На разговор

Эрик Поладов

Путешествие на тот свет порой оборачивается весьма интересными событиями, особенно если компанию составляют голливудская актриса, три древнеримских сенатора, заключённый-смертник, французский генерал, главарь итальянской мафии, пиар-агент и латиноамериканский революционер. Вместо того, чтобы грустить о земной жизни, следует радоваться встрече с такими людьми, потому что они-то научат правильно жить.

ОШИБОЧКА ВЫШЛА

И вот я снова в загадочном лифте. Странно, что на этот раз, после того как я нажал на кнопку, он потащил меня куда-то вниз. Я подумал, лишь бы лифт не остановился в аду.

Интересно, как там успехи у реаниматолога. Каким по счёту разрядом он шарахнул меня по груди? И есть во всём этом какая-то злая ирония — рассуждать о своей смерти с остановленным сердцем. По крайней мере на вопрос о жизни после смерти ответ я получил. Правда, как выглядит эта жизнь — я пока ещё не знаю, потому что застрял в каком-то промежуточном состоянии, как будто сижу в транзитной зоне аэропорта, где меня не хотят пропускать таможенники, а денег на обратный билет тоже нету.

Но да ладно. Давайте лучше я продолжу вам рассказывать о себе и прочитаю одну из страниц из своей биографии.

Лет так в двадцать пять я отправился в командировку в Европу в абсолютном одиночестве. Я тогда был ещё холост, а семейной жизни у меня не было даже в планах. И вот прилетаю я в Берлин, посещаю серию форумов, посвящённых последним разработкам в сфере веб-коммуникаций и перспективам в обозримом будущем. На одном из форумов я познакомился с двумя китайцами, которые проектировали сразу несколько социальных медиа нового типа. Мы жили в одном отеле и всё свободное время проводили вместе. Как мне стало известно из их рассказов, они уже запустили черновую версию сайта, который пользовался огромным успехом для начального этапа. Обычно я не большой мастер читать между строк, но в этот раз уловить суть у меня получилось. Их главной задачей было придать максимальную привлекательность сайту, чтобы набить как можно большую аудиторию, собрать едрёную кучу персональных данных пользователей по всему миру и слить накопленную базу в распоряжение своего правительства. Что собиралось делать китайское правительство с этой базой — понять я уже не пытался. Я понимал только то, что мне нужно было решить задачу чрезмерной важности. Мне удалось поймать удачный момент и по-быстрому скачать некоторые файлы с ноутбука одно из тех парней. Вернувшись домой, я использовал все оказавшиеся в моём распоряжении коды, пароли и шифры разработанных программ, на базе которых строились запущенные китайцами сайты, чтобы загрузить вирус, в результате чего разработанная в Шанхае социальная мультимедийная платформа рухнула и её пришлось восстанавливать последующие четыре года, если верить тому, что писали в СМИ. Однако восстановить удалось лишь функционал платформы, но не содержимое хранилища с персональными данными, а по прошествии четырёх лет массовой популярностью эта платформа у публики уже не пользовалась.

Можете называть меня вором или проклятым либералом; говорить, что я вторгаюсь на чужую территорию, но для меня свята одна идея — никто не в праве использовать информационно-технический прогресс во вред обществу. И да — я либерал, хоть и проклятый.

Двери раздвинулись и я вошёл в огромное помещение, которое было чем-то средним между покоями средневекового короля и выставочным залом суперкрутой галереи. Но, судя по обстановке, в этом помещении был расквартирован генеральный штаб армии.

— Добро пожаловать — произнёс мужик лет шестидесяти, в военной форме и с густыми усами. Эти слова он произнёс таким голосом, будто это был приказ матёрого полководца, но и в то же время это звучало как бодрое приветствие. В отличие от монаха, этот был коренастый, высокого роста и физически крепкий. Настоящий шкаф, который можно было бы встретить на входе в ночной клуб. На голове у него сидела строгая кепка с прямым козырьком, какие носили французские военные в годы первой мировой. — Генерал Франсис Бертран — представился он и протянул руку, после чего предложил сесть за стол, где были разбросаны разрисованные топографические карты с кучей указателей и пометок, вскрытые конверты, письма с донесениями, перьевая ручка, несколько карандашей, а также старинный телефон с раздельными динамиком и микрофоном.

Генерал имел внушительные габариты. Широкие плечи, крепкие ладони (это мне стало очевидно при рукопожатии), звонкий командный голос, резкие бодрые жесты — образ настоящего полководца.

— Сигару — предложил генерал Бертран, протянув открытую шкатулку с сигарами. На этом месте мне стало казаться, что возможно я ошибаюсь по поводу своего местонахождения. Бесплатное вино. Затем бесплатные сигары. Чем не рай? Мне было трудно вообразить, в чём настоящий рай может быть лучше этого места. Хоть в чём-нибудь.

Вся эта обстановка казалась мне абсурдом. Разумеется, я не мог не спросить:

— А здесь, — указывая пальцем по сторонам вокруг себя, — тоже ведутся войны?

— Видишь ли, сынок, войны ведутся на земле. Но должен же быть кто-то, кто потянет за ниточки, будет вставлять палки в колёса, преподавать урок нерадивым полководцам; опускать на землю тех, кто слишком рано поверил, что дело сделано. В общем, я здесь для того, чтоб солдафоны на земле не расслаблялись и жизнь им не казалась мёдом. Вот, например, — сказал генерал Бертран, подобрав со стола листок, — в этом письме говорится, что один диктатор на Ближнем Востоке решил устроить кипиш со своими соседями. Он думает, что его генералы всё учли и кампания пройдёт без сучка и без задоринки. Можно было бы, конечно, спутать ему все карты, вот только в соседнем государстве начинают расслабляться и не дорожат тем, что имеют. Так что пусть лучше каждый из них получит свой урок. Или вот, — взяв другое письмо, — майор отправил солдат на верную смерть, а сам остался в убежище, как подлая шавка. Видимо, придётся дать майору нож в спину, а капитану — повышение. А вот это моё любимое — подобрав третий листок. — Заговор рядовых против командира роты. Вроде бы солдат должен выполнять приказы и не возникать, но и в то же время командир слишком уж потерял границы дозволенного. — Глубоко вздохнув, генерал добавил бодрым тоном: — Но нам с тобой лучше поговорить о другом.

— Дайте угадаю — начал я. — Вы расскажете мне что-то о моих предках?

— А тебе хотелось бы?

Слегка задумавшись, я пожал плечами, после чего генерал Бертран сказал:

— Во всяком случае, твой прадед в третьем поколении при обороне Льежа в 1914 показал немцам, где раки зимуют.

— А разве немцы не взяли Льеж? — с сомнением спросил я.

— Город-то они взяли, но зубы пообломали. Немцы думали, что пронесутся ураганом, но именно такие солдаты, как твой прадед, опустили их на землю и показали им, чего они стоят. И чего стоят немцы. Да, твой прадед был достойным лейтенантом.

— Лейтенант? Всего лишь?

Генерал развёл раскрытые ладони и спросил:

— А ты бы хотел, чтобы он был министром? — После недолгой паузы и пары затяжек генерал продолжил: — Знал бы ты, как он вообще из жизни ушёл…

— И что же там было, о чём стоило бы знать?

Генерал Бертран стряхнул сигарету над пепельницей и продолжил рассказ:

— Ему было поручено пройти через лесные чащи с небольшой группой солдат и, облачившись в форму немцев, примкнуть к армии Людендорфа. Тогда его армия разместилась в небольшом городке, где Людендорф, ожидаемо, занял самый просторный и богатый особняк. Там, под видом адъютанта командующего генштаба с личным донесением, твой прадед должен был проникнуть в дом, подойти вплотную к Людендорфу и отправить его на этот свет.

— Это же верная смерть — возмутился я, представляя себе эту картину во всех красках. — Ну, в смысле, для моего прадеда.

— Могло бы быть, но террористы-смертники — это не профиль бельгийской армии. Ему было велено вручить Людендорфу запечатанное письмо. Перед тем как запечатать послание, на листок с текстом был распылён яд, а бумага тщательно сложена в несколько слоёв. В соответствии с планом Людендорф должен был поломать печать и развернуть бумагу, после чего должен был произойти резкий выброс этого яда и проникнуть в дыхательные пути.

— Да мой предок был Бондом.

— Мог бы им стать, — с досадой сказал генерал Бертран, — если бы при входе в дом сумел бы не выдать свой фламандский акцент, сказав при этом ещё и пару слов на родном наречии, на чём он и раскрыл себя и весь отряд.

— Это получается, что из-за его ошибки расплатилась жизнью целая группа солдат?

Совершив эффектную затяжку и не менее эффектный выдох табачного дыма над документами, которые были разбросаны на столе, генерал ответил:

— Видишь ли, не всё так однозначно и просто, как может показаться. Гарантировать успех реализации любого плана никто не может. Даже когда ты отправляешься в магазин через дорогу, ты не можешь быть уверенным, что вернёшься живым и здоровым. Может грабитель войдёт вместе с тобой и получится, что ты оказался в ненужном месте и в ненужное время. А может сердце внезапно откажет. Может водитель автомобиля зазевает именно в тот момент, когда ты будешь переходить дорогу. Всегда есть вероятность того, что план реализовать не удастся. Но когда речь идёт об операции, сопряжённой с риском для жизни, такая вероятность вырастает в разы. Во-первых, это все понимали. Во-вторых, все знали, что они рискуют не ради какой-то пустышки, а защищают родину, а здесь без игры в рулетку не обойдётся. Точно также они могли погибнуть из-за ошибки какого-нибудь штабного генерала, который нетрезво оценил намерения и силы вражеской стороны, отправив сражаться с превосходящими силами врага. Это могла быть ошибка командующего армией, который повёл бы их в бой, оторвавшись при этом от формирований с провизией, боеприпасами, фуражом и прочими запасами, чем обрёк бы своих солдат на голодную смерть даже в случае победы в сражении. В-третьих, он не мог отказаться, потому что командование сочло его кандидатуру самой подходящей на роль командующего отрядом внедрения во вражеские ряды. А здесь уже возникает вопрос о том, чья ошибка была решающей — твоего предка или полковника, поручившего ему это задание? — Протянув небольшую паузу, генерал Бертран добавил: — Да и потом, пусть Людендорфа убить и не удалось, всё же их отряд устроил хороший замес. Перебили почти всю личную охрану Людендорфа, которого спасли только подоспевшие с улицы солдаты. Было так напряжённо, что немецкие генералы ещё долго не могли сделать и шага, чтоб не оглянуться через плечо.

— Но бывают и ошибки, в которых всё очень однозначно, которые тоже приводят к жертвам — уверенно заявил я.

Но генерал Бертран продолжал сидеть на своём стуле как ни в чём не бывало. Его лицо казалось абсолютно беззаботным.

— Ну, я бы сказал, что стоит разделять ошибки, которые человек совершает из-за отсутствия выбора, и те, которые являются результатом его собственной глупости. Вспомни свои детские годы.

Я развёл руками, сказав с выпученными глазами:

— Генерал, человеческие судьбы не зависят от воли ребёнка.

Но генерал засмеялся, а после добавил:

— Нет-нет. Я о том, что любой ребёнок понятия не имеет, как надо поступать в той или иной ситуации, чтобы добиться своего и обойтись минимальными потерями. Из-за отсутствия опыта дети часто ошибаются. Но точно также кое в чём опыта может не быть и у взрослого. Человек не может развиваться одинаково во всём. У большинства людей приблизительно одинаковые стандарты морали и нравственности, но природу вещей каждый понимает по-своему до тех пор, пока не столкнётся с какой-то проблемой на практике. Поэтому пока мы живём, мы должны учиться. Но следует помнить, что исключить ошибку можно лишь в том случае, если ничего не делать. Проблема в том, что если ты ничего не делаешь, то начинаешь превращаться в человекоподобное существо, неспособное развиваться, менять свою жизнь к лучшему и приносить пользу окружающим, не говоря уже о достижении победы. А теперь представь себе, что произойдёт, если генерал на поле боя будет бездействовать только для того, чтобы не совершить ошибку?

Недолго думая, я ответил:

— Такой генерал сам по себе ошибка природы.

Раздался звонкий смех генерала Бертрана, после чего он сказал:

— О, да. Порой человек кажется самой большой ошибкой.

Мы оба засмеялись, после чего генерал Бертран продолжил уже спокойным тоном:

— К сожалению, ошибка исключена только у машины, но всякая машина бездушна. Этим мы и отличаемся. Человек же существо слишком несовершенное для того, чтобы находиться в здравом уме круглые сутки и не ошибаться. Нести бред и вести себя как псих — иногда и это является нормой. Так что какая-то часть человека навсегда останется ошибкой.