Моя обитель

Эмили Ли, 2023

Таинственное послание, которое приведёт её к месту крушения надежд…Череда смертей, что нужно расследовать по просьбе комиссара…Юный служитель Создателя, за которого собралась замуж младшая сестра, и к которому она испытывает странное притяжение…Всё это затягивает её в водоворот из собственных непозволительных чувств, тайн и опасности… выплыть бы…

Глава 5

Её план: забыть на остаток дня про утреннее событие и прогуляться по городу — потерпел крах. Эвелин не могла ни о чем другом думать. Любопытство уже через пару часов привело её в кабинет комиссара, где она попросила материалы дела и отчеты по прошлому убийству. Право посмотреть эти документы дома, а не при комиссаре, пришлось отвоевывать грязным шантажом, но Эвелин было не привыкать. Пять минут споров, угроз и… победа!

Женщина уютно расположилась за столиком под навесом. Она всегда его занимала, когда ела в таверне. С этой позиции открывался вид на балкон её дома. Привычка всегда быть начеку заставляла воительницу обращать свой взор на второй этаж, где располагалась её комната. Вряд ли кто-то из воров осмелится проникнуть в её дом: умом понимала, но ничего с собой поделать не могла. Сейчас же эта привычка была откинута. Всё внимание воительницы занимали расположенные перед ней листы и зарисовки тела убитой.

— Не помешаю?

Эвелин от неожиданности вздрогнула, с губ сорвалось ругательство. Перед столиком стоял отец Джеймс и испытывал её взглядом. Она не сразу поняла, что не так, от этого стала пристально рассматривать его в ответ.

Одежда! На нем вместо одеяний служителя была темная строгая рубашка, жилет и классические брюки. Смотрелось элегантно. И… необычно. Её откровенный взгляд и удивление развеселило его. Отец Джеймс широко улыбнулся.

— Отец Джеймс, вы умеете улыбаться? — её шок не уместился внутри и вырвался вместе со словами.

— Да, — ответил он, пряча улыбку, оставляя веселым лишь блеск глаз, — ещё я умею смеяться, но думаю, это будет не к месту. Я присяду? — он, не дожидаясь её ответа, сел напротив.

— Вы меня преследуете? — настороженно спросила она. — Второй раз за последние дни вы оказываетесь рядом. Я не верю в такие совпадения.

— На сей раз я целенаправленно пришел, чтобы пообедать с вами, — спокойно ответил служитель.

— Зачем? — не поняла она.

— Зачем пришел? Или зачем обедать? — решил уточнить он, попутно поднимая руку, подзывая официантку.

— Зачем искали моего общества, — грубо пояснила Эвелин, начиная терять терпение.

Он поймал её взгляд своим прямым и серьезно сказал:

— Вы мне интересны.

— Почему?

Её искреннее недоумение вызвало у него смех. Он громко и открыто рассмеялся, чуть запрокидывая голову назад. Его обычно серьезное лицо искрило сейчас задором и радостью, легкостью, присущей в основном молодым людям. Она невольно залюбовалась его красотой. Восхищение почти сразу разбавилось грустью. И Эвелин впервые осознала, насколько он был… юн…

Настроение стремительно портилось, желание забрать документы и уйти к себе, не дожидаясь еды, росло с каждым мгновением.

— Простите, Эвелин, — он почувствовал её перемену и снова стал серьезным. — Я ни в коем случае не хотел вас обидеть. Вы, правда, мне интересны, как человек. А теперь, когда я поселился в вашем доме, я смею надеяться на дружбу и на совместные трапезы, хоть иногда. Всё-таки соседи.

— Другого жилья не нашлось? — раздраженно спросила она. Расшифровать, что стояло за его словами, было сложно, но поверить в искренность ещё сложнее.

— Скажем так. Этот район относительно безопасен: сказывается ваше присутствие. Здесь приемлемые цены на комнату. Плюс неплохо кормят, да и до церкви недалеко. Я удовлетворил ваше любопытство?

Эвелин скептически хмыкнула и снова уставилась в разложенные бумаги. Решила, что открытое игнорирование подскажет служителю, что ему здесь не рады. Подошла официантка спросить, что будет заказывать новый постоялец.

— То же самое, что и моей прелестной спутнице, — негромко сказал отец Джеймс.

Прелестной спутнице? Эвелин медленно перевела взор с бумаг на мужчину, одаривая его тяжелым взглядом. Она чуть дождалась ухода официантки. Зубы сводило от злости и желания избавить обитель Кравина от одного служителя. Воительница подалась ближе к мужчине, чуть наклоняясь через стол, негодующе сузила глаза.

— Я не знаю, какую вы игру затеяли, отец Джеймс, — её голос сочился ядом. Звучавшую угрозу она не думала прятать. — Но лучше вам держаться от меня подальше. Ради вашего собственного блага.

— Что вас смутило в моем поведении и моих словах? — невозмутимо поинтересовался мужчина, не пряча взгляда и открыто смотря в ответ.

— Всё! Сначала вы каким-то чудом появляетесь в таверне, где я пью, потом на месте преступления! Затем селитесь в доме, где я живу! А теперь непонятные комплименты! Интересна? Прелестная спутница? Серьезно? Вы в зеркало себя видели? Вам двадцать пять! Какая я вам спутница?

— Не думал, что возраст имеет значение для обычного человеческого общения, — с легкой иронией произнес он, а потом, словно поддавшись эмоциям, тоже наклонился в её сторону, становясь взволнованее, опять переходя на «ты», — или ты сейчас не об этом?

Собственный выпад сразу показался Эвелин глупым и неуместным. И правда, что это с ней? При чем тут возраст? Они же просто говорили… Просто она… и… Мысли стали путаться. Причина изначальной злости ускользала, принося растерянность…

— Мне не нравится! — выпалила она невпопад, пряча за грубостью неожиданное смятение.

— А мне нравится, — он стал ещё немного ближе, — говорить правду. Я нахожу вас интересной и привлекательной. Почему я должен это скрывать?

Это не было похоже на игру, да и на флирт тоже. Он говорил искренне. Именно это и ставило Эвелин в тупик. Она не могла понять, как себя надо вести. Внезапно посетившая мысль, что, возможно, он со всеми такой, больно кольнула. Эвелин невольно поморщилась.

— Я не хотел вас расстроить, простите… — даже голос звучал искренне.

Его ладони вдруг накрыли её сжатые в кулаки руки. Прикосновение было таким, как она себе и представляла. Теплым, сильным, уверенным, волнующим… Её пальцы непроизвольно расслабились. Несколько секунд сумасшествия и промелькнувшего желания сидеть так с ним долго… а потом она опомнилась. Вместе с ним. Мужчина одернул свои руки и отодвинулся, откинулся на спинку стула. Глаза на неё не спешил поднимать. Впрочем, и она тоже.

Затянувшаяся пауза сильно нервировала, а воспоминания прикосновения заставляли смущаться. И впервые в своей жизни Эвелин захотела трусливо сбежать. Как глупый подросток… Это злило и шокировало одновременно. Когда официантка принесла еду, воительница облегченно выдохнула, а когда услышала такой же со стороны служителя, то невольно улыбнулась, радуясь, что глупо сейчас себя чувствует не одна она.

Ароматы свежеприготовленного мяса взбудоражили дремавшую в ногах Лесли. Собака приподнялась, усаживаясь, положила морду на ногу хозяйки и тоненько заскулила. Блестящие, черные глаза выражали смирение и молили об угощении, заглядывали в душу, ища там совесть. Эвелин не реагировала, тогда Лесли негромко тявкнула и снова заняла просящую позицию на ноге.

— Отстань, ты же ела полчаса назад, — проворчала женщина, но всё равно отрезала кусочек мяса и отдала Лесли. — Всё… не мешай! И не капай мне слюнями на штаны!

Лесли заглотила угощение и перебежала к мужчине, повторила трюк с поисками сочувствия, укладываясь на его ногу и заглядывая в глаза.

— Лесли! — позвала Эвелин, но собака не реагировала. — Иди сюда! Не приставай!

— Всё в порядке! Она мне не мешает, — служитель ласково погладил собаку и угостил её кусочком мяса. Лесли решила не ограничиваться одним подношением и добавила к морде, лежащей на ноге, свою лапу.

— Джеймс, прогони её… — недовольно произнесла Эвелин, поражаясь наглости своего питомца. Очевидно, чары мужчины действовали не только на представительниц прекрасного пола среди людей, но и на собак.

От её неофициального обращения Джеймс едва заметно улыбнулся, а Эвелин нахмурилась, сердясь на себя.

— Давай договоримся, — сказал он, решив сразу погасить её недовольство, — в неформальной обстановке, вне стен обители или наедине, будем просто Джеймс и Эвелин. Никаких отцов, господинов…

Наедине… Просто Джеймс и Эвелин… Она поспешила выкинуть из головы дурацкие мысли, что при этих словах настойчиво просились, волнуя. Согласно кивнула.

— Что узнала из бумаг о предыдущей жертве? — спросил Джеймс, бросая взгляд на документы, что лежали в папке на краю стола.

Эвелин не могла решить: вопрос подозрительный или всё же просто вежливый, для поддержания разговора? Несколько секунд на обдумывание, и женщина довольно улыбнулась.

— Расскажешь все сплетни, что принесли тебе прихожане, тогда поделюсь информацией от комиссара, — сказала воительница, мысленно ухмыляясь: представила, как бы перекосило Хадвина от разглашения закрытой информации, — но при условии хранения тайны. Служителю же можно верить? — решила она предъявить последний аргумент.

— Не знаю, можно ли верить служителю, но мне верить можно, — парировал тот, смотря прямо в глаза.

Странная уклончивая фраза. Странный изучающий взгляд. Загадки, которые воительница решила оставить на потом. Эвелин вопросительно приподняла одну бровь, ожидая начала рассказа. Джеймс жестом указал на её остывающую еду, ещё раз угостил Лесли и сам возобновил трапезу. Рассказывать начал, только когда официантка унесла пустые тарелки.

— Не хотел портить аппетит грустными разговорами, — пояснил он. — Итак, Кристен Браун, девушка двадцати лет, примерная прихожанка, в седьмой день недели бывала в обители. По рассказам её все любили. Единственная дочь у своих родителей. Кто-то говорил, что она была в кого-то влюблена, кто-то утверждал, что за ней ухаживали… — он недовольно нахмурился, последующую фразу произнес слегка брезгливо: — Ничем не подтвержденные слухи. Я слышал разные версии одной и той же истории. Рассказал наиболее популярную.

— Её нашли убитой на окраине Кравина недалеко от западных ворот, — в свою очередь продолжила она. — Задушена. Следов борьбы обнаружено не было. Нападавший, как и в случае с нашей второй убитой, напал со спины. В руке цветок. Белая лилия. Судя по зарисовке, убийца аккуратно положил тело. В показаниях соседей и родителей ничего существенного. Только общие данные, — Эвелин задумчиво покрутила в пальцах кончик своего локона, а потом немного пожевала его, размышляя уже вслух сама себе: — Надо бы самой поговорить с родителями и подружками девчонки. Люди Хадвина могли что-то упустить из вида.

— Не думаю, что будет польза. Я говорил с родителями Кристен, — сказал вдруг Джеймс, — они до сих пор убиты горем, ничего вразумительного сказать не могут. Твердят о её чистоте и невинности, о красоте души…

— А что они ещё скажут служителю? — усмехнулась Эвелин. — Что она сбегала по ночам, что с подружками вино пила в таверне? Что она с соседским парнишкой уединялась иногда в снятых комнатах таверны? Это они должны были сказать служителю?

— Это предположение? — спросил он, устремляя на неё внимательный взгляд. — Или проверенная информация?

— Меня вот удивляет совсем другое, — Эвелин откинулась на спинку стула и нахально уставилась на мужчину, — я говорю о непристойностях в поведениях молодой особы, а юный служитель воспринимает это спокойно. А где же причитания о нравах? Где призывы к благочестию?

— Если это необходимо, то могу пригласить тебя на беседу к отцу Патрику, — он никак не отреагировал на её провокацию.

— Ох, уволь… — воительница содрогнулась при мысли о том, что будет сидеть возле светловолосого служителя, чьи небесно-голубые глаза вызывали у неё желание скрыться.

— Он не нравится тебе? — Джеймс заметил, как переменилось её лицо.

— Неприятный тип и всё, — она решила не вдаваться в подробности.

— А я?

— Что ты?

Эвелин поняла, что спрашивал Джеймс, но хотела, чтобы спросил сам: приятен ли он ей. Хотела подразнить и заставить отвести глаза первым… Она окинула его изучающим дерзким взглядом, кончик своего локона снова прикусила и медленно пожевала.

— Создатель, — выдохнула она пораженно и тут же тихо ругнулась. Кожа покрылась мурашками ужаса. Эвелин осознала, что именно сейчас делала… флиртовала… Внутри всё похолодело. — Создатель, — снова зашептала она, стала нервно складывать бумаги в папку, собираясь поскорее избавиться от наваждения, у которого было лицо служителя Создателя.

Джеймс никак не комментировал внезапную активность воительницы, лишь глазами следил за её движениями.

— Отец Джеймс! Как я рада вас видеть! — воскликнула подбежавшая к их столику Кассия. — Надеюсь, моя сестра несильно утомила вас своей грубостью?

Последний вопрос Кассии вызвал у Эвелин бурю возмущения, разом выветривая недавнее смятение и растерянность, возвращая привычное состояние духа.

— Что вы, — промолвил Джеймс, переводя взгляд с девушки на воительницу, — столь красивая женщина не может меня утомить.

И хоть сказано это было обычным, вежливым, ничего не выражающим голосом, Эвелин стало жарко. Двусмысленность фразы захватила её чувства. Правда, всего на мгновение. Сестра снова разом отрезвила её.

— Вы так галантны! И всё же прошу простить, если что не так…

— На минутку, — процедила сквозь зубы Эвелин, грубо схватила сестру под локоть и потащила за собой в сторону. Потом остановилась и резко развернула на себя, заставляя смотреть в лицо. — Ты говоришь только от своего имени! И извиняешься только за себя! — процедила она сквозь зубы. Сдерживать ярость было крайне сложно, кулаки непроизвольно сжались. — Запомни это раз и навсегда! И ещё! Моя личная жизнь, мой возраст, мои помыслы и планы тебя не касаются!

— Тогда не лезь в мои! — рассердилась в ответ Кассия.

— Перестану, когда ты уже начнешь зарабатывать и жить не за мои деньги!

— Я скоро выйду замуж и перееду от тебя!

— Отлично! И кто же счастливец? — съязвила Эвелин.

— Отец Джеймс! — тихо сказала девушка и с опаской глянула через плечо сестры на всё ещё сидящего за столом служителя.

— А он в курсе? — ядовито выпалила воительница.

— Он открыто не говорил о том, что я нравлюсь ему, но это и так понятно. Он переехал сюда, чтобы быть ближе ко мне. И с тобой пытается подружиться, задобрить, чтобы ты не противилась нашим будущим отношениям! — Она вдруг глубоко вздохнула, просяще посмотрела на Эвелин. Заговорила уже мягко и с теплотой: — Эвелин, он правда очень-очень нравится мне. Когда я смотрю на него, моё сердце начинает стучать чаще, радостнее. С ним мне хочется улыбаться. Я мечтаю о дне, когда он возьмет меня за руку и назовет своей. Пожалуйста, не испорть ничего. Я не хочу, чтобы он плохо думал о моей семье.

Выдавить из себя «хорошо» Эвелин так и не смогла. Оно плотно застряло вместе со сковавшей горло горечью. Воительница развернулась и направилась обратно к столику, схватила папку, грозно рявкнула Лесли, зовя за собой, и собралась уходить, как Джеймс сказал:

— Эвелин, уже уходишь? Нам сейчас чай подадут…

— У меня срочные дела. До свидания, отец Джеймс.

Она размашистым шагом поспешила прочь, но прежде чем скрыться за поворотом, всё же обернулась. Кассия сидела напротив служителя и мило ему улыбалась, о чем-то говоря…