Санта

Эрика Фауст, 2021

В канун Рождества очень хочется поверить в чудеса. Особенно, когда все в жизни идёт не так, как хотелось бы. Главное, помнить, что Санта уже приготовил подарки. Какие-то радуют, какие-то ошарашивают, какие-то заставляют сердце биться быстрее. Нужно выбирать очень внимательно. Не зря же кое-кто был целый год слишком хорошей девочкой.

Глава 1: Одиннадцать дней до Рождества

Итак, Рождество наступит через одиннадцать дней. И в этом году оно наступит прямо на меня своим огромным санта-клаусовским красным ботинком.

Жизнь чудовищно иронична на самом деле. Я много раз слышала, что нельзя «зарекаться» и говорить слишком уверенно о том, что «вот в моей жизни так точно не будет».

И при этом, я всегда высмеивала эту нелепую мысль. Потому что в твоей жизни (была уверена я) будет все только так, как ты сама захочешь, и только так, как ты сама все сделаешь. Все зависит от нашего выбора, поэтому нужно выбирать очень внимательно. Я была уверена, что в этом залог успеха. А еще я была уверена, что если все делать правильно — то все будет так, как ты этого заслуживаешь.

И ровно двадцать семь лет эта схема реально работала.

Посудите сами: я родилась в прекрасной совершенно идеальной семье.

У меня помимо обыкновенной американской мечты: папа-мама-старший брат-младшая сестра, были еще щенок, кот и ручная крыса Милли. Мама шутила, что ее детей впору отдавать учиться в Хогвардс оттого, как мы похожи на семейку рыжих ребят из известного шедевра. Это было правдой только отчасти, собственно, только в той части, где мы тоже были все огненно-рыжими. А вот неуклюжесть, несобранность и неидеальность — это было точно не про нас.

Всё мое семейство окончило Гарвард, после чего каждый из нас нашел роскошную, полезную и почитаемую в обществе работу, свой уютный жилой уголок и идеальную пару.

«Семью мы не выбираем» — скажете вы, и будете правы, да. Но.

Я с самого детства, с самого начала делала все правильно — была очень хорошей девочкой: делала все, что от меня ожидали взрослые, не капризничала, не дралась с братом, хорошо училась, не курила и не воровала конфеты, ложилась спать вовремя и кушала ровно столько каши, сколько полагалось девочке моего возраста.

И именно за это мне повезло больше всех.

Посудите сами: мой старший брат Оливер встретил свою любовь только в 26 лет (немыслимо поздно, я понимаю, да), в прошлом году они помолвились после пяти месяцев знакомства (на мой вкус слишком рано, хоть Даяна и прекрасная девушка, но она коп, и вообще старше брата почти на 5 лет, совсем не женская работа, да и все остальное не совсем идеально, как всем нам хотелось бы), казалось бы, все налаживается, но они женаты три года и у них все еще нет детей.

Затем моя младшая сестра Оливия в свои 24 никак не может определиться чего ей хочется от жизни, и поэтому каждое Рождество приводит в дом своего очередного парня. Не самый правильный способ распоряжаться своей жизнью, верно?

А вот я совсем другое дело. В моей жизни все было правильно, вовремя и так, как мне этого хотелось. Три года назад, в свои 22, я в Парижском кафе прекрасным летним днем встретила своего идеального мужчину. Он соответствовал ровно всем моим требованиям к мужчине:

1. Он был старше меня на один год (три-четыре года уже серьезный перебор, а парней младше себя я вообще никогда не воспринимала хоть сколько-нибудь серьезно).

2. У него было престижное высшее образование (Гарвардский диплом и как итог — звание самого юного преподавателя колледжа).

3. У него были родители с семейными ценностями (не в разводе, никто не погиб, не наркоман, не преступник, не изменник, не замечен ни в чем предосудительном).

4. Он не единственный ребенок в семье (значит, не вырос эгоистом).

5. Он разделяет мои интересы во всем: тоже любит кошек, больше чем собак, любит интеллектуальное кино, классическую литературу, благотворительность, считает понятие «дом» очень важным, презирает готовую и заказанную где-то вне дома еду.

6. Не имеет вредных привычек (не курит, не употребляет алкоголь).

7. Ведет правильный образ жизни (йога, театр, верит в Бога).

В двадцать два мне казалось, что в этих семи требованиях заключается мой рецепт идеального мужчины (ну, разумеется, я даже не планировала оговаривать, что он должен быть высоким, симпатичным, достойно зарабатывать, и прочие логичные штуки).

Дональд был помимо прочего галантен, чрезвычайно учтив, был очень романтичен (какие он дарил мне подарки, оба его плюшевые мишки стоят около моей кровати до сих пор) и вообще был очень тонкой понимающей личностью.

Мы очень размеренно и красиво встречались три года, а последний два года вовсе вместе жили, этим летом мы помолвились и на март назначена наша Идеальная свадьба.

Была назначена.

Как видите, все было прекрасно и идеально, под стать моей философии о том, что «хорошо делай — хорошо будет».

Я обожала рассуждать, что если бы я выбрала не Дона, а какого-нибудь байкера с ветром в голове, то сейчас бы сидела беременная и брошенная, отдавала за него долги, писала письма в тюрьму и горько плакала. А я вот — все предусмотрела и поэтому в свои двадцать семь, не торопясь, готовлюсь к свадьбе и осуждаю (справедливо осуждаю) менее удачливых (просто они не хотели как следует постараться) девушек вокруг себя.

Может показаться, что я слишком привередлива? Но я думаю, что все я делаю правильно. И это мой путь к успеху.

Итак, несколько канунов рождества подряд я провела в объятиях своего Идеального мужчины, который красиво романтично познакомился со мной (подумайте, как приятно мне будет рассказывать об этом нашим детям, внукам и всем, кто не успеет убежать от моих счастливых рассказов), красиво завоевал меня, красиво познакомил со своей красивой идеальной семьей, затем красиво сделал предложение, ну и совсем уж красиво изменил мне с собственным студентом-второкурсником из Техаса.

Но сначала, все было идеально, да.

И в моей прекрасной, идеальной жизни было только два пункта, способных вызвать во мне раздражение: слезливые наивные рождественские мелодрамы и неудачники, которые в них воспеваются.

Ровно шестое бы рождество было в этом году, когда я с пузатеньким бокальчиком шерри в милом свитере с оленями в обнимку с геем-бойфрендом (а сейчас уже бы — геем-женихом, вот так сюрприз) смотрела «рождественские» мелодрамы и взрывалась справедливой критикой в адрес главной героини или героя.

— Что значит, она накануне Рождества осталась одна, без работы, жилья и родственников? — возмущалась я, — Что значит, у нее проблемы с родителями? Почему у меня их нет? Она просто недостаточно старалась! К чему это клише? Неужели достойный мужчина познакомиться с девушкой на улице? Что значит, он влюбился в нее, пока она ела чипсы и запивала их пивом? Она что? Не может романтично пить кофе в изящной кофейне? Почему я могу, а она нет? Что за абсурд, неужели мужчина пригласит в свой дом первую встречную на улице накануне рождества оттого, что ей негде жить? Да не бывает так! Никто не способен в здравом уме лишиться работы просто так. Почему меня не выставляют с работы? Потому что я достаточно стараюсь! Весь секрет успеха в том, чтобы достаточно стараться. Хоть капельку. Работы вообще невозможно лишиться? Где ее родители? Где ее друзья? Где ее жених? Почему у меня есть все эти люди, а у нее нет? Она не думала об этом, когда жила свою жизнь? Кто вообще смотрит эту белиберду?

Мой ненаглядный Дональд (гей… боже, как я могла быть такой слепой) умилялся моему негодованию и всегда сопереживал неудачникам, которые накануне рождества вместо аккуратного заказа подарков и подведения итогов падали в лужи, в мусорные мешки, вылетали с работы и оказывались наравне с бруклинскими бездомными в социальной иерархии.

Разумеется, сейчас я понимаю, что иного поведения от гея было сложно ожидать, также я понимаю, как была слепа.

Просто вдумайтесь: Дональд невероятно качественно ухаживал за собой, был уникально аккуратен, идеально сложен и выглядел, как мужчина с плаката, рекламирующего нижнее белье, сопереживал всем окружающим, умел быть обезоруживающе милым, нашел общий язык со всей моей семьей в течение получаса, был невероятно заботлив и понимал все мои женские мелкие капризы.

И был геем.

Поймите меня правильно, я абсолютно толерантный человек.

Я уверена, что вопрос «кто с кем спит» касается исключительно тех, кто участвует в процессе непосредственно. И при этом, если вы вдруг, совершенно случайно начинаете ухаживать за девушкой, дарите ей плюшевых медвежат, присылаете ей смски с сердечками и поцелуйчиками (как я сразу не поняла, что он гей, он был таким трогательно милым в смсках), особенно если вы с ней начинаете спать (как я сразу не поняла, что он гей, он же был таким немного отстраненным и каким-то излишне нежным, о боже, какая я слепая), а особенно если вы предлагаете этой же девушке свои руку и сердце, то стоит сказать о вашей маленькой страсти.

Мне кажется, что те люди, которые собираются пожениться просто обязаны сесть за «стол переговоров» и очень четко обозначить все важные и не слишком мелочи.

Например, хотят ли эти люди детей, сколько, когда, кто будет оплачивать страховку, как эти люди будут проводить праздники и выходные. Ну и конечно, кто из этих людей гей.

Об этой мелочи Дональд совершенно позабыл рассказать мне в момент нашего знакомства, затем в момент нашей близости, в момент, когда мы съехались и в момент, когда он делал мне предложение в прошлое рождество.

А вчера я застала его в объятиях обнаженного мужчины.

Дон краснел, страшно волновался и сказал, что он просто бисексуал и не знал, как мне сказать. Его студент тоже страшно волновался.

Но больше всех волновалась я, потому что до Рождества одиннадцать дней (да, я считаю дни до Рождества, потому что это важно), а я должна расстаться со своим идеальным женихом и как-то объяснить это родным.

Но на этом сюрпризы не закончились. Рождество же…

— Собирай вещи, Дональд, — звенящим от гнева голосом, едва сохраняя остатки самообладания, отчеканила я.

— Детка, мы арендуем эти апартаменты вместе, — заюлил Дон, своим обычным тоном, который я воспринимала всегда раньше, как верх дипломатичности.

— Я договорюсь с хозяйкой апартаментов! — я была непреклонна.

— Нет, — придерживал на себе простынь мой лживый жених, — Я хозяин этих апартаментов и это тебе придется собрать свои вещи, если мы с тобой больше не хотим пожениться, уехать в свадебное путешествие на канадские озера, жить долго и счастливо и состариться в окружении наших милых детишек и их щенят.

Я стояла и хватала ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Неизвестно, что убило меня больше: то, что мне изменили, или то, что мне изменили с мужчиной, или же то, что у меня больше нет жениха, или все же то, что он обманывал меня эти два года, и то, что он считает, что все в порядке. А, может, все вместе.

Я просто развернулась и ушла прочь под жалобные крики Дона «Детка, детка, ну не горячись, все не так плохо».

Когда я вышла на улицу, и прохладный воздух слегка охладил мой пыл, я пришла в еще больший ужас. До рождества осталось одиннадцать дней, я осталась без крыши над головой, в буквальном смысле «в пальто и в ужасе прямо на улице», мне нужно как-то рассказать родителям, что мы с Доном не приедем на Рождество, что мы не поженимся, что я, скорее всего, уйду в монастырь, чтобы спрятаться от этого позора.

Я вызвала такси и поехала в единственное место во всем этом кошмаре, где меня поймут и поддержат.

Видимо, не следовало мне так рьяно осуждать неудачников из рождественских мелодрам.

Потому что, по итогу я сидела в чужой квартире, в чужой пижаме, держала в дрожащих руках чужую кружку с чужим какао.

Единственная «моя» в этой ситуации — подруга Клер, которая пустила меня в свой дом, выдала мне пижаму, какао и подставила «жилетку», в которую я уже который час изливала свое горе.

Клер была очень классная. Она была старше меня на год и к своим двадцати восьми она успела пережить смерть близких, две серьезные автомобильные аварии, неудачное замужество, развод и долгий суд, в результате которого она чуть не осталась на улице (слава богу, что все обошлось, и теперь она очень мудрая, очень не доверяющая людям, и очень-очень обеспеченная молодая красивая женщина).

— Рождество наступит через одиннадцать дней, Клер, — печально сокрушалась я, немного успокоившись от возмущения и негодования.

— Не завтра же, — гладила меня по плечу единственная женщина, которой в этом сумасшедшем мире я могла доверять, — Зато ты узнала все до того, как вы поженились, и ты потратила на него лучшие годы своей жизни.

— Твой оптимизм не поможет мне найти нового бойфренда за одиннадцать дней, — не могла прекратить горевать я, — И я не представляю, как я появляюсь в родительском доме одна. Это будет катастрофа.

— Мелисса, — серьезно посмотрела на меня Клер, — Найти бойфренда это не первостепенная задача. Мир не крутиться вокруг твоего представления о том, как должно пройти Рождество. Может, тебе стоит повнимательнее присмотреться к себе? Может, мужчина это самое последнее, о чем стоит переживать? Может, ты легко можешь быть счастлива сама, и тогда, поверь мне, обязательно найдется тот, кто влюбиться в тебя.

— Я не успею стать счастливой за одиннадцать дней, — огорченно покачала я головой.

— У тебя нет дедлайна «стать счастливой к Рождеству». Перестань убиваться. Да, Дон оказался мерзавцем. Но ты избавилась от него. Теперь в твоей жизни нет одного мерзавца и ты, наконец, можешь встретить достойного парня.

–Ага, как же, — огрызнулась я, — Вот пойду выбрасывать мусор и встречу принца на белом коне.

— Мелисса, — устало улыбнулась подруга, — У тебя очень завышенные ожидания! В мире происходят неприглядные вещи. Кто-то разоряется, кто-то умирает, становиться инвалидом, теряет родных… И все это происходит каждый день. И перед рождеством тоже.

— Мне не легче оттого, что кто-то умер, Клер, — вспылила я, — Мне изменил жених. За две недели до рождества! С мужчиной! Мне ни капли не легче оттого, что я жива и все мои родные живы, как бы эгоистично это не звучало.

— Я понимаю, — сочувственно кивала Клер, однако я видела в ее глазах какой-то странный отблеск. Словно, она слышала меня, но мысли ее были далеко. Мне внезапно стало ужасно одиноко. Сославшись на усталость, я ушла спать и еще долго не могла уснуть, баюкая свое нелепое горе и размышляя, чем же я заслужила такой рождественский подарок от Санты — целого взрослого гея, который так умело пудрил мне мозги столько лет.