Эта жестокая грация

Эмили Тьед, 2022

Ради спасения страны от летающих демонов каждые пять лет одаренная богами девушка-Финестра, новая правительница, должна заключать брак с Фонте – партнером, обладающим магией. Объединив силы и усилив магию двукратно, этот священный союз сохранит мир на земле. Но Алесса, недавно ставшая Финестрой, будто проклята: ее прикосновение убивает. Трижды она стала вдовой, убив всех своих Фонте. Вот-вот наступит день, когда войско демонов погрузит страну девушки в вечный мрак. Народ недоволен и уже не верит Алессе. Когда уличный священник убеждает всех, что убийство нынешней Финестры – единственный выход, поднимается бунт. Отчаявшись, Алесса уже не верит, что выживет. Но случайная встреча с Данте, изгоем-убийцей с меткой на теле, дает ей надежду. Он может стать ее новым защитником, телохранителем. Однако девушка еще не подозревает, что Данте готов пойти на самое страшное предательство. Только у него ключ к спасению Алессы и к ее сердцу. И только он может помочь девушке с ее даром. Или уничтожить ее…

Пять

Chi sta alle scolte, sente le sue colpe.

Тот, кто подслушивает, добра о себе не услышит.

Следующим вечером Алесса разворачивала слои тончайшей бумаги, под которыми притаилось платье, прекраснее которого она ничего не видела.

Крошечные пуговки на спине полагалось застегивать кому-то другому, но она умудрилась сделать это без посторонней помощи: сначала надела платье задом наперед и добралась до середины, а затем повернула его и, заводя руки за спину, расправилась с остальными застежками.

При виде отражения в зеркале у нее перехватило дыхание — и лишь отчасти из-за тесно сдавленных ребер.

Алесса сверкала, словно море бриллиантов. Жесткий лиф, обшитый кремовым шелком и усеянный драгоценными камнями, обнажал плечи, а глубокий вырез заканчивался чуть ниже груди. Многослойные шелковые складки пышных юбок при каждом движении переливались на свету золотом и серебром. Она не выставляла напоказ столько оголенной кожи с тех пор… да никогда!

Впервые очутившись в Цитадели, она рассчитывала на ежедневные празднества и целый шкаф подобных нарядов. Однако вскоре уяснила, что ей придется учиться, отрабатывать навыки обращения с оружием, анализировать боевые стратегии и носить лишь ту одежду, что служит одной-единственной цели — покрывать каждый сантиметр ее смертоносной кожи.

Но это платье отличалось от всего, что она видела. Оно бы подошло принцессе из сказок. И шилось явно не для Финестры. Его, вероятно, конфисковали у какой-нибудь искусной портнихи, и теперь где-то в городе сидела безобразно богатая и не без причины разъяренная женщина.

Грустно вздохнув, Алесса отыскала свои самые длинные шелковые перчатки, доходящие до коротких рукавов платья, и колготки, которые прилично бы смотрелись под наслоенными внахлест юбками. Она никак не могла решить, что будет лучше смотреться с сережками с голубым топазом: длинная нить жемчуга или тяжелое бриллиантовое колье. Мама говорила, что изящно выглядеть легко — достаточно перед выходом избавиться от одного из украшений. Но Рената хотела, чтобы Алесса своим внешним обликом ослепляла, а потому, пожав плечами, надела и жемчуга, и бриллианты.

Алесса, склонив голову, принялась изучать косметику. Она хотела выглядеть пугающе? Безобидно? Симпатично? Непросто придумать макияж, который скажет: «Добро пожаловать, претенденты. Пожалуйста, проявите желание жениться на мне, и я попытаюсь вас не убить».

В конечном итоге она вывела тонкие стрелки, нанесла розовую помаду и бронзовые тени. Ярко, но приемлемо.

Чтобы уложить кудри, ей понадобилось безбожное количество булавок с драгоценностями, однако финальным результатом она гордилась, надеясь, что прическа выглядела намеренно небрежной, а не взлохмаченной. Благодаря еще одной пригоршне булавок она прикрыла локонами свое раненое ухо. Верхняя часть ушной раковины теперь всегда будет казаться слегка причудливой, но без засохшей крови она не так уж и пугала. Если бы людям, оставшимся после публичного нападения невредимыми, выдавали награды, она бы, по крайней мере, попала в список достойных упоминаний.

Из груды обуви у дальней стенки шкафа она достала изящные туфли на шпильке, из-за которых рисковала вывихнуть лодыжку или прищемить пальцы, но раз уж страдать — то стильно. Кроме того, не то чтобы она собиралась танцевать.

Однажды, после Диворандо, когда она наконец-то подчинит себе силу или Богиня передаст ее следующей бедной Финестре, Алесса организует куда более масштабный, великолепный вечер с грандиозным оркестром, бокалами, усыпанными бриллиантами, и фонтаном просекко. Она будет кутить всю ночь, смеяться со своим Фонте и отплясывать в туфлях, стильных и удобных одновременно! Все равно это была лишь фантазия, а значит, мечтать можно по-крупному.

Она радовалась тому, что у нее остался свободный час. Этого времени должно было хватить на запланированные подбадривающие речи Томо и Ренаты, прежде чем Алессе придется обхаживать следующего Фонте. Медленно спускаясь по ступенькам на неустойчивых каблуках, она противилась намерению платья задушить ее и цеплялась за перила, чтобы торжественный выход не завершился превращением в ворох сплошных блесток и шелков, распластавшийся у подножия лестницы.

Парадные ворота были открыты, пока туда-обратно сновал поток доставщиков, солдат и персонала, которые выносили на пьяццу стулья и стопки белья. Двое неряшливых мужчин толкали укатившийся от них бочонок, показывая солдатам, которые ничем не помогли, неприличные жесты. Когда Алесса преодолела почти все ступеньки, люди обернулись, чтобы поглазеть, впервые посмотрев на нее не только с благоговейным страхом, но и с искренним восхищением. Ее щеки вспыхнули. По всей видимости, в кои-то веки Ангел Смерти больше походил на ангела, чем на смерть.

Пара ошеломленных юных офицеров столкнулась и пороняла свои подносы, отчего раздался звон разбитого фарфора, а по воздуху пронесся яростный вопль капитана.

— Во имя Богини, какого…

— Это моя вина, капитан Папатонис, — отозвалась Алесса. — Наверное, их ослепила гора драгоценностей.

Капитан нахмурился, но не мог себе позволить отругать ее. Как и поспорить с тем, что ее убранство сверкало.

Алесса удалилась от хаотичного шума, наполняющего атриум, и последовала в более тихие и темные коридоры, с сожалением осознавая, что ее осудят, если она сейчас же скинет свои туфли.

Двигаясь вперед и бурча себе под нос ругательства при каждом болезненном шаге, сулившем ей очередную мозоль, краем глаза она заметила движение в конце длинного коридора, что вел к казармам.

Мужчина. Без униформы.

— Простите, — крикнула Алесса. — Гостям сюда ходить не позволяется.

Он вышел на тусклый свет, и тени очертили его темные кудри, острый подбородок, тяжелые веки и знакомое строптивое выражение лица.

— Ты, — выпалила она обвинительно. — Ты не гость. — Юноша, вступивший в схватку с сектантами в доках, не относился к тому типу людей, которых приглашали на роскошные гала в Цитадели.

— Нет. — Полный презрения взгляд скользнул по ней сверху вниз, от макушки с бриллиантовыми шпильками в волосах до кончиков пальцев, виднеющихся из открытых носков золотистых туфель. — Меня отправили доставить выпивку.

— Это не объясняет того, почему ты стоишь здесь. — Она ответила ему надменным взором.

Он неторопливо шагнул ей навстречу, словно у него имелось все время мира.

— Заблудился.

Тут из казарм в конце коридора с зажатыми под мышками шлемами вывалились неистово хохочущие солдаты, дружелюбно бьющие друг друга по плечам. При виде Алессы и незнакомца смех мгновенно растворился в воздухе. Однако по непонятной для нее причине она не приказала выпроводить нарушителя.

Обменявшись взглядами, солдаты продолжили свой путь, обтекая незнакомца, подобно водным потокам, разрезаемым булыжником.

Алесса прижалась к стене, чтобы пропустить их.

Нахмурившись, незнакомец с любопытством уставился на нее.

— Что? — требовательно спросила она.

— Ты пытаешься слиться со стеной?

Ее щеки заполыхали. Она уже давно смирилась с тем, что не отличалась смелостью, силой или не была достойной спасительницей, но ему, по крайней мере, тоже не нужно было пялиться на нее так, словно он знал.

— Просто пропускала их.

Он прищурился.

— Почему?

— Обыкновенная вежливость. Полагаю, тебе это понятие незнакомо. Они видели, на что я способна. — Горечь сочилась из каждого ее слова. — Я не могу винить их за желание держаться от меня на расстоянии.

Парень посмотрел ей прямо в глаза.

— Так пускай сами тебя обходят.

Алесса даже не подсказала ему, в какую сторону идти. Раздражающий незнакомец просто ушел, бросив ее в коридоре одну. А она осталась стоять в полутьме, не говоря ни слова.

«Так пускай сами тебя обходят».

Будто все было так просто.

— Ах, Финестра! — Алесса впорхнула в хранилище военных архивов, и Томо тут же поднялся со своего места, после чего поправил полы изумрудного пиджака. — Наш благословенный сосуд.

Губы Алессы растянулись в вымученной улыбке. Снова проклятый сосуд. В прошлом она была человеком. А стала тоннелем. Резервуаром. Линзой. Или любой другой метафорой, к которой прибегал Томо, помогая ей осознать свою роль. Вот только с пониманием проблем не возникало. Она понятия не имела, как ее исполнить.

Томо и Рената годами тренировались перед своей битвой, в то время как она отдала бы правую руку за еще хотя бы несколько дополнительных месяцев. Ну, может быть, не руку. Ей пригодятся обе, потому что придется одной держать Фонте, а в другой сжимать оружие. Отдала бы ногу. Или ухо. Она и так едва не лишилась одного, а с правильной прической его отсутствия никто и не заметит.

Рената оторвала взгляд от лежащей перед ней книги размером с целый стол и посмотрела на Алессу.

— Мы ей говорили об этом тысячи раз, дорогой. Сомневаюсь, что еще одна метафора что-то изменит.

Томо чуть поник.

— Мост к пониманию строится из слов.

— Спасибо за старания, Томо, — вступилась Алесса, опускаясь в кресло. — Ты безупречно управляешься со словами.

Томо постучал ручкой по столу.

— Единственный наглядный пример, который приходит в голову, — это призма, преломляющая свет. Только Финестра делает прямо противоположное, сливая цвета в… — Он расхаживал туда-обратно, бормоча что-то о длине волн.

Возможно, в книге Алессы и содержались величайшие тайны истории, однако она была написана на древнейшем языке, а потому девушка никогда этого не выяснит. И фолиант весил столько, что попытки захлопнуть его превратились в нешуточное состязание, где победителем едва не вышла сторона, давившая на приподнимаемую часть книги.

Рената захлопнула свой древний том, подняв в воздух облако пыли.

— Страницы витиеватой прозы, и никаких реальных советов. Кучка претенциозных поэтов. Клянусь, если бы я встретила предшествующих Финестр, то вбила бы в них немного здравого смысла.

— Ох, предоставь это мне. — Алесса дерзко ухмыльнулась. — Вреда было бы больше.

Рената пересекла комнату, и юбки цвета полуночного неба разлетелись в стороны, явив зеленые колготки. После смерти Илси люди стали безостановочно пялиться на руки Алессы в кружевных перчатках и на ее ноги в сандалиях, словно на их местах извивались ядовитые змеи, ввиду чего ей пришлось покрывать всю кожу. И вскоре Рената начала носить колготки под своими юбками, уверяя, будто ей просто нравится сочетание цветов.

— Расскажите еще раз, — изобразив жизнерадостность, обратилась к паре Алесса. — Что это за ощущение?

Рената устроилась через стул от Алессы, уперлась подбородком в сложенные ладони, и ее темные брови сошлись на переносице.

— Чтобы выдержать ноту, певец вдыхает необходимое количество воздуха, а затем осторожно передает и меняет тональность звука.

— Но как им управлять? Певцов не учат петь молча.

Томо швырнул призму на стол.

— Ох, Рената, позволь попробовать. Ей нужно тренироваться хоть с кем-то, а у меня не было приступов уже много месяцев.

— Ни в коем случае, — тут же отрезала Рената.

Алесса выводила на деревянной поверхности невидимые круги. Порой их любовь сияла столь ярко, что на них больно было смотреть.

— Фонте рождены служить. — Томо принялся массировать плечи Ренаты.

— Служить своей Финестре. Ты исполнил свой долг. — Рената зажмурилась. — Мы не отбрасываем такую вероятность навсегда, но, пожалуйста, Томо, не сейчас.

Она была права. Томо исполнил свой долг задолго до рождения Алессы, а годы тренировок и последовавшее за ними затяжное сражение плохо сказались на его сердце, отчего он периодически не мог выбраться из кровати по несколько дней. Он заслужил выход на пенсию, не обремененный тренировками с новой Финестрой, которая славилась своей способностью отнимать жизнь одним прикосновением.

— Нет, — уверенно произнесла Алесса. — Вы оба нужны мне живыми. Без вас я не справлюсь.

— Ладно-ладно, — сдался Томо. — Финестра, не хочешь ли подышать воздухом, пока не прибыли гости?

Рената так и не открыла глаза.

Алесса выскользнула из комнаты, аккуратно прикрыла за собой дверь и, задержавшись рядом, прислушалась. В словах Ренаты крылся некий странный подтекст.

Выдержав долгую паузу, Рената заговорила:

— А вдруг со следующим тоже не получится?

— Получится.

— Времени почти не осталось. Что если люди правы и она действительно не может…

— Просто верь, Рената. Боги нас бы не оставили. — Для человека, наслаждающегося оживленной беседой, Томо звучал слишком разгневанно. — И не поднимай эту тему впредь.

— Я не допускала такого исхода, — вздохнула Рената. — Но нам нужно обсудить варианты.

— Нельзя сбрасывать со счетов пятьсот лет традиций.

— Ох, значит, рисковать своим здоровьем, дабы не создать прецедент, — это нормально, а…

— Одно дело — нарушать правила, — прервал ее Томо. — Совсем другое — убить Финестру.