Мы сделаны из слов

Эльвира Смелик, 2020

Дана – студентка-второкурсница, учится на психолога, в семье – всё отлично, родители – преподы. А ещё у неё есть старшая сестра и верная подруга, которая способна не только устроить свою личную жизнь, но и помочь в этом деле другим. Но в свидание два на два неожиданно вмешивается третий. А ведь Дана даже представить не могла, что способна на подобное –в первый раз увидев парня, потерять голову. И, похоже, он тоже не остался равнодушным, и вроде бы ничто не мешает строить отношения. Если бы не одно особое и крайне неоднозначное обстоятельство. Герои-студенты, любовь и дружба, неоднозначные ситуации и капелька новогоднего волшебства в молодежной истории от автора популярной серия "Линия души".

5

Надёжные средства работают, когда строго выполняются правила их применения, а если последние нарушаются, то и результат получается не тот. Вот и сейчас все Данины благие намерения «никогда больше не думать и не вспоминать» оказались под угрозой. Потому что трудно не вспомнить человека, когда неожиданно сталкиваешься с ним чуть ли не нос к носу да ещё там, где меньше всего предполагаешь встретить — прямо в родном универе, — и он в отличие от тебя не старается сделать вид, будто ничего и никого не знает, произносит как ни в чём не бывало:

— Привет!

Конечно, Дана растерялась. Ещё как растерялась. Когда только увидела и поняла, кого. Можно даже не перечислять все проявившиеся у неё разом симптомы полного замешательства, включая банальное «сердце пропустило удар». Ну и естественно, самое умное, на что её хватило, замереть на месте и удивлённо спросить:

— А ты почему здесь?

Илья приподнял брови, улыбнулся уголками рта и произнёс:

— Потому что учусь.

Какое-то внезапно обнаружившееся десятое чувство истошно завопило «Молчи, Дана! Молчи!», но всё равно вырвалось, и опять удивлённое:

— Ты?

— А что не так?

Он посмотрел сначала только озадаченно, потом во взгляде появилась насторожённость, едва заметная.

— Ничего, — поспешно пробормотала Дана. — Просто я думала… что ты… — Паузы возникали одна за другой и становились всё длиннее. — Где-то ещё… — И, кажется, всё более многозначительней. — Учишься.

А глаза стыдливо бегали и норовили спрятаться.

Да заткнись уже наконец, Свиридова!

— Ясно, — Илья усмехнулся. — Тогда я пойду.

— Ну, — выдохнула Дана, до конца не понимая, что хочет сказать. Вообще — что хочет? Задержать, продолжить разговор, признаться, что просто растерялась от неожиданности, а теперь уже способна мыслить и общаться адекватно? Но так и не разобравшись, просто согласно кивнула: — Ага.

Почему она ведёт себя, как глупая взвинченная малолетка? Потому что полный раздрай — и в чувствах, и в мыслях. Не получается решить для себя что-то определённое.

Случайно наткнувшись на Илью, она в первую очередь обрадовалась, что он всё-таки не исчез бесследно, потом растерялась: «И что теперь?», и захотелось спросить прямо «Это правда?» Потому что до конца всё равно не верилось. А если даже «да», то мало ли какие бывают обстоятельства, и вообще, каждый волен жить, как считает нужным. И чем лучше, если бесплатно, но каждый раз с разными или с кем попало? Тем что не за деньги, а за идею? Но в тоже время — вот она сама смогла бы? Ну нет! Никакой из предложенных вариантов. Хотя кто знает, как жизнь обернётся.

«Всё, Свиридова! — приказала себе Дана. — Достаточно! Пока ещё окончательно не свихнулась». Хватит и того, что, глядя ему вслед, думала одновременно: «Лучше бы он мне ни сейчас, ни потом, вообще больше никогда не попадался» и «Это хорошо, что он тоже здесь учится. Значит, велика вероятность снова встретиться».

Ну что за засада? Она подошла к окну, плюхнула сумку на подоконник. И что, интересно, ему ясно? Какая из причин того, почему Дана рядом с ним ведёт себя словно дура?

Чужая симпатия тоже иногда пугает, становится в тягость. Если без взаимности или только добавляет ненужных проблем. Но она же — не навязывается, заговорила, лишь потому что Илья заговорил первым. Или он догадался: Дана знает про него больше, чем ей положено.

Если имеешь то, что желаешь скрыть, всегда кажется, что остальные о чём-то подозревают, легко находишь намёки в словах и действиях, даже когда их там нет и в помине. Но, может, она просто проецирует на другого человека свои заморочки, а на самом деле ему — по барабану. И собственный образ жизни, и мнение остальных. И Дана. И уж тем более то, что голова у неё сейчас лопнет от вопросов и ненужных мыслей, которые с каждым мгновением только копятся, добавляются и множатся.

Рефлексия — наше всё.

Вот почему у других бывает просто и гладко? И никакой неопределённости. Например, у Риты с Серёгой. Они уже наверняка и нацеловались, и наобжимались всласть ещё в первое свидание. Не то, чтобы Дана исключительно по этому пункту им завидует. Она ведь тоже могла — с Пашей. Только вот «всласть» получилось бы однобокое, с чисто физиологическим уклоном. Конечно, порой и такого достаточно, но всё же…

— Но всё же… — беззвучно проговорила Дана.

Тут — тоже не вариант. Прекрасно осознавая, что у него есть другая. Другие. И для него это совсем ничего не значит.

Ну, почему?

— Что «почему»?

Дана дёрнулась, резко развернулась.

— Ри-ит! — она с осуждением глянула на подругу. — У тебя новая фишка — подкрадываться и меня пугать?

— Я не подкрадывалась, — оправдалась Рябинина. — Это ты в последнее время какая-то странно задумчивая. Настолько глубоко погружаешься в мысли, что ничего не замечаешь вокруг. — Она поджала губы и со значением добавила: — Я рядом с тобой, наверное, уже с минуту стою.

— Правда?

— Правда, Даночка. Правда. — Подруга мелко закивала. — Домой-то идём?

Вместо ответа Дана подцепила ремень лежащей на подоконнике сумки.

На улице накрапывал дождь, совсем мелкий, даже не капал, а висел в воздухе влажной взвесью, слегка холодил. На такой можно не обращать внимания. Дана даже капюшон надевать не стала, шла и смотрела под ноги, на мокрый асфальт, на прилипшие к нему листья, на носки собственных кроссовок размеренно мелькавших перед глазами.

— И о ком ты опять думаешь? — прорвался сквозь мысли голос подруги.

Дана вскинула голову.

— Зачем спрашиваешь, если сама заранее всё решила? И что бы я ни сказала, всё равно ведь останешься при своём мнении.

Рита сдержанно хихикнула.

— А разве я не права?

— Неа, — Дана помотала головой. — Я про всех думала. Про себя, про тебя, про твоего Серёженьку.

— Кстати! — перебила подруга, воскликнула воодушевлённо. — А пойдём завтра с нами.

— Куда?

— Да куда угодно. Просто погуляем. Придумаем чего-нибудь.

Конечно, Дана глубоко благодарна за заботу, но… зашибись перспектива. Таскаться третьей лишней, принимать нарочитое внимание, замечать, как вместо того, чтобы обниматься, Рита с Серёгой просто многозначительно заглядывают в глаза друг другу, боясь обидеть или смутить бедную одинокую спутницу недоступными ей нежностью и ласками.

— Не-е, — протянула Дана, обвела критическим взглядом подмокший пейзаж. — Погода какая-то не вдохновляющая. Я лучше курсовую по социологии напишу.

— Курсовую? — изумлённо переспросила Рита. — Придумала тоже. До конца семестра ещё далеко.

— Зато сейчас время есть, — нашлась Дана. — Всё лучше, чем в последний момент.

— Ну, смотри, — подруга не стала настаивать, хотя и поспешила тут же сообщить: — Но на завтра обещают тепло и солнечно.