Вынуждена принадлежать тебе

Энни Холт, 2021

Реальность жестока, несправедлива и безжалостна. За грехи отца я оказалась в ситуации, из которой нет выхода. По воле судьбы я стала игрушкой, марионеткой в руках, не знающих нежности и пощады. Он владеет мной как собственностью, распоряжается моим телом, как посчитает нужным, а я не могу противиться. Более того, я обязана подчиняться, выполнять все его прихоти и делать счастливым, в противном случае он откажется от меня… И если это произойдет, кто-то погибнет… Содержит нецензурную брань.

Глава 3. Последний вздох, перед прыжком в пропасть

Сразу после того, как клиент ушёл, я подписала договор. Мне дали его адрес и контактный телефон, а также визитку, которую я должна была передать главврачу центральной больницы. Подписывая безжалостные условия эксплуатации моего тела, я прочла полное имя хозяина — Гордеев Давид Александрович. Не медийная личность и на том спасибо.

Выплакав все слезы, утром я послушно встала с кровати и отправилась в больницу. Первым делом зашла к Армэну Гаспоряну, передала визитку и сказала от кого я. Тот очень противно заулыбался, догадываясь, какие услуги я буду оказывать его знакомому. А после нагло поинтересовался, где я работаю и когда буду свободна, видимо, я ему приглянулась. После общения с ним на душе стало так противно, хоть волком вой, да только поздно уже, договор подписан. Пройдя положенные процедуры, с анализами на руках я вернулась домой. В место, которое ещё могу и хочу называть своим домом.

Я выросла в деревне на домашнем молоке да мясе. Вследствие чего, в отличие от городских красоток, могу похвастаться: натуральной большой грудью, чистой кожей и широкими бедрами. С такими параметрами моя фигура напоминала песочные часы. Волосы у меня были светло-русые, длинные и густые. В город мы переехали, когда мне было пятнадцать и с тех пор никуда не уезжали. Хорошее было время.

Подходя к калитке, я замедлила ход, потому что баба Люба, живущая по соседству, уже бежала ко мне от лавочки с той стороны улицы. Наверное, хочет последними новостями поделиться или накричать за то, что клумбу за домом сажать отказываюсь.

— Настя! Не уходи, — гневно заявила пожилая женщина, когда я с уставшим видом открыла калитку.

— У меня времени нет, Любовь Михайловна. Давайте в другой раз поговорим? — глядя на женщину, сказала я.

— Без проблем, дорогая. Но ты только скажи своему отцу, пусть дружкой-собутыльников держит подальше от дома. А то ещё чего не хватало, чтобы всякие жулики у меня под окнами ходили. Вон в том месяце Анжелке установили систему безопасности, ей теперь нечего бояться. В круглую суму это обошлось, а я не потяну! — возмущенно заявила женщина.

— Подождите, Любовь Михайловна. О чём Вы? Здесь кто-то ходил? — я насторожилась.

Неужели люди, которым папа проиграл деньги в карты, пришли к нам за добычей? У нас же ещё было время. Да и, насколько я знаю, он деньги им вернул, когда заложил дом в банке.

— Да, с самого утра ходят тут морды эти бандитские. Скажи отцу, пусть завязывает, иначе я полицию вызову и жалобу на вас напишу! — с угрозой в голосе произнесла женщина, злобно тыча пальцем в сторону дома.

— Хорошо, я Вас поняла. Доброго вечера, — не став больше выслушивать претензий, преисполненная страхом, я нырнула во двор и закрыла калитку. Баба Люба что-то кричала вслед, но я не вслушивалась, а шла в сторону дома.

Дверь оказалась не заперта, хотя я её точно закрывала. Значит, отец вернулся, и мы сможем поговорить.

Я зашла в дом и застыла на месте, словно фарфоровая статуэтка. Из зала раздавались чужие голоса. За ними последовал звук удара и крик отца. Уронив сумку и папку с документами на пол, я бросилась в комнату. Забежав внутрь, обомлела и громко охнула. Папа сидел на стуле избитый, над ним возвышался как-то лысый мужик, и ещё два со злобными лицами стояли у стенки.

— Что вы делаете?! — испуганно крикнула я. — Отпустите его немедленно! — я рванула вперёд, чтобы помочь отцу и проверить, как сильно эти животные его избили.

— А вот и доченька пришла, — довольно сказал лысый, перехватив меня за предплечье.

— Отпустите, я полицию вызвала! — ляпнула первое, что пришло в голову.

— Врешь, никого ты не вызвала, — он криво улыбнулся, а затем рассмеялся. Я попыталась вырвать руку, но у меня не получилось.

— Зачем вы его избили? Что вам нужно? — тело пробило мелкой дрожью, страшно было до чертиков, но я пыталась не подавать вида.

— Мы за своими деньгами пришли, красавица, — произнес мужик, выпуская мою руку.

— Какими ещё деньгами? Мы вам всё отдали, выметайтесь! — даже не знаю, откуда во мне столько смелости, видимо адреналин.

— Не хочу расстраивать тебя, кошечка, но мы никуда не уйдём, — спокойно произнес мужик.

— Настенька, доченька моя, уходи! — подал голос отец, отошедший от прошлого удара. Судя по запаху перегара, он был пьян в стельку, но боль его немного отрезвила.

— Папа, о чём они говорят? Ты отдал им деньги? — я склонилась к родителю, обхватив его опухшие лицо руками, заглядывая в глаза.

— Да, Соколов, расскажи дочери, — сквозь смешок произнес лысый.

— Что ты натворил? — почти проскулила я, чувствуя неладное. Сердце больно кольнуло, паническая тревога отдавалась на кончиках пальцев, заставляя кровь бурлить в венах.

— Я хотел спасти дом, но проиграл, — медленно проговорил отец, после чего я закрыла глаза, и чуть было не рухнула на пол. Я не первый раз слышу подобную фразу, поэтому не нуждаюсь в дальнейших подробностях.

Мой отец больной человек, он страдает от картежной зависимости. По этой причине мать ушла от него, когда мне было девятнадцать. Мне бы последовать за ней, но я не смогла его бросить. Потом он начал пить, после чего достучаться до него стало ещё нереальнее. Его болезнь прогрессировала. Когда зарплаты слесаря стало мало, он начал выносить из дома технику. А когда закончилась и она, он стал брать в долг, да только не у тех людей.

— Сколько он должен? — шепотом спросила я, пока не открывая глаз, боясь услышать сумму. — Я всё верну.

— Двести тысяч. Но, так и быть, пару штук я готов тебя скостить, если ты нас обслужишь, — похотливым голосом произнес мужик, грубо схватив меня за ягодицу. Он принял меня за шлюху, и так больно стало от одной мысли об этом, в особенности от того, что на ближайшую неделю, это стало правдой.

Я вскрикнула, повернулась к нему лицом и со всех сил залепила пощечину. Хлесткий звук наполнил комнату, что неожиданно погрузилась в гробовую тишину. Ладонь запекла от жара, а на крупном лице незнакомца появилось красное пятно. В его глазах вспыхнула ярость и я поняла, что не вовремя дала волю эмоциям.

— Это ты зря, сука! — прорычал лысый, а затем схватил за волосы и поставил на колени. Слезы брызнули из глаз, и я подчинилась.

— Простите, пожалуйста, простите. Я раздобуду деньги, я Вам всё верну. Не трогайте нас, прошу, — молила я, глядя мучителю в глаза. Отец попробовал дернуться, но один из двух молчаливых бугаев, врезал ему по лицу и тот свалился со стула, словно мешок с картошкой.

— Заткнись, сука! — он надавил на мои щеки, чтобы открыть рот, и всунул в него дуло пистолета. Я испугалась сильнее прежнего, тело пробило крупной дрожью, а слезы потекли по щекам большими каплями. Я зажмурилась, боясь смотреть на собеседника, лишь плакала думая о том, что это конец.

— У тебя есть десять дней, чтобы вернуть долг. Опоздаешь хоть на секунду, и вы оба трупы. Только, если батя загнется сразу, то тебя сперва во все щели трахну я и мои друзья! Потрогай, — сквозь мерзкий оскал произнес лысый, схватив мою руку. Он поднёс её к своему паху. Я скулила, сопротивлялась, но когда он толкнул дуло пистолета в глотку, сразу перестала брыкаться. Прижала ладонь к его промежности, захлебываясь слезами, ощущая отвращение невиданное прежде. У него тут же встал, и он погладил моей рукой ширинку, довольно смеясь.

— Чувствуешь, сука? Уже представляешь, как я разорву твою щель? Хочешь оценить члены мои друзей или я доходчиво объяснил?

Я дрогнула и, как было возможно, пробормотала:

— Доходчиво.

Лысый удовлетворенно кивнул, отпустил мою кисть, и я тут закрыла лицо руками, пытаясь успокоиться, хоть это было нереально. Он достал пистолет из моего рта. Наклонился, схватил за блузку и дернул так, что пуговицы полетели во все стороны. Я истерично всхлипнула, и попыталась прикрыть грудь обеими руками. Мужик вытер дуло о тонкую ткань моей одежды, затем выровнялся, поправил член в штанах и кивнул своим людям, что пора уходить.

— Десять дней, и я вернусь, — он сплюнул в сторону, а затем вышел из дома вместе с молчаливыми спутниками.

Я запахнула блузку, и тут же подскочила на ноги, прошла в прихожую и заперла дверь, как будто бы это могло спасти от их возвращения. Дала себе несколько секунд, чтобы тело вновь начало слушаться и вернулась в зал, проверяя жив ли отец.

— Настенька, прости меня, — пьяным голосом пробормотал он, приподнявшись с пола. Он встал на колени и схватил меня за руку, что не удерживала разорванную ткань. — Прости меня, девочка моя. Я так виноват. Я хотел всё исправить, вернуть деньги в банк, но проиграл, прости! — он пустил слезу, содрогаясь всем телом.

Мне было больно даже смотреть на него таким, помня его в лучшие годы. Тот человек и этот не имели ничего общего, от него осталась лишь тень.

— Не делай больше ничего, сиди дома, я добуду деньги, — взяв себя в руки, произнесла я. У меня не было времени на истерику, на часах уже шесть, через два часа я должна быть по указанному адресу.

— Как? Откуда у тебя деньги? — спросил отец, крепче сжимая мою ладонь.

— Ещё не знаю, займу у кого-нибудь. Но ты должен сидеть дома, потому что иначе я не смогу тебе помочь. Хватит проигрывать то, чего у нас нет, — сердито произнесла я, а после вытащила руку из хватки и ушла в свою комнату готовиться к встрече. Рассказывать правду я не стала, допуская мысль, что если отец узнает о моих возможностях, то обязательно захочет ими воспользоваться и влезет в ещё большие долги.

Выйдя из душа, я открыла сообщение, пришедшее с неизвестного номера: «Сексуальное белье, легкое платье, высокий каблук, загранпаспорт, результаты анализов. Не опаздывай».

Как я поняла, это дресс код. Но вот зачем загранпаспорт? Может он хочет его забрать? Или отвезти меня в Египет и продать ради какой-то сделки?

В любом случае, выбора у меня уже не осталось. Хорошо, что я оформила загранку пару лет назад, конечно, никуда так и не съездила, но надежда жила. Тогда я считала, что это подстегнет к путешествиям. Какой же глупой и наивной я была.

Надев красивый комплект черного кружевного белья, накинув легкий сарафан в цветочек, я обула туфли на каблуке, накрасилась и поехала по указанному адресу. Отцу ничего не говорила, лишь заглянула в его комнату перед уходом, чтобы убедиться, что с ним всё хорошо.

У входа в многоэтажное здание элитного района, меня остановил мужчина в темном костюме с наушником в ухе.

— Подождите, Соколова. Давид Александрович скоро спустится, — сказал он, перегородив вход рукой.

После встречи с бандитами, я уже не так сильно боялась нанимателя, как минимум потому, что в отличие от них, он меня точно не убьет.

— Хорошо, — я потупила взгляд и отошла в сторону, нервно сжимая маленькую сумочку в руке.

Через пару минут вышел ОН — мой хозяин, клиент, наниматель, рабовладелец и повелитель. В строгом черном костюм с белоснежной рубашкой. Внешний вид свежий, здоровый. Не то, что у меня, заплаканная и с темными кругами под глазами. Я спрятала их с помощью тонального крема, но с естественным сиянием кожи это не сравнится.

— В машину, — скомандовал он, бросив на меня мимолетный взгляд. Он сел в большой черный джип первым, я залезла следом, стараясь не выглядеть глупо. — Загранку взяла? — спросил он, усаживаясь удобнее на заднем кожаном сидении.

— Взяла, — сразу отозвалась я, глядя перед собой.

— Анализы?

— Да, — я сразу передала документы в его руки. Бегло пробежав по ним взглядом, Гордеев отложил бумаги в сторону.

— Отлично. Мне срочно нужно слетать в Италию. А раз я уже заплатил за тебя, то придется взять с собой, — хмуро сказал он.

— А надолго? — встревожено поинтересовалась я, повернув к Давиду голову. — Я не взяла вещей.

— Я разрешил тебе говорить? — сердито спросил мужчина, не удостоив меня взглядом.

— Нет, — я потупила взгляд и отвернулась.

— Не забывай о правилах. Тебе много не понадобится. А те тряпки, что ты носишь, вещами назвать сложно. Сними это уродство и выброси в окно, — он преклонился и опустил стекло с моей стороны.

Впереди сидел водитель, рядом с ним тот мужчина из охраны. Мы ехали в аэропорт, где точно будут люди и обслуживающий персонал. Неужели мне придется идти в одном белье?

— Остановить машину, ты выйдешь? — грубо уточнил Давид и щелкнул пальцами, после чего водитель начал сбрасывать скорость.

Он предлагал мне покончить с контрактом, если я не готова его соблюдать. Но я не смогу выплатить неустойку, мне нужны его деньги!

— Нет, хозяин, — дрожащим голосом ответила я, после чего уверенно схватилась за подол платья и стянула его через голову. Выбросив ткань в окно, я поправила волосы и села ровно, до боли сцепив лежащие на коленях пальцы в замок. Иначе я бы пыталась прикрыться, сгорая от стыда и чувства собственной ничтожности.

— Другой разговор, — важно произнес мужчина, кивнув водителю, который смотрел на него через зеркало заднего вида. Машина вновь разогналась, а Давид разрешил мне закрыть окно.

Я почувствовала не себе его любопытный взгляд и не стала противиться, когда он положил руку на моё колено и скользнул вверх по бедру. Я чуть раздвинула ноги, чтобы не мешать движению и еле заметно вздрогнула, когда он накрыл горошину ладонью, начав массировать. Он делал это слишком нежно и аккуратно, что на контрасте сегодняшних эмоций сыграло феноменально. Его ласка находила отклик в моем теле: сердце заколотилось, дыхание сбилось, жар растекся по бедрам и я начала возбуждаться.

За этим противоречием ощущений и не заметила, как мы приехали к месту назначения. Четко уловила этот момент лишь, когда машина остановилась, в салоне зажегся свет, водитель посмотрел на нас через зеркало заднего вида, но Давид не перестал массировать горошину, наоборот скользнул пальцем ниже, чтобы ощутить мою влагу. Я закусила губу и вдавила ногти в ладони, чтобы не дернуться.

— Давид Александрович, всё готово, можете проходить, — сообщил охранник, открыв дверь с его стороны. Я не смотрела на него и старалась ни о чем не думать, фокусируя взгляд на спинке переднего сидения.

— Хорошо, — ответил он мужчине, после чего легонько шлепнул меня по чувственным губам, добавив: — Пошли.

Клиент убрал руку и вышел из машины. Меня бросило в жар, и я открыла пассажирскую дверь, позволяя холодным дуновениям ветра упасть на обнаженную кожу. Ноги бесстыдно горели, между ними скопилась влага, пропитав белье. Мне казалось, что сейчас все это увидят и будут тыкать пальцами. Но я должна была сделать это, иначе нас с отцом убьют. Более того, теперь мне мало одной недели и пятиста тысяч, необходимо вырвать пролонгацию хотя бы на два дня, иначе мне не хватит денег и для банка, и для бандитов.

Давид тем временем уже поднимался по ступенькам частного самолета, его встречали два пилота и две стюардессы в красивых формах. Он замедлил шаг, заметив, что я не иду следом. Еще один прокол и он избавится от меня, поэтому я больше не имела права медлить или бояться.

Я вышла из машины, представ перед кучей незнакомцев на высоких каблуках в одном лишь кружевном белье. Ещё несколько шагов и я вплотную подошла к ступенькам. Казалось бы, что они должны вести в рай… Но сейчас, с каждым шагом приближаясь к небу, я буквально чувствовала, как падала в бездонную пропасть.