расстреляла… Я же вам повторяю: она абсолютно безвредна.

Они говорили еще недолго, и все это время Клавдия упрямо уговаривала жениха от невесты не отказываться, а разуть глаза и увидеть, наконец, какое сокровище он обрел. Вернее, обретет, когда сводит Ирину Адамовну в загс.

Жених выбежал из пивнушки с горящими глазами, зато Клавдия вернулась домой, точно выжатый лимон.

Навстречу ей немедленно выскочила свекровь и возмущенно затрясла овечьими кудряшками.

— Клавдия! Немедленно отвечай! Где ты столько времени провела без супруга и куда подевала ведро? Мы тебя столько ждали!

— Мамаша, что это вас понесло? — недобро уставилась на нее Клавдия. — Вы что, уже ужин приготовили? Нет? Тогда не понимаю, зачем меня ждали?

Сбитая с мысли Катерина Михайловна долго хлопала накрашенными веками, потом мило поинтересовалась:

— А разве не ты должна была… ужин?

— Да что вы в самом деле? Когда это я готовила?! А, кстати, скажите Акакию, если кушать захотите, — он с удовольствием порадует нас манной кашей.

Акакий не хотел потеть у плиты, поэтому быстренько взял под локоток супругу и бережно повел ее в спальню.

— Клава, я вот чего подумал… Маменька, ну что вы рот-то открыли, прям неудобно за вас! — шикнул на мать Акакий и повел жену дальше. — Клавдия, я все про Ирину думаю… Надо, наверное, показать ее психологу.

— А… а где ж его найти? Сейчас столько шарлатанов, только деньги драть умеют…

— Клавдия, у меня в страшных потугах родилась мысль: мы к Жоре обратимся! — обрадовался своей умной мысли Акакий Игоревич. — Уж у него точно есть знакомый психолог, я прямо носом чую. А как же — ему и самому иногда требуется, я же вижу!

— Акакий, с психологом ты верно сообразил. Молодец, а то ведь, ты подумай…

Клавдия подробно рассказала супругу и о заклеенных стеклах, и о расстрелянных куклах, и о найденном кошельке. А о несчастном женихе вздыхала долго и со вкусом.

— Теперь ступай, — закончила жена жалобно. — Сообрази ужин. Мне еще надо Жоре позвонить, может, у него и впрямь психолог где завалялся.

Акакий скучно поплелся на кухню, а Клавдия заперла дверь на защелку. Из кармана просторных, как парашют, брюк она достала найденный Ириной кошелек.

Кошелек был совершенно обычным. Из хорошей кожи, но не новый, местами уже порванный. Деньги из него Ирина, понятное дело, забрала, а больше ничего в нем не оказалось. Ни бумажки, ни клочка, ни обрывка.

— Ну и что мы узнали? — спросила себя Клавдия. — Ясно только, что деньги подбросил кто-то состоятельный. Даже по кошельку это видно. Хотя… Интересно, а зачем кому-то состоятельному приспичило осыпать Ирину деньгами?

Никто, конечно же, ей не ответил. Только Тимка презрительно сощурил янтарные глаза.

Утром Клавдия подскочила от того, что к ней в постель нырнуло что-то холодное и скользкое. Подскочила и услышала:

— Правильно, Клавочка, пора уже подниматься.

Возле нее стояла Катерина Михайловна. В восемь утра старушка была уже в полном параде — накрашенная праздничной помадой Клавдии и благоухающая ее духами. Под одеяло к невестке она протиснула мокрый пятилитровый бидон, тем самым жестоко выкинув несчастную из кровати.

— Клавдия, тебе надо устраивать пробежки, ты перестала следить за своим весом. Сбегай за молочком, Петр Антонович проснется, обязательно молочка попросит. А он пьет только из бочки, то, которое из пакетов, он даже ко рту не поднесет. Поищи не поленись.

Клавдия распахнула очи и вспомнила — теперь она проживает под одной крышей с любимой свекровью и ее супругом. Женщина скрипнула челюстью и подалась приводить себя в порядок, а свекровь все время толклась рядом.

— Клава, надо поторопиться. И потом тебе совсем не нужно краситься, у тебя еще природная красота не совсем умерла. Вот бери бидончик.

— Мамаша! Дайте сюда бидон, что вы его мне в лицо все время тычете! Вы же видите — у меня там накрашенные глаза! За молоком у нас Кака любит ходить, а я… Прям как вспомню, сколько дел…

Сегодня обещал прийти Жора и решить вопрос с психологом.

— Клавочка, нам обязательно нужно молоко! — топнула ножкой Катерина Михайловна. — Мы сегодня с Петром Антоновичем наметили выход в зоопарк, а мы еще не завтракали!

— Мамаша! — обрадовалась Клавдия. — Какой завтрак — только зоопарк! Сходите попроведайте далеких предков. Я слышала, туда обезьян привезли.

— Наших? — заинтересовалась старушка. — Отечественных? Тогда они нам не предки. Наша фамилия Распузон ведет начало от французской обезьяны.

— Мамаша! Там, говорят, очаровательная французская гамадрила. Так и чувствую — прямая ваша родня! А за молочком сбегает Акакий. Кака, Кака, вставай немедленно! Ты пропустишь очередь к бочке!

Жора заявился в тот момент, когда старики были спешно собраны в зоопарк, а Клавдия Сидоровна уже нервно поглядывала на часы.

— Я не опоздал?! — радостно улыбался Жора.

В его руках позвякивали полные пакеты. Кажется, он решил довести Клавдию Сидоровну до нервного срыва, не иначе.

— Пакеты в прихожей оставь, — строго скомандовала она. — А то Кака еще выпьет.

Акакий сглотнул слюну и жалобно уставился на Жору. Тот решил взгляда не замечать, деловито нахмурил брови и потрусил на кухню. Все серьезные разговоры у Распузонов велись там. Клавдия уже разлила по маленьким чашкам бледный чай и даже выставила вазочку с ирисками.

— Жора, нам нужен психолог, — торжественно сообщила она. — У нас ЧП.

— Это вы про родственницу? Понимаю, — зачавкал Жора ириской. — А психолог зачем? Может, сразу в психушку ее?

— Нет, я так не могу, — заморгал глазами Акакий Игоревич. — Ирочка… горе-то какое… Позвольте мне пивка… Я сам, пожалуй, возьму…

— Сидеть! Жора, в психушку никогда не поздно, — не согласилась Клавдия. — У меня зародились сомнения: может, Ирина что-то скрывает? Она ведь рассуждает как умная женщина. Но ведет себя, простите, как идиотка!

— А психолог для чего? — не понимал Жора.

— Пусть он узнает — больная она или нет, черт возьми! Ну чего тут непонятного! — не мог спокойно сидеть Акакий. — Давайте уже дерябнем. За Ирочкино здоровье.

Клавдия благополучно предложение не расслышала.

— Опять же, — рассуждала она, — Ирина может и психологу не открыться…

— Тогда к гипнотизеру надо! — заерзал на стуле Акакий Игоревич. — К гипнотизеру, чего тут думать!

— Кака! Ты — умница! — захлопала в ладошки Клавдия. — Жора, налей ему пива. Что тебе, в самом деле, жалко, что ли?

— Я налью, — невесть чему обрадовался гость. — А у меня, между прочим, одна знакомая гипнотизерша имеется!

— Нет, ну как же здорово придумал! — восхищалась Клавдия. — И пусть она обязательно спросит, сама Ирина чудит, или ее научил кто. Зачем ей надо стулья переворачивать?

— Спросит.

— И пусть узнает, как у ней получается деньги находить, нам всем очень любопытно, — подсказал Акакий.

— Да, а еще — зачем куклы. А она сможет, гипнотизерша-то?

— А то! — обиделся Жора. — Она такая… Мы раньше с ней в бараке проживали вместе, я еще тогда маленький был. Баба Фрося! Она с нами через стенку жила. Ее муж, когда еще жив был, каждый раз, как куда собирался, кричал: «Не скажу, куда иду, ты все равно найдешь. Ты ж гипнотизерша, мать твою!» И знаете — мамой вам клянусь! — она его всегда сама находила.

— Да что ты? — охнула Клавдия. — Вот так прямо везде находила?

— Ну да! Правда, он каждый раз в рюмочную бегал, она у нас через дорогу была. Но ведь баба Фрося откуда-то все равно знала, что мужик ейный туда направится, а не в театр, к примеру, в какой — нибудь.

— Хорошо, Жора, ты завтра притаскиваешь гипнотизершу, а я… — вздохнула Клавдия Сидоровна обреченно, — а я уж попрошу Ирину прийти. Да и стариков мне на себя взять придется, они же любой гипноз на нет сведут.

Акакий Игоревич даже не стал уточнять — чем же именно занимается завтра он, потому как в данный момент он отлучился в прихожую и вытягивал из кармана супружницы свои кровные семьдесят рублей, которые та отыскала в туалете.

— Кака, а ты завтра будешь мозгом операции! — крикнула ему жена, не подозревая об его ответной диверсии. — Ты будешь сидеть дома, выносить мусор, бегать по магазинам, готовить ужин и собирать информацию! Слышишь?

— Слышу, любимая, — с блаженной улыбкой появился тот в дверях. — А сейчас я сбегаю в… аптеку, за цитрамоном. Голова от новостей просто раскалывается.

— Никуда не надо бежать, я тебе сейчас виски луком натру, — пообещала Клавдия и рьяно принялась чистить луковицу.

Дабы не терять времени, Жора стал прощаться — торопился отыскать гипнотизершу бабу Фросю. Акакий безрадостно поплелся на диван, и потом долго еще дико орал под ладонями жены и источал луковые миазмы.

Весь вечер Клавдия думала, куда бы на денек отправить погостить родителей, а ближе к ночи вопрос разрешился самым замечательным образом. Уже поздно вечером позвонила Аня, младшая дочка Распузонов, и весело спросила:

— Мама! Завтра у Володи день рождения, вы не забыли? Мы ждем вас к пяти!

У Клавдии Сидоровны немедленно разгорелись глаза — надо было срочно вызвать Ирину к пяти и сообщить Жоре. Ирине она позвонила тут же и нараспев заговорила:

— Ирочка, я тут тебе парикмахера нашла… Помнишь, ты меня про прическу спрашивала… Саша нашла? Нет, опять сделают из тебя чучело, а ты и так-то… А это великолепный мастер, из твоего пуха сообразит любые перья! Нет, по знакомству не очень дорого. Приходи завтра к половине шестого. Только ты уж не опаздывай, а то… Не опаздывай, говорю! До завтра!

Клавдия потерла ладошки и принялась названивать Жоре.

— Клавочка, так сколько, ты говоришь, берет мастер? — подоспела Катерина Михайловна.

Они с супругом уже вернулись из путешествия в страну зверей, и теперь она усиленно прослушивала, чем дышит ее младшее поколение.

— Хотя не надо, не говори. Я думаю, Акакий сможет позволить мамочке маленький каприз, — собрала губки клизмочкой старушка.

— Мамаша, вам некогда будет капризничать! Завтра нас приглашают к Володе на день рождения, — отмахнулась Клавдия.

Старушка засуетилась и полезла в шкаф с тряпьем.

— Клавдия, чур, я забираю костюм Акакия для Петра Антоновича! — выкрикнула она из шкафа.

Клавдия спорить не стала, тем более что Акакию наверняка завтра не придется сидеть за праздничным столом.

Жора тоже был поставлен в известность, и Клавдия со спокойной душой намазала лицо простоквашей и уселась перед телевизором смотреть сериал про убийц.

Смотреть все время мешала свекровь.

— Клавочка, а что мы подарим нашему Вольдемару? Подарок должен быть обязательно дорогим и от двух семей — от нас с вами. Только сразу говорю — у нас денег нет.

Клавдия задумалась — подарок действительно нужен. Конечно, женщина хотела дочери не совсем такого мужа — очень уж долго раскручивался, держал всю семью в черном теле и, главное, совершенно не преклонялся перед жизненным опытом самой Клавдии Сидоровны. Куда лучше было бы иметь в зятьях Жору. Однако дочь не желала слушать про красавца-бизнесмена, а вовсе даже любила Володю, и родителям приходилось мириться. Тем более что зять, наконец, обрел долгожданный приличный заработок и теперь содержал семью на зависть многим.

— Акакий, вот как ты думаешь, что бы хотелось молодому состоятельному мужчине получить в подарок? — наседала уже на сына матушка.

— Я бы… Я бы, мамочка, хотел себе новенькую кожаную куртку на весну! — расцвел Акакий. — Я уже просто не могу ходить в том пуховичке с красными вставками, который Клавочка мне купила в «Детском мире».

— Кака! Тебя же спросили про молодого состоятельного мужчину! Это к тебе никак не относится! А пуховичок будешь носить, пока до дыр не истреплется. У тебя была приличная куртка, но… Ты помнишь, где ты ее оставил? — встряла Клавдия и снова уселась думать.

Акакию Игоревичу не хотелось вспоминать тот постыдный эпизод. Действительно, куртка была замечательная, ее Даня привез из Австрии, куда ездил в командировку. Но он дал подержать куртку одной очаровательной женщине, когда сдавал анализы в местной поликлинике, — так Акакий Игоревич хотел поддержать знакомство. Однако, когда он вышел из кабинета врача, — ни куртки, ни, что самое обидное, женщины нигде не было. И вот теперь ему приходилось ходить в детской дешевой курточке, а Клавочка каждый раз напоминает ему про утраченную великолепную одежду.

— Я придумала! — отвлекла супруга от воспоминаний Клавдия. — Мы подарим Володе сердечный концерт! Петр Антонович, вы, я слышала, чудно стихи читаете. Вот и прочтете что-нибудь из детства — «Мишку бросили… зайку бросили…», ну что-то в этом духе. А вы, мамаша, споете.

— Но я…

— Или тогда пляшите. Да, лучше спляшите, а то вы так поете, извиняюсь, коты от зависти дохнут. Самое главное, деньги сэкономим, а то у нас в этом месяце как-то туго с деньгами, — Клавдия распорядилась и ушла в спальню.

Надо было придумать, как бы пораньше сбежать с дня рождения, чтобы успеть на сеанс гипноза с Ириной.

На следующий день с самого утра позвонил Жора и сообщил, что с гипнотизершей ему удалось договориться. И в пять ровно он прибудет к Распузонам вместе с ней.

— Жорочка! Только вы без меня сеанс не начинайте, я к шести постараюсь вырваться…

К шести вырваться не удалось. К дочери Клавдия Сидоровна с сопровождающими лицами прибыла ровно в пять.

— Мам, а папа где? — встретила их Аня.

— Сегодня папа не подойдет, просил так поздравить. Начнем уже без него, он гастритом мается, — скорбно сквасилась Клавдия.

Катерина Михайловна не была посвящена в планы сыщиков, поэтому решила внучке наябедничать:

— И ничего он не мается. Просто ты сказала, что он уже месячную норму спиртного вылакал, я слышала…

— Мамаша, вас уже за стол звали! А говорите — слух у вас… Анечка, ты же знаешь, у бабушки ни слуха, ни голоса… один только язык!

— Да я, Клавочка, только интересуюсь, куда садиться…

— Где удобнее, — улыбнулась Аня. — Дорогие гости, прошу к столу, папу ждать не будем.

— Петр, вперед! Ближе к мясной нарезке места забивай, — проснулся в старушке командный глас, и она устремилась к угощениям.

Гости были уже в сборе, и поздравления начались. Клавдия хотела поздравить первой, чтобы можно было спокойно покинуть праздник, сославшись на головную боль. Не вышло. Эти самые сопровождающие лица, то есть Катерина Михайловна и Петр Антонович, никак не хотели выступать на трезвую голову.

— А сейчас наш подарок! — возвестила Клавдия.

— Нет-нет, Клавочка, я еще не готов, — девицей краснел Петр Антонович. — Не могу кураж поймать…

Через полчаса Клавдия попытку повторила:

— Наш подарок, дорогие гости!

— Клавочка, но так нельзя. Во мне еще не проснулся артист!

— И снова — подарок! — настойчиво прорычала Клавдия, когда уже лопнуло терпение. — Володя, мы тебе дарим самое дорогое — детство! То есть сейчас Катерина Михайловна и Петр Антонович напомнят тебе времена, когда ты был еще мальчиком. Петр Антонович, начинайте!

Теперь Петр Антонович уже перебрал. Кто-то в нем явно проснулся, но точно не артист. Он встал и сказал простенько:

— Володя… Вовка… Вовка-морковка… внук… Я, конечно, могу тебе прочитать стих про зайку… А Катерина споет «В лесу родилась елочка», потому что плясать она уже никак… Но, Володя, признайся, тебе оно нужно? Какой это, к черту, подарок, правда?

Клавдия пылала от гнева, точно доменная печь, — выходит, они заявились и вовсе без подарка!

— Я предлагаю, — продолжал Петр Антонович, размахивая рюмкой. — Я предлагаю… выпить!

— Подарок… — зашипела Клавдия.

— Ага! Тогда предлагаю тебе, Вован, самому выбрать от нас подарок. Вот так вот завтра пойдешь в магазин, выбери себе самую дорогую вещь и купи! Это от нас!

— А деньги? — пискнул кто-то из гостей.

— При чем здесь деньги? Что, у него денег нет? — обиделась Катерина Михайловна за именинника. — Володя, иди и купи! И главное, не экономь, ни в чем себе не отказывай! Ты же знаешь, мы никогда не скупимся!

Под бурные аплодисменты Петр Антонович уселся на место, а Клавдия передохнула. Что ж, старик достойно выкрутился. И главное, подарок может получиться дорогой, и для семьи не накладно. Теперь и уйти можно. Только тихонько, чтобы старички следом не потянулись…

В это время в доме Распузонов с треском проваливался сеанс гипноза. Нет, Жора доставил бабу Фросю в цельности и сохранности. Причем умудрился не опоздать. Акакий Игоревич, со своей стороны, тоже приложил массу усилий — протер везде пыль и даже расчесал Тимку на прямой пробор.

Баба Фрося оказалась женщиной весьма раскрепощенной — немедленно попросила портвейна для процедуры гипноза и сушеной трески, скинула с себя грязную фуфайку, кой-какую другую одежонку и, напевая себе под нос что-то лирическое, отправилась в ванную. Как она сообщила — принять душ.

— Жора, а у нее что, дома душа нет? — удивлялся Акакий такой подготовке.

— Да есть, наверное… кто ее знает… — пожимал плечами Жора. — Ну так ведь она как хирург. Там тоже обязательно мыться требуется.

— Ну да… Сразу видно — сильный специалист…

Пока ждали Ирину, Жора успел сгонять в ларек и купить портвейна. Он даже что-то изобразил на столе из закуски, и бабу Фросю из ванны сразу повел к столу. Та разрумянилась, сладко жмурила глазки и блаженно куталась в новый банный халат Клавдии Сидоровны.

— Дык чаво хотели-то? — в сотый раз уточняла женщина, опрокидывая уже который стаканчик.

— Вам надо загипнотизировать женщину. Она замуж собралась, и от счастья у нее завихрения в голове случились. Вот и надо выяснить, сама она головой мучается или надоумил кто, — терпеливо разъяснял Жора. — Потому что из-за тех завихрений ее замуж могут не взять. Помочь женщине надо. Ее надо усыпить и приказать, чтобы она все вспомнила и рассказала.

— Про деньги! Про деньги пусть узнает! — суетился Акакий.

— Ага, про деньги узнать, — повторила бабушка. — А когда деньги отдашь? Да ты не ори мне в самое-то ухо, слышу я. Токо опять не уяснила — чаво надо-то?..

Ирина Адамовна заявилась не сразу. Она позвонила в дверь, когда бутылочка портвейна была со вкусом распита гипнотизершей, а мужчины уже начали нервно выглядывать в окно.

— Акакий Игоревич! Вы только подумайте! — скинула Ирина шубку и принялась прихорашиваться возле зеркала в прихожей. — Еле добралась — гололед…

— Да вы проходите, в комнату идите, — заманивал Акакий, странно улыбаясь и пятясь.

— Так я и говорю — я чуть в «мерс» не врезалась. Вы не помните про страховку, мне деньги выплатят, если я врежусь? Или только когда в меня? А где Клавдия? Она мне мастера обещала… Ой, а этот чего здесь? — ткнула она наманикюренным пальчиком в Жору.

Она еще живо помнила, как Клавдия ввалилась к ней домой с этим странным молодым человеком, который облизал Ирине все двери, за что Клавдия хотела сдать его психиатрам.

— Будет вам мастер! — во весь рот скалился Жора. — Самого высшего класса!

— А вы чего в психушке не остались? Вы же именно туда собирались с Клавдией Сидоровной. Сбежали, что ли? — напрямик спросила Ирина у Георгия.

Конец ознакомительного фрагмента.