Клятва Гиппо Кратоса

Эльвира Еникеева, 2023

Что, если Кровавая Мэри обзаведется пышным лисьим хвостом, Юки-Онна – белыми крыльями, а Элиза Дэй станет привлекательной выдрой?Вулфджиния полна городских легенд, но самая известная из них – о Волчонке со Стадли-Роуд, который бродит по обочине и воем переворачивает автобусы. Бекка знает о ней не понаслышке, ведь она и есть тот самый Волчонок! Только она давно не призрак и живет в доме самой Кровавой Мэри. Новый друг Бекки, куница Дункан, помогает маленькой волчице отправиться в Японию, где давным-давно жили ее предки, волки из рода Хонсю. Их ждет сюрприз: японские волки не только не вымерли, но и обладают магией!Друзей ждет множество приключений, встреча с настоящим "Летучим Голландцем" и Кутисакэ-Онной, прежде чем они распутают клубок тайн Дома Хонсю и поймут, кто – друг, а кто – враг…

Глава четвертая: Фортепиано в малой гостиной

Бекка скользнула в комнатку и затворила за собой дверь. Гордое выражение не сходило с ее мордочки: она очень надеялась, что Ду-Ду заметит ее серьгу и браслет на хвосте.

Комната была такая же, как и у волчонка и остальных детей, живших в доме: кровать, шкафы и вообще вся мебель была сделана в далеком восемнадцатом веке. Настоящий антиквариат — море узоров, изысканных изгибов… Ну, и пыли, конечно. Пыль здесь — тоже часть интерьера.

Лишь бы Дункан это понял.

Куница сидел на краешке кровати в странном оцепенении. Волчонок устроилась рядом, почти тыча хвостом (и браслетом) бедняге в мордочку.

— Ну, Ду-Ду, ничего не замечаешь? Что, совсем?

— Почему она такая страшная?

Бекка удивленно поморгала. Глаза Дункана были полны ужаса.

— Эм… Что?

— Я спрашиваю: почему Мэри такая… Ну… Почему у нее шерсть так странно растет?

— Ах, это… — махнула лапкой Бекка и опустила хвостик. — Я и не замечаю уже этого — привыкла… Просто она меня нашла, когда мне было семь, и… В общем, у нее шерсть и не может нормально расти. Ее сожгли на костре. Заживо.

Дункан испугался еще больше, но придвинулся поближе: он любил страшные истории.

— Расскажи… — тихо попросил он. Бекка снова самодовольно улыбнулась.

— Ну… Ладно. Мэри посчитали ведьмой, потому что она пила кровь соседских детенышей. Хотя она и была ведьмой, я думаю — но правду все равно у нее выпытывать бесполезно…

— Пила кровь? — прошептал Дункан. — Жутко, но… Ва-а-ау. Меня принял в банду настоящий вампир!

— Это не банда, Ду-Ду. Это секретная организация, созданная Кровавой Мэри. И она не вампир. Она ведьма.

— А разве они есть? — засомневался куница. — Я думал, волшебство — это сказки…

Бекка встала и с важным видом зашагала туда-сюда, заложив лапы за спину.

— А с чего тогда быть «Охотам»? «Охота на ведьм» происходила с пятнадцатого по семнадцатый век. В Америке самые знаменитые ведьмы — Салемские, но у нас, в Вулфджинии, тоже сожгли немало. А во-вторых…

— В пятнадцатом веке? — повторил Дункан. — Стой-стой, но ведь Мэри…

–…Родилась в конце семнадцатого века, — закончила фразу Бекка. — Наш Механиксвилль был заселен английскими колонистами как раз в семнадцатом веке.

Дункан даже присвистнул.

— Надо же, какая ты умная…

Волчонок победоносно тряхнула головой.

— Я занималась и историей, и фортепиано, и много чем еще.

— Так ты не ходила в школу? — спросил Дункан. Бекка пожала плечами:

— Я официально мертва, Ду-Ду. По документам меня уже нет целых пять лет.

Куница моргнул. Волчонок усмехнулась.

— Ты ж хотел посмотреть на мою шерсть? Смотри.

Она сняла маску и опустила черный воротничок, и Дункан увидел, что ее мех серебрится, как от луны — хотя ни единого лучика с улицы сюда не проникало.

— Тут почти все такие. Призрачные. Но есть и такие, как ты… Только ты не думай, я не привидение. Мне было семь, когда кое-кто заставил моего отца убить меня. Он сломал мне челюсть и должен был пристрелить, но не смог и выстрелил в себя самого. Но по официальной версии папа сделал это спьяну. Даже прислуга это подтвердила. Но папа не мог. Он был очень интеллигентный волк, никогда не напивался, никогда никого не бил — ни меня, ни маму, ни прислугу… Никого-никого, веришь?

— Верю, — поспешно ответил Дункан.

— Мой папа был пианистом. Знаменитым на весь мир виртуозом Лукасом Ноутом. Он и меня учил играть… Но я тогда так не хотела учиться!

— Значит, ты умеешь играть на пианино? — восхитился Дункан.

— На фортепиано вообще-то, — поправила Бекка. — Кстати, в доме есть одно фортепиано. Старое, но очень красивое. Оно стоит в малой гостиной. Я на нем занимаюсь.

— А сыграешь мне что-нибудь? — попросил Дункан. Волчонок постучала лапкой по подбородку:

— М-м, даже не знаю… Я вообще-то устала, дел по горло… Но, уж если ты очень хочешь…

— Да! Очень хочу!

— Тогда ладно. Только — тс-с! Не разбуди никого.

— А здесь много народу живет? — шепотом спросил Дункан, когда они с Беккой тихонько выскальзывали из комнаты.

— Много, — коротко ответила та, таща куницу по запутанным коридорам в малую гостиную.

Дверь туда оказалась незаперта, им даже никто по дороге не попался — Бекка ликовала. Она плотнее закрыла дверь и иронично заметила:

— Ты так смотришь, как будто никогда не видел обоев, мебели и паутины!

— Паутину я видел, — обиделся Дункан. — А мебель тут очень уж… Ну, не такая.

Бекка тяжко вздохнула и закатила глаза.

— Это дом восемнадцатого века, Ду-Ду. Его построили в тридцатые годы.

— Ого, Бекка. Ты такая умная! — покачал головой ошеломленный Дункан и принялся оглядывать гостиную.

В центре довольно большой комнаты (ага, а еще «малая»!), действительно, стояло громадное белое фортепиано. Мебели особой не имелось, только кресла, обитые красным бархатом. Из того же бархата были и плотно задернутые шторы. Кстати, пыльные.

— Дом красивый, но почему тут все так… — Дункан замялся, подбирая слова. Бекка села за фортепиано и наскоро размяла пальцы.

— Как — так? Грязно? Ну, естественно. Паутина и пыль здесь вроде как обжилась. Ее не прогонишь. Это ж дом-призрак! Так, ладно, хватит болтать. Сядь куда-нибудь и слушай… — Дункан открыл рот, и Бекка сделала страшные глаза: — Мол-ча!

Дункан послушно закрыл пасть и устроился в ближайшем кресле. Он хотел уточнить, что за «дом-призрак», и почему почти все тут «призрачные», но решил приберечь вопросы на потом.

Музыка, выходившая из-под Беккиных лап, сначала была тихая и протяжная, как скулеж щенка, но постепенно набрала силу и стала воем, а после рыком волчицы. Куница почти видел, как по комнате носится эта волчица — подозрительно похожая на Бекку, только взрослая. С прозрачной… Нет, с призрачной шерсткой, с глазами цвета голубого стекла и жемчужно-белыми зубами.

Мелодию пронзила какая-то стрела, прямо резанувшая слух: это на пути волчицы встало другое животное, морды которого воображение Дункана нарисовать было не в силах. Животное было злое.

Дункан вытянул шею: прозрачная (призрачная!) волчица стояла перед фортепиано, оскалившись на противника — тот был меньше нее, но изворотливей. О, нет! Он сейчас бросится на нее с оружием! Но волчица отбросила его, и, уже переступая через поверженного врага, запрокинула голову и пронзительно, громко завыла на повисшую под потолком луну…

Музыка начала стихать.

Луна, волчица, ее соперник — все растаяли в воздухе голубым дымком. С последним аккордом исчез и дымок.

Бекка откинулась на спинку стула, сжимая и разжимая кулачки — по лапкам разливалось приятное зудение.

— Ну, как?

Дункан только выдохнул:

— Невероятно…

Бекка польщенно улыбнулась и склонилась в элегантном поклоне. Дункан разразился аплодисментами. Маленькая волчица поклонилась еще пару раз, скромненько поводя хвостиком.

— Это папина последняя сюита. Я ее очень люблю и знаю наизусть! На самом деле папа обучил меня только самым азам… — как бы между прочим сообщила она. — Я почти всему научилась сама. После его смерти.

— Думаю, он бы тобой гордился, — попробовал утешить ее Дункан. Бекка усмехнулась:

— Знай он, чем промышляет его маленькая принцесса, он бы наверняка от меня отрекся.

— Объясни хоть мне, чем, — нерешительно попросил Дункан. — У меня теперь больше вопросов, чем до этого…

Бекка почесала за ухом (приятно ощутив под лапкой серьгу).

— Ну… Если честно, я никогда не занималась новичками. Ты — мой дебют… Я начала не с того. Вот Рут, например, написал на все случаи жизни одну длинную устрашающую речь, а у меня на это и времени не было…

— Кто такой Рут?

— Крыс, который меня боится! — самодовольно заявила Бекка. — Только меня и Мэри. Он вторым получил почетную серьгу!

— А кто первым?

— Хьюго. Волкодав. Рут уже староват, а Хьюго в полном расцвете сил. Он молодой, сильный, жестокий. А еще такой высо-о-окий, как гора. И плечи такие широченные.

— А эта серьга… Что она значит?

— Серьгу Мэри сама вставляет в ухо избранного — их она выбирает из самых решительных и авторитетных, — и он берет себе подопечного или двух. Когда у зверя с серьгой набирается в команде трое или четверо подопечных, он имеет право взять себе какой-то участок для патрулирования. У Рута это северная часть Механиксвилля. Он недавно заполучил его — когда к ним с крысенком Джо присоединился хорек Ланс, который пытался сжечь дом в отместку одному своему дружку. Формально я тоже числилась в их компании, но на сейчас у меня появился ты!

Дункан поднял лапу.

— Что?

— А как выбирают подопечных? И причем тут желание хорька сжечь чей—то дом?

— Так ты еще не понял? — искренне удивилась Бекка. — Здесь все либо не дружили с законом и остались совсем одни — как ты, — либо мертвы… Формально. — Похоже, Бекке нравилось это слово.

— Так ты все-таки призрак или нет? — уточнил Дункан.

— Нет. Я расту. И я не прозрачная.

— А призраки прозрачные?

— Ну да. Конечно, они прозрачные… Прозрачные и светятся изнутри. Я точно была призраком. Я была прикована к месту своей гибели — к обочине дороги, — и все выла, выла на луну каждую ночь…

— Так ты и есть… Волчонок со Стадли-Роуд?

— Да-да, меня так называют… Даже забавно. Я единственная дочь покойного пианиста-виртуоза, а меня знают только как привидение.

— А страшно быть призраком?

— Да… Нет… Не помню. Помню, меня забрала Мэри. Взяла за лапку и увела, и дала выпить чего-то красного — я не сразу узнала, что это кровь. И мех у меня потемнел. Не стал серым, как раньше, но… Я ей даже хотела сказать спасибо, но не смогла. У меня челюсть была сломана.

— Она выходила тебя? — догадался Дункан. Бекка фыркнула.

— Выходила? Ха! Никто меня не выхаживал. Я ни-ког-да не нуждалась, чтобы за мной ухаживали. Нет, она меня заперла в подвале и связала крепко-крепко. Она сделала меня смертной с помощью крови, чтобы получить мою кровь.

— Жу-у-уть…

— Она раньше часто этим помышляла: возвращала призраки детенышей с помощью маленького количества крови, чтоб пить всю их кровь. Мэри говорит, что только благодаря этому и вернулась на этот свет после сожжения.

— И что же ты сделала?

— Она вышла и оставила нож на видном месте. Мне удалось выкрутить из веревок одну лапу, дотянуться до ножа и перерезать путы. Так и выбралась.

— А Мэри? Она тебя не поймала?

— Поймала… А толку? Она безоружная, у меня ее нож. Говорить не могу, ну и что? Вот тогда Мэри и сказала, что во мне есть что-то. Она меня оставила у себя. Тогда ей пришла идея создать свою организацию. Маленькую звериную сеть из молодежи и детей, которые бы патрулировали улицы. У нее всегда есть кровь — не всех же брать в тайные ряды, а у нас есть жизнь и подобие семьи.

— А ты сама сейчас пьешь кровь? — спросил Дункан.

— Конечно, нет! Сейчас я живая!

— Тебе не было страшно с ней один на один жить?

— Знаешь, — проговорила Бекка. — Мне было нечего терять… Да и не одни мы были. Вон, Дин, например. И еще горничные. Мышки. Такие серые и незаметные. — Бекка вдруг спросила: — А ты как считаешь, я красивая?

— Очень! — с жаром ответил Дункан, но осекся. — А ты… Ты ведь не будешь м-меня…

— Спятил, что ли? Нет! — возмутилась Бекка. — Ты — мой друг, Ду-Ду. Да и… Вот я уверена, что у такого обалдуя даже кровь плохая!

Желая сделать Бекке приятное, Дункан сказал:

— Тебе идет эта серьга. Очень.

Бекка кокетливо склонила правое ушко:

— Спасибо. А тебе будет идти маска и такой же костюм. Я уверена.

Она встала и уже открыла дверь, собираясь выйти и отвести куницу обратно, но Дункан должен был спросить еще что-то.

— Расскажи про этот дом. Почему в нем нельзя убрать пыль? И этот дворецкий, мыши… Они тоже старые? Ну, как Мэри и…

— Да… Да! — вдруг ахнула Бекка и закрыла дверь. — Я же тебе самое главное и не… Так, сядь обратно.

— Но я и не вставал…

— Сел, кому говорят!

Дункан вскочил и уселся обратно. Маленькая волчица удовлетворенно кивнула и грациозно приземлилась в другое кресло.

— Так вот. История дома — это самое увлекательное, что ты когда-либо слышал!

Дункан молчал. Бекка опять кивнула.

— Да… В общем, Мэри сожгли на костре.

— В семнадцатом веке, — уточнил Дункан, показывая, что слушал Бекку очень внимательно.

— Угу. В семнадцатом веке. Вот сожгли ее…

— На костре.

— Да. На костре. Ее сожгли. Но она стала призраком, который можно было вызвать всего пятью словами… Многие рисковали. И зря. Те, кто выжил, были невероятно обезображены: Мэри расцарапывала им морды и забирала кровь. Понемногу, по чуть-чуть она набрала столько крови, сколько должно быть в теле взрослой лисы. И вернула себе смертное тело к восемнадцатому веку.

— И что дальше?

— Мэри вышла замуж за богатого красавца-герцога Де Лисса и осталась его вдовой через год, получив огромное состояние. Ей стало проще добывать кровь. Но скоро слухи доползли до верхов, Мэри опять казнили, но никто не мог жить в доме, где жила она. Вот в этом. Вся прислуга здесь была ей верна и до последнего укрывала ее от стражи и все они принесли Мэри клятву верности, все таинственно исчезли с ее уходом…

— А потом?..

— А потом исчез и дом. И так было до той поры, пока однажды кому-то не вздумалось вызвать дух Кровавой Мэри. Мэри Уорт… С той поры, с середины двадцатого века, Мэри осталась на этом свете навсегда. А недавно решила возвратиться в близость того места, где ее убили впервые. И это место…

Она многозначительно подергала бровями. Дункан не понял.

Бекка шлепнула себя по мордочке лапкой:

— Механиксвилль, Ду-Ду! Ну, вот что ты за… Ай, неважно. Ты въехал?

— Не-а…

Бекка посмотрела на него долгим, многозначительным взглядом. Потом взяла за лапу, потащила в коридор, молча довела до спальни и объявила:

— Ду-Ду, я открою тебе глаза: болван ты редкостный. Спокойной ночи!

Дункан «не въехал», чего она так завелась, но послушно лег спать.

Утром на прикроватном столике оказалась аккуратно сложенная одежда — такая же, как у Бекки. И маска.