Дерзкий

Эллен Фоллен, 2020

Чейз болезненно переживает произошедшее в семье. Все меняет предложение стать тренером девчачьей команды по американскому футболу. Его жизнь обретает краски, когда в спортивном зале появляется его любимая смутьянка. Она не хочет впутывать его в свои проблемы, а он не представляет жизни без нее.

Глава 3

Чейз

Говорят, брови человеку нужны для того, чтобы пот, стекающий по лбу, задерживался на них. И все это абсолютная фигня. Проверено на себе. Бандана не спасала от палящего солнца, голову пекло будь здоров, пока мы с парнями крепили коричневый профлист к доскам. Я держался за трубу одной рукой, второй — за штаны Ханта, закручивающего шуруповёртом саморез. Терренс стоял на шаткой лестнице, грязными перчатками удерживая лист, чтобы он не съехал в сторону. Нам осталось добить буквально этот огрызок и спуститься. Но профлист гулял под порывами ветра и пугал меня до чертиков. Обувь буквально плавилась, соприкасаясь с металлом.

Капли пота стекали по моему телу, я боялся убрать руку от трубы и сорваться вместе со старшим братом на голову среднему. Глаза уже начало жечь от соли, скривившись, я пытаюсь голым плечом вытереть веко, но ничего не выходит. Под звон шуруповёрта и натяжку штанов напрягаю мышцы. Шум в ушах так задолбал, словами не передать. Наклоняю голову и трясу ей из стороны в сторону, разбрасывая брызги вокруг себя.

— Ну, спасибо, козлина! — орет Хантер.

Усмехаюсь, блин, я помогаю, как могу. Никто не тащил их делать крышу, выбор мог вполне пасть на готовку. Хотя и это лишнее, я покину дом. Все решили, что завершить ремонт надо обязательно именно сейчас. Я не считал эту идею хорошей по двум причинам. Первая — это солнечная погода и невыносимая жара, а вторая — опасность. Желание накопить на ремонт крыши и не лезть на высоту связано с боязнью высоты.

Шуруповёрт прекращает звенеть, Хантер поворачивается, выдергивает шнур из розетки и скидывает удлинитель с крыши. Он выпрямляется и отрывает от себя мои намертво приросшие пальцы к шлейке штанины.

— Ты в порядке? — Встревоженно он наблюдает, как я второй рукой обхватываю трубу, буквально обвиваясь вокруг нее змеей.

— Струхнул чуток, — ржет Терренс хриплым голосом, — употел сопляк.

— Да пошел ты. — Я пытаюсь сделать так, чтобы мой голос был таким же воинственным, как и у моих братьев, но выходит черте что. — Она шатается, думаю, может, ее закрепить?

— Ага, ну как же. Шатается она, а тебя, лося, удерживает. Паникер, — ржет Терренс, вот за что я не перевариваю среднего брата, так это за издевки. — Представляю, как ему однажды придется сделать нечто такое для девушки. Например, забраться сделать предложение или снять ее с пожарной лестницы тридцатипятиэтажного здания.

У меня от одной мысли перехватило дыхание, чтобы не упасть в обморок, я стал наблюдать за Хантом. Он как опытный скалолаз передвигается по крыше, закрывая углы кусочками, приготовленными заранее, пока я щурюсь на солнце, напоминая сейчас сосиску на шпажке. Какое-то шевеление со стороны привлекает мое внимание. Терренс с перепуганными глазами качается из стороны в сторону, хватается руками за хлипкий прикрепленный лист, и его откидывает немного назад. Во мне борются трус и герой одновременно. Отпустив трубу, я кидаюсь помогать среднему брату, еле удерживаясь, чтобы не смотреть вниз, скатываюсь на пятой точке и протягиваю руку.

— Куда ты собрался? — басит Хантер. — Тер, идиот.

Веревка оказывается поперек моего живота, больно перетягивает кожу, но удерживает на месте. Резиновые шипы на перчатках останавливают от скольжения. Брат помогает мне подняться на ноги и возвращает к трубе.

— Стой здесь! Я помогу тебе спуститься. — Хантер с грозным видом передает шуруповёрт брату. — Лестница шатается, — бубнит он, — придумал бы что-то существеннее.

— Да ему и этого хватило, — не унимается Тер. — Ладно, ладно. — Издает смешок, и его макушка пропадает из вида.

Дергаю веревку, перетягивающую мои бедра, когда он успел привязать ее ко мне? Я настолько боюсь высоты, что даже не заметил того, что брат давно позаботился о моей безопасности.

— Спасибо. — Цепляюсь за ладонь брата, делаю аккуратный шаг к лестнице.

— Будто я позволил бы тебе сорваться отсюда. Малой, ты совсем из ума выжил со своим одиночеством, — говорит он мне, пока я спускаюсь.

Как только мои ноги твердо стоят на траве, уверенность возвращается в полную силу. Глазами ищу моего придурочного среднего брата, чтобы хорошенько ему навалять. Пока он умывается, включив воду в шланге, тихо подхожу к нему сзади и обхватываю горло, сжимая его в захвате.

— Ах ты, мелкий гаденыш. — Он пытается выкрутиться, но я упираю колено ему в позвоночник и еще сильнее стягиваю шею.

Парень что-то хрипит, локоть летит мне в бок, я отпускаю его, оставшись невредимым. Выставив передо мной кулаки, Терренс с наглой ухмылкой делает выпад.

— Ой, мальчики, как хорошо, что вы закончили, время обеда, и мы уже все приготовили. Хватит ерундой заниматься. — Мы сосредотачиваемся на словах строгой Винни. — Руки мыть и за стол.

Средний брат тут же меняет тактику, облизнув свои губы, увлеченно следит за мягким покачиванием бедер длинноногой Винни, я, долго не раздумывая, бью ему подзатыльник и несусь на всей скорости к дому, опередив девушку. Захлопнув дверь и уперевшись ногой в косяк, я удерживаю ее, пока с той стороны дергают ручку, пытаясь открыть. Маты, которыми меня покрывают братья, я оглядываюсь на тоненький смех Уиллоу, появившейся за моей спиной. В ее руках полотенце и кружка, которую она тщательно вытирает.

— Я так давно не слышала твой смех… Дом будто ожил, и ты вместе с ним.

Смутившись на миг и помедлив от непонятных эмоций, я расслабляюсь, позабыв о двери, которая внезапно открывается, и на меня налетают два огромных тела, повалив на пол. Сквозь град легких ударов, летящих в разные точки корпуса, я уворачиваюсь от попыток меня побороть. Мы превращаемся в клубок смеющихся идиотов, катающихся по полу, грязные и потные, но ощущение абсолютного счастья, даже несмотря на каплю крови из разбитой губы, не омрачает наше настроение.

— Да вы его сейчас задушите! — вскрикивает встревоженная Уиллоу, Хант исчезает тут же из виду, получив напоследок хороший удар по ребрам.

— Ты о ком переживаешь, малышка. Этот бугай сам кого угодно задушит, — обиженно басит старший и идет за этой крохотной девчонкой на кухню, все еще объясняя, что мы просто баловались.

Скидываю с себя Терренса, которого тут же за шкирку хватает Винни, белая футболка трещит в ее хрупком кулаке. Поднимаясь, он возвышается над ней, как гора, и, напоследок пнув меня исподтишка ногой, он идет следом за парочкой.

— Я так и понял, что мне помощь не нужна, — громко говорю я. — Жалеть бывшего калеку не по-христиански, согласен.

Тут же на кухне раздается раздраженный или обреченный стон одного из парней, хлопок ткани и ругательство. Усмехнувшись, поднимаюсь с пола, подтягиваю спортивные штаны. Вытираю тыльной стороной руки разбитую губу. Затем, толкнув дверь в ванную комнату, умываюсь и переодеваю свежую футболку, услужливо ожидающую меня на вешалке после легкого душа. Ребята крутятся, помогая девушкам, пока я по-королевски усаживаюсь на стул и жду, когда они меня накормят. Жареная картошка — странная пища, но мне нравится. Быстро и сердито.

— Мог бы достать тарелки. — Терренс со звоном ставит одну из них передо мной, тут же пожимает плечами, возмущенный тем, что кто-то цокнул. — Вы его балуете, он сам может поухаживать за собой.

— Я обделенный вниманием и несчастный. А теперь еще раненый. У меня есть кровь, Винс? — жалобно стону я.

Девушка неодобрительно косится на Терренса, услышав в ответ «это не я», Хантер тут же толкает своего двойняшку в плечо, едва не расплескав молоко в стакане.

— Мог бы поаккуратней, видишь, каким нежным он стал, — насмешливо говорит Хант и получает толчок в спину от Уиллоу.

— Мог бы и заткнуться, — раздраженно говорит она и присаживается передо мной на колени. — Сейчас возьму лед. Подожди минуточку.

Я приподнимаю брови, тут же растекаюсь в довольной улыбке, пока она не видит.

— Козел. — Хантер не очень рад такому положению дел, в отличие от меня. — Он симулирует, а ты переживаешь.

— Ой-ой, — делаю самое несчастное лицо, чуть ли не давлю слезы, пока около меня крутится блондинка, — еще здесь очень болит. — Указываю на ребра, Винни оглядывается, встревоженная, но тут же понимает, что к чему. Ее точно невозможно провести.

— В ребре может быть трещина, Хант! — пищит Уиллоу, пока я стягиваю медленно край резинки штанов. — Там тоже болит? — Ее глаза округляются, она уже и забыла о том, что я великий симулятор. — Ах, ты! — до нее, наконец, доходит вся ситуация, шлепнув пакетом со льдом по ушибу, она садится рядом со своим парнем. — Он меня провел.

— Будто это новость. — Все начинают смеяться, я вместе с ними. — Я следующий в душ, — Хантер поднимается и исчезает из вида.

Дом и правда ожил, все настолько изменилось, что узнать его практически невозможно. Будто открыл второе дыхание, но чего-то не хватало. Вроде и тарелки наполнены едой, свежие булочки в плетенной вазочке, наши любимые столовые приборы, чуть ли не именные. Я чувствовал все иначе — другие мы и будущее, маячившее перед нами. Все случившееся не прошло бесследно, и у нас осталось нечто такое, чего не было у других. Когда вернулся мой второй брат, все уже расселись за столом. Хрупкая ладонь Винни коснулась моей, она нерешительно гладит мой сжатый кулак, и я вопросительно смотрю на нее, затем на каждого из собравшихся. Они держатся за руки, только я размыкаю эту цепь.

— Молиться? — Неожиданно для себя, у меня получается странное фырканье. — Ты же ненавидишь это, Винс. Меня должно настораживать такое ее поведение?

Она вынуждает меня раскрыть свои пальцы, крепко цепляется, опускает голову, закрывая глаза, то же самое делают и другие. Я чувствую теплые пальцы Уиллоу с другой стороны, глядя на мою семью, едва дышу.

— Спасибо тебе, Господи, за веру, которая живет в нас благодаря маме, — говорит приглушенно Хант. — За пищу, которую ты даешь нам, силу справиться со всеми преградами. Благослови нашу семью, собравшуюся за этим столом, аминь.

Тело отказывается двигаться после его молитвы, вот что осталось у нас. Наша вера, семейные традиции, несмотря ни на что мы вместе. Хватаю вилку, кручу ее в руках.

— Я хочу сдавать этот дом, пусть селятся в пустой без мебели. Деньги можем поделить на всех, — глухо произношу я.

— Да брось ты, — Терренс со скрипом отодвигает стул, чтобы достать из холодильника молоко. — Это нормально, я бы тоже жил в общежитии вместе с другими студентами, вместо того чтобы мотаться, да и быстрее закроешь кредит. Обеими руками за такую идею.

— Мы тоже немного собрали, думали машину помочь купить тебе… А раз такое дело, перекинем тебе на карту. — Хантер целует Уиллоу в щеку и поднимается, чтобы снова наполнить пустую тарелку. — Наш долг помогать тебе.

— Я буду сам оплачивать учебу. — смущенно отвечаю братьям, ковыряясь в тарелке.

— Деньги лишними не бывают. Ты должен хорошо питаться, — Терренс указывает на мою тарелку. — Запоминай эти моменты простой студенческой жизни, завтра все будет иначе. — Хлопает меня по плечу. — Преподаватель тоже хорошо…

Я тоже молодец, скрывал от них до последнего, хорошо, что не обиделись. Залпом выпиваю молоко и вытираю рот салфеткой.

— Вы же знаете, я хочу большего. — Начинаю кушать, пока до них доходит то, что я имею в виду.

— Вернуться в профессиональный спорт?! Черт возьми, да через мой труп. — Мой старший брат швыряет в раковину свою вилку. — После всего, что произошло, после всех страданий в футболе? Да я удавлю тебя собственными руками.

— Не дури, Чейз. — Винни тут же успокаивает собирающегося мне хорошенько треснуть среднего брата. — Забудь о спорте. Тренировки команды и все.

— Если у меня будет возможность… — Прищуриваю один глаз.

— Ему безразлично, разве вы не видите? Этот придурок решил, что справился со всем, — издевательски смеется Терренс. — Упрямый поганец. Только имей в виду, что еще одна травма, и не жди чудес. В лучшем случае останешься инвалидом. Я не буду хоронить тебя! Семья и так испытала столько потрясений. Не уверен, что мы выдержим еще одну потерю. Думай мозгами хоть немного!

Кухня мгновенно заполняется шумом, они пытаются без моего собственного мнения сделать выводы и тут же решить проблему. Мои братья начинают разговаривать на повышенных тонах, только Уиллоу остается спокойной, она не участвует в перепалке, двигает ко мне ближе стул, берет мое лицо в свои ладони и заглядывает в глаза.

— Начинай, — усмехаюсь я. — Решила поменять одного брата на другого? Я не против. — Вытягиваю губы трубочкой, дразня ее.

— Кто ты? Я не узнаю тебя. Из смазливого мальчишки ты превратился в дерзкого парня, намеренно разжигающего скандал. Но знаешь, что вижу я? — Она притягивает меня ближе к себе. — Тебе все еще больно, и колючки не помогают. Делая больно другим, больше всех страдаешь ты. Оно того не стоит.

— Ты не можешь знать это, — взрываюсь я.

Я встаю, освободившись от девушки, хлопаю по столу ладонями, привлекая всеобщее внимание.

— У меня остались еще дела. Как вы уже знаете, завтра начинается учеба. — Поджимаю губы, двигаясь спиной вперед. — Еще раз спасибо вам за помощь и поддержку. Обещаю оправдать доверие и отплатить вам той же монетой. Ключи у вас есть… так что… — Хантер делает широкий шаг, хватает меня за футболку и резко дергает на себя, крепко обняв, он громко стучит по моей спине.

— Используй удачу. Звони постоянно. Мы всегда поможем! И приезжай к нам, как только будут каникулы! — Он отступает назад, уступив место потоку девчачьих объятий, их глаза на мокром месте, будто отправляют меня на войну. — Клиентов на дом найдем, карточку укажем твою. Не беспокойся об этом.

— Подтягивайся, мелкий. — Тер не самый нежный из моих братьев, прижимает меня одной рукой. — Запомни, твоя жизнь бесценна, и возможность дана один раз. Делай вывод. Оставь все свои обиды, да, мы иногда выбирались отдохнуть, но до этого пахали, как проклятые. И помнили о тебе всегда!

— Понял, — коротко отвечаю ему и, хлопнув перед собой пару раз в ладони, останавливаюсь, чтобы оставить в памяти очередной момент. — Люблю вас.

Я сбегаю из дома, быстрым шагом передвигаюсь по дорожке до поворота и так по прямой, пока крыша не исчезает из вида. Только тогда я позволяю себе замедлиться; не умею прощаться. Зная, что еще один год пройдет вдали от них и от дома, одиночество, с которым я снова столкнусь, давит на меня. Я бы хотел сказать, что мне и без них хорошо, выкинуть какой-нибудь финт. Но это будет ложью, и мне хотелось бы стать первым из неисправимых лжецов, вставшим на верный путь. Так сказать, протоптать свою дорожку, построенную на честности. Сам того не замечая, иду по знакомой тропинке, знакомые коттеджи вверх по улице за старым парком. Маленький гостевой дом и куча воспоминаний, фотография, сделанная у камина в пять утра, и девушка, с которой я готов был построить свою семью.