Расставание отменяется

Энн Оливер, 2013

Оливия – прирожденный моряк и капитан собственной яхты. Она принимает участие в престижной Австралийской регате исключительно ради благотворительного фонда «Розовая снежинка». Ее жизнь распланирована до мелочей: работа, учеба, волонтерская миссия и общение с лучшей подругой. Все замечательно, лишь мучительная неизвестность, унаследовала ли она мутированный ген, носительницами которого были все женщины в ее семье, не дает ей покоя. И если ей вскоре суждено умереть, она должна успеть порадоваться жизни и узнать, что такое любовь…

Глава 4

— Ну как тебе, Джетт, сочная говядина с йоркширским пудингом? Вполне профессионально? — заботливо спрашивала Бри, когда они втроем приступили к изысканному обеду из четырех блюд, поданному в их люкс с великолепным видом на залив.

Серебро переливалось на воде и пускало радужные блики по потолку и хрустальной посуде. Он подлил всем шампанского.

— Я просто отдыхаю. Потому мясо вполне нежное, пудинг пышный и в меру пропеченный.

— Однако ваше профессиональное чутье вряд ли имеет право отдыхать в праздники? — предположила Оливия.

— Нет. Но иногда мне нравится обедать, не вникая в лабораторные тонкости. В частности, сегодня.

— Разумно. — Она кивнула. — Расслабиться, насладиться и выразить признательность. — Горло словно обожгло. Угораздило же ляпнуть. Дура, дура, дура. Она сосредоточенно вертела ножку фужера, возя донышком по скатерти. Понимала, он сейчас оглаживает ее взглядом, интерпретируя те слова в контексте их недавней личной пикировки.

Она принудила себя взглянуть в глаза Джетту и сказала:

— Вынесите свое профессиональное суждение, которое из ваших блюд особенно популярно?

Он прожевал, прежде чем ответить.

— Мое суфле — умереть не жаль. Так мне сказали.

Это, несомненно, сказано женщиной. Его рот скривился, глаза зажмурились. То ли ела с его ложки, то ли свалилась с ног навзничь. А может, совмещала оба удовольствия. Ей не хочется додумывать этот сценарий.

— Вам нравится суфле? — хрипловато спросил Джетт, в упор глядя на нее полночными глазами. Похоже, он читал ее мысли.

— Пыталась как-то приготовить. Неудачно. И на том остановились?

— Одной неудачи более чем достаточно.

— Терпение и труд, Оливия, залог успеха, — подмигнул он. — Вам как-нибудь придется попробовать суфле «Амаретто» в моем исполнении. — Его вкрадчивый тон, словно упомянутый ликер, пролился теплым бальзамом на ее затылок.

Вилка Бри замерла на полпути ко рту.

— Ты собираешься посвятить нас в таинства улетного рецепта фанатов Джетта Сеттера? Такого нет в его книгах, — пояснила она Оливии.

— Что, если я как-нибудь покажу вам, как это делается? Мастер-класс, а?

Что, если вы улетите первым? Оливия сглотнула контрольный вопрос и зарделась. Нерадивая школьница.

Конечно, ей давно полагалось его опознать по красочному фото под пыльной обложкой роскошного издания. «Ночное пиршество». Классическая мужская красота на отлично вылепленной косточке, невозможно не запасть. Дала маху.

— Бри подарила мне одну из ваших книг на прошлое Рождество. Вам понравилось? — Он подложил себе на тарелку соуса с хреном.

— Да, там есть несколько лакомств. — Она припомнила интригующие фото, где шеф-повар колдует над своими шедеврами. Правда, никак не разглядеть, кто там и что делает. — Признаюсь, попробовала всего пару деликатесов. — Она пристально глянула на него поверх хрустального ободка. — Вам никогда не надоедает возиться с едой?

— Только что отсняли телесериал на сезон грядущий. По отзывам критиков, все гурманы будут просто тащиться. Так что, ввиду предстоящего мертвого сезона буду стряпать начинку для поваренных книг. Пожалуй, начну в Тасмании после фестиваля.

Когда он упомянул о новогоднем празднике в доках, совпадающем с финишем регаты, Оливия сказала:

— Пожалуй, только шеф-повару под силу оценить фиесту в полной мере.

— Надеюсь.

— И куда же потом?

— Заказал себе местечко под горой Крейдл.

— Признайтесь, вы, верно, однажды настряпали нечто катастрофическое.

Его рот насмешливо покривился, глаза озорно блеснули.

— Не припоминаю.

— Ладно уж, расскажите мне по секрету. — Оливия улыбнулась и сразу раскрепостилась, едва отметив краем глаза, что Бри, извинившись, поднялась с бокалом шампанского и вышла на балкон.

Оливия поняла, он притягателен. Усмешка во взгляде, непринужденность реплик, жесты. Она невольно следила за его руками, и, когда он рассеянно начал поигрывать миниатюрным стеклянным ангелочком на декоративной настольной елочке, она представила, как он таким же манером поигрывает с ней.

«Прекрати немедленно!» — приказала она себе.

Он приехал не ее развлекать. Повидаться с Бри и вместе отпраздновать Рождество.

— Вы увлекаетесь терапевтической стороной природной красоты, как и Брианна? — спросил Джетт, глянув на сестру, которая плавно фланировала, готовясь спикировать на свое законное место за столом.

— Я работаю в области натуральной медицины. В небольшом филиале, вместе с Бри, массажистом-терапевтом и кинезиологом. Взяла месяц отпуска, чтобы поучаствовать в регате и собрать средства для нашего фонда.

— Ливви — высококвалифицированный натуропат, — похвастала Бри, прежде чем Оливия успела вставить слово. — У нее и ученая степень есть в области здравоохранения, и…

— Бри… — Оливия поежилась, энтузиазм подруги явно зашкаливает. Она давно намотала на ус: коллегам-мужчинам не нравятся женщины, которые превосходят их своей ученостью. Правда, раньше это ее ничуть не беспокоило. Странно, отчего теперь она так озабочена? Потому что важно выглядеть в глазах Джетта женщиной, прежде всего. Нелогично. Просто глупо.

— И мы будем совместно вести бизнес, как только тот центр встанет на ноги и наберет обороты. — Бри улыбнулась и присела, скрестив руки.

Джетт задумчиво посмотрел на Оливию.

— Вы собираетесь вписать меня в свой благотворительный реестр?

* * *

Да, Бри права. Оливия так закружилась вчера с Джеттом, что и думать забыла о своей миссии. Не прожужжала ему все уши, уговаривая внести посильную лепту.

— Моя мать умерла от рака груди, и я сейчас собираю средства на сооружение лечебно-реабилитационного центра. Пока что это всего лишь мечта, на стадии дорогостоящего проекта, но мы непременно добьемся своего. Мы с мамой основали этот фонд пять лет тому назад, когда у нее впервые проявились признаки болезни.

— Она проницательна на удивление, — заметила Бри. — И я горжусь, что смогу вписаться в перспективы. Если только уцелею в предстоящей регате.

— Твой позитивизм меня воодушевляет. — Улыбка Оливии была не столь оптимистичной. Она во что бы то ни стало стойко соблюдала условия долгосрочного договора, который они тогда заключили. Их яхта непременно должна участвовать в регате Сидней — Хобарт. Не только в память о матери, но и в память о всех ее родственницах, умерших от рака груди. Ради всех женщин, страдающих этой болезнью.

— Завтра в это время мы уже будем держать курс на юг вдоль побережья Нового Южного Уэльса. — В животе нарастало напряженно-радостное волнение.

— Как называется ваша лоханка? — Джетт откинулся на сиденье. Появились расторопные официанты, убрать тарелки.

— Яхта, — поправила Оливия. — «Грядущая заря». Небольшая, однако настоящая. Классическая красавица.

Они купили это старенькое суденышко, когда у мамы была ремиссия и они обрели надежду.

Он поочередно смерил их взглядом.

— Итак, две женщины на борту. Разве это не сулит особую неудачу?

О, я вас умоляю.

— Что скажете насчет австралийки Джессики Уатсон? В шестнадцать она стала рекордсменкой в одиночном кругосветном плавании. Ваш капитан явно не прочь отвлечься, — продолжал он, словно пропустив эти слова мимо ушей. — А если его заносит, он не слишком матросит свою команду?

Он произнес это таким гаденьким тоном, с сексуальным подтекстом, что Оливии захотелось залепить ему пощечину.

Чего еще можно было ожидать от этого ухмыляющегося наглеца с масляными глазами?

— Ничего подобного. Каждый занят своим делом. Отвлекаться некогда.

Он приподнял брови:

— Не верится.

— На нашей яхте, господин Дейвис, нет матросни. Мы слаженная команда, так и работаем, все равны.

— Хотелось бы удивиться.

Можно было только догадываться, что он имел в виду, но Оливия склонна была полагать, что в его тоне сквозила отнюдь не лестная для ее пола тенденциозность.

* * *

— В самом деле? — Она подрезала фразу, словно кончик нераспустившейся розы. — Подыщу вам синекуру, легко.

Он улыбнулся, обнажив белоснежные, как на рекламной заставке, зубы, нетерпение читалось в его глазах.

— Да ну? Приглашаете меня на борт?

— Ну да. — У нее уже сложился план действий, она расплылась улыбкой под стать его заявлению. — Позавчера выбыл из строя один из членов нашего экипажа, по болезни. Вы превосходно могли бы закрыть эту брешь во время ваших вакаций. «Снежинке» очень нужна раскрутка. Кинете словечко в микрофон масс-медиа и тем окажете мне, нам, моему благому делу огромную-преогромную услугу. Он сдюжит, правда, Бри?

Она взглянула на подругу. Та пока и словечка не проронила, но, похоже, наслаждалась этой минутой не меньше, чем Оливия.

— Да, — выговорила она, словно нехотя. — По-моему, ты права.

Оливия перевела взгляд на Джетта, похоже, она немного сбила с него игривую спесь.

— На той лоханке?

— На яхте. Вам понравится, Джетт. — Оливия понизила тон и сдобрила его хрипловатым придыханием. — Сплошь женская команда. Только представьте. Загорелые красотки в бикини.

Он округлил глаза и вскинул брови.

— Крепитесь, Джетт. Скажите «да». Умоляю. Вы так нужны нам.

— Пожалуйста, Джетт, — мелодично поддержала Бри. — Внеси свою лепту в доброе дело, и мы отведаем в нашу первую морскую вечерю жареного перепела под овощами. Уже томится под маринадом.

Оливия знала: им никогда не выиграть эту регату, да они и не покушались. Им бы только получить долю денег и признание благодаря этому марафону, так что знаменитость на борту только на руку. Особенно если знаменитость сексапильна и знает толк в кулинарии.

— Поразмысли обо всем за десертом, — предложила Бри, предоставив ему некую отсрочку, поскольку им предстояло поначалу расправиться со сливовым пудингом.

Он взял себе и второй кусочек. Оливия удивила его. Своим пламенным энтузиазмом и верой в то благое дело. Девушки ее возраста обычно эгоцентричны, этакие принцессы на выданье. Увидев ее впервые, он так и подумал. Однако теперь придерживается иного мнения. И желает помочь.

Но разве обязательно лезть в корыто?

Он все еще обдумывал эту идею, а они уже подчистили свои емкости и слизнули с ложек последние капли коньячной подливки. Брианна произнесла:

— Пора на раздачу, — и поднялась из-за стола. Джетт похолодел от нехороших предчувствий, но она уже встала за его спиной и положила ладони ему на плечи. — Расслабься, братец.

Она обхватила его запястье и подтянула к рождественской елочке, где лежали гламурные сверточки.

Он взял корзиночку с серебристым логотипом эксклюзивного универмага.

— Это тебе. — Он протянул ее Бри. — Вероятно, не совсем то, что требуется лекарю-косметологу. — Он неловко пожал плечами.

Она усмехнулась:

— Французская фирма. Ты что, шутишь? Мне уже нравится. Спасибо тебе.

Он повернулся к Оливии:

— А насчет вас я даже не гадал. — Он осознал, что выразился более чем двусмысленно, и вручил ей чехольчик с хрустальной вазой, которую приобрел сегодня утром в сувенирном киоске отеля. Улыбка в ее глазах подтверждала: она удивлена, как и он сам. Возможно, простила его. — В последнюю минуту, под настроение, так и было, правда?

— Я так долго ждала этого Рождества вместе с тобой, — сказала Брианна. — Вот и сбылось. — Она вытянула одну из коробочек и подала ему. — Веселого Рождества.

Он принял подарок — чудачка, однако.

— Спасибо.

— Веселого Рождества, Джетт. — Оливия протянула ему пакет — чуть меньше.

— Ну-ну, я и не ожидал.

— Наверное, пора присесть и открыть подарки? — Брианна уселась на кушетку и похлопала ладонью по свободному месту подле себя. Затем сунула нос в свою корзиночку. — Не терпится понюхать духи.

Он присел рядом с сестрой. Пакет от Оливии лежал сверху, он и открыл его поначалу. Пара лайковых перчаток.

— Для мельбурнской зимы, — пояснила она. — Слышала, там сурово.

— Спасибо. Замечательно. — Он полюбовался глубоким угольно-черным оттенком кожи. Надо же, какая внимательная. — Так вы никогда не бывали в Мельбурне?

Конец ознакомительного фрагмента.