Горечь пепла

Эллен Фоллен, 2017

Они были поглощены любовью и не могли представить, что когда-нибудь смогут испытать на себе предательство. Он забывается в компании привлекательных и безотказных женщин, она – погружается с головой в своё любимое дело. Он понятия не имеет, как ему отпустить прошлое и продолжать жить дальше, пока она пытается жить настоящим. Он ни за что бы не заметил её в толпе среди прохожих, она, в свою очередь, не стала бы тратить своё время на такого, как он. И, если бы его брат не обратил однажды на неё внимания? Не случись несчастье, которое их объединило. Что было бы тогда? Содержит нецензурную брань.

Глава 4

Кейн

«Это что ещё за хрень? Уколы, мать вашу? А эти геройские «ролевые игры» в Бэтмена? Да киска просто рехнулась. Я ехал сюда не для того, чтобы светить задницей перед всей больницей. Вообще-то я знаю, что она у меня отличная и телочки ведутся на неё, но всё-таки я не был готов к тому, чтобы спустить свои штаны.

А эта девчонка дерзкая, и я был бы не прочь засадить ей. Однако Джон с ней знаком и часто видит её, поэтому…»

— Ты ещё тот придурок, Кейн. — Голос брата выдергивает меня из моих мыслей, пока мы едем в машине. — Дилан не заслуживала такого отношения к ней. Ты можешь иногда быть вежливым? Знаю, что можешь. Просто ты думаешь только о себе, а на других тебе наплевать.

Я молчу, не хочу вообще разговаривать. Но брат оказывается настойчивым:

— Что молчишь? Я серьезно, Кейн. В который раз говорю тебе, выбрось всё из головы и живи дальше. Неужели ты думаешь, что твоя жизнь остановилась и ты не в состоянии ни с кем больше…

— Хватит меня лечить этим дерьмом! — я начинаю заводиться. — Ты и понятия не имеешь, насколько это тяжело. Довериться человеку, любить его, отдать полностью свое сердце… для чего? Чтобы в один миг он разорвал его на мелкие кусочки? Послал всё самое прекрасное куда подальше? — чувствую, как разгоняется мой пульс и отдается шумным постукиванием в висках. — Ты думаешь, что я не понимаю, в кого я превратился? — качаю головой. — Сейчас я не готов к каким-либо изменениям. Просто оставьте меня, на хрен, в покое.

Брат ничего не отвечает.

— Ладно, прости, — тут же говорю ему я. — Ты ведь в такой же заднице.

Оставшийся путь до дома мы едем в тишине. Рука, зашитая кое-как медицинским степлером, нестерпимо ноет. Черт, придется отсиживаться дома еще несколько дней, иначе в управлении меня сожрут с куском дерьма. Хотя у нас отличный шеф, возможно, и в этот раз он все поймет, но до каких пор меня будет прикрывать мой брат и коллеги, мне неизвестно.

Моя работа заключается в том, чтобы спасать жизни людей, каждый раз подвергая опасности свою собственную. Я не только сражаюсь с огнем и выношу людей из горящего пекла, но и выполняю иную чертовщину. В пожарной службе спасения я работаю уже давно и имею черную каску полноценного пожарного. Я отдаю себя полностью этому делу и осознанно подхожу ко всему, что так или иначе связано с этой работой. Я просто не имею права на ошибку, стресс, травму и на ту боль, которую повидал при исполнении. Я должен быть своего рода долбаным героем, всегда находиться в форме и не быть размазней, иначе людские жизни полетят к чертовой матери. Сейчас лишние порезы и травмы на моем теле совсем некстати, но какой я, на фиг, «герой», если я перестал себя контролировать и каждый раз, когда вижу очередную юбку и «Джека», быстро слетаю с катушек? Бл*дь, в моей голове сплошной свинец вместо мозгов. Сегодня же позвоню Уильямсу и возьму отгул на пару дней.

Когда мы подъезжаем к дому Джона, я поворачиваюсь к нему и удивленно спрашиваю:

— Какого черта ты меня привез к себе?

Тот как ни в чем не бывало глушит мотор.

— А ты как думаешь? Я не могу сейчас позволить тебе приехать в свою квартиру, забить на всех и вновь напиться. За кого ты меня принимаешь? Поэтому пока что побудешь здесь, — говорит он с ухмылкой и, не дожидаясь от меня ответа, открывает дверцу своей машины и выходит.

— Вечно ты всё решаешь, — бубню себе под нос, следуя за ним из его тачки.

Дом моего брата довольно просторный. Он с двумя этажами и гаражом на две машины и его «крошкой» — мотоциклом. Это типичный дом американского полицейского, с небольшим крыльцом у входа, передним и задним двориками, постриженным газоном и прочим набором дерьмового уюта.

В этом доме Джон живет один. Однажды он был куплен ради девушки, с которой Джон надеялся прожить спокойную и безбедную жизнь. Но, к сожалению, этому не суждено было случиться.

У Джона своя паршивая история любви. Когда-то брат считал, что влюбился безвозвратно в свою школьную подругу. Я лишь исподтишка посмеивался над ним. Такая гребаная любовь! Она отвечала ему взаимностью, была его первой девушкой, первым сексуальным партнером, первой любовью и в один прекрасный летний денек стала ему женой. Наверное, я тогда ему завидовал. Стейси была еще той горячей штучкой: модельная внешность, стройные ножки, подтянутая попка. Джон оказался счастливчиком. Он просто молился на нее. Но, видимо, у нас, Коулменов, такая карма: любить, а в ответ слышать одну тишину. Она уехала. Однажды. Просто забрала из дома всё свое барахло и уехала, ушла на хрен из жизни моего брата, оставив его в этом безлюдном и одиноком доме.

Когда мы заходим внутрь, нас приветствует вой собаки по кличке Макс. Эта псина сначала бросается на Джона, при этом в течение нескольких секунд успевает облизать, покрутиться, повилять своим хвостом и кинуться на меня.

Макс из породы хаски. И как бы я ни обожал этого пса, каждый раз, когда я вижу его волчью морду, мне становится не по себе.

— Эй, парень, полегче, — смеясь, говорю ему, когда он буквально сбивает меня с ног от нахлынувших на него собачьих чувств. Здоровой рукой я треплю его шерсть за ухом и ощущаю на своем лице его теплый и скользкий язык.

Да! Он мой любимчик.

— Макс, приятель, — обращается к нему Джон, — довольно облизывать этого ублюдка, он не заслуживает твоей любви. — Макс смотрит сначала на него, потом на меня. Этот пес смекает, что к чему. — Иди сюда, давай-ка я тебя накормлю. — Джон направляется в сторону кухни, а за ним, постукивая по паркету когтями, следует Макс.

Рука дает о себе знать, когда я захожу в гостиную, сажусь на просторный мягкий диван и включаю свой любимый спортивный канал. Покалывающая боль постепенно нарастает, и я вспоминаю замученное и не совсем довольное лицо докторши. Могу поспорить, что она отпахала две смены подряд и у малышки имелся явный недотрах. Скорее всего, ей также необходимо лечение. И только я знаю средство, которое сможет помочь. Мало того, у меня есть специальная микстура от этой хвори.

Усмехаюсь вслух. Мой брат прав. Я еще тот придурок. Озабоченный придурок.

— К чему усмешка? — интересуется Джон, заходя в гостиную с двумя бутылками пива в руке. Одну из них он протягивает мне.

— Та малышка, докторша, — мямлю я, — ты с ней спал?

Джон практически давится своим пивом и удивленно смотрит на меня.

— С чего ты взял?

— Прости, это, конечно, не моё дело, но то, как ты… поприветствовал её, чмокнул в щечку и пялился на её зад, я еле сдержался от похабных комментариев, бро, — смех просто разрывает меня на части.

— Тебе показалось. Дилан — отзывчивая, добрая девушка, а ещё она отличный специалист. Чтобы ты знал, она происходит из семьи врачей. Но даже не смей думать о ней. Тебе ясно?

— Чувак, остынь. Она не в моем вкусе, — уверенно заявляю. Такой, как я, и эта святоша? Да никогда.

— У нас с ней просто хорошие приятельские отношения. Ничего более, — настаивает Джон, отхлебывая пива из своей бутылки.

Спустя какое-то время мы все еще продолжаем пить пиво и пялиться в телевизор. До нас доносится звук мелодии телефона. Джон вскакивает на ноги и со словами «какого черта им всем нужно» подходит к столику, где лежит его телефон. Он прав, какого черта? У него сегодня выходной. Я тут же вспоминаю, что мне необходимо связаться со своим шефом.

Тянусь рукой в карман своих джинсов, чтобы достать мобильник, но нащупываю какой-то сверток. Вытаскиваю этот клочок бумаги и обнаруживаю на нем написанные кривым почерком цифры. Ах, да, это номер телефона той киски, которую я подцепил в клубе неделю назад. Она была хороша, видимо, я ей тоже понравился, раз оставила его с подписью: «Молли». Пфф! Бесполезно, детка. У меня есть офигительная способность не запоминать имена своих шлюшек.

Уже практически решаю скомкать и выбросить ненужную записку, но передумываю и засовываю обратно в карман. Пока Джон все ещё разговаривает по телефону, я решаю сходить прогуляться. Выхожу на задний двор, делаю глубокий вдох и чувствую вибрацию в кармане своей куртки. Черт, это Уильямс.

— Да! — отвечаю на звонок и сажусь на раскладной стул.

— Кейн, — сопит в трубку шеф, — знаю, что ты сегодня свободен, и в курсе, как ты обычно «проводишь» свои выходные, — догадываюсь я, что он имеет в виду, — решил тебе позвонить и полюбопытствовать, как у тебя дела.

— Дерьмово, — вздыхаю я.

— Не удивлен. Что на этот раз?

Том Уильямс, мой шеф, для меня не просто начальник, он мне как второй отец. А с моим отцом их когда-то многое связывало, они с детства дружили и считали себя братьями. Когда отца не стало, он помогал нам с Джоном, несмотря на то, что у него своя семья, заботы, и мы, свалившиеся одним махом на его голову. Именно он повлиял на меня своим геройством в этой нелегкой судьбе пожарного. Когда я ещё совсем был мал, я уже тогда знал, каким именно героем хочу стать. Однажды он взял меня с собой на станцию пожарной службы. Я был просто поражен всем, что там происходило. Одни только громадные машины и снаряжение произвели на меня неизгладимое впечатление. Конечно, на вызовы меня с собой никто не брал, но что нужно было маленькому мальчику, как не посидеть и порулить в машине с размером в огромный дом. Том частенько рассказывал нам с братом свои пожарные истории, показывал награды, делился достижениям. Мы гордились им. Благодаря ему я многое испытал и прочувствовал на себе все «прелести» этой профессии.

— Эй, ты ещё здесь?

— Да, сэр. Просто отвлекся, — глупо отвечаю я.

— Когда я звоню тебе по личным делам, я тебе не сэр. Заруби себе это на носу, — настаивает Уильямс.

— Да, сэр!

— Кейн, я серьезно.

— Шучу, сэр, — никак не угомонюсь.

— Ладно, так что у тебя опять стряслось?

— Ничего нового, абсолютно, — замолкаю на какое-то мгновение, не имея понятия, как ему объяснить.

— В каком месте травма? — Уильямс явно ясновидящий.

— Черт… с рукой проблемы, сегодня наложили швы, — мямлю я.

Мне просто очень стыдно перед ним, и я в последний раз обещаю себе не быть мудаком. Он такой подставы не заслуживает.

— Ладно, сынок, — слышен тяжелый вздох Уильямса. — На этот раз я что-нибудь придумаю, но…

— Такого больше не повторится, — перебиваю его я.

— Хотелось бы верить. — Через какое-то время он продолжает: — Поправляйся, сынок, я наберу тебя позже.

Он быстро кладет трубку, и я не успеваю ничего сказать ему в ответ.

Проклятье! Сынок. Так звал меня мой отец, а теперь зовет Том. Я капитально облажался перед ним, капитально.

Слышу скрип двери и вижу выглядывающую из проема голову Джона. Он как-то странно выглядит. Неужели на его лице я вижу смущение?

— Кто звонил? — сразу интересуюсь у него я.

— Коллега, — с неохотой отвечает он.

— Значит, тебя сегодня вызывают? — явно чую какой-то подвох.

По нему видно, что он набирается смелости:

— Эээ, нет. Не сегодня. Завтра вечером я приглашен семьей Девис к ним на ужин. — Ждет моей реакции.

— Чувак, я понятия не имею, кто это.

— Мистер Девис, он же заведующий хирургией госпиталя, который мы посетили по твоей милости. Он же отец Дилан, — Джон лепечет передо мной, словно пятилетний мальчишка.

— Давай ещё заикаться начни, — начинаю хохотать я. — И вновь эта малышка Дилан, которая под предлогом укола любовалась моим задом, а в гости позвала тебя. Несправедливо.

Брат молчит. Похоже, он заглох, раз не в состоянии что-либо ответить. Да и не надо, всё и так понятно.

— Ладно, что от меня-то требуется? — спрашиваю я.

— Поживешь здесь пару дней. Это не просьба, а приказ. Я завтра с самого утра на службе, а вечером, как тебе уже известно, буду на ужине, так что этот дом в твоем распоряжении. Только прошу, никакой выпивки. Заодно проветришь и высушишь от алкоголя свои мозги.

С этими словами он исчезает из дверного проема, оставляя меня одного.

От боли моя голова раскалывается на две половинки, словно кокос. Рука всё так же постанывает в районе шва, и чтобы облегчить немного тупое ощущение, тянусь в карман куртки за пачкой сигарет. Ни о чем не думая, закуриваю и смотрю куда-то вдаль. Я делаю еще одну глубокую затяжку, выдыхаю и растягиваюсь на стуле. Именно сейчас мне необходим отдых. Может, Джон прав, мне нужно пожить пару дней у него, дабы не наворотить еще большего дерьма в своей жизни.