Охота на Джейн

Энрике Флюенс, 2023

С новым учебным годом в жизни Джейн начинают происходить странные вещи. Реалистичные кошмары, пугающее поведение школьного доктора, и главное – ее приглашает на свидание самый красивый парень. На улице незнакомец тайком следит за Джейн. Скоро в колледж врываются люди в черных плащах и им нужна Джейн.

Глава 3

— Джейн. — окрикивает меня мягкий мужской голос. Я оборачиваюсь и вижу перед собой Филиппа Берга.

— Что? — вырвался у меня возглас удивления. — Филипп?

Никак не ожидала, что он вообще ко мне подойдет после того как получил книгой по голове.

— Фил. Для друзей я просто Фил.

Кончик губы приподнимается, придавая лицу Филиппа озорной оскал. Правый глаз почти полностью закрытый челкой волос, и Филипп его щурит. Но взгляд приветливый. Обиды за удар книгой в нем нет.

— Привет, Фил. — соглашаюсь я и невольно улыбаюсь в ответ. Все мое нутро загорается безумством. Будто тонкая грань удерживает мое озорство, растущее внутри, пульсирующее и обжигающее чувство подурачиться. Я словно попала под чары Филиппа, невидимую ауру. Нечто как гипноз. Как еще объяснить то, что сейчас я ощущаю? Мысли несутся бурей в моей голове. Мне хочется что-то выкинуть озорное, неприличное, пробежаться по школе или выпрыгнуть в окно.

— Значит, теперь мы друзья, Фил?

— Пойдешь со мной «выпить кофе» в город? — не колеблясь, спрашивает он.

— Выпить кофе? — тон моего голоса не может скрыть искреннего удивления.

— Кофе. Пирожных поедим. Я угощаю. Если боишься набрать лишних калорий, выберем из диетического меню.

— Я не боюсь.

— Отлично. Тогда как на счет субботы утром? Ты свободна?

Я кивнула, прикидывая, чем вообще я собиралась заняться. Мысли мои, словно, заволокло туманом. Я боялась громко дышать перед Филиппом. Щеки мои пылали. Нужно было сказать что-то еще. Ничего подходящего на ум не шло.

— В субботу… я ничем не занята. Диетическое меню? Где это подают такое меню? — нашлась, что спросить я и тут де пожалела об этом. Прозвучал мой голос невесело, почти с вызовом. Само подозрение казалось невежливым.

— Увидишь. — таинственно прищурился Филипп. — Ладно, мне пора.

Его поджидали друзья Джером Гиллис и Дорн Лесинг. Они ушли, оставив меня в растерянности. Я не могла поверить, что Филипп Берг позвал «выпить кофе» меня.

— Ух-ты, Джейн! — задыхаясь от восторга, шептала появившиеся из ниоткуда Луна. — Вот это да! Филипп пригласил тебя на свидание! Ущипни меня. Я, наверное, сплю.

Я и сама приятно удивилась. И свершившемуся чуду и тому, как Луна нагло подслушала мой с Филиппом разговор, должно быть, прячась за дверью.

— Давай я тебя ущипну.

— Ой, Луна! — подпрыгнула я.

— Значит, ты не спишь. — залилась смехом Луна и пустилась бежать по коридору. Я — за ней, намереваясь ущипнуть проказницу в ответ.

Когда мы вбежали в класс, Джон Лерред учитель физики неодобрительно смерил нас взглядом и сделал замечание:

— Бегать по школе не позволительно. Садитесь на свои места, пока я Вас не наказал!

Начался урок. Пока учитель рассказывал о «динамике», я и Луна то и дело переглядывались и многозначительно поднимали брови.

Интересно, теперь можно сказать, что я и Фил встречаемся? Я — его девушка, он — мой парень или пока это только дружба?

И на следующем уроке я тоже все прослушала. Сосредоточится на новой теме «Отражение философских идей в живописи» у миссис Ларквист не получалось. Перед взором все еще стояла лукавая полуулыбка Филиппа, когда он говорил со мной на перемене. Он и теперь посматривал на меня через весь класс.

Мне припомнилось, что шея у Филиппа порозовела, и голос звучал громче обычного, когда он говорил со мной. Может, голос звучал громче чтобы скрыть дрожь? Точно, он волновался, приглашая меня «на кофе». Я ему нравлюсь. И какая же я дура, что сразу этого не поняла?! Ой!

Миссис Ларквист, ведущая урок, не сводила с меня требовательного взгляда. Другие ребята тоже обернулись ко мне. Она задала мне вопрос, а я его и не слышала. Вставая из-за парты, я почувствовала, что щеки мои запылали.

Судорожно я искала помощи. Посмотрела на Луну. Та растерянно уставилась в книгу перед собой. На помощь подруги рассчитывать не приходилось. На экране проектора была выведена картина. Конечно, миссис Ларквист что-то спросила о ней. Репродукция была мне знакома, я точно видела ее прежде, но кто художник и как называется полотно, я не помнила.

— Миссис Вольфстрем, — прозвучал строгий голос учительницы, — Вы меня слушаете? Тогда повторите то, что я сказала. Хм, может, тогда назовете черты письма? Это Вы сможете видеть?

— А, простите, миссис…

— Особенности художественного письма этого шедевра.

— Да, конечно. Здесь яркие отблески света в небе и на воде. Мягкие тона.

— Парящие изгибы? — подсказала миссис Ларквист.

— Парящие изгибы. — и тут меня осенило. Это особенности, характерны для итальянской живописи эпохи ренессанса. — Это картина кисти Леонардо Да Винчи.

Весь класс захохотал. Громогласнее всех «гыкала» Моника Моррисон. Она извернулась со всей парты в первом ряду, чтобы насладиться моей ошибкой. Миссис Ларквист постучала указкой по столу. В классе воцарилась тишина. Учительница строго взглянула на меня. Разочарованно покачала головой и сказала тихо:

— Мисс Вольфстрем, к следующему уроку подготовьте доклад по венецианской живописи.

Я потупила взгляд в парту, не в силах выдержать насмешливые взгляды однокурсников.

Вот и отблагодарила меня миссис Ларквист за то, что я пахала на нее летом. Могла бы и простить.

Миссис Ларквист продолжала лекцию:

— Тициан Вечеллио. К своим тридцати годам стал лучшим живописцем Венеции. Стиль Тициана похож на стиль Джорджоне. Посмотрите. Отметьте тонкий колорит в этих работах. — Миссис Ларквист переключала слайды в проекторе. — Поэтичность в полотнах, лирическая созерцательность.

На слайде «Любовь земная и небесная» учительница сделала остановку, словно, залюбовавшись. На фоне закатного пейзажа сидели венецианская девушка в роскошном платье с мандолиной и обнаженная Венера. Венера держала чашу с огнем. Девушка сосуд с водой. Крылатый Амур игрался ручонками в колодце.

— Картина олицетворяет всепобеждающую любовь. — заключает миссис Ларквист и переключает слайд.

Причем тут любовь? Разве что Амур и Венера должны намекать на это?

— А вот шедевр Тициана. «Се человек» 1543 год. Он написан на евангельский сюжет. На ступенях лестницы стоит Пилат и со словами «Се человек» предает Христа на растерзание толпе. Ко вторнику жду от вас эссе на тему: «Что я вижу в шедевре «Се человек»».

Возгласы досады заставили учительницу повысить голос:

— Минимальный объем четыре страницы. И чтобы не списывали друг у друга. Я проверю. А от мисс Вольфстрем я жду еще работу и по «Венецианскому стилю». На этом урок окончен. Мой вам совет: не откладывайте на потом и сегодня же отправляйтесь в библиотеку. Список литературы на доске.

«Ее совет!» Миссис Ларквист бросила на меня такой осуждающий взгляд, как будто я когда-то ей доклад задолжала. Не справедливо.

Мои мысли возвращаются к Филиппу. И я нахожу в них удовольствие. Как он пригласил меня, что говорил, какой у него был взгляд, голос.

Мне и до этого нравился Филипп. Изгиб скул придает его лицу мужественный и в тоже время изящный вид. Светло-золотые волосы легонько ниспадают на уши, а спереди зачесанная на правую сторону челка прикрывает бровь и глаз. Прическа выглядит модной, завитки волос лежат послушно и ни один волосок не выбивается. Неужели Филипп пользуется лаком для волос?

Походка у него неторопливая. Голос приятный. Ощущается в нем некая притягательность, которую я никак не могу разгадать. Будто аура, как легкий ветерок, наполняют класс, когда он входит.

Девчонки так и испепеляют его жадными взглядами. А если он вдруг смотрит в их сторону, громко смеются как ненормальные или дурачатся.

Он мог позвать любую из них в кафе — ни одна не отказалась бы. Все девчонки, ну почти все, только и мечтают об этом — сама слышала. И год назад и вчера.

Филипп первым подошел ко мне и…"пригласил".

Да-а, врагов среди особей слабого пола у меня только прибавилось. Взять хотя бы Ребекку Ланс и Монику Моррисон. Они всегда меня недолюбливали за мою «безродную» фамилию. Сами-то они из «аристократического круга Лондона». Точнее, их родители. Обычно Ребекка и Моника терлись вокруг Филиппа, развлекали разговорами, кокетничали. Теперь я стану их врагом номер один. Они не простят мне того, что я их обскакала.

Засыпая, я все думала: почему Филипп выбрал меня?

Может быть, и я обладаю некой привлекательностью, о какой не ведаю сама?

Как то Луна отметила, что у меня пышные волосы, одно загляденье и цвет натуральный. Неужели, она не замечает, что волосы у меня крашенные?

На мою оценку — я серая мышь и вовсе не красавица. Некоторые учителя из моей старой школы хвалили меня за ум и сообразительность. Но баллы по предметам ставили мне средние.

А какой я вижу себя?

Прямые каштановые волосы ниспадают на плечи. Мой натуральный цвет волос серый. Я регулярно их крашу, чтобы не выделятся. Да и насмешки в старой школе по этому поводу меня достали. Не хочу, чтобы еще и в колледже ко мне привязалось прозвище"серая мышь".

Глаза у меня голубовато-золотые. Вечером в полумраке умывальной комнаты, когда я смотрюсь в зеркало, в зрачках, будто, сверкают золотистые блески. Я часто сама любуюсь неуловимым переливом моих зрачков. Должно быть, так свет отражается.

Чертами лица я не выделяюсь от других девчонок колледжа. Я самая обычная.

Хм, есть еще кое-что: не раз я замечала, что у меня отменный слух. Я могу разобрать, о чем перешептываются мои сокурсники на уроках или что шипит Моррисон мне в спину. Впрочем, последнее под вопросом. Моррисон может нарочно шепчет оскорбления так, что бы я их точно услышала.

Что думают обо мне парни? Не знаю. Эх, чего скрывать, не обхаживали меня своим обществом. Но, если подумать, я точно не такая как все, не Моррисон, что бюст выпячивает вперед, не Ланс, что волосы свои наглаживает, демонстрируя, какие они длинные и пышные. Рядом с этими акулами я скромница. Тут сомневаться не приходиться.

И все-таки я лучше всех моих одноклассниц, ведь Филипп Берг пригласил меня (назовем это на зависть Монике Моррисон) на свидание.