Среди волков

Эрика Блэк, 2022

Мой муж – самодовольная скотина. Но он не убийца… София Клэр считала, что в своей жизни сорвала куш. У нее было всё: красивый дом, деньги… И, самое главное – умный и привлекательный супруг Роберт, генеральный директор крупной фармацевтической компании. Но визит полицейских разбил ее розовые очки. Городок потрясла серия убийств молодых женщин, имеющих кое-что общее. Все они были любовницами Роберта. Теперь София вынуждена пересмотреть свои взгляды на брак и жизнь. Девушка все еще верит, что муж любит ее, но знает и то, что он – лжец. В поисках правды она вникает в доступную ей информацию о ходе расследования. Тем более что количество жертв растет, а муж одной из убитых начинает преследовать саму Софию. Он уверен: именно она станет следующей жертвой. Ведь Роберт далеко не тот, кем кажется… Хитроумный, сексуальный, захватывающий дебют, идеально подходящий для поклонников Меган Миранды.

Глава 1. Смерть любви

Когда умирает любовь? Может, когда кто-то из пары больше не старается ради отношений? Или же один из двоих прекращает всякие попытки, когда проходит влюбленность? Уверена, Роб меня очень любит. Любит лицо и тело, всепрощение и способность подстроиться под любую компанию. Что и говорить, я прекрасно вписываюсь в жизнь такого человека, как он.

В своих любимых черных легинсах и черном, утащенном у мужа свитере я дефилирую мимо его кабинета. Останавливаюсь на мгновение, чтобы взглянуть, как Роб что-то пишет. Его пальцы порхают над клавиатурой. Голубоватое свечение от двух экранов падает на твердую, накачанную грудь. Делаю глоток чая, наблюдая, как муж, формулируя очередную мысль, покачивает под столом огромными ступнями. Заметив меня, он поворачивает голову и дарит любящую улыбку.

— Почти закончил.

То же самое он говорил тридцать минут назад. Похоже, спать я пойду в одиночестве.

Когда мы только начали встречаться, то занимались любовью несколько раз в день. Меня пьянили его запах, его дыхание. Мы не вылезали из постели, не могли насытиться друг другом. Если он не в командировке, мы до сих пор занимаемся любовью несколько раз в неделю, однако уже не так, как прежде. Он совершает те же движения, по тому же сценарию, но словно делает это не со мной.

Перед тем как уйти и поставить пустую чашку в раковину, я вижу, как Роб проверяет телефон и чему-то улыбается. Кто ему написал? Что там?

Я ловила мужа на измене трижды. С поличным. И каждый раз его накрывало чувство вины.

Первый раз я застала его с женщиной по имени Рада. Она работала в принадлежащей Робу фармацевтической исследовательской компании «Анекса». Фамилии Рады не знаю, но радости эта силиконовая кукла уж точно ни хрена не принесла, во всяком случае мне. Она отправила мужу свое обнаженное фото, которое, вместе с их фривольной перепиской, на общем «Айпэде» получила и я. Разговор был примерно такой:

Рада: (Фото: она голая стоит перед зеркалом — силиконовый бюст, искусственный загар, фальшивый блонд, накладные ногти, полное отсутствие лобковых волос)

Роб: Ах ты ж!.. (череда тупых смайликов на ваше усмотрение)

Рада: Вечером занят? Я соскучилась…

Роб: Абсолютно свободен. Где и когда?

Рада: Давай опять у меня. В 9?

Роб: Пока, киска, увидимся!

Этот короткий диалог я прочитала, сидя на кухне. Сказать, что он меня потряс, — ничего не сказать. Он разрушил мой мир до основания. Никогда не забуду, как замедлилось время: меня затрясло и чуть не вывернуло наружу, сердце рвалось из груди.

Вот же глупость: оказывается, я та самая обманутая жена. Специалист с высшим образованием, уволившийся с престижной работы, чтобы посвятить себя дому и материнству. Я думала, успешный муж позаботится обо мне и будущих детях…

Но больше чем его я ненавидела себя. За то, что допустила такую ситуацию. Раньше я не понимала жен, которые говорили, что ни о чем не догадывались. Я считала, что у нас все хорошо: в семье царят счастье и любовь, в постели — блаженство. Думала, о таком можно только мечтать… Как же я заблуждалась!

Уже не помню, какую виртуозную ложь придумал Роб. Вошел на кухню и начал сочинять что-то про срочный вызов на работу в новый, недостроенный корпус. Я потребовала объяснений, рыдала, швыряла вещи. В ту ночь я впервые наорала на мужа.

И что он ответил? То, что отвечают они все: попросил прощения и пообещал, что это никогда не повторится.

…Осторожно ставлю чашку в раковину и возвращаюсь в кабинет, чтобы поцеловать мужа на ночь. Он по-прежнему сидит за огромным деревянным столом и, прежде чем я подхожу, быстро переворачивает телефон экраном вниз. Подойдя сзади, я сжимаю ладонями его мускулистые плечи, наклоняюсь и целую колючую щеку, потемневшую от едва пробивающейся щетины.

— Люблю, — шепчет он. Его британский акцент до сих пор действует на меня чарующим образом. — Спокойной ночи, — говорит муж, не отрывая глаз от монитора, где написал уже несколько сотен слов.

На другом экране — новости, демонстрирующие общенациональные протесты и беспорядки. На одном из видео недовольные правительством американцы маршируют по улицам Сиэтла, хором скандируя один и тот же лозунг. В последнее время протесты нарастают стремительно, даже здесь, в таком консервативном городке, как Дип-Ривер.

Я ухожу, плотнее кутаясь в огромный свитер. Обернувшись, вижу, что муж бессовестно тянется к телефону. Как же тошно и гадко от его лицемерия!

Второй раз Роб попался на конференции в Майами, куда я прилетела, чтобы сделать ему сюрприз. Однако сюрприз ждал меня, когда я застала его внутри двадцатилетней «инста-дивы»^[2]. Эта мало чем отличалась от предыдущей: фальшивое все, что можно, и осиная талия. Не помню ни ее лица, ни выражения его физиономии. Только одно врезалось в память: броские блестящие туфли на оседлавшей моего мужа дешевке. Тогда меня больше оскорбил его выбор: вот же я — Джеки, мать ее, Кеннеди^[3], — а он предпочитает каких-то подражательниц Мэрилин Монро…

Роб догнал меня уже в аэропорту Майами и вновь пообещал, что «это в последний раз». Даже всплакнул. И так, знаете, правдоподобно: «София, не знаю, что на меня нашло! Прости! Пожалуйста, прости! Если ты меня бросишь, я умру!»

Умыв лицо и почистив зубы, раздеваюсь догола и ныряю в заранее нагретую постель. Натягиваю до ушей толстое одеяло — приятное тепло медленно обволакивает кожу. За окном безлунная чернота. Сквозь тьму в спальню просачивается лишь мягкий свет из кабинета Роба. Я тянусь к смартфону и открываю «Фейсбук». Нежась под теплым одеялом, пролистываю ленту: в изобилии новостных статей с фотографиями уличных протестов попадаются и радостные новости. Вот улыбающаяся женщина стоит животом к животу со своим лысеющим мужем, оба держат перед камерой снимок УЗИ. Мы с ней встречались на благотворительных обедах, поэтому я знаю, что беременность у нее не первая и дети у них с мужем уже есть. Жгучая зависть вползает в мою душу.

Я мечтала стать матерью. Мечтала о большой семье. Представляя будущую жизнь, мы с мужем всегда подразумевали, что у нас будут дети.

Единственный ребенок в обеспеченной знатной семье, Роб провел детство в престижном лондонском Челси. Он рос, не зная ни в чем отказа, и сейчас живет на широкую ногу. Оглядываясь назад, понимаю, что о детях он говорил как о каком-то неизбежном этапе, через который всем приходится проходить. Он никогда не разделял моего энтузиазма по поводу детей. Ему лишь бы похвастать перед друзьями фотографией маленького Роберта Чарльза Клэра II, и не более того. Я же готовилась воспитывать, любить и учить нашего будущего ребенка. Хотела вырастить умного, заботливого и доброго человека.

В итоге ни Роберта Чарльза Клэра II, ни других детей у нас не получилось. После года безуспешных попыток мы прошли обследование. Обнаружилось, что муж бесплоден из-за хронической формы венерического заболевания. Да, меня он тоже заразил. Мы вылечились, и все бы ничего, но детей от мужа я иметь не могу. На усыновление он не пойдет: вся его семья против, да и я не в восторге от идеи взять на воспитание чужого ребенка.

Так что я ударилась в благотворительную деятельность. Помогала собирать средства сразу для нескольких организаций: на исследования рака, борьбу за права человека и еду голодающим. Я привлекла больше денег, чем многие зарабатывают за жизнь. Кроме того, я дважды реконструировала наш дом, потому что уход с работы не погасил во мне желание реализовать потенциал руководителя проектов.

…Положив телефон на стоящую на прикроватной тумбочке док-станцию, вытаскиваю ногу из-под тяжелого пухового одеяла. Почти засыпаю, как вдруг в сон, прерывая желанный отдых, проникает беспокойство. Помимо забот о муже, меня постоянно накрывает тревога за младшую сестру.

Вот и сейчас в голову лезут мысли о Кэссиди. Она вечно влипает в истории. Ей всегда нужна поддержка, особенно после разрыва с ее последним обормотом. Ей на удивление «везет» на неудачников, большинство из которых безработные или социопаты с нездоровыми наклонностями. Один из них, Анджело, избил ее до полусмерти и отправил в больницу. Мама с папой оплатили лечение и забрали Кэссиди к себе, но с тех пор, как они погибли под колесами пьяного водителя, выручать сестренку из бесконечных передряг — моя забота.

Наконец долгожданный сон побеждает тревогу. Я уплываю по реке забвения, которого так жажду, как вдруг в спальню врывается пронзительный вой сирены. Визг охранной сигнализации разрывает барабанные перепонки, отражаясь от стен. В комнату вбегает Роб и щелкает выключателем. Он что-то кричит, но сквозь визг сирены не слышно ни слова. Муж подскакивает ко мне, закутывает в пуховое одеяло и, подхватив на руки, выносит из спальни.

Я кричу:

— Что случилось?

Сигнализация орет, не переставая. Роб резко останавливается, ставит меня на ноги, толкает в кабинет и кричит в ухо, чтобы я заперлась внутри. Затем выбегает из комнаты, а я запираю дверь на замок.

Через несколько секунд вой стихает. В ушах остается странный звон. Поплотнее закутавшись в одеяло, стоя босыми ступнями на холодном деревянном полу, я смотрю на дверную ручку, ожидая услышать Роба. Время почти не движется. Снаружи ни звука.

Я словно приросла к полу. Бешеный стук сердца соперничает со звоном в ушах.

Надо позвать на помощь, но, увы: кроме компьютера, пароль от которого мне неизвестен, ничего подходящего нет. Подхожу к столу, надеясь найти смартфон Роба и набрать экстренный вызов без кода. Среди прочих вещей обнаруживаю булавку. Она выполнена в виде треугольно-закрученной серебряной линии, которую вертикально пересекает символ бесконечности.

Я тянусь за ней, спотыкаюсь о край сбившегося у ног одеяла. Восстановив равновесие, поднимаю голову и вижу, как кто-то таращится на меня. Через стекло. Но как только я, замерев, упираюсь взглядом в незнакомые глаза, видение исчезает.

— Роб! — Я бросаюсь к двери, быстро открываю ее и, оглянувшись на окно, падаю в объятия мужа.

— Что такое? — взволнованно спрашивает он, бережно прижимая меня к груди. — Что случилось, София?

— Там кто-то был! Я видела чьи-то глаза! — Не покидая уютных объятий мужа, указываю на окно.

— Я тоже его видел. Полиция уже едет.

— Кто это?

— Не знаю, любовь моя, — от волнения его британский акцент усиливается, — какой-то обнаглевший придурок…

Нас допрашивают приехавшие полицейские, осматривают имущество и записи с камер, а у меня в голове вертится только один вопрос: с чего Роб взял, что это был мужчина? Я видела только глаза, и они с таким же успехом могли принадлежать женщине. Слова мужа вызвали сомнения, потому что в прошлом он неоднократно мне лгал.

Поймав Роба на измене в третий раз, я ничего не сказала. Нет, я не застала его в постели с другой, я нашла его аккаунт на сайте свиданий для женатых. Что тут скажешь? В нашем изменчивом мире жить и так не просто; незачем воевать с тем, в ком я все же надеюсь обрести союзника.

Я все еще верю, что Роб изменится. Глупо, знаю, но что поделать? Иначе я просто сойду с ума.

Примечания

2

Здесь и далее: 21 марта 2022 г. деятельность социальных сетей Instagram и Facebook, принадлежащих компании Meta Platforms Inc., была признана Тверским судом г. Москвы экстремистской и запрещена на территории России.

3

Жаклин Кеннеди (1929–1994) — жена президента США Дж. Кеннеди, первая леди США с 1961 по 1963 г. Известна как законодательница моды, красоты и изящества в Америке и Европе. Много сделала для искусства и сохранения исторической архитектуры. Работала редактором и корреспондентом.