Сочинения. Том 10. Антидепрессант

Эмануил Бланк

Каждому читателю покажется, что эта книга именно о нем самом, о его собственных, самых дорогих и близких воспоминаниях Детства, Юности и Зрелости. В процессе погружения возникают непередаваемые ощущения узнавания и самопознания. Куда делись панические атаки, депрессия, неверие в собственные силы? С неожиданным и светлым удивлением Читатель обнаруживает, что позади и впереди у него только Счастье и Радость…

ОСОБЕННОСТИ АККЛИМАТИЗАЦИИ…

В отличие от раскаленно-душного Израильского Реховота, в Нетивоте было чем подышать даже в августе. Темными вечерами, на листьях, весело шуршавших в кронах экзотических деревьев, и на многочисленных кустарниках выпадали обильные росы.

Сказывалась близость Негева — обширной израильской пустыни. Своей местечковостью и уютом небольшой городок очень напоминал родные Сокиряны, где мимолетной улыбкой промелькнуло мое счастливое детство.

Лучшего места для семьи, включая маленького Полика, которому, вскорости исполнилось четыре года, придумать было трудно.

По сравнению с мегаполисами, здесь, как ни странно, складывалось гораздо большее пространство, пригодное для игр, прогулок и прочих ребяческих задумок.

Оглашая окрестности воинственными криками, пацаны в Нетивоте бесшабашно носились гурьбой, гонялись на великах, устраивали бесчисленные набеги на близлежащие холмы и редкие прелески.

Окружающая среда была гораздо безопаснее и здоровее, чем, например, в Тель-Авиве, Нью-Йорке или Москве — городах, разделённых маленькими клетками дворов. Жизнь в гигантских людских человейниках — концентаторах, омываемых десятками тысяч чадящих автомобилей, трудно назвать комфортной.

От самого центрального въезда Нетивот формировала главная улица Иерушалаим — Иерусалимская, напоминавшая Сокирянскую улицу Ленина.

Вокруг небольшой площади с фонтаном столпились несколько банков, кафешек и мелких магазинчиков. Далее, по направлению к мерказу (центру, иврит), располагались поликлиника Маккаби и небольшая аптека.

На противоположной стороне улицы можно было запросто угодить под широкую улыбку пожилого седовласого киоскёра Моше, заставлявшую остановиться даже самого спешившего пешехода.

Там, в тени раскидистого дерева я любил перевести дух и охладиться холодной минеральной водой. По четвергам, можно было обсудить последние нетивотские новости и заодно прикупить очередную газету «Вести» с толстенной пачкой приложений на русском языке. Таким образом, запас чтива на выходные дни был гарантирован.

Моше привечал очень тепло и всегда старался угодить, вставляя в предложения пару расхожих словечек на русском

— Привет! Как дела?, — Не успев выслушать ответ, он уже щедро улыбался очередному посетителю, которому так же неотложно требовалось особое сердечное отношение

Ходить в Кишинёвский детсад Полика было не заставить. А в Нетивоте — все наоборот! С маленьким рюкзачком за спиной и радостным воодушевлением, он ловко влезал в урчащее авто, заполненное такими же четырехлетками. Любовь к автомобилям сызмальства владела его восторженными мечтами.

Садик оказался датишным — для верующих. Мальчики ходили в кипах — специальных шапочках, показывавших, что их носитель пытается соблюдать заповеди. Каждое лето, в Сокирянах я также носил нечто подобное, ни сном ни духом не догадываясь, что, и кипа, и шапочка кардинала, и тюбетейка не только выглядят похоже, но имеют те же общие корни.

Вернувшись из детсада после первого дня, Полик неожиданно произнёс молитву на иврите, которого мы, взрослые, ещё не знали. Нас это очень растрогало.

— Интересно, на каком языке поют эту прекрасную песню?, — спрашивал я удивленного соседа, приехавшего в Израиль из Беларуссии за пару лет до нас

— Ничего, — успокоил он, — иврит не такой уж тяжелый язык, — не пройдёт и года, как Вы будете не только различать его по радио, но и вполне сносно разговаривать

— Привет! Привет!, — бодро поздоровалась Жанна, старшая дочка моей тётушки Цили

— Вот! Пока у Вас нет холодильника, возьмите замороженную водичку. Она протянула пару пластмассовых двухлитровых канистр, очень выручавших все первое время, пока мы, приехавшие в Израиль спонтанно, оформляли гражданство и прочие формальности, не имея ни холодильника ни кондиционера

Гостеприимные Марина — моя двоюродная сестричка, с мужем Борей, у которых мы жили в Реховоте больше месяца, выписали свои чеки за съем нашей первой квартиры. Она принадлежала Давиду — симпатичному участнику нескольких израильских войн, жившему на приличную инвалидную пенсию и доходы от сдачи жилья.

Единственным внешним признаком инвалидности этого красавца, разъезжавшего на ослепительно белой Хонде, было анормально повышенный интерес к русскоговорящим женщинам. Напропалую, всем по очереди, он щедро предлагал неотложную помощь и в изучении иврита, и в реализации его бурных эротических фантазий.

Думаю, с медицинской точки зрения стопроцентным маньяком он не был. Тогда, к этой категории пришлось бы отнести большинство мужского населения Израиля, изнывавшего под жарким белым солнцем пустыни и избыточным количеством половых гормонов.

Но некоторые признаки маниакальности, безусловно, имели место быть. Отлавливал своих жертв он, чаще всего, в международном аэропорту имени Бен Гуриона среди толпы вновь прибывших иммигрантов. В качестве благотворительности он предлагал женщинам совершенно бесплатную подвозку.

Пристрастия, как и положено при таких склонностях, были вполне определенные. Растерянно ведущая себя дама, обязательно брюнетка, росту выше среднего, с ребёнком мужеского пола.

Вот и весь небогатый, но строго определённый ассортимент, за которым Давид устраивал небольшую и, чаще всего, успешную охоту.

Словарь его выражений, заметно обогатившийся за годы неустанной благотворительности, включал в себя не только такие простые понятия, как «красавица» и"устрою на работу», но и более сложные"помогу в изучении иврита»,"мальчику важен пример настоящего мужчины"и прочее.

После этого, осуществлялась запланированная акция по осмотру его недвижимости, состоявшей из снимаемого нами Нетивотского котеджа, и небольшого благотворительного застолья, на которое он нас неизменно раскручивал под разными благовидными предлогами.

Приличная интеллигентная семья русскоговорящих знакомых, сама того не подозревая, поддерживала в глазах новоприбывшей высокий социальный статус этого сладковато-приторного альфа-самца.

За год-два, Давид, научив женщину ивриту и привив ее мальчику пару приличных, с его точки зрения, манер, вновь отправлялся в аэропорт за новыми объектами, требовавшими его активного мужеского участия.

— Он ещё порядочный мужчина, мальчик папой его называет, — обсуждали очередную смену объекта благотворительности нетивотские кумушки, — она должна быть благодарна ему по гроб жизни, — выносился вердикт его прежней пассии.

— Мне в постели минимум три раза в неделю нужна женщина — это, если приглашать уличных, обойдётся не меньше, чем в шестьсот шекелей, — в который раз повторял свои бухгалтерские выкладки наш неутомимый и серьёзный бизнесмен

— В месяц все три тысячи выйдет. А тут роскошная баба. И почти бесплатно. Ну, учу я ее ивриту, ну, раз в неделю с сыночком погуляем. А как они, то есть"русские», готовить умеют? А в постели? Пальчики оближешь!

Окружавшие Давида приятели только завистливо цокали языками и покачивали головами,

— Умеет, умеет Давид пристроиться…

ПО СЛЕДАМ НИИЧАВО

Братьям Стругацким посвящается…

«ПАДАЙ НИЦ»

ПАллиативно-ДАрмовоЙ Научно-Исследовательский

Центр*

Несколько раз перечитав неказистую табличку, я окончательно удостоверился, что направление на работу, после успешного окончания аспирантуры и блестящей защиты диссертации, полностью соответствует этому заковыристому названию. Затем осторожно приоткрыл тяжеленную скрипучую дверь.

Получив ожидаемо-мощный удар под зад и набрав приличное ускорение, я влетел во что-то, наподобие лифта, а затем стремительно ухнул вниз и, приземлившись, услышал, наконец, мягкий мелодичный голос,

— Дорогой Эмануил, поздравляем с первым рабочим Днём в ПАДАЙ НИЦ

Приемная нашего дорогого и горячо любимого Директора находится в середине коридора. Желаем больших Успехов во Благо…

Расслышать окончание фразы, во благо чего или кого, надо добиваться больших успехов, не удалось. Бесшумная лента траволатора быстро вынесла к наполовину-приоткрытой солидной двери из тёмного дерева.

У самого входа в кабинет, дорожка ловко извернулась и на всех парах устремилась в большущую залу. Там, в самом конце пути, у обширного раскидистого стола, она умудрилась превратиться в удобное кресло, нежно и властно затянувшее меня в свои мягкие, но сильные объятия.

— Эмануил, Вы первый, кто за двадцать два года — полный цикл Хейла, прошел все необходимые испытания и принят на работу в ПАДАЙ НИЦ

— Это очень редкая, большая и почти невероятная Удача, — улыбаясь, убеждал высокий сухопарый бородатый человек, больше смахивавший, то ли на Старика Хоттабыча, то ли Петровича — профессора-экскурсовода великолепного ханского дворца в Хивах

— С момента окончания деятельности легендарного НИИЧАВО — знаменитого научно-исследовательского института Чародейства и Волшебства, прошло уже более четверти века, — напомнил он. — Понедельники перестали начинаться по субботам. И пошло-поехало, — Шеф недовольно пожевал губами

— Выдающийся профессор Выбегалло, кем-то и почему-то, безжалостно отправлен на пенсию. Уволен, несмотря на то, что по совокупности работ, ему, давным-давно, присудили внеочередное Бессмертие с установкой бюста на малой Родине Героя

— Пенсионная реформа, как видите, явно даёт сбои, особливо касательно ценных и вечно живых персоналий, — перевёл дух директор. — Наконец, поступило, на мой взгляд, правильное предложение, — продолжил он, — Каждому Бессмертному выдавать неразменный пятак и скатерть самобранку. — Шеф посмотрел на портреты Ленина и Сталина, висевшие в кабинете с начала тридцатых годов прошлого века, и продолжил,

— Выбегалло, теперь, возится, со своими цветочками на даче, а проблема человеческого счастья, по-прежнему, так и не решена!, — вдруг, возмутился Шеф с таким выражением, будто именно я и был виноват во всех случившихся безобразиях

Затем директор продолжил свой спич уже более оптимистично

— Наконец-то, дождались! Кстати, и Ваше, молодой человек, нынешнее назначение будет непосредственно связано с сиим эпохальным событием, — голос Шефа загремел,

— Решением высшего совета и впервые в мировой практике, образован новый высокотехнологичный ПАДАЙ НИЦ, не имеющий никаких аналогов

Вместо персон, неудовлетворённых вообще или неудовлетворённых желудочно, коими занимался несравненный профессор Выбегалло, исследованиям подвергнутся личности, неудовлетворенные духовно. Моральные, так сказать, уроды

— А что с оборудованием?, — несмело поинтересовался я, — Как обстоят дела с современными приборами?

— Это определит честный, так сказать, тендер, то бишь, справедливый, кое в чем, конкурс, — зрачки-буравчики пожилого седовласого мудреца, вдруг, растерянно дернулись, а голос, оставаясь громким и уверенным, разок, но все же дрогнул

— Скажу откровенно, хотя все это и относится к государственной тайне, все процедуры подверглись антикоррупционному колдовству и специальному отпугивающему комплекту заклинаний. — Понизив голос, он торжественно перешёл к самой сути

— По программе импортозамещения, нашими великими учеными разработано самое передовое приборное оснащение, позволяющее мгновенно, за несколько месяцев до наступления, так называемого духовного голода и начинающегося маразма с распадом Личности, определить первые тревожные симптомы морального разложения, — при этом, он снова подозрительно взглянул на меня. Кое-что вспомнив, я и сам, вдруг, густо покраснел

— Далее, дело техники. Останется только подобрать соответствующие прививки и мощную дистанционную теле — и радиотерапию

— Последует серия точечных ударов по зловредным заграничным генмодифицированным информационным микробам и, опять же, супер точное замещение поражённых участков мозга экологически безопасными виртуальными имплантами, — Шеф довольно причмокнул

— Морально разложенные персоны, — он снова взглянул на меня, — спустя пятнадцать суток, так привычных для нашей страны и образа жизни, смогут свободно возвращаться, как в лоно собственной семьи, мозолистые руки родного коллектива, так и в крепкие объятия всего любящего народа

_____________

— Эмануил! Эмануил! Проснись, проснись же, наконец! — растолкали меня в родном двадцать втором автобусе. Ботсад Академии Наук. Конечная остановка. Опоздаешь. Пора выходить…

* — Термин «паллиативный» происходит от паллиатив (паллий, покрывало, греческий плащ, верхнее платье) — неисчерпывающее, временное решение, полумера, закрывающее саму проблему как «плащ» — отражает принцип паллиативной помощи — создание защиты от тягостных проявлений болезни, но не лечение самой болезни