Седьмой легион

Эллигея, 2020

Многогранный роман о любви, о добре и зле и поисках истины с увлекательным, необычным сюжетом. Трудно даже представить, как может измениться жизнь человека, если он найдёт свою истинную цель и свой путь. Невероятные открытия ожидают впереди всякого, кто осмелится верить в себя и идти своей собственной дорогой. Молодая Богиня должна стать Предводителем Седьмого Легиона Золотой Армии Отца. По распоряжению Небесного Правителя военным искусствам её обучает молодой, но уже опытный Бог Аполлон. Необыкновенная Любовь возникает между ними… Для завершения этапа посвящения Богине необходимо пройти определённые испытания на Земле. Однако на Земле она проживает жизнь обычной девушки, которая даже не догадывается, что на самом деле стоит за всеми происходящими вокруг неё событиями. Сроки испытаний ограничены, и время неумолимо шагает вперёд… Сумеет ли она вовремя преодолеть все испытания и спасти свою Любовь? Верить в себя, ценить время и делать свой собственный выбор…

Часть вторая

«Глаза в маске»

Глава первая

Шум перекатывающихся волн и тёплый ветер, обдувающий мне лицо, создавали ощущение бесконечной свободы, о которой я всегда мечтала. Я не очень любила большие праздники и большое скопление людей, хоть часто и находилась в самой гуще событий. Иногда мне хотелось побыть одной, прийти в себя и подумать.

Я любила размышлять, всё время анализируя различные ситуации и записывая для себя всё самое необычное и интересное. Больше всего я любила изучать поведение и характеры людей, а также их реакции на различные события. Уже с раннего детства я порой рассказывала небылицы или «выкидывала» что-то неординарное, чтобы посмотреть, как тот или иной отреагирует на это. По этой причине моя мама никогда не верила мне, думая, что это очередная выдумка, хотя именно с мамой я всегда была честна. Бывало я задумывалась так глубоко, что забывала с кем-то поздороваться, попрощаться или сказать «спасибо» и, возможно, со стороны казалось, что я плохо воспитана или совершенно не ориентируюсь в жизни.

В этот раз ничьё поведение анализировать я не собиралась, как и не собиралась ни с кем знакомиться. Я сидела под пляжным зонтиком рядом со своими родителями и наслаждалась морем. Приехав в отель, мы сразу же пошли на пляж, достав из чемоданов только самое необходимое. Вода и море имели особенное значение в моей жизни, и я бесконечно могла смотреть на волны и слушать их шум.

Раскалённое солнце наконец-то спряталось за облака и больше не обжигало мне лицо. Время подходило к вечеру, и мы стали собираться на ужин.

Я посмотрела в сторону ресторана, и удивительное, невероятное чувство радости вдруг накрыло меня с головой. Сердце забилось сильней в моей груди, а по телу пробежали приятные мурашки. Эта непонятная, необъяснимая и ни с чем не сравнимая радость насторожила меня, ведь для этого не было ни малейшего объективного повода, и я не могла найти этому никакого логического объяснения. Тогда я решила не спрашивать себя, откуда берётся это ощущение, не контролировать свои эмоции, а просто наслаждаться этим моментом…

Я знала, что мой папа мог позволить нам любую другую поездку, поэтому очень расстроилась, когда он решил лететь именно в Турцию. Мне никогда не нравилась Турция из-за жары, которую я с трудом переносила, и турецких мужчин, от которых нужно было постоянно отбиваться, даже в присутствии родителей. Это всегда раздражало меня, и я не могла расслабиться и отдыхать. В Турции я старалась никому не улыбаться, ни с кем не разговаривать, смотреть вниз и проходить быстрым шагом. Наверное, предпочтительней было бы и вовсе ходить в парандже. Впрочем, и это вряд ли могло бы мне помочь.

Как бы там ни было, вечером мы сидели в ресторане под навесом, который находился прямо около моря, что несколько компенсировало все недостатки этого отеля. Ресторан под навесом был не самый красивый, но шум моря, приятный ветер и ощущение отдыха заставляли забыть о проблемах и неудобствах, и о том крошечном номере, который нам достался. Я и мои родители решили больше не пытаться переехать в другой отель, ведь у нас было не так уж много времени и не хотелось тратить его на бессмысленное волнение. Самое главное — это солнце и море, решили мы.

Я всё время смотрела вдаль и пыталась понять это новое ощущение, которое внезапно возникло внутри меня. Что это было за ощущение? Ощущение какого-то ликования. Ощущение того, что именно сейчас и именно здесь произойдёт что-то очень важное в моей жизни.

— Это то новое платье, которое мы купили? — спросила мама, внимательно изучая меня. Она всегда пристально и с гордостью рассматривала меня, словно свою вторую копию, которую она создала сама, пытаясь оценить и поправить каждую деталь. «Сиди ровно, не сутулься, не открывай рот и не смейся слишком громко», — фразы, которые постоянно присутствовали в моём детстве. Они довели меня до того, что я вообще боялась сделать какое-то лишнее телодвижение в присутствии моей мамы. Её оценивающий взгляд был острее любого ножа, и я всегда старалась вести себя «подобающим образом», чтобы у неё не было повода разочароваться во мне.

Я оглядывалась по сторонам, и мне вдруг показалось, что я ищу кого-то, и я невольно начала рассматривать отдыхающих в ресторане, пытаясь понять, кто из них мне может быть нужен. Кого я могла искать и зачем? Отдыхающих было не так много. Две семейные пары и невысокий толстый мужик с пивом были единственным «украшением» ресторана. Я то и дело оборачивалась и рассматривала их, переводя взгляд на гуляющих вдоль пляжа туристов.

Так как мы пришли в ресторан поздно вечером, из еды остались только арбузы. Увидев арбузы, я странным образом рассмеялась, произнеся фразу: «Так и знала!». Однако удивилась своему непонятному смеху и своей необъяснимой реакции, пытаясь понять, отчего же мне так весело. «Наверное со мной что-то происходит!», — подумала я. Несмотря на мою логику и рационализм, я совершенно точно ощущала чье-то невидимое присутствие. Что-то мистическое витало в воздухе и заставляло меня то и дело оборачиваться.

Проходя с полной тарелкой арбузов мимо бара, я внезапно остановилась. Словно молния пронзила меня в тот момент, и я вдруг поняла, кого я всё время искала в толпе. Всё моё внимание было приковано теперь к барной стойке, на которой сидел парень в одних трусах и хохотал. Вокруг него с восторженными лицами собрались турецкие официанты, которые тоже смеялись вместе с ним.

«Это ОН!», — прозвучало вдруг в моей голове, и я совсем не заметила, как остановилась прямо перед ним и стала рассматривать его.

На первый взгляд, в этом парне, казалось, не было ничего необычного. Это был парень лет двадцати, блондин, с кудрявыми волосами и голубыми глазами, спортивного телосложения и невысокого роста. Он был явно не турок, но при этом, казалось, свободно говорил по-турецки, и турки, стоящие вокруг него, весело смеялись над его шутками. Я смотрела на него и не могла поверить своим глазам. Этот Блондин сидел в ресторане во время ужина без одежды, прямо на барной стойке, и громко хохотал, и в какой-то момент, я даже почувствовала искреннюю зависть, ведь мне не разрешали даже лишний раз открыть рот.

Он настолько не вписывался в окружение, что это вызвало дикое возмущение и, в тоже время, огромное любопытство с моей стороны. Всё в нём было другим. Он был таким раскованным и свободным, что казалось, у этого Блондина вообще не было никаких ограничений, и он мог позволить себе абсолютно ВСЁ.

«Какой ужас!», — подумала я про себя и как-то странно рассмеялась. «Ах, как же здорово! Какая свобода!», — сказали мне мои ощущения, и тут я поняла, что моя логика странным образом не совпадает с моими чувствами.

Обратила внимание я и на то, как ВАЖНО и ВЕЛИЧЕСТВЕННО он сидел. Так, словно весь отель и всё вокруг принадлежало здесь только ему. Все взгляды были обращены в его сторону, и казалось, вся Вселенная вращалась вокруг него.

Вопросы, которые стали возникать у меня в голове: «Почему он сидит прямо на стойке бара, да ещё в одних трусах? Как можно так вести себя в ресторане? Если он отдыхающий, то откуда он так хорошо знает турецкий? Если он НЕ отдыхающий, то что он вообще здесь делает? Если он — турок, то почему он — блондин, с голубыми глазами?».

Простояв так какое-то время, я вдруг опомнилась и решила вернуться к родителям. Сама не поверив в увиденное, я всё-таки обернулась и ещё раз глянула на стойку бара, чтобы удостовериться, что мне всё это не привиделось. К моему огромному удивлению, я обнаружила, что барная стойка теперь была пуста. Не было там ни хохочущего Блондина, ни стоящих вокруг него турков.

«Странно…, — подумала я, — Блондин с голубыми глазами, сидящий на барной стойке, хохочущий и говорящий на турецком языке… Нет! Чепуха какая-то!».

В тот момент я решила, что мне всё это просто показалось, хотя никаких признаков галлюцинаций у меня ранее не наблюдалось.

— Ну что ж, — произнёс папа после ужина, — поели, делать здесь больше нечего, пошли хоть погуляем.

— Да, хорошая идея, — согласилась я.

И вдруг на небольшой площадке, сделанной под сцену, загорелся свет и заиграла весёлая музыка. Затем на сцену вышел темноволосый парень и начал изображать охранника в музее, а какая-то девушка в длинном, белом платке вышла и стала изображать статую.

— Похоже на развлекательную программу, — сказала мама.

Из любопытства мы решили остаться на какое-то время и посмотреть, что же будет дальше.

Внезапно, когда «охранник» куда-то отлучился, на сцене появился другой парень, и мои глаза широко раскрылись в удивлении. Это и был тот Блондин, которого я видела ранее сидящим на стойке бара. Значит он мне всё-таки не привиделся? Он играл вора, который якобы украл статую и, когда «охранник» вернулся, он сам притворился статуей, чтобы тот не заметил пропажу.

Этот живой, активный парень так легко поднял и унёс девушку в белом, длинном платке, изображающую статую, что я невольно начала всматриваться в эту сцену, и что-то необъяснимое тронуло меня до глубины души. Мне вдруг показалось, что я знаю этого Блондина уже очень давно. Я определённо знала его, но не могла понять откуда.

«Нет, нет, это чепуха какая-то!», — снова подумала я, продолжая рассматривать Блондина.

Он явно не в первый раз выступал перед публикой, и на него было очень интересно смотреть. Я обратила внимание на его красиво сложенное тело и на то, как красиво он двигался. Он и сам был похож на красивую статую, идеальной формы и с идеальными пропорциями. Ни на кого не похожий и ни с кем не сравнимый, он словно прилетел из другого мира и оказался здесь так же случайно, как и я.

Представление было действительно смешным, особенно было весело, когда «вор» до смерти напугал «охранника», облив его водой из ведра, которое тот принёс с собой, чтобы помыть статую. Я искренне рассмеялась. Это было действительно забавно, и у всех сразу же поднялось настроение. «Надо же такое придумать!», — подумала я.

— Мне понравилось! — весело сказала мама.

После вечерней программы мы вернулись в номер и собирались ложиться спать. Несмотря на жару, в номере было прохладно, и, вот удача, нам даже включили воду. Постепенно мы начали настраиваться на отдых. Мы шутили и смеялись, забывая о неудобствах. И на какое-то время я оставила для себя идею, — разгадать тайну этого Блондина, решив, что всё что надо я для себя уже поняла. Необычные ощущения присутствия кого-то и предстоящих перемен покинули меня, и я полностью погрузилась в отдых.

На следующий день у нас было замечательное настроение, и вечером мы снова остались посмотреть представление. На этот раз зрителей было гораздо больше, чем в прошлый раз. Сначала на сцену вышла девушка, которая изображала жену, в ожидании любовника. Она провожала мужа в командировку. И она, и её якобы муж, которого изображал темноволосый парень, играли очень скучно и вяло. Это представление было совершенно неинтересно смотреть, пока на сцену не вышел Его Величество Блондин. Конечно же он играл ЛЮБОВНИКА, кого же ещё? Он так здорово играл, что все сразу начали ему аплодировать.

Крики и свист раздались в зале, когда он начал под музыку сексуально снимать свои шорты. Я улыбнулась и подумала, что он мог бы и один развлекать весь зал и смешить всех до слёз. Зачем вообще нужны были другие участники на сцене? Потом вернулся муж, и Блондин — «любовник» спрятался в шкафу. Но муж заметил это и заставил жену открыть шкаф. Когда муж подошёл к шкафу, оттуда неожиданно с криком выбежала целая толпа парней в одних трусах. Видимо, это и был весь персонал нашего отеля. Я хохотала до слёз. Я не могла остановиться от смеха.

«Интересно, как они там все поместились и сколько они там простояли?», — подумала я.

Я представила, как всё это время весь персонал нашего отеля и ресторана простоял в трусах за занавеской.

— Так вот куда исчезли все официанты из ресторана! — воскликнула я со смехом.

Несмотря на отсутствие декораций, специальной техники и вообще каких-либо условий для развлечения отдыхающих, этому парню каждый раз удавалось из ничего сделать очень интересные, смешные и оригинальные представления, и каждый вечер зрителей становилось всё больше и больше. После его представлений у меня всегда поднималось настроение, и я с нетерпением ждала следующего.

Однажды зрителей было так много, что в ресторане не хватило стульев. Слухи о необыкновенных вечерах в нашем отеле моментально разлетелись по окрестностям курортного места, и люди начали приходить из соседних отелей.

— А Вы из этого отеля? — спросила меня девушка, которая уселась рядом со мной.

— Да, — ответила я, — а Вы?

— Здорово! — сказала она, — вот же повезло Вам! А мы из соседнего отеля, здесь недалеко. Отель наш конечно шикарный, но у нас вечерняя программа очень скучная! Интересно, нас не выгонят отсюда?

Я посмотрела на Блондина и улыбнулась.

— Думаю, что нет, — ответила я.

— Классно он играет, правда? Мы вчера тоже приходили. Так смеялись!

— Да, — сказала я, глядя на Блондина, — нам очень повезло!

В один из вечеров, после окончания представления, Блондин и его друзья, которые вдруг появились на сцене, начали подходить к отдыхающим и, взяв их за руки, вести на сцену в круг, чтобы танцевать по кругу турецкий танец. Я не помню, как я оказалась рядом с Блондином. Он взял меня за руку, и, находясь непосредственно рядом с ним, я смогла лучше его изучить. Мне удалось рассмотреть черты его лица и его, словно «стеклянные», большие голубые глаза.

«Интересно, это контактные линзы или это действительно настоящий цвет его глаз?», — с интересом подумала я.

Блондин прыгал и скакал по сцене, как заряженная батарейка, и я повторяла за ним все движения. Он излучал какую-то бешеную, мощную энергию и был невероятно активным, словно бомба, взорвавшаяся на сцене, в то время как бомба взорвалась и в моем сознании. Я начала постепенно забывать, откуда и зачем я приехала. Всё, что интересовало меня теперь, — этот мальчик, находящийся слева от меня, и эта необъяснимая тайна, которую мне так хотелось разгадать. Он был мне настолько интересен, что я пыталась изучить и рассмотреть его как можно лучше, увидеть его глаза и прочитать его мысли.

Глава вторая

Яркое, беспощадное солнце обжигало меня, и, лёжа под пляжным зонтиком, я уговаривала себя ещё немного потерпеть. Невыносимая жара снова сводила меня с ума, и я пыталась подумать о чём-то, чтобы отвлечься.

«Ну как-то же люди выдерживают это!», — думала я, глядя на отдыхающих, которые спокойно лежали под раскалёнными лучами солнца.

Всё моё лицо вздулось, и мои глаза были настолько опухшими от солнца, что я не снимала свои солнечные очки и практически ничего не видела. Больше всего мне хотелось куда-нибудь в тень под дерево, а ещё лучше — куда-нибудь в лес. Тогда я вспомнила, что моя пра-прабабушка, по рассказам мамы, родилась и выросла в Тайге, и я решила, что желание жить в лесу передалось мне по наследству.

И вот, настало время обеда, и мы снова сидели в ресторане. На горизонте появился Блондин, и я с интересом стала наблюдать за ним. Его было очень сложно поймать взглядом. Он перемещался в пространстве с невероятной скоростью и успевал делать тысячу дел одновременно. Несмотря на то, что у меня тоже была неплохая реакция, по сравнению с ним я казалась себе какой-то одноклеточной «инфузорией-туфелькой».

И всё же, не я одна наблюдала за ним. Блондин всегда был в центре внимания окружающих. Все отдыхающие обращались к нему по всем вопросам. Весь персонал отеля и все местные турки крутились вокруг него, и даже хозяева отеля зачастую сидели с ним за одним столиком в ресторане. Он был словно Солнце, вокруг которого вращались все планеты, и создавалось впечатление, что мы приехали сюда не просто отдыхать на море, а специально на вечерние представления Его Величества.

В какой-то момент я решила отвлечься от этого парня. Я не обращала на него внимания до тех пор, пока однажды днём моя мама не сказала мне эту фразу:

— А ты заметила, что этот живчик только на тебя и смотрит?

— Кто? Блондин? — спросила я.

— Да, именно он, — ответила мама.

Мы посмотрели на Блондина, который, словно заводной, носился по ресторану.

— Ну живчик, точно! — воскликнула мама со смехом, — реакция у него конечно бешеная!

— Этого не может быть! Он вообще на меня не смотрит! — возразила я.

— Да он только на тебя и смотрит! — сказала мама, которая всегда моментально всё замечала, — он вообще не сводит с тебя глаз! Просто он очень быстро отворачивается, когда ты смотришь на него. Вот сейчас опять! Он только и на тебя, только и на тебя!

Вдруг я начала замечать, что мама права. Я поймала его взгляд на себе, но он тут же отвернулся.

«Какой хитрый, — подумала я, — но почему он отворачивается? Неужели и впрямь так смущается?».

При всей своей раскованности и непринуждённости этот мальчик вдруг оказался чувствительным и скромным, и я вдруг начала замечать его другую сторону. Он буквально исчезал из поля зрения, как только я начинала искать его взглядом, словно рыба в воде, которая выскальзывает у тебя из рук.

И вдруг я обратила внимание и на то, что мы с ним чем-то похожи внешне.

— Он мне чем-то близок…, — сказала я маме.

— Это удивительно, но мне он тоже кажется знакомым, — ответила мама.

— А может он мой потерянный брат? — спросила я, и мама начала смеяться.

— А что? — ответила она, — очень даже может быть…, или родственник какой-нибудь.

Мечта иметь брата и чувство одиночества не покидали меня с детства, и я использовала любую возможность, чтобы найти своего, якобы потерянного, брата, которого я сама себе придумала, и которого на самом деле никогда не существовало.

— Нет, ну правда, мама! — серьёзно сказала я, — а вдруг у тебя были ещё внебрачные дети?

Мама снова рассмеялась.

— Это даже по возрасту затруднительно представить, — ответила она, — он же старше тебя! Значит, по-твоему, я успела родить кого-то до тебя? Это во сколько же лет я родила? В шестнадцать лет что ли?

— В шестнадцать лет…, это же, как мне сейчас! — ответила я.

Я вздохнула, и на душе опять стало грустно. Видимо от того, что я снова вспомнила, что у меня нет брата.

— Может это прозвучит странно, но он вызывает у меня материнский инстинкт, — сказала вдруг мама, — мне кажется, что у него никого нет, и очень хочется его приласкать и пожалеть.

Эта мамина фраза вызвала у меня смешанные чувства. По отношению ко мне, как мне казалось, у мамы не было каких-то особенных чувств, и ей никогда не хотелось приласкать меня и пожалеть. К тому же, она никогда не хвалила меня, тем более так, как хвалила этого Блондина, и в какой-то момент этот «живчик» стал вызывать у меня чувство соперничества.

— Пожалеть его…, — продолжала мама, — но для начала, хотя бы одеть!

После этой фразы мы обе рассмеялись, глядя на Блондина, который снова бегал по ресторану в одних плавках.

— А может у него и правда нет одежды? — спросила я.

— Не думаю! — возразила мама со смехом, — одежда у него есть. Просто ему так удобно, вот он так и ходит. Он делает то, что он хочет!

— Да, в отличие от меня, — с грустью ответила я.

— Кто ж тебе мешает? — усмехнулась мама.

Я не стала отвечать на этот вопрос, потому что ответ для меня был очевиден. К тому же я знала, что мама обидится, ответив мне, что я снова её в чём-то обвиняю, в чём она совершенно не виновата.

День постепенно подходил к концу, и мы снова с нетерпением ждали вечерней программы. Представления стали проходить теперь на более высоком уровне, и главный актёр вышел уже с микрофоном, красиво одетый, в белом блестящем пиджаке и белых брюках, и очень профессионально сделал открытие вечера на разных языках. Моему восторгу не было предела, а ресторан просто ломился от зрителей. Все сидели уже практически друг на друге и восторженно аплодировали при появлении Блондина.

Я обратила внимание на то, как уверенно он вёл себя на сцене: поставленный голос, улыбка, движения, эмоции, — всё говорило о том, что он занимался этим профессионально. К тому же, он обладал просто бешеной энергетикой, харизмой, интуицией и ещё чем-то особенным, чем-то, что отличало его от других людей. Он моментально перевоплощался из одного образа в другой, и иногда его было совсем не узнать. Его импровизациям, казалось, не было предела, и он, прыгая по сцене, заряжал всех этой невероятной энергией.

— Как же мне нравится этот живчик! — воскликнула мама, без конца хлопая в ладоши, — Ну талант! Ну просто ТАЛАНТИЩЕ!

— Да, это правда, — тихо ответила я, словно сама себе, — он какой-то…, — я стала искать подходящее слово…, — НЕВЕРОЯТНЫЙ! Да, он — невероятный!

Я смотрела на то, как он танцует, и мне вдруг тоже захотелось на сцену. Быть как он, быть рядом с ним, хотя бы один вечер. Всё, что он делал, было мне безумно близким и родным. И всё же, была в нём какая-то тайна. Я смотрела на него и всё время видела театральную маску на его лице. Словно стеклянная защита, через которую было не проникнуть. Я стала внимательно всматриваться в его интересные глаза. Мне так хотелось узнать, кто же прячется за этой маской. Мне так хотелось разгадать его тайну, узнать суть его личности. Кто же он? Я всё время концентрировалась на его глазах. Словно игра, в которую ты погружаешься всё больше и больше.

Однако подходить к нему и знакомиться я не собиралась. Если раньше я не видела в этом особого смысла, то теперь мне казалось это даже неуместным. Возможно, он уже слишком сильно начал нравиться мне, и было слишком поздно для раскованного и непринуждённого общения. Я начала задумываться о том, как это будет выглядеть со стороны и что он обо мне подумает. Я боялась, что вдруг начну из себя что-то изображать, и мы не поймём друг друга. И потом, какой-то внутренний страх не позволял мне приблизиться к этому человеку. В нём было что-то неординарное и непонятное мне, и даже мистическое; и мне казалось, что он, может быть, даже опасен для меня.

Однажды вечером, когда началась дискотека, молниеносный Блондин уже сидел в диджейской кабине. Оттуда он внимательно рассматривал незнакомую ему девушку, то есть меня. Сначала я не обращала на него внимания, как вдруг неожиданно я начала чувствовать на себе его взгляд. У меня возникло ощущение, будто кто-то проникает в моё сознание и пытается прочитать мои мысли. Это было настолько необычно, что я испугалась. Но каждый раз, когда я поворачивалась к нему, он успевал опустить взгляд или отвернуться, и я не могла увидеть его настоящие глаза.

«Так нечестно!», — подумала я с возмущением и подождала, пока снова почувствую его взгляд на себе. Затем резко повернулась к нему, чтобы он не успел отвернуться, и наши глаза наконец встретились.

Наконец-то я увидела его истинный взгляд без театральной маски, его истинного, без всякой защиты его «стеклянных» голубых глаз. Это был очень глубокий, тонкий, проницательный, очень ранимый и, казалось, выстрадавший человек, с глубоким чувством одиночества. Именно то самое одиночество, присущее мне, то самое отсутствие родственной души. Я поняла, что он пытается рассмотреть меня и понять мои мысли. Его, теперь уже сине-зелёные, глаза чётко сконцентрировались на мне. Что он пытался увидеть во мне?

Он не мог подойти ко мне напрямую и пытался делать это издалека. Впрочем, так же как и я. Только я не применяла никаких магических фокусов, в отличие от него. Он же явно обладал какими-то гипнотическими способностями, умел читать мысли и, как мне казалось, исчезал и появлялся из ниоткуда. Стоило мне отвернуться, как он уже буквально через секунду стоял позади меня. А через следующие пару секунд вдруг снова сидел в диджейской кабине.

«Как он это делает?», — подумала я.

Я чувствовала, что я теряю почву из под ног. Его постоянные движения, перемещения и перевоплощения начали сводить меня с ума.

— Мне кажется, он перемещается в пространстве, — тихо и осторожно шепнула мне на ухо мама, потом добавила, — такое может быть, как ты думаешь?

Я с удивлением посмотрела на неё. Она думала о том же, о чём и я.

— Ты тоже заметила это? — с восторженным удивлением спросила я.

— Не знаю, — сказала мама, — не могу пока понять точно. Но не может же он в одну секунду появиться в другом месте? Или может?

Мама и сама сомневалась в своих словах, потому что с таким мы столкнулись впервые. Мы посмотрели друг на друга и решили пока не делать никаких выводов. Ведь всё это звучало, по меньшей мере, странно.

— Мне кажется, он умеет читать мысли других людей, — сказала я маме.

— Вполне возможно, — согласилась мама, — он точно обладает какими-то способностями.

Глава третья

На следующий день от жары и солнечного перегрева у меня поднялась температура, и я осталась в номере. Я не выходила из номера целый день и пришла в ресторан лишь только на ужин. Растворяя в воде какой-то порошок от температуры, я начала оглядываться по сторонам. Я искала Блондина и вдруг я увидела его, бегающего туда-сюда по ресторану.

«Значит с ним всё в порядке!», — подумала я.

Блондин весь день носился как заводной, и это, по всей видимости, был привычный для него ритм. Он, казалось, никогда не уставал, не болел и не сгорал на солнце. При этом у него не было ни кремов, ни очков, ни, собственно говоря, какой-то специальной одежды…

«Нет, он не человек!», — подумала я, глядя на него.

Вечером, после ужина, я пришла на представление, но совершенно не могла концентрироваться и не следила за происходящим. Все звуки сливались, а люди вокруг расплывались. И вдруг, во время представления, я стала замечать, что у женщин стали появляться в руках розы. Я не заметила, кто и когда их раздаривал, а главное — почему?., но обратила внимание на то, что у меня розы не было.

«Ах, наверняка Блондин опять что-то устроил! — подумала я, — опять его фокусы. Может и нет никаких роз? Может это вообще всё просто гипноз или галлюцинация?».

Я не могла понять, откуда он мог взять столько роз… Их что специально завезли по заказу Его Величества? А главное, — непонятно, почему вдруг женщинам раздаривались розы, и почему никто ничего не подарил мне? После этой мысли мне вдруг стало обидно. Значит меня обошли стороной?

«А может они их сами где-то нарвали? Хотя где они их могли нарвать? Или они участвовали в каких-то конкурсах и получили утешительный приз? А может вовсе и не утешительный… А я? Я не достойна утешительного приза? Ну конечно же, нет…, я же ни в чём никогда не участвую. За что мне дарить цветы?», — размышляла я.

Меня бросало то жар, то в холод, но идти в отель я не собиралась. Моё любопытство было сильней меня, и мне очень хотелось узнать, что же кроется за этими его сюрпризами. Однако, мои мысли становились всё более странными и всё более несвязными. Мне было сложно разгадать его поведение в здравом состоянии, а уж в больном, — и вовсе не было шансов. Он крутился по всему ресторану как юла, и это ещё больше сводило меня с ума.

После дискотеки в ресторане началась какая-то суета. Несмотря на поздний час толпа отдыхающих не желала расходиться. Я решила налить себе немного воды, а когда я возвращалась к столику, меня ожидал тот самый сюрприз. Передо мной стоял темноволосый парень из команды анимации и очень сильно желал мне что-то сказать. Этот парень не нравился мне, и у меня не было никакого желания с ним общаться. Тогда я сделала вид, что не слышу его, и отвернулась. Однако, он был очень настойчив и, в конце концов, он схватил меня за руку.

«Да что ж такое! — подумала я в возмущении, — неужели он не видит, что я не хочу с ним разговаривать!».

— Девушка! Девушка! — воскликнул он, протягивая мне розу.

Он красиво улыбался мне, словно профессиональный обольститель, и очень элегантно и в тоже время настойчиво протянул мне розу. Его «профессиональный выход» странным образом не понравился мне ещё больше, и я не стала брать цветок. Однако, парень был настойчив и буквально силой заставил меня взять эту розу.

— Девушка, это Вам! — воскликнул он и через мгновение добавил, — от него!

Он указал куда-то в сторону, и в этот момент я увидела сияющие глаза Блондина. Он стоял среди толпы и, как оказалось, всё это время наблюдал за мной. Он настолько не ожидал, что его друг укажет на него, что в смущении он покраснел и быстро отвернулся. Блондину стало неловко, а мне стало неловко оттого, что стало неловко ему. Мне стало обидно за него. Зачем его друг так некрасиво поступил с ним? Ничего не ответив, я взяла розу и села за столик.

— Хм, по-моему это девушка какая-то странная! — воскликнул «профессиональный обольститель», который теперь вызывал у меня ещё большую неприязнь. На фоне влюблённого Блондина и неуверенной меня он, конечно же, выглядел абсолютным победителем и в тот момент ему особенно удалось подчеркнуть своё превосходство.

Я сидела за столиком и рассматривала розу. Роза была завядшая. Видимо долго они готовились к тому, чтобы подарить её мне. А может Блондин просто не решился сам подойти ко мне? Нет, всё это ерунда, не может быть. Мне не нравился этот темноволосый парень, и мне начала не нравиться эта роза.

«Почему она уже завяла? У других девушек розы смотрятся гораздо лучше! Мне что, выбрали самую плохую?», — думала я, замечая, что в голове у меня творится какой-то каламбур.

— Всё, пошли в отель, — сказал папа, — ты что-то совсем плохо выглядишь!

Мы дружно встали и направились в сторону отеля. По дороге я всё время рассматривала розу. Почему они начали раздаривать розы? Почему он не подошёл ко мне сам? Почему она завядшая? Почему?

Разозлившись вдруг, я, одним взмахом руки, выкинула розу в кусты и в этот самый момент, оглянувшись, увидела лицо Блондина. Всё это время он наблюдал за мной и ждал моей реакции, и теперь, он вдруг побледнел и совершенно переменился в лице. Я испугалась, что сильно обидела его, но старалась не думать об этом.

— Зачем ты выкинула розу? — стала ругать меня мама, когда мы вернулись в отель, — ты что, не понимаешь? Он увидел это! Он увидел!

— Да ничего он не увидел! — воскликнула я, понимая, что мама права.

— Ты выкинула её прямо у него перед носом! Да ещё так демонстративно!

Несмотря на то, что мама была права, мне не хотелось признаваться в том, что я всё делаю неправильно. Я пыталась убедить себя, что ничего не произошло и всё хорошо. Больше всего меня задевало то, что мама всегда его защищала. Почему она никогда не защищала меня? Она даже не спросила, как я себя чувствую…

И всё же, я обидела его. Да, он не смог подойти ко мне сам и послал своего друга. Но зачем, зачем мне надо было выбрасывать эту розу, да ещё в такой неподходящий момент? Ведь друг его сказал мне, что роза эта от Блондина. Рассуждая логически, я должна была бы сохранить её, если мне нравился Блондин. Однако, моё поведение было неподвластно никакой логике. Я сама не понимала себя и всё ещё старалась делать вид, что ничего не происходит.

На следующий день между нами началась какая-то игра. Блондин демонстрировал свою позицию — «я обиделся». Он не смотрел мне в глаза, отворачивался и вообще старался больше рядом со мной не появляться.

Я же всё время следила за ним, и он знал об этом. Он знал, что он мне не безразличен, и продолжал демонстративно игнорировать меня. Я понимала, что поступила некрасиво, но мне не хотелось в этом признаваться. Теперь мне стало даже казаться, что он мне что-то должен, ну хотя бы потому, что моя мама полюбила его, как мне казалось, а не меня. И если ему удалось «проникнуть» в наши с мамой отношения, то в первую очередь ему нужно было бы подружиться со мной. А сделать это было сложно…

Мне хотелось, чтобы он подошёл ко мне сам и лично вручил мне розу, и чтобы он сам признался мне в своих чувствах…, и чтобы все аплодировали! Да!..

Через пару дней опухоль сошла, и мне стало гораздо лучше. Я снова сидела в ресторане и смотрела на Блондина. Он находился за соседним столиком и, кажется, уже отошёл от произошедшего. Постепенно он снова стал улыбаться мне, и всё началось заново. Может быть он всё-таки понял, что я сделала это не специально? Он смотрел на меня своими светящимися глазами и ждал, что я подойду к нему. Я же, в свою очередь, ждала, что он подойдёт ко мне сам.

Рядом с Блондином сидели «три турецких толстяка», которые рассматривали меня со всех сторон и, конечно же, обсуждали меня во всех подробностях. По всей видимости, это были хозяева отеля. Рядом с ними Блондин, казалось, чувствовал себя более уверенно, и тоже стал рассматривать меня вместе с ними.

На следующем представлении, я решила сесть поближе к сцене и стала ждать появления Блондина. И вот, наконец, он появился на сцене. На нём был тот самый белый пиджак, одетый на голое тело, и я невольно стала рассматривать его. Всё моё внимание было приковано теперь к его телу и к его красивым движениям. Блондин сразу же заметил это и продолжал танцевать прямо передо мной. Мне казалось, что он танцевал только для меня, по крайней мере, так мне хотелось думать…

Его голубые глаза как-то по-особенному светились, и я стала внимательно всматриваться в них… Внезапно что-то случилось со мной. Какая-то необъяснимая волна пробежала между нами, и я, словно под его гипнозом, не могла больше отвести от него свой взгляд. Его глаза были сосредоточены на моих, и мне казалось, что мы общаемся друг с другом на расстоянии. Всё происходящее вокруг замерло, и время на какой-то момент повисло в воздухе. Все люди вокруг, казалось, стали невидимыми или вообще перестали существовать, и я полностью погрузилась в мир его необыкновенных, голубых глаз.

Яркое пламя вдруг вспыхнуло во мне, и я изо всех сил пыталась потушить этот пожар. В какой-то момент мне снова показалось, что я знаю его очень давно и очень близко. Мы словно познакомились уже тысячу лет назад. Я понимала, что со мной определённо что-то происходит, и пути назад больше нет. Это был не просто парень, который нравился мне. Это был кто-то, кто заставлял меня сходить с ума.

После представления я вышла на сцену, и снова мы все начали танцевать по кругу турецкий танец. Словно туман заполнял мой разум, когда Блондин танцевал передо мной. Все проблемы и земные заботы куда-то улетучились. Он крутился передо мной и вокруг меня, пытаясь произвести на меня впечатление, как будто впечатления этого было недостаточно. Он, словно яркое пламя, разгорался всё больше и больше.

И вот опять он исчез в толпе. Я решила не искать его и отвлечься немного, как вдруг он появился прямо передо мной, и наши глаза снова встретились. Глядя в его глаза, я почувствовала, что теряю себя. Я хотела сказать ему что-то, но не смогла произнести ни слова. Я вдруг забыла про всё. Я даже забыла, как меня зовут.

Глядя в его глаза, я вдруг увидела себя. Но совсем другую себя. Я поняла, что я — совсем не та, которой всегда себя считала. Я поняла, что я могу гораздо больше, чем я думаю. Я увидела, как я тоже хочу на сцену, как мне надоела моя скучная жизнь и как мне всё в ней хочется изменить.

В его глазах я увидела, что я люблю его. Я поняла, что полюбила его ещё задолго до нашей встречи. Я всегда любила его.

Мне казалось, что он видит меня насквозь: мои мысли, мои страхи, все мои тайны и желания, в которых я и сама себе боялась признаться. Я не стала говорить ему ни слова, потому что мне казалось, что этот парень и так уже всё про меня знает. Знает гораздо больше, чем мне хотелось бы. Я отмахивалась от своих мыслей и гнала их прочь. Почему именно он? Почему здесь? Почему так?

Я не рассчитывала на эту встречу и на ТАКОГО необычного парня. Мне хотелось жить спокойно, как и раньше, и чтобы всё оставалось по-прежнему. Зачем я встретила его? Зачем?

Глава четвёртая

Прошло ещё несколько дней и, наблюдая за Блондином, я решила для себя, — оставить в покое этого парня и вообще забыть про идею с ним познакомиться.

Во-первых, мне надоело бороться с невидимыми барьерами между нами и пытаться подстроиться под его невероятную активность. Во-вторых, он стал казаться мне каким-то неуловимым, необузданным и даже каким-то диким. Однажды я увидела, как он сидел прямо на земле со своими турецкими друзьями и курил. Они рассматривали и, видимо, обсуждали девушек в купальниках, и кто знает, в каких подробностях…

«Нет. Он мне не пара! — подумала я, — что мне с ним делать? Мы такие разные, я даже не знаю, о чём с ним говорить!.. А вдруг они и меня обсуждают?».

Мои чувства к Блондину были больше похожи на какое-то временное помешательство разума, и мне не хотелось верить в то, что это любовь. Пусть в моей жизни всё остаётся по-прежнему!

Блондин же, в свою очередь, продолжал наблюдать за мной и каждый вечер устраивал какие-то конкурсы про любовь.

В один из вечеров он придумал конкурс на лучшую пару, где зрители должны были выходить на сцену по парам и под песню Whitney Houston «I will always love you» изображать «любовь». Одна парочка начала целоваться прямо на сцене. Это выглядело очень эротично, даже чересчур эротично, и я с улыбкой стала ждать комментариев Блондина. Он как-то обеспокоенно ходил по сцене туда-сюда, и я ждала, что он вот-вот что-нибудь скажет по этому поводу. Наконец, он взял микрофон и произнёс:

— У нас порно на сцене в ограниченном количестве!

Я громко и искренне рассмеялась. Уже заранее я знала, что именно он скажет и в какой именно момент, и от этого мне стало безумно весело. Значит я тоже могла читать его мысли?

— Конечно же в ограниченном! — воскликнула я со смехом, — ведь такое позволительно лишь главному актёру! Только ОН может дозволять себе вытворять подобное на сцене, и никто другой!

После этого представления я долго не могла уснуть.

«Нет! Нет! Нет! — говорила я сама себе, — не надо даже думать об этом!». Но всё равно продолжала думать о нём.

Мне казалось, что я что-то должна понять или осознать, или что-то сделать, но я не могла понять, что именно. В голове всё время играла песня Whitney Houston „I will always love you“, и я видела его на сцене с цветочком, прыгающим вокруг девушки, с которой он изображал «любовь». Это была та девушка, которая изображала статую. С ней же он играл любовника и вообще относился к ней очень по-особенному. Для меня же она была из разряда «люди-деревья», которых я не замечала и никогда не узнавала в толпе. Скучная и неинтересная.

«Ну нет! Я намного лучше!», — подумала я про себя и снова повернулась на другой бок. Я ворочалась так всю ночь, пока в конце концов не уснула.

Во сне я увидела Блондина и стала задыхаться от очень сильного жара и возбуждения. Это было нечто большее, чем сексуальное возбуждение. Это было возбуждение сознания. Я не могла понять это сильное чувство. Меня никто никогда не любил так, как он. Это было похоже на лихорадку, и мне захотелось убежать, улететь или просто исчезнуть.

Утром я не пошла на завтрак и весь день была вялая и уставшая, а вечером уселась на балконе и стала смотреть вдаль.

«Давай рассуждать логически, — думала я сама про себя, — что вообще происходит? Нет…, лучше начать так: мне понравился парень — Блондин. Что именно мне понравилось в этом парне?». Подумав над этим вопросом, я пришла к выводу, что мне понравилось в нём ВСЁ.

«Нет, такого не может быть. Что-то же должно было не понравиться?», — подумала я вновь.

Блондин никак не вписывался в моё привычное представление о парнях и был совершенно ни на кого не похож. Когда я пыталась его как-то охарактеризовать, в моей голове вырисовывался большой знак вопроса. Я сидела на балконе и всё время пыталась понять, что он за человек.

Увидев моё состояние, моя мама решила, что нам что-то подмешивают в напитки. Постепенно сомнения начали закрадываться и в мою голову. А вдруг это всё было подстроено? По мнению папы, вообще весь турецкий персонал, и Блондин в том числе, были подставными и работали там специально для того, чтобы завлекать глупых девочек, вроде меня.

Я сидела на балконе и размышляла сама с собой. Единственное, чего я действительно не могла понять, — что на самом деле такой талантливый парень делает в этом отеле и как удалось ему меня так быстро в себя влюбить? Ведь для этого ему не нужно было делать ровным счётом ничего. Я начала анализировать ситуацию, пытаясь рассуждать логически, но логика была не подвластна ситуации.

— Ну, моя радость, рассказывай, что грустим? — весело спросил меня папа, усаживаясь рядом со мной.

— Я не знаю…, — ответила я, — …мне кажется, я влюбилась.

— В кого? В этого «аниматора»? — произнёс он со смехом так, как будто уже заранее знал, о ком речь, — моя ты радость! Не смеши меня!

Фраза отца «не смеши меня» действовала как противоядерное оружие, как антибиотик быстрого действия, снимающий все симптомы всех болезней и лихорадок в том числе, и, в какой-то момент, мне действительно стало легче.

И всё же, слово «аниматор» прозвучало в тот момент как-то нелепо. Я никогда так не называла Блондина. Это слово было ему не к лицу. Не может обычный «аниматор» вытворять подобное на сцене, читать мысли, перемещаться в пространстве и разговаривать на всех языках. Нет, что-то здесь было не то…

— Ты думаешь, мне всё это просто показалось? — спросила я папу.

— Конечно показалось! — уверенно ответил он, — просто здесь очень жарко, и мы все устали! Приедешь домой, и тебе станет легче!

— А если не станет? — спросила я, — если я его никогда не забуду? Если я скажу тебе, что мне всё стало безразлично без него.

— Ну, знаешь ли, радость моя, это уже чересчур! Нельзя быть такой впечатлительной! Ты что не понимаешь, КТО он на самом деле?

— А кто он? — с удивлением спросила я, в надежде, что хоть кто-то даст мне ответ на этот вопрос.

— Он же «АНИМАТОР»! Аниматор в отеле! — снова с восклицанием повторил отец, как будто я не расслышала его до этого, — ты что, хочешь встречаться с «аниматором»? Ну это просто смешно! И потом, у него же ничего нет! Что он умеет, кроме как прыгать по сцене?

— Неправда! Он очень красивый и талантливый! — возразила я.

— Ну хорошо, — согласился папа, — допустим, он очень красивый и талантливый. Ну а дальше то что? Как ты себе это представляешь? Ты что, в самом деле думаешь, что ты — единственная, которая вот так случайно влюбилась в него? Да сюда каждую неделю приезжают толпы отдыхающих девочек, и он прекрасно этим пользуется! А иначе, зачем бы ему понадобилось здесь работать? Вот именно для этого! Для таких, как ты! Это ещё хорошо, что ты с родителями приехала! Не будь нас, у него вообще не было бы никаких проблем навешать тебе лапшу на уши!

— Ты правда так думаешь? — тихо спросила я после некоторых раздумий.

— Конечно! — ответил отец, — ну не будь же ты такой наивной! По нему же сразу видно, что он не в первый раз этим занимается! Откуда он так хорошо знает турецкий, ты задумывалась?

Я опустила глаза и пожала плечами. Я поняла, что я вообще ни о чём таком не задумывалась и на самом деле ничего о нём не знаю.

— Ты же не хочешь, чтобы тобой попользовались какие-то «аниматоры» в Турции? — спросил меня папа.

— Нет, не хочу, — с грустью ответила я и вздохнула.

Глава пятая

Несмотря на то, что мы с Блондином были даже не знакомы, у нас за эти дни уже, казалось, сложились какие-то отношения. Он всё время следил за мной, а я — за ним, и мы оба знали, что мы нравимся друг другу.

Папины слова, хоть и звучали логично, но так и не смогли окончательно убедить меня в том, что Блондин всё это специально подстроил. Однако я решила сохранять с ним дистанцию и, на всякий случай, держаться от него подальше. А вдруг папа был всё-таки прав?

Блондин, в свою очередь, не раз пытался подойти ко мне или придумать что-то, чтобы познакомиться со мной. Он несколько раз подходил к нам, чтобы попросить у отца зажигалку, спросить ещё что-то, но я старалась не обращать на него внимания. Я была холодна с ним и делала вид, что он мне не нужен. Я решила, что он просто опасен для меня, и продолжала игнорировать его. Все его попытки, вступить со мной в контакт, были напрасны. Он, словно почувствовав мой настрой, стал делать гордый и обиженный вид. Мол, не хочешь, как хочешь! И всё же, пытался при возможности зацепить меня.

Однажды вечером, когда мы шли на ужин, я увидела Блондина в отеле, сидящим на диване со своими турецкими друзьями. В этот раз он был очень красиво и элегантно одет. На нём были белые брюки, и он грациозно сидел, нога на ногу. Улыбнувшись, он поздоровался с нами, словно хозяин отеля, и снова отвёл свой взгляд. Он был настолько красивый и необычный, особенно в тот вечер, что я просто не могла отвести от него взгляд и, забыв про свою гордость, уставилась на него, едва не свернув шею, когда проходила мимо. Он сразу же заметил моё внимание и, с большой гордостью и довольной улыбкой, делал вид, что не смотрит на меня. Мол, да, я такой! Вот, смотри, от чего ты отказалась!

Конец ознакомительного фрагмента.