Принцесса с плохой репутацией

Энни Уэст, 2014

Мариса – эксцентричная принцесса из небольшой европейской страны. О ее личной жизни ходят слухи и пишут таблоиды, но так ли все просто? Об этом и предстоит узнать Дамасо Пиресу – португальскому миллиардеру родом из трущоб…

Глава 3

— Конечно нет! — вырвалось у Марисы. — Я не беременна!

Все еще чувствуя слабость, она уставилась на доктора.

Как она может стать матерью, если не в силах наладить даже собственную жизнь? Она воочию представила ужас своего дядюшки.

— Вы полностью уверены? — Взгляд врача был испытующим, и Мариса вдруг покраснела — впервые со школьных лет.

Она сердито отмахнулась:

— Технически, полагаю, это возможно. — Мариса медленно вдохнула, пытаясь успокоиться, потому что образы, которые она долго и упорно старалась изгнать, вновь зароились в ее голове. Она тряхнула головой. — Но мы использовали презервативы, — сказала она и покраснела еще сильнее.

Не от необходимости признать, что она была с мужчиной — в конце концов, ей уже двадцать пять. Нет, краска на ее лице была вызвана воспоминаниями о том, сколько презервативов им пришлось сменить. До того как Дамасо сказал, что больше не хочет иметь с ней дела.

— Презервативы эффективны не на сто процентов. Другими контрацептивами вы не пользуетесь?

— Нет.

— Простите за вопрос, но сколько времени прошло с момента этого контакта?

— Чуть больше месяца. Если быть точной, месяц и один день.

Мариса откашлялась и приказала себе собраться. Месячные у нее были нерегулярными, так что задержка ее не беспокоила.

— Но у меня ведь нет никаких других симптомов! Думаю, это просто горная болезнь.

Доктор пожал плечами:

— Возможно. Однако ваша тошнота и головокружение могут указывать и на другое. — Он порылся в сумке. — Вот, возьмите. Не бойтесь, это не кусается. Просто тест на беременность.

Мариса взяла тест и направилась в ванную комнату.

Дамасо стоял не двигаясь и бездумно наблюдал, как солнечные лучи скользят по устланному ковром полу. Он не знал, что поразило его сильнее — возможность того, что Мариса беременна, или тот факт, что за прошедший месяц у нее не было других мужчин.

Уезжая, он полагал, что она быстро найдет ему замену. Вчера она слишком вызывающе вела себя с поклонниками в баре, выставляя себя напоказ, — он был уверен, что она провела ночь не одна. Если верить прессе, она не ограничивала своих желаний.

Однако, говоря с врачом, она была так уверена…

Вот почему Дамасо не выдал своего присутствия до конца разговора. Изначально он не собирался подслушивать, однако его богатство делало его мишенью для разнообразных посягательств. Он хотел услышать, что Мариса скажет врачу, на случай, если она захочет объявить его отцом ребенка.

Его челюсти сжались. Он не станет легкой добычей.

Однако затем он вспомнил ужас в ее голосе. Мариса не лгала, это ясно. И незапланированная беременность вызывала у нее откровенную панику. Она так точно помнила дату — ровно месяц и один день назад. Это означало, что если она беременна, то отец ребенка — Дамасо.

Эта мысль приковала его к месту. Он всегда очень внимательно относился к контрацепции. Невообразимо, что привычные средства на этот раз подвели. И еще более невообразимо, что у него будет ребенок.

Дамасо всегда был один и ни в ком не нуждался. И не собирался это менять.

Звуки голосов вывели его из задумчивости. В два шага он пересек комнату и протянул руку к двери.

Внезапно раздался голос доктора:

— Тест подтверждает мое предположение, ваше сиятельство. У вас будет ребенок.

Мариса обхватила себя руками, уставившись в окно на замечательный вид. Зубчатые вершины гор были покрыты ледяными шапками, которые под лучами заходящего солнца блистали розовым, нежно-персиковым, бриллиантово-золотым и всеми промежуточными оттенками. А темно-синие тени пиков протягивались к ней словно руки и звали.

В сотый раз Мариса опустила руку на живот, безмерно поражаясь тому факту, что внутри ее находится новая жизнь. Может быть, врач ошибается? Сейчас Мариса чувствовала себя вполне нормально — лишь немного дрожали ноги. Она не ощущала себя беременной.

Она поедет в город и там сделает тест еще раз. В конце концов, тесты тоже ошибаются.

Мариса не понимала, какого результата ей больше хочется. Впрочем, в одном она была уверена: она не собирается растить ребенка поблизости от бенгарской королевской семьи. И за это будет драться как львица.

— Прошу прощения, мадам. — На пороге террасы, где она сидела, возникла улыбающаяся горничная. — Я принесла травяной чай и кунжутные крекеры. — Она приподняла поднос, и Мариса уловила запах свежей выпечки. У нее сразу потекли слюнки: она ничего не ела с самого завтрака, опасаясь нового приступа тошноты.

— Но я ничего не заказывала.

— Это комплимент от отеля. — Горничная снова улыбнулась и поставила поднос на столик.

— Спасибо, это очень любезно.

Мариса взглянула на миниатюрные крекеры, и теплое чувство слегка растопило лед, в который было заковано ее сердце. Должно быть, это врач позаботился. О ней так давно никто не заботился! Она присела у столика и улыбнулась, когда горничная налила в чашку ароматный настой и подвинула ближе тарелку с печеньем.

— Я могу вам чем-то еще помочь?

— Нет, спасибо. Поблагодарите повара за печенье.

Оставшись одна, Мариса отхлебнула чаю и аккуратно откусила печенье. Оно было просто божественным — или показалось таким, потому что она ничего не ела с утра. Она прислушалась к себе — тошноты не было. Тогда она откусила еще.

Нужно было решить, что делать. Сначала, конечно, поездка в Лиму и еще одна проверка на беременность. Потом… Мариса запнулась. Она не знала, что потом.

Возвращаться на виллу в Бенгарии она не собиралась. Дом был полон воспоминаниями о Стефане. Кроме того, вилла принадлежала короне, и теперь ею владел дядюшка, а Марисе вовсе не улыбалось жить у него на содержании.

Девушка плотнее закуталась в плед. Ей нужен новый дом, поиски которого она так долго откладывала. Но где? Точно не в Бенгарии.

— Мариса?

Девушка резко обернулась на звук голоса, услышать который она не ожидала больше никогда в жизни. Она нервно стиснула тонкостенную чашку, ее сердце бешено заколотилось.

В дверях ее номера стоял Дамасо Пирес. Его огромное тело казалось отлитым в бронзе. Отросшие черные волосы спадали на лоб и касались воротника рубашки, однако ничуть не смягчали суровых черт лица.

— Что ты здесь делаешь? Как ты вошел? — Она со стуком поставила чашку на столик.

— Я постучал, но не дождался ответа.

Мариса вздернула подбородок:

— Обычно это означает, что человек, находящийся внутри, хочет побыть один.

— Не вставай! — Дамасо предостерегающе поднял руку и вошел на террасу.

Мариса отшвырнула плед и встала, покачнувшись, — оставалось только надеяться, что Дамасо этого не заметил.

— Сеньор Пирес, я повторяю вопрос: что вы здесь делаете?

Мариса скрестила руки на груди. Он выше ее больше чем на две головы, но ей не привыкать к моральным схваткам с мужчинами.

— Сеньор Пирес? — Дамасо нахмурился, и его выражение лица напомнило Марисе статуэтку сердитого инкского божка. — Тебе не кажется, что время формальностей прошло?

Мариса не обратила внимания на его вопрос.

— Дай угадаю. Ты каким-то образом узнал, что я здесь, и решил зайти сказать «Привет» в память о былых временах. — Она нервно вздохнула. — Одна ко я не настроена о них вспоминать. И тем более возвращаться к тому месту, где мы в последний раз остановились. — Она сделала шаг вперед. — Теперь, если ты меня извинишь, я хочу побыть одна.

Однако Дамасо не двинулся с места, и ей пришлось остановиться. Его темные глаза пытливо всматривались в ее лицо, и Мариса ощутила, как волна возбуждения прокатывается по ее телу. Понять это не помешали даже отголоски недавней слабости. Мариса злилась на себя, но ничего не могла поделать с тем, что ее тело так явно отвечает на проявления мужской сексуальности Дамасо. Ее грудь напряглась, а соски начали зудеть от возбуждения.

Марисе показалось, что это странная реакция для беременной женщины.

Эта мысль отрезвила ее, и Мариса отвела глаза. Сегодняшний день все поставил с ног на голову и отнял у нее последние силы.

— Мариса… — В голосе Дамасо появилась нотка неуверенности, которой девушка раньше не замечала. — Ты в порядке?

— Я буду в порядке, как только меня наконец оставят в покое!

Он отодвинулся, и Мариса прошла в гостиную, каждой клеткой ощущая его присутствие. Она почти дошла до выхода, и тут Дамасо глухо произнес:

— Нам надо поговорить.

Мариса не замедлила шага:

— Кажется, в прошлый раз ты ясно дал мне понять, что наше общение завершено.

Она героически держалась, сохраняя голос спокойным, — хотя при воспоминании о том, как она позволила ему с собой обойтись, ее внутренности словно сводило спазмом.

Мариса резко остановилась. Если бы он в самом деле был ей безразличен, она бы сейчас так не злилась. И уж тем более не показала бы этого. Но сыграть сейчас равнодушие было ей не под силу. Все, что она могла изобразить, — это высокомерную отстраненность.

Ей очень хотелось остаться одной, чтобы хорошенько обдумать то, что произошло. А именно свою возможную беременность. От него. Она потянулась к дверной ручке, но прежде чем она успела открыть дверь, рука Дамасо протянулась над ее плечом, и его ладонь легла на полированное дерево. Теперь Мариса ощущала тепло его тела, а его дыхание касалось ее волос — он дышал тяжело, как и она.

— Что ты собираешься делать с тем, что, возможно, носишь моего ребенка?

Она вздохнула точно громом пораженная. Он-то откуда знает?

Словно зачарованная, Мариса смотрела на его мускулистую руку и ладонь с длинными пальцами. Она вспомнила, как эта ладонь лежала на ее груди — и какое удовольствие она приносила. Как Мариса жалкие несколько часов считала, что наконец нашла человека, который ее ценит.

И какой преданной она себя чувствовала, когда оказалось, что это не так.

Она глубоко вздохнула и повернулась к Дамасо, инстинктивно вздергивая подбородок. Его высокомерный и презрительный вид немедленно привел ее в бешенство: ну уж нет, она не позволит собой помыкать — разговор состоится на ее условиях, когда она будет готова!

— Не знаю, почему ты решил, что можешь врываться без приглашения и начинать командовать. Но лучше тебе уйти прямо сейчас, пока я не вызвала служащих отеля и тебя не вышвырнули.

Дамасо смотрел в голубые глаза, лучащиеся презрением, и ощущал, как в его животе что-то пульсирует. Он чувствовал исходящую от Марисы энергию. Его тело дрожало от возбуждения, хотя он просто посмотрел ей в глаза. Он напрягся, отвечая на вызов, который она ему бросила.

Она возбуждала его, несмотря на презрение, написанное на ее прекрасном лице. Однако тело выдавало ее — полураскрытые губы, неровный пульс, легкая поволока во взгляде… Это были те же симптомы, что он узнавал в себе самом. Его присутствие ее возбуждает.

Дамасо непроизвольно протянул ладонь, коснувшись ее подбородка. Его пальцы прошлись по мягким, как шелк, волосам, и он почувствовал пульсацию жилки на ее шее. Он наклонился к ней — разговоры могут подождать…

Однако его руку неожиданно пронзила острая боль. Мариса, очевидно, увлекалась боевыми искусствами и нажала на какую-то болевую точку. Он чуть было не ответил силой на силу, но сдержался. Там, где он вырос, дрались без правил, и эти драки порой заканчивались смертью.

— Я вызываю администрацию. — Она тяжело дышала.

— Я и есть администрация, pequenina^[1].

— Что?

— Я — владелец отеля. — Он попытался пошевелить пальцами, но его пронзила новая волна боли. — Можешь отпустить, обещаю, что не прикоснусь к тебе.

Ее хватка ослабла, и Дамасо принялся разминать руку — ощущение было словно ее пронзает тысяча маленьких иголок. Способ самозащиты впечатлял.

— Ты — владелец? Что ж, это многое объясняет. Хотя я по-прежнему не понимаю, с какой стати доктор побежал к тебе с докладом о состоянии моего здоровья — неужели понятие врачебной тайны уже отменили? — Она не повысила голоса, но ее тон был холоден как лед.

— Я сам был здесь, когда он назвал диагноз.

Мариса сверлила его взглядом, острым и всепроникающим, словно рентген, и Дамасо ощутил, как краснеет.

Быть того не может! Смущение — это роскошь, которой не ведают те, кто ничем не брезгует. Однако он все же отвел взгляд первым:

— Мне сказали, что тебе стало плохо, и я пришел справиться о твоем самочувствии.

— Как это мило! — Она положила руки на бедра, и ткань футболки натянулась, облегая восхитительную грудь. Дамасо с усилием оторвал от нее взгляд, но помимо воли уставился на ее плоский живот — где она носила его ребенка. Это осознание снова захватило его. Ему захотелось положить ладонь на это место.

Более мягко он произнес:

— Давай поговорим.

Мариса покачала головой, и ее золотистые волосы метнулись из стороны в сторону. Она повернулась и пересекла комнату, остановившись у огромного окна с видом на Анды.

— Месяц и один день, верно, Мариса? Это касается меня в той же степени, что и тебя.

Девушка не пошевелилась. Ее неестественность заставляла Дамасо нервничать — она вела себя так, словно его присутствие доставляло ей боль.

— Когда ты собиралась мне сказать?

Она ничего не ответила.

— Или не собиралась? Решила избавиться от ребенка, не привлекая лишнего внимания?

Он был ошеломлен новостью о том, что станет отцом. Что у него будет ребенок — частица от его плоти и крови. Впервые за всю сознательную жизнь у него будет семья.

Эта мысль и привлекала его, и пугала. Он никогда этого не планировал и не хотел и совершенно не представлял, как с этим быть. Однако в одном он был полностью уверен: его ребенок не будет расти в одиночестве. Не будет заброшен, как он сам.

Он будет знать своего отца. Дамасо Пирес сам об этом позаботится.

Должно быть, в задумчивости он не заметил, как сдвинулся с места, — потому что обнаружил себя стоящим позади Марисы. Его дыхание касалось ее волос. Его руки потянулись к ней — словно желая лечь на ее бедра и притянуть к нему. Или схватить за плечи, чтобы вытрясти из нее ответ.

— Скажи что-нибудь!

— Что ты хочешь услышать? — Мариса повернулась, ее широко раскрытые глаза были особенно яркими. — Что я не планировала аборт? Что я еще не решила, стоит ли тебе говорить? Да у меня не было времени даже осознать эту новость как следует! — Она ткнула палец ему в грудь: — Я не считаю, что это касается тебя в той же степени, что и меня. Если предположение подтвердится, то носить ребенка придется именно мне. Именно мое тело и моя жизнь необратимо изменятся. Мои, не твои.

Тут Дамасо осознал, что ее рука дрожит. Он взял ее руку в свою, но Мариса вырвала ладонь, как если бы его прикосновение запачкало ее.

Слишком поздно.

Лицо Дамасо искривила хищная ухмылка. Сейчас он выглядел пугающе и непредсказуемо, и Марисе захотелось сделать шаг назад. Вместо этого она лишь прочнее утвердилась там, где стояла. Ну уж нет. Никто не вправе унижать и осуждать ее.

— Очевидно, ты уже сделал скоропалительные выводы относительно моей воображаемой беременности. — Мариса смерила его ледяным взглядом.

— Ты ее отрицаешь?

— Я предпочитаю еще раз проверить. — Она положила руки на бедра и смело взглянула ему в глаза. — Однако тебя, судя по всему, такие мелочи не интересуют.

Его взгляд опустился на ее живот, и она почувствовала жар — словно он к ней прикоснулся. Наконец он посмотрел ей в лицо:

— Есть только один выход. Мы поженимся.

Примечания

1

Малышка (португ.).