Реванш

Эмануил Бланк

Границы между прошлым и настоящим исчезли, и участники популярнейшей виртуальной игры «Реванш» могут осознать причины былых ошибок и постараться их исправить, по-настоящему разбогатеть или условно погибнуть в ходе компьютерной симуляции исторических сражений. Ставки на победу или поражение возрожденного в результате научных экспериментов Наполеона, который хочет взять реванш за Ватерлоо, достигли таких астрономических сумм, что ему и его сподвижникам грозит уже реальная опасность.

Глава 6

— Сколько ещё тащиться по этим пробкам? Бред какой-то, — ворчал Зальцман. — Не могу поверить, что я согласился. Ехать в психушку к какому-то сумасшедшему!

— Максимум пятнадцать минут, — Мэнли был сама невозмутимость.

— Кто этот деятель вообще? Как ты его откопал?

— Довольно интересная история. Оказывается, в психиатрическом мире он своего рода знаменитость — единственный в истории медицины случай мании величия без признаков душевного заболевания.

— Понятия не имею, что ты сейчас несёшь.

— Ладно, врачи объяснят лучше. Короче, этот человек уверен, что он Наполеон и находится в здравом уме.

— Ну а кто он на самом деле? — босс кино нервно застучал по дверной ручке.

— Этого не знает никто. Нашли его на улице в беспамятстве, личность не установили.

— Как это? Ведь в базе полиции есть ДНК всех граждан.

Мэнли только пожал плечами. Внезапно лимузин притормозил. Зальцман вытянул шею, пытаясь разглядеть причину.

— В чём дело? — спросил он шофера.

— Простите, сэр. Полиция только что закрыла перекрёсток. Вроде везут кого-то очень важного.

Впереди пролетела колонна чёрных лимузинов и джипов с многочисленным полицейским сопровождением. Из открытого окна первого автомобиля на город смотрел бесстрастный человек в расшитой позументами военной форме. Он отвернулся, и стекло медленно опустилось.

— А может, это тот самый китайский генерал, как его?

— Кюнг, — проворчал Зальцман. — Ему мало сорвать мой завтрашний рабочий день, он и сегодня в пробке держит.

— И как вся эта каша заварилась?

— Я и сам до конца не понял, — признался босс. — Какой-то умник в генштабе США решил, что получится отличный пиар, если один из их генералов сыграет Наполеона. Совет директоров «Реванша» такой рекламе был только рад, они носились всюду с этой идеей. А тут, глядь, и российские генералы тоже подтянулись, потом индийские. Теперь у них, видите ли, конкурс. У этих военных шишек свои лоббисты. Они пытаются всеми правдами и неправдами склонить наш совет директоров на сторону своего кандидата.

— Лоббисты, говоришь? Наверное, и денег там немало крутится? — предположил со вздохом Мэнли. Он представил себе миллиарды, которые будут влиять на их работу на кастинге высших командиров «Реванша».

Лимузин поехал дальше. Посмотрев на дорогу, Зальцман закрыл перегородку к шофёру и, понизив голос, промолвил:

— Ты даже не представляешь, какие деньжищи. И, по-моему, именно китайцы собираются утереть нос всем остальным. С этим Кюнгом все уже носятся как с суперзвездой.

— А почему же один из этих генералов на самом деле не может стать Наполеоном? — не понимал Мэнли.

— Да ты их видел? Из любого пня выйдет более подходящий Наполеон. Если протолкнут кого-то из них, можем подыскивать себе новую работу.

— Я думаю, совет директоров с тобой не согласится и начнёт, обязательно начнёт подсовывать нам проплаченных кандидатов: слишком уж ставки высоки. Они дальше своих носов ничего не видят! За эти гигантские откаты они рискуют сорвать главное! Успеха можно добиться, только если зрители поверят. Поверят всецело. Малейший компромисс с главной фигурой — и всё полетит к чертям! — Зальцман расстроенно вскинул руки.

С Мэнли на секунду спала его привычная непроницаемая маска, и он усмехнулся:

— Не переживай, мне тоже хочется утереть нос совету директоров. Ладно, может, этот субъект из психушки оправдает мои надежды?

Наконец лимузин остановился перед обширным комплексом больницы Беллвью. На секунду метель окутала выходивших из авто. Пряча лицо в воротник пальто, Зальцман быстро последовал за Мэнли.

Внутри больницы всё было серо и стерильно. Мэнли и Зальцман прошли по длинным коридорам и достигли входа в психиатрическое отделение.

Их встретил молодой, высокий и полный энтузиазма санитар.

— Мистер Мэнли! И, я полагаю, мистер Зальцман? Рады вас видеть! Меня зовут Джереми. Его величество ждёт!

Подпрыгивая от возбуждения, санитар подошёл к широким дверям, ведущим в отделение. Зальцман искоса посмотрел на Мэнли. Тот только пожал плечами.

Джереми взмахнул карточкой перед электронным замком, и двери распахнулись. Охранник, сидевший у входа, лениво поднял глаза. Увидев Джереми, он кивнул в знак приветствия и снова углубился в свой планшет.

— Послушайте, э… Джереми! Не будем терять времени! Что вы можете рассказать об этом Наполеоне? — спросил Зальцман.

— О, мистер Наполеон отличный парень! Необыкновенная личность! Знаете, бывает, что я сам начинаю ему верить.

— И вы действительно не знаете, кто он на самом деле?

— Ну, мистер Зальцман, вообще-то я не вправе обсуждать пациентов, но, между нами, там и обсуждать нечего. Уверяю вас, мы сделали всё возможное, чтобы узнать, откуда он взялся.

Зальцман смотрел себе под ноги, чувствуя себя не в своей тарелке. Некая мысль пришла ему в голову:

— Послушайте, э… ещё один вопрос. А как мне с ним разговаривать? То есть мне притворяться, что он на самом деле… Или может…

Джереми рассмеялся:

— Не волнуйтесь, мистер Зальцман. Пациент понимает, что всё это невозможно, но он не может не чувствовать себя самим собой. Притворяться или обходить тему стороной не нужно. Вот мы и здесь!

Широко улыбаясь, Джереми указал на дверь в комнату отдыха пациентов.

В этом обширном помещении с окнами, выходящими на Ист-Ривер, белым было всё: стены, мебель, освещение. В дальнем конце Зальцман и Мэнли увидели человека, стоящего у окна. Хотя был он одет как пациент, его манера, властная осанка и даже рука, заложенная за борт халата, не оставляли никаких сомнений, что перед ними — Наполеон. Зальцман даже приоткрыл рот, удивлённо подняв брови.

— Вот это образ! — босс кино был всецело заинтригован, поражён.

— Опять снег. Со времён Москвы он не даёт мне покоя, — задумчиво промолвил пациент, глядя в окно.

— Месье Бонапарт! У вас гости! — громко сказал Джереми.

Наполеон быстро обернулся, очевидно, ожидая увидеть кого-то знакомого, но оживление тут же пропало.

— Месье Бонапарт! Это мистер Зальцман и мистер Мэнли.

— Господа, — Наполеон вежливо наклонил голову.

— Мистер Зальцман занимается крупным проектом с вашим участием! — пояснил Джереми.

— Ну-ну. Что ж, бывший император к вашим услугам.

— Здравствуйте, мистер… — Зальцман слегка запнулся, — то есть, месье, э… Наполеон, не так ли?

— Можно «месье Бонапарт», — Наполеон жестом гостеприимного хозяина пригласил посетителей присесть в удобные кожаные кресла.

— Да-да, месье Бонапарт. Я руковожу крупным проектом, новой игрой, в которой вы… то есть исторический Наполеон — главный персонаж.

— Моя жизнь как игра?

— Не совсем так, месье. Наша игра — это что-то вроде реконструкции битвы при Ватерлоо.

— Ватерлоо… Так ваш проект не о моих многочисленных победах, а о самом чёрном периоде моей жизни? — Наполеон усмехнулся. — Моё Ватерлоо уже в прошлом. Извините, не хочу вас ни в чём упрекнуть. Я слышал о «Реванше», как вы эту игру называете, от Джереми. Я совсем из другой эпохи, и этот новый мир для меня весьма странен. И чем могу быть вам полезен?

Наполеон откинулся в кресле. Зальцман, все ещё не чувствуя почвы под ногами, попытался пояснить свой интерес к собеседнику:

— Я — продюсер, месье Бонапарт, и моя задача — обеспечить успех нашей игры. Для этого я должен перенести игроков в 1815-й год и заставить их поверить, что они действительно оказались в том времени.

Незаметно для Зальцмана его привычные напористость и умение манипулировать людьми стали улетучиваться, как дым сигары на ветру.

Масштаб личности собеседника пригибал знаменитого босса к земле. Ни с одним президентом, а повидал Зальцман их на своём веку немало, он не ощущал такой гигантской разницы в положении. Перед этим пациентом психиатрической клиники босс чувствовал себя провинившимся подчинённым, вызванным «на ковёр» к начальству.

— О, как бы я хотел вернуться в 1815-й! — воскликнул Бонапарт.

— Я тоже хотел бы там оказаться! — с готовностью поддержал Зальцман интерес собеседника к идее. — Я должен понять, что там происходило на самом деле. Особенно, как Наполеон… то есть как вы действовали. Наполеон — главный участник игры. Бонапарт и Ватерлоо идут рука об руку.

— К сожалению, да. Ватерлоо относится к событию, о котором мне не хотелось бы вспоминать.

— Ну, знаете, результат этого сражения вовсе не предопределён. Быть может, на этот раз Наполеон одержит победу. Это зависит от него самого.

— А кто, полюбопытствую, будет воплощать меня на поле боя?

— Хочу пояснить, месье Бонапарт, что сражение будет воспроизводиться в виртуальном формате и транслироваться на множество стран. Окончательный же кастинг претендентов через две недели.

— Ах, вот почему вы здесь. Надеетесь, это поможет вам сделать правильный выбор?

— В какой-то мере, да. Наполеон решает судьбу игры. Внешнего сходства недостаточно. Этот человек должен не казаться, а быть по-настоящему великим.

Бонапарт снова усмехнулся:

— Осторожнее, месье. От великого до смешного, как известно, один шаг. Но я почему-то уверен, что у вас много достойных кандидатов.

Зальцман позволил себе немного расслабиться. Это толкнуло на несвойственную ему откровенность:

— О, если бы это было так, месье Бонапарт! Знаете, у нас сегодня много желающих на роль Наполеона, в том числе всяких генералов. А мне нужен такой Наполеон, который смог бы взять знамя и стоять на мосту под огнём, как в Аустерлице, понимаете?

— Наверное, вы имели в виду Арколу? Я стоял там со знаменем не на мосту, а на побережье. И не ушёл бы оттуда живым, если бы не мой адъютант Мюирон. Он отдал свою жизнь, дабы сохранить мою.

Зальцман оживился ещё больше:

— Вот! В этом вся суть! Нам нужен человек, способный, как Наполеон, вдохновлять людей до такой степени, что они готовы отдать всё ради победы, даже свою жизнь! Как вы думаете, почему Бонапарту удалось стать самым могущественным человеком в мире? В чём секрет его личности?

— В конце концов, мистер Зальцман, разница между императором и крестьянином не так уж и велика — ответил Наполеон. — Как я однажды написал, исход великих событий всегда висит на волоске. Талантливый, целеустремленный человек использует решительно всё ради успеха, не пренебрегая даже самыми незначительными, на первый взгляд, шансами. Обычный человек, как правило, не обращает на них внимания и тем самым губит всё дело.

— Потрясающе… Как вам удается так глубоко и реалистично… мы говорим всего десять минут, а мне уже кажется, что передо мной настоящий Наполеон.

— Быть может, это потому, что я им и являюсь!

— Простите, я не хотел сказать, что… то есть, не обижайтесь, пожалуйста.

— Не волнуйтесь. Я понимаю, мистер Зальцман, что оказался в курьёзном положении и кроме как в сумасшедший дом меня деть некуда. Хотя люди здесь любезны, особенно Джереми. На острове Святой Елены было хуже.

Улыбаясь, Джереми подмигнул Наполеону.

— Да, моя известность выдержала испытание временем, — продолжал Наполеон. — Свыше двух столетий прошло после Ватерлоо, а обо мне опять все говорят. В том числе благодаря вашей игре.

— После неё ваша слава, месье Бонапарт, ещё более возрастёт, вот увидите! Примите, пожалуйста, мою искреннюю благодарность: минуты общения с вами помогли мне гораздо больше, чем месяцы кастинга.

Наполеон слегка склонил голову:

— Рад, что оказался вам полезен. Интересно будет посмотреть на результат ваших трудов.

— Конечно. Я… ещё раз большое вам спасибо! Надеюсь, мы скоро встретимся.

— Я тоже. Adieu, господа!

— У меня появилась одна бредовая идея, — решительно заявил Зальцман, когда они с Мэнгли вышли из отделения.

— После посещения психушки это нормально, — улыбнулся помощник.

Зальцман оглянулся по сторонам, будто опасаясь, что его кто-то подслушает.

— Нет, я серьёзно, — сказал он негромко. — Это феноменальный тип. Почему бы не ввести его в игру?

— Так, секунду! Я привёл тебя сюда для вдохновения, а не для того, чтобы ты погубил нашу карьеру.

— Да подожди ты, послушай. У нас две недели до окончательного кастинга. За это время я не найду Наполеона лучше, чем он.

— Ты же понимаешь, что тут важны не только внешность и характер? Он должен ещё уметь командовать войсками и выигрывать сражения.

— Ну и что? Может, наш месье Бонапарт в этих делах тоже соображает!

— И ты готов всё поставить на карту, чтобы это узнать? — Мэнли не на шутку встревожился.

— Ладно, хватит испытывать на мне методы реверсивной психологии. Ты прекрасно знал, что я захочу так сделать, поэтому и привёл меня сюда. Так вот: ты был прав. Займись этим вопросом!

— Постараюсь.

Зальцман задумался, вспоминая что-то:

— Слушай, а про Арколу, или как её там, он правильно сказал?

— Да, всё верно. У Арколы была битва, но не решающая. А реальный эпизод со знаменем вообще почти нигде не упоминается.