Моцарт, Волшебники и Рождество

Эмма Рамилевна Вальс, 2021

Когда волшебник Джузеппе отправил композитора Вольфганга Амадея Моцарта через Портал в далёкое будущее, он и не предполагал, чем всё может обернуться. А вдруг Амадей потеряется и не сможет вернуться назад? И каково человеку из восемнадцатого столетия застрять в XXI веке?! Вместе с Моцартом в опасное путешествие полетели смешной человечек Папагено, умная ворона Клара и коварная Королева Ночи. Из летней Вены Моцарт попал в далёкую Россию, где холодно и снег, и дома другие, и даже повозки без коней. Моцарт подружился с музыкантами Федей, Славой и их детьми Катей и Андрюшей. Вместе они прожили один счастливый день, который изменил жизнь Большого семейства. И приключений в этот день было предостаточно: хулиганов обезвреживали, из разных мест благополучно сбегали, в отделении полиции побывали, и в «Волшебной флейте» выступили, и на вороне полетали. И главное: всё у них получилось! И путь себе Антонио Сальери злобствует: маэстро Моцарт вернулся из будущего целым и невредимым!

Глава третья. Странный часовщик

Надо сказать, что у прославленного и всеми уважаемого маэстро Антонио Сальери был никому не известный непутёвый младший брат по имени Джузеппе, которого старший брат Антонио очень стыдился, но, тем не менее, считал своим долгом его перевоспитывать и давать ему правильные и своевременные советы.

Братья Сальери рано потеряли своих родителей. Старший Антонио решил заделаться музыкантом. Он выучился играть на скрипке и клавесине и начал сочинять музыку. Причём настолько успешно, что по приезде в Вену вскорости стал придворным композитором при дворе его величества!

Младший Джузеппе в юности был отдан на обучение к часовщику и со временем превратился в довольно умелого мастера часовых дел. Он мог зарабатывать приличные деньги серьёзным ремеслом, а вместо этого постоянно занимался всякой ерундой: то изобретал эликсир вечной молодости, то открывал какие-то таинственные порталы, то оживлял неживое, а то и вовсе искал философский камень, чтобы разные ненужные и дешёвые предметы превращать в нужное и драгоценное золото…

Чтобы приглядывать за безумным братцем, Антонио даже пришлось выписать его к себе из Италии в Вену и поселить в домике на окраине города. И хотя дела шли у Джузеппе неважно, Антонио всё-таки не терял надежды вразумить брата и направить его по правильному, как он считал, пути.

Вот к нему-то и направлялся сейчас Антонио, чтобы проведать, не тратясь на извозчика, и заодно бесплатно починить свои сломанные часы.

Карета с путешественниками, оставив позади великолепные дворцы Вены, выехала на окраину города и остановилась около одного неказистого домишки в ремесленном квартале, к крыльцу которого была кое-как приколочена потрескавшаяся от времени вывеска, изображавшая не то часы, не то кастрюльку с крышкой.

«Судя по всему, здешний часовщик не самый мастеровитый в своём деле ремесленник, и дела его, судя по завалившемуся дому с кривой вывеской, идут довольно неважно,» — подумал про себя Моцарт. Однако Сальери это не смутило.

— Открывай, Джузеппе, безмозглый бездельник! Или ты ещё дрыхнешь, по своему обыкновению, в тёплой постели, когда порядочные люди уже давно работают?! Что, опять вчера перебрал лишнего за ужином?! — закричал Сальери по-итальянски и требовательно застучал в дверь.

Из окошка на втором этаже высунулась красная носатая рожа в ночном колпаке и промычала в ответ:

— А не твоё собачье дело, дорогой братец, чем я вчера занимался! А хоть бы даже и перебрал! — и Джузеппе (а это был именно он) с треском захлопнул окно, отчего вывеска покосилась ещё больше и чуть было не свалилась Сальери на голову.

Моцарт, который прекрасно знал итальянский язык, забавлялся этим колоритным зрелищем.

— Встань и пусти нас в дом! У меня к тебе срочное дело! — Сальери покосился на раскачивающуюся вывеску и застучал уже не так сильно.

— Не пущу! Я по утрам крепко сплю и поэтому никого не принимаю!

— Я принёс тебе угощение и свои часы, чтобы ты их починил! — Сальери заговорил вкрадчиво и доверительно. Не напрасно же он тащился в такую даль…

— А ты не будешь на меня ругаться?

— Что ты, что ты, конечно, не буду! — искренне заверил брата Антонио, а про себя добавил: — Взгреть бы тебя как следует, дуралейский братец…

— Угощение, говоришь? Проходи! — и Джузеппе в ночном халате и колпаке распахнул дверь и милостиво пропустил в свой дом Сальери и Моцарта.

В домике Джузеппе царил хаос и беспорядок: в углах валялся какой-то мусор, одно окно было заколочено, и оттого в комнате было сумрачно, на столе рядом с рабочими инструментами часовщика стояла недопитая бутылка вина, а присесть посетителям было некуда, потому что на единственном потёртом кресле разлёгся огромный полосатый кот по кличке Пират, или Пирато, как на итальянский манер называл его Джузеппе.

И только разнообразные часы, которые стояли на полу, висели на стенах и лежали на полках, заботливой рукой хозяина выглядели ухоженными и шли минута в минуту.

Сальери брезгливо огляделся и пробормотал: «Бедная матушка… Если бы она была жива, как бы она ужаснулась, увидев, что вытворяет её младшенький… и скольких трудов мне стоит его перевоспитание…»

— Почему твоя служанка не убирается? Ты что, опять её прогнал?!

— Выгнал взашей! Пусть не суёт свой нос куда не просят, дерзкая паршивка! — недовольно пробурчал Джузеппе.

— А это что такое?.. — изумлённо спросил Антонио, уставившись на плечо Джузеппе, в котором примостилась… большая чёрная ворона.

— Познакомьтесь — это Клара. Я выменял её у своры мальчишек и принёс домой. Она была ранена в крыло. Пришлось её вылечить. Очень умная птица…

Клара посмотрела на Антонио одним глазом и одобрительно каркнула. Но Сальери-старшего это не впечатлило.

— Мало тебе, что живёшь как в свинарнике, так ещё всякую гадость в дом тащишь! — не выдержал он.

После этих слов Клара заверещала и угрожающе замахала крыльями в сторону маэстро Сальери, как будто поняла, что речь зашла о ней.

— Спокойно, Клара, спокойно… Ты специально приехал с утра пораньше, чтобы читать мне нотации, на редкость любезный братец? — огрызнулся на брата Джузеппе.

— Нет, конечно, нет. Я к тебе по делу… — Сальери выложил на стол несколько слипшихся марципановых конфет, которые так кстати сошли за угощение, и настойчиво всучил брату свои остановившиеся часы: — Вот, отремонтируй их, да поживее! Мы с моим другом очень спешим!

Но Джузеппе, проигнорировав Антонио, вдруг неожиданно уставился на Моцарта:

— Маэстро Вольфганг Амадей?! Это вы?! Какое счастье, что вы посетили моё скромное жилище! Вот уж не думал, что когда-нибудь удостоюсь такой чести!..

— Ты знаком с моим другом Вольфгангом? — удивился Сальери.

— Да кто же его не знает! Это же сам Моцарт!

— Но откуда?! Кажется, я тебе про него ничего не рассказывал! — и Сальери прошептал Моцарту в ухо: — Мой брат окончательно рехнулся…

А Джузеппе тем временем согнал сонного кота с кресла:

— Присаживайтесь, маэстро! Сегодня самый великий день в моей жизни… Моцарт! Сам великий Вольфганг Амадей Моцарт пожаловал ко мне в гости!

Моцарт, которого темпераментный итальянец как-то даже немного затолкал в своё кресло, заёрзал и смущённо произнёс:

— Простите, господин Джузеппе, но вы меня с кем-то путаете!

— Вас невозможно с кем-либо спутать… я счастливчик… Мамочка моя… ты можешь мной гордиться… Маэстро, вы, конечно, не откажите мне в удовольствии позавтракать в вашей компании?

— Господин Моцарт очень спешит! — строго ответил Сальери-старший, но Джузеппе не обратил на его слова никакого внимания.

И Джузеппе куда-то засобирался. Он стянул с головы ночной колпак, надел панталоны, натянул парадный сюртук и оглянулся вокруг, словно ища глазами что-то очень важное:

— Где они?.. Мои Часы?.. А-а, вот, нашёл… — схватив лежащие на каминной полке серебряные карманные часы с резной крышкой, Джузеппе почему-то пошёл не на кухню, чтобы разжечь плиту и приготовить мало-мальски приличный завтрак для своих гостей… Вместо этого он спустился вниз по крутой лестнице в подвал дома, перед уходом бережно посадив ворону на спинку кресла.

Неожиданно послышались громкий скрежет и шум, из подвала вырвался и пронёсся по комнатам такой сильный ветер, что в доме всё застучало, захлопало и загремело так, как будто здесь зародился ураган местного значения, стрелки на всех часах завертелись с огромной скоростью, потом неожиданно всё стихло и…

Через некоторое время Джузеппе поднялся, неся в руках поднос, на котором стоял белый кофейник, источавший тонкий аромат свежесваренного кофе, в фарфоровом молочнике плескались нежнейшие сливки, на тарелочках красовались кусочки вишнёвого пирога, тонкие хрустящие вафли (кстати, одно из любимых лакомств Вольфганга Амадея) были пересыпаны засахаренными фруктами, отдельно был выложен омлет с поджаренными колбасками, украшенный зелёными веточками петрушки и укропа, а в центре подноса красовался экзотический фрукт апельсин. Да, не завтрак, а настоящий аппетитный шедевр венского кулинарного искусства…

— Ты что, кого-то ограбил?! Откуда у тебя это великолепие?! — удивился Сальери-старший.

Поднос в руках Джузеппе предательски задрожал (очевидно, от тяжести), но часовщик справился с волнением и ответил на шутку брата обаятельной улыбочкой:

— Мне повезло, милейший братец! Недавно я выполнил заказ одного очень богатого вельможи…

Антонио и Вольфгангу оставалось только ломать голову над тем, каким образом этот великолепный «натюрморт на подносе» (по выражению Моцарта) мог так быстро появиться в заброшенном домике странного часовщика…

Откуда-то был извлечён на свет божий низенький китайский столик, расписанный драконами («Полезная штука… я свистнул его у Людовика во время французской неразберихи…» — прокомментировал его появление Джузеппе), старый детский стул для Сальери-старшего и корпус от напольных сломанных часов, на который уселся сам хозяин дома, и пир начался.

— Ах, как вкусно! Еда, достойная самого императора! Маэстро, вы только попробуйте эти вафли с прослойками абрикосового мармелада! Это просто божественно!

Для развлечения дорогих гостей Джузеппе подвинул к ним поближе большой короб, накрытый красным бархатом. Джузеппе сдёрнул бархатное покрывало, и перед изумлёнными гостями предстало что-то вроде миниатюрного игрушечного театра с живописными декорациями и занавесом. По сцене бегали и давали представление маленькие артисты, каждый из которых был ростом не больше среднего пальца. Они пели, плясали и разыгрывали перед зрителями волшебную сказку. В этом мини-театре была даже оркестровая яма, где сидели и играли на разных крошечных инструментах маленькие оркестранты в белых паричках!

— Вот это чудо! — изумлённо воскликнул Моцарт.

— Жульничество… — скептически заметил Антонио. — Я видел нечто подобное в балагане заезжих циркачей…

— Я специально их оживил… — Джузеппе, казалось, игнорировал реплики старшего брата и общался исключительно с Моцартом. — Я большой поклонник вашей оперы… вашей «Волшебной флейты»… а эти куколки частенько разыгрывают её для меня…

— Но… это невозможно! Я только сочиняю её, и даже сюжет то и дело дорабатывается!.. Или… вы знакомы с автором либретто и директором театра Эмануэлем Шиканедером, и он разболтал вам наш секрет?

— Ни в коем случае! Просто я… как бы это сказать… знаю кое-что наперёд…

Между тем маленькие артисты перестали петь, сбежались к краю сцены и сами уставились на зрителей. Там были и хорошенький принц, и маленькая принцесса, и седовласый добрый старец, и могучий мавр, и даже мерзкое чудовище, но особенно выделялись две фигурки: смешной человечек в костюме из разноцветных пёрышек и надменная королева в чёрном блестящем платье с маленькой короной на голове. Её можно было бы назвать красавицей, если бы не злобный огонёк в её чёрных глазах и не презрительная гримаса на бледно-мраморном личике…

— Почтеннейшая публика, — голосом Карабаса-Барабаса забубнил Джузеппе, — позвольте вам представить Папагено, этого удачливого и трусоватого шалопая! Спой, дружочек! Порадуй нас своим искусством! Да не бойся ты!.. (Это было сказано вслед улепётывающему Папагено, который вознамерился было сбежать, и потому был схвачен двумя пальцами за шиворот и водворён обратно в центр сцены…) Это же сам маэстро Вольфганг Амадей Моцарт, твой создатель!

Смешной человечек низко поклонился и запел песенку о том, что он известный птицелов, он молод, весел и здоров, и как он рад тому, что все его знают и любят.

Джузеппе в умилении сложил руки на животе:

— Браво! Какой талант! Самородок!

— Забавный мотивчик! — промычал Антонио, не отрываясь от еды (он был большой любитель вкусно покушать за чужой счёт).

Моцарт с удивлением слушал маленького Папагено:

— Это что-то невообразимое!.. Я только на днях написал эту арию!

Джузеппе наклонился поближе к своим гостям, заговорщицки оглянулся и с громким присвистом зашептал:

— Я… не хотел никому рассказывать… Видите ли, это великая тайна! Но… здесь же все свои… ведь правда, маэстро Амадей?.. Мне удалось-таки… хоть ты в меня никогда и не верил, мой удачливый и высокомерный братец… как бы это вам объяснить… Можно сказать, я приручил само Время!

— Что ты несёшь, безумец?! — Антонио даже пролил кофе на свой камзол, так он разозлился. Сальери-старший с раздражением стал вытирать пятно кружевным платком, отчего оно только увеличилось в размерах…

— Ты мне не веришь?! Ты не веришь своему родному единоутробному брату?! Да я тебе сейчас докажу! Я всем сейчас докажу! Маэстро, пожалуйте за мной! Клара, лети в подвал!..

На ходу кивнув вороне и накинув на себя тёплый плащ, Джузеппе схватил Моцарта за рукав, небрежно кивнул головой в сторону старшего брата и нетерпеливо проковылял вниз по лестнице в подвал своего странного дома. Однако прежде он накрыл красным бархатом сцену-коробку: маленькие артисты могли разбежаться и нечаянно угодить в пасть пушистому разбойнику-коту.

Часовщик был так увлечен, что даже не заметил, как секундой ранее маленькая красавица ловко взмыла вверх и приземлилась прямо на плечо Сальери-старшего. Увидев это и заподозрив неладное, смешной птицелов быстро-быстро замахал руками-крыльями и следом за красоткой перелетел со сцены — прямиком в моцартовский карман…