Мы остались молодыми…

Эмиль Евгеньевич Блицау, 1986

О партизанских рейдах и отрядах написано немало книг. Эта еще одна… Автор родился в 1923 году в Москве. Когда началась война, ему было 18 лет. Книга писалась им после войны. В книге описываются эпизоды из жизни в тылу врага в партизанском отряде начиная с весны 1943 года. В отряде Блицау Э.Е. знали под именем Марат. Все описанные события – это рассказ автора о том, какой ему запомнилась жизнь в партизанском отряде, о взаимоотношениях между людьми, об их дружбе и взаимовыручке. Большинство боевых друзей автора, о которых упоминается в книге, были очень молоды, когда началась война. Несмотря на трагичность описываемых событий, они часто переплетались с курьезными. После окончания войны в жизни каждого партизана было много других событий, но одним из самых важных и основных дел их жизни так и осталась война. Посвящается однополчанам, с которыми был пройден боевой путь.

Глава II. В партизанском отряде

«Мы шли на дело ночкой тёмной —

Громить коварного врага.

Кипела злоба в партизанах,

Нам жизнь была недорога…»

/слова народные/

Урочище Лысая гора

В одной руке у меня автомат, другой подхватываю вещевой ранец и отхожу к деревьям. Со сборкой парашюта возиться не к чему, успеется потом, когда подойдут встречающие. Слышу треск сучьев и приближающийся разговор. На всякий случай захожу за толстое дерево. «Бережёного бог бережёт», как говорится в русской пословице.

— Куда этот прыгун подевался? — гудит глухой бас.

— Василий Иванович, парашют здесь лежит, может он в костёр попал? — отзывается другой голос, потоньше и моложе.

— Не пори чепуху, Василёк, кто же станет сидеть в костре? Разве только леший? Надо ему покричать, должен он отозваться нам.

Тёзки, оба Василия, прикладывают ко рту ладони рупором — автоматы ШШ висят у них за спиной — и вместе кричат:

— Ей, Москва, иди сюда! — бас шутливо добавляет, — не бойся, мы свои!

«Москва» — это пароль. Они кричат громко и весело, как у себя дома. Мне хорошо их видно. Один высокий, постарше, у него широченные плечи с косую сажень, копна русых волос и большие удивительные красно-рыжие усы. В отблесках затухающего огня он похож на богатыря, пришедшего из сказки.

Другой — тонкий с льняными волосами, гладко зачёсанными и опускающимися до самого воротничка, с густыми бровями вразлёт, очень молодой! Оба они в гимнастёрках, перетянутых ремнями, без пилоток, но чувствуется военная выправка. Замечаю у старшего на ремне висит ещё маузер в деревянной кобуре.

Выхожу к ним из-за дерева и сразу попадаю в дружеские объятия сказочного богатыря. Ну и силища — трещат кости! Ответ на пароль они не спрашивают. Они видели моё приземление на парашюте, и этого им оказалось вполне достаточно.

Младший, Василёк, смеясь тянет своего друга за рукав:

— Василий Иванович! Отпусти его, он нам живой нужен, дай и мне поздороваться!

Богатырь оказывается может смущаться и ласково проводит громадной ладонью мне по спине. Снова объятья, дружеское похлопывание по плечу, общие улыбки и смех. Они мне рады. Ещё больше радуюсь им я.

Василёк срывается с места и кричит во тьму:

— Хлопцы, сюда! Мы нашли его, он здесь!

Это нашли меня. Теперь всё в полном порядке.

При случае надо будет рассказать, как немцы сбросили в один местный отряд своего агента под видом радиста. По-русски он изъяснялся правильно, фамилии командиров знал, доложил, что послан для связи отряда с Центром. Тут же связался с абвером и получил ранее согласованный ответ. Прошли недели, пока его разоблачили. А всё потому, что сразу не проверили. Например, попросили бы дать запрос о здоровье несуществующего родственника командира, и абвер погорел бы с радистом.

Отовсюду сходятся партизаны. Снова хлопанье по плечам, крепкие рукопожатия и вопросы, тысячи вопросов… о Москве, об однополчанах, о кинофильмах, о театре, обо всём…

Подходят ещё двое. Перед ними кольцо окружающих меня партизан размыкается. Несколько впереди коренастый военный. На гимнастёрке у него при всполохах гаснущего костра блестит золотом орден Ленина. Прядь густых тёмных волос спадает на высокий лоб. В руке кожаный лётный шлем, сбоку висит маузер.

Василек, стоящий рядом, с теплотой в голосе шепчет:

— Наш командир капитан Карасёв.

Он энергично протягивает руку и смотрит прямо в глаза:

— Здравствуйте, с благополучным приземлением, я Виктор! Как горели сигнальные костры?

— Здравствуйте, прибыл в ваше распоряжение, привет от общих наших друзей!

На вопрос о кострах я не должен отвечать, только передать привет от друзей. Обмен этими парольными фразами тщательно обговорен в Москве с осмотрительным полковником Лебедевым. После этого пароля я могу спокойно передать пакет. И командир знает, что я действительно из Москвы.

— Ну и отлично, «джентльменский этикет» соблюдён, — весело произносит Карасёв, освобождает от крепкого рукопожатия мою руку и пропускает вперёд подошедшего вместе с ним, — знакомьтесь, Михаил Иванович Филоненко, наш комиссар.

Чувствовал, когда здоровались с командиром, что, если бы я не ответил на пароль, он бы моей руки не выпустил.

Комиссар высок ростом, худощав, по-военному подтянут, чёрные усы придают ему сходство с Чапаевым. На нём тёмная тужурка или китель с перекрещенными ремнями, на груди сияет орден боевого Красного Знамени, рукой он придерживает ремень. Такими, нам мальчишкам, с восторгом мерещились комиссары гражданской войны.

— Рады встретить первого посланца из Москвы, соскучились. О живой весточке, расскажешь нам всё о Москве, давно мы ушли оттуда. Вскоре будем принимать целые группы десантников.

Командир и комиссар сразу пришлись мне по душе. Немногословны и боевые ордена запросто не дают. По вниманию к ним окруживших партизан чувствуется, что их уважают и любят. С такими спокойно можно идти в бой.

Возвращается мой первый знакомый. За плечами он несёт огромный узел, завёрнутый в парашют.

— Василий Иванович, груз весь подобрали, четыре места? — спрашивает командир.

— Так точно, Виктор Александрович, даже пять, — он показывает на меня, — его первого нашли, хотел от нас с Васей Божком в костёр прыгнуть, но мы его удержали с трудом.

Партизаны смеются, видно сила Василия Ивановича здесь в почёте, большинство из них одеты в летнюю армейскую форму, почти все имеют автоматы, на ремнях висят запасные диски.

— Василий Иванович, играй отбой, гасите костры. Проследите за маскировкой кострищ, а мы отправляемся домой, догоняйте, — закончил своё указание командир.

Первые же минуты общения с встречающими мне понравились. Много шуток и смеха. Царила атмосфера дружбы и общей доброжелательности. Сразу нашлись желающие нести мой парашют и ранец. Хотели понести даже и мой автомат, но я вовремя прижал его локтем к боку и вежливо поблагодарил за услугу. Партизанам палец в рот не клади, потом автомат не найдёшь: приклад заменят на самодельный и кожух покрасят.

Комиссар это заметил и одобрительно засмеялся:

— Правильно сделал, это они шуткуют, проверяют на бдительность, первая партизанская заповедь — не выпускать из рук личное оружие. Оно всегда, во всех случаях должно быть при себе, под рукой, должно быть всегда готово к бою.

Так тактично мне был преподан первый партизанский урок.

Вася Божок — фамилию его назвал Василий Иванович с огненными усами — спросил:

— Как будем называть-величать нашего нового товарища?

Тут я, не подумав, невольно оглянулся помня конспирацию, хотя посторонних никого не было, тихо выдал фразу:

— Зовите меня просто Марат.

Этот словесный оборот всем чем-то понравился, и они долго ещё, когда кого-нибудь знакомили со мной в других партизанских отрядах, вкрадчиво оглядывались и сверхсерьёзно шептали:

— Зовите его просто Марат.

…Пройдут года, а этим именем по-прежнему будут называть меня друзья-партизаны и однополчане.

Конец ознакомительного фрагмента.