Дом соли и печали

Эрин А. Крейг, 2019

Когда‑то у герцога Соленых островов было двенадцать дочерей. А теперь осталось восемь. Поговаривают, что семейство Фавмант проклято и тьма забирает дочерей герцога по очереди. Аннали, вторая дочь герцога, знает, что находится в опасности. Встревоженная призрачными видениями, она подозревает, что смерти ее сестер не были случайны. Каждую ночь девушки ускользали на роскошный заколдованный бал. В драгоценных туфельках и одеждах из шелка они кружились в смертельном танце до восхода солнца. Как и ее сестры, Аннали готова поддаться искушению и последовать на праздник с пленительным человеком-драконом. Встречи с ним таят загадку и опасность. Сможет ли дочь Соли устоять перед чарами тьмы?

10

Я размяла ноги, скрытые под пышными тюлевыми юбками, и с радостью отметила, что у «волшебных туфелек» действительно были чрезвычайно мягкие плоские подошвы. Мы стояли у парадного входа, встречая гостей, уже целую вечность. Если бы я была на каблуках, то еле доковыляла бы до обеденного стола. Неожиданно Камилла ткнула меня в бок своим острым локтем.

— Будь внимательна, — шепнула она.

— Это моя супруга Морелла и мои старшие дочери — Камилла и Аннали, — сказал папа, приветствуя очередных гостей. Он пожал господину руку и поцеловал кончики пальцев его спутницы. — А это именинницы: Розалия, Лигейя и Ленор.

Мы в очередной раз разулыбались, поздоровались и поблагодарили гостей за приезд. Розалия раскрыла веер и начала нетерпеливо обмахиваться, пытаясь разглядеть за папой, сколько гостей еще не успело представиться.

— Мы так никогда не начнем танцевать, — недовольно прошипела она.

Я обвела взглядом танцевальный зал, внутренне надеясь, что часть гостей решила прогуляться по другим частям особняка. Когда-то мы устраивали гораздо более масштабные празднества. А сейчас зал, в котором спокойно уместилось бы около трехсот человек, не был заполнен даже наполовину. Если бы не струнный оркестр, создававший приятный фон для разговоров, было бы совсем тоскливо.

Может быть, гости с большой земли побоялись ехать из-за тумана? Что ж, по крайней мере, бальный зал выглядел восхитительно. Искусно украшенный темно-синим бархатом с серебряной вышивкой, он предлагал множество укромных уголков для романтических встреч. Роскошные пурпурные цветы обвивали каннелированные колонны^[18]. Люстра сияла, и ее хрустальные капли, свисающие с щупалец осьминога Фавмантов, искрились в свете тысячи свечей. Центральная часть люстры была выполнена в виде тела спрута. Гигантское чудище распростерло свои щупальца почти на полпотолка.

И все же прекраснее всего выглядела витражная стена. Многие годы она скрывалась за черными портьерами — будто сам факт ее существования мог вызвать больше радости, чем подобает скорбящей семье. Если смотреть снизу вверх, синие и зеленые стеклышки сменялись аквамариновыми и небесно-голубыми, а под самым потолком переходили в белый гребень, превращая одну из стен бального зала в настоящее цунами. Десятки высоких светильников в зимнем саду освещали витраж с внешней стороны, и цветные стекла сверкали, словно драгоценные камни, отбрасывая на гостей лазурные и берилловые блики.

Краем глаза я заметила, как грации, рассекая толпу и радостно хохоча, гоняются за миниатюрным пуделем тети Лизбеты. Камилла наклонилась ко мне и прошептала:

— Это последние гости, слава Понту. Я умираю от голода.

— Ты запомнила, как их всех зовут? — спросила я, проходя вслед за сестрой в банкетный зал.

— Кроме родственников — только этого, — незаметно кивнула она в сторону Робина Бриора.

Он стоял в окружении нескольких молодых людей и рассматривал люстру. На щеках Камиллы вспыхнул румянец, а в глазах появился голодный блеск, который не имел никакого отношения к предстоящему ужину.

— Когда я могу подойти и поговорить с ним?

Неожиданно кто-то коснулся наших плеч.

— А меня, значит, никто не ждет?

Обернувшись, я не смогла сдержать радостного вопля:

— Фишер! Ты ли это?

Годы работы на Гесперусе изменили его. Он стал еще выше ростом и возмужал. Вокруг знакомых карих глаз, излучавших тепло, появились веселые морщинки. Когда он по-братски обнял меня, я ощутила силу его мышц.

— Я не знала, что ты приедешь! — удивилась Камилла. — А ты, Аннали?

— Ханна говорила сегодня утром, но я забыла рассказать тебе.

Камилла игриво вскинула бровь. В детстве мы обе были без ума от Фишера и волочились за ним повсюду со всей пылкостью безответной любви. Пожалуй, это единственное, из-за чего мы вообще тогда ссорились.

— Прямо-таки забыла. Совершенно случайно, — шутливо сказала Камилла, но затем посерьезнела. — Ты надолго здесь? — обратилась она к Фишеру. — Мы так давно тебя не видели! Ханна, наверное, счастлива, что ты наконец дома.

Фишер кивнул:

— Ваш отец попросил меня остаться до прибоя. Он хочет, чтобы я обязательно пришел на большой ужин в честь Первой Ночи.

Первая Ночь ознаменовывала начало празднеств Прибоя, когда Понт взбудораживал океаны своим трезубцем и мы отмечали смену времен года. Холодные воды морских глубин встречались с холодным воздухом, и рыбы залегали на дно, чтобы провести зиму в состоянии полуспячки. Местные жители в этот период обычно чинили свои лодки, штопали сети и проводили время с семьей. Празднества длились десять дней, приобретая все более буйный характер. Отец устраивал в Хаймуре большой пир и приглашал семьи своих лучших капитанов, чтобы вместе отметить зимнее преображение моря. Мы не отменяли празднование прибоя даже во времена самого строгого траура.

Камилла просияла:

— Прекрасно! Жду не дождусь историй о твоих приключениях на Старушке Мод. Но сначала мне нужно уладить кое-какие дела. — С этими словами она бодро направилась в сторону Бриора, ни на минуту не спуская с него глаз.

Фишер взял меня за руку и покружил вокруг себя.

— Ты невероятно красива сегодня, маленькая Рыбка. Такая взрослая. Оставишь мне местечко в своей бальной книжке? Или она уже забита до отказа? Мама всегда говорила, что я слишком длинный и неуклюжий для танцев.

Я раскрыла изящный бумажный веер, одновременно служивший бальной книжкой, и протянула Фишеру. Как ни странно, было заполнено всего несколько строчек. После долгих уговоров со стороны тетушки Лизбеты дядя Вильгельм пригласил меня на первый танец — тустеп, а один из дальних кузенов предложил мне фокстрот. Я не волновалась: наверное, книжка заполнится именами кавалеров после обеда. В конце концов, я сестра виновниц торжества.

— Да я просто везунчик, — заметил Фишер, окинув взглядом пустые строки. — Я могу пригласить тебя на вальс или это будет слишком нагло? — Он размашисто вписал свое имя напротив танца.

— Да хоть на все танцы подряд, — ответила я полушутя.

Мы с сестрами в совершенстве владели искусством танца: Берта заставляла нас часами вальсировать по гостиной (правда, в паре с Камиллой я почти всегда вела). А вот с остроумными беседами и искусным флиртом у меня как-то не сложилось. Стоило мне представить вечер с вымученными куртуазными разговорами — и на лбу от волнения выступал пот.

Фишер еще раз пробежался по строкам моей бальной книжки и отметил польку.

— Боюсь, это все, что я могу предложить, Рыбка. Я уже пообещал по танцу Онор и тройняшкам.

— Что ж, сегодня их день рождения, — с улыбкой ответила я. — Меня уже давно никто так не называл.

— Может быть, потому, что теперь ты слишком важная леди, чтобы раздеваться до рубашки и плавать в приливной заводи? — В следующее мгновение игривый взгляд Фишера посерьезнел. — Я так расстроился, узнав об Эулалии… Я хотел приехать на похороны, но разыгралась буря. Силас не хотел оставаться один.

Я кивнула. Было приятно вспомнить об Эулалии с кем-нибудь знакомым, но только не сегодня.

— Где ты будешь сидеть за ужином? — спросила я, выбрав более непринужденную тему.

— Я еще не успел посмотреть рассадку.

Взяв Фишера под локоть, я увлекла его за собой в зал.

— Пойдем узнаем.

* * *

На стул рядом с нами, тяжело дыша, приземлилась Мерси. Ее кудряшки, заколотые с обеих сторон серебряными розами, немного поникли. И хотя она пыталась не подавать виду, я заметила, как она зевнула, прикрыв рот рукой.

— Тебе не пора спать? — спросила я. — Уже почти полночь. Удивляюсь, как вас троих еще не отправили наверх.

— Папа сказал, сегодня мы можем не быть маленькими девочками. К тому же я не хочу пропустить этот бал. Вдруг кто-то из вас с Камиллой умрет, и у нас не будет другой возможности повеселиться.

— Мерси!

— А что? — Мерси сердито посмотрела на меня. — Это вполне может случиться.

Я вздохнула: очевидно, моей младшей сестре пока было неведомо чувство такта.

— С кем ты танцевала?

— С сыном лорда Астерби, Гензелем. Ему двенадцать, — ответила она, сделав особый акцент на возрасте своего партнера.

— Со стороны ты выглядела веселой.

Мерси вскинула брови:

— Да он только и говорил, что о своих лошадях. Перечислил всех жеребцов последних пяти поколений. Он сказал, что вообще не хотел танцевать, но родители заставили.

— Гензелю Астерби, видимо, следовало бы поучиться хорошим манерам. Жаль, что вы с ним не поладили.

— Все мальчики такие зануды?

Я пожала плечами. Ничего удивительного, но Кассиуса все же не было среди приглашенных. А все Другие мужчины, безусловно, уступали ему.

— Ты почти не танцевала, — заметила Мерси. — А Камилла выглядит очень недовольной.

Я проследила за взглядом сестры и увидела Камиллу, стоявшую неподалеку от компании лорда Бриора. Она то и дело щипала щеки, чтобы они оставались румяными, и нарочито громко смеялась.

— Он так и не познакомился с ней.

Мерси подперла кулачком подбородок; если бы оркестр играл чуть тише, она заснула бы в один миг.

— Надо спросить у него, почему он медлит. По-моему, он не говорил ни с кем из нас, кроме папы. Это очень невежливо. Даже если ему не нравится Камилла, сегодня день рождения тройняшек. По крайней мере, стоило бы их поздравить.

Мне тоже бросилось это в глаза. А еще я заметила, что моя бальная книжка по-прежнему пуста. Если бы не Фишер, я бы так и сидела, как унылая старая дева.

— Надо его заставить. — Мерси гневно посмотрела на Бриора поверх своей чашки.

Тут к нам присоединилась Ленор. Ее пышные юбки, разложенные на подлокотниках, струились, словно сливово-пурпурный водопад. Она взяла бокал шампанского и опустошила его одним глотком.

— На похоронах Октавии было и то веселее.

— Ты тоже не танцевала? — усмехнулась я.

— Только с Фишером. Но сегодня мой день рождения! Я могу потребовать, чтобы кто-нибудь потанцевал со мной?

Мы с Мерси обменялись понимающими взглядами.

— Ничего не понимаю, — пробормотала Ленор. — Сегодня мы все просто очаровательны.

— Это правда, — согласилась я.

— У нас прекрасные манеры и много благородных качеств, достойных восхищения, — продолжила она, изображая вычурный акцент арканнийцев с большой земли.

— Угу.

— Мы богаты! — выпалила она наконец, и я заподозрила, что она держит в руке не первый и не второй бокал шампанского.

— И это правда.

— Тогда почему мы сидим в углу и ни с кем не танцуем? — Ленор стукнула о стол бокалом, и тот чудом не разбился, упав на пол.

— Пойду задам этот вопрос лорду Бриору!

Прежде чем мы успели опомниться, Мерси направилась в другой конец зала, с праведным негодованием прокладывая себе путь между танцующими парами.

— Надо остановить ее, — сказала Ленор, но даже не попыталась встать. — Она сейчас опозорится.

— Скорее опозорит Камиллу, — заметила я.

— Это по-своему весело.

Ленор подозвала слугу, проходившего мимо с шампанским и льдом. Она взяла с подноса два бокала и протянула один мне. Я отказалась.

— Я готова вызвать демона прямо здесь и сейчас, лишь бы кто-нибудь пригласил меня на танец! — пробормотала Ленор, одним махом опустошив бокал.

— Не говори так, — предупредила я. — О нашей семье и так ходит много слухов. И кстати, если папа такое услышит — голову оторвет!

Как нарочно, именно в этот момент мимо нас пронеслись папа и Морелла, кружась в вальсе и счастливо улыбаясь друг другу. Сложно поверить, что всего несколько недель назад они сидели на похоронах Эулалии.

Отодвинув пустой бокал, Ленор потянулась за моим.

— Что? — спросила она, заметив мой недоуменный взгляд. — У меня день рождения. Если я не танцую, то от шампанского хуже не станет. Посмотри, — продолжала она, махнув куда-то рукой. — Даже Камилла со мной солидарна.

Я окинула взглядом зал и увидела Камиллу в тот самый момент, когда она решила выпить для храбрости. Затем она глубоко вздохнула и пощипала себя за щеки, придавая им яркий румянец. Все это время ее губы едва заметно шевелились: очевидно, она репетировала свою речь для лорда Бриора. Камилла направилась в его сторону, выглядела она совершенно очаровательно.

Оказавшись у внешнего края кружка, собравшегося вокруг молодого герцога, Камилла остановилась и наклонила голову, прислушиваясь к разговору. Через несколько мгновений она резко побледнела и прижала руку ко рту. Я не на шутку встревожилась: возможно, ей стало нехорошо. Камилла отшатнулась от стайки Бриора и налетела на танцующую пару.

— Что с ней? — спросила Ленор.

— Прошу прощения.

Камилла поспешила извиниться перед парой и направилась к нам. Схватив меня за руку, она потащила меня за собой, и я почувствовала себя словно пловец, попавший в кильватерную струю^[19] проходящего мимо корабля.

— Пойдем отсюда!

— Что случилось?

— Прямо сейчас, Аннали, умоляю!

Камилла не останавливалась, пока мы не оказались в середине сада. Вокруг нас поблескивали тысячи маленьких свечей, искусно спрятанных в садовом лабиринте. Если бы туман рассеялся, они выглядели бы волшебно. Но сейчас свет маленьких огоньков причудливо рассеивался в ночной пелене, создавая вокруг нас тени и фантомы, которые то появлялись, то исчезали вновь.

— Успокойся, Камилла, — сказала я, сев на бортик фонтана.

— Это всего лишь глупый фарс, и больше ничего! — крикнула она, досадливо махнув в сторону дома.

— Я ничего не понимаю. Что случилось? Расскажи.

Я скрестила руки на груди, по коже побежали мурашки. На улице было слишком холодно для бальных платьев, но прохлада совсем не остудила пыл Камиллы. Наконец она остановилась и молча окинула взглядом Хаймур. Бальный зал, такой ослепительно яркий внутри, почти не было видно снаружи. Звуки оркестра отзывались в тумане зловещим эхом.

— Сколько мужчин танцевало с тобой сегодня?

Я вздохнула:

— Вам всем поговорить больше не о чем?

— Сколько? — не унималась Камилла.

Кильватерная струя — струя, которую оставляет за собой движущееся судно.

Она схватила меня за плечи, и в ее глазах появился странный блеск. В тумане лицо сестры, освещенное лишь пламенем свечей, выглядело почти безумным. Я вырвалась из ее рук и потерла места, куда впивались ее пальцы.

— Трое.

— Трое. За весь вечер?

— Да, но…

Камилла кивнула, как будто знала ответ заранее:

— Родственники, да? И то далеко не все.

— Пожалуй, что так. — От холода я уже начала стучать зубами. — Я видела, как ты пыталась поговорить с Бриором. Просто скажи, что он тебе ответил, а то мы тут умрем от холода.

Камилла расхохоталась:

— И проклятие сработает в очередной раз.

Я резко выпрямилась и вскочила с фонтана.

— Нет никакого проклятия. Я пошла обратно.

— Подожди! — Камилла ухватила меня за руку, впившись в кожу длинными ногтями. — Я весь вечер ждала, что он представится, но он так и не сделал этого. Поэтому… я решила, что подойду к нему сама и приглашу на танец.

— Ох, Камилла.

Нахмурившись, она продолжала:

— Я услышала, как он говорит с одним из младших братьев. Тот донимал его, выпрашивая разрешения пригласить Лигейю на танец. Бриор сказал «нет». Тогда брат спросил почему, ведь она такая красивая.

— И что он сказал?

Камилла горестно вздохнула:

— Он сказал, что Лигейя, несомненно, очень красива. Красива, как букет белладонны.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

18

Каннелюра — декоративный вертикальный желобок на колонне.

19

Кильватерная струя — струя, которую оставляет за собой движущееся судно.