Радио молчание

Элис Осман, 2016

Фрэнсис – круглая отличница и староста школы. У нее в жизни есть одна-единственная мечта – поступить в Кембридж. Но помимо учебников и списков литературы она втайне обожает «Город Юниверс», фантастический подкаст, который ведет некий человек по имени Радио. Фрэнсис одна из главных его поклонниц и играет далеко не последнюю роль в фандоме: она рисует арты и скетчи. Однажды в личку ей падает сообщение от… Радио, который просит Фрэнсис рисовать для подкаста. С этой самой минуты жизнь Фрэнсис переворачивается с ног на голову.

1. Летний семестр

а)

Я была умной

— Мы заботимся о счастье наших учеников и о том, чтобы они достигли успеха, — заявила наша директриса доктор Афолаян, обращаясь к четыремстам старшеклассникам и их родителям, которые пришли на родительское собрание. Мне было семнадцать. В прошлом году меня избрали старостой, и я сидела в глубине сцены, зная, что через две минуты наступит моя очередь говорить. Речь я не готовила, но ничуть не переживала по этому поводу. Напротив, я была очень довольна собой.

— Мы считаем нашей обязанностью предоставить ученикам доступ к величайшим возможностям, которые мир открывает перед ними сегодня.

Я пробилась в старосты, потому что предложила для предвыборного плаката свою фотографию со вторым подбородком. А еще использовала слово «мем» в предвыборной речи. Тем самым я отчетливо дала понять, что должность старосты меня совершенно не волнует (хотя все было как раз наоборот), и люди отдали мне свои голоса. Поверьте, я свою аудиторию знаю.

Несмотря на это, я до сих пор толком не представляла, о чем буду говорить на родительском собрании. Афолаян уже сказала все, что я второпях записала на флаере из ночного клуба, который нашла в кармане блейзера пять минут назад.

— Наша программа для Оксбриджа в этом году имела особый успех…

Я скомкала флаер и бросила на пол. Импровизация — наше всё.

Мне и раньше приходилось выкручиваться — подумаешь, большое дело, — и пока еще никто не заподозрил меня в том, что я не готовлюсь к выступлениям заранее. Ни у кого даже мысли подобной не возникло. Для всех я была образцовой ученицей, которая исправно делает домашнюю работу, получает высокие баллы и собирается поступать в Кембридж. Учителя меня любили, одноклассники мне завидовали.

Я была умной.

Лучшей в своем потоке.

Я планировала подавать документы в Кембридж, чтобы получить хорошую работу и зарабатывать кучу денег. Я собиралась стать счастливой.

— И я считаю, — сказала доктор Афолаян, — что учителя тоже заслужили щедрые аплодисменты за все, что они сделали в этом году.

Зрители послушно захлопали, хотя я заметила, как некоторые ученики закатили глаза.

— А теперь позвольте мне представить нашу старосту Фрэнсис Дженви.

Директриса неправильно произнесла мою фамилию. Наш староста, Дэниел Юн, неотрывно наблюдал за мной с противоположного конца сцены. Дэниел ненавидел меня, поскольку мы оба были безжалостными роботами для учебы и постоянно соперничали.

— Фрэнсис перешла в нашу школу несколько лет назад и с тех пор демонстрирует исключительные результаты. Сегодня она воплощает все, за что радеет Академия. Фрэнсис расскажет вам, каково это — быть ученицей выпускного класса, и о своих планах на будущее.

Я встала, подошла к микрофону и улыбнулась. Никакого волнения — я была рождена для этого.

Рассказчик

— Фрэнсис, ты же не собираешься снова импровизировать? — спросила мама за пятнадцать минут до моего выступления. — В прошлый раз ты закончила свою речь тем, что показала всем большие пальцы.

Мы стояли в коридоре у выхода на сцену.

Мама всегда любила родительские собрания. В особенности ей нравилось замешательство, мелькавшее в глазах других родителей, когда она сообщала, кто ее дочь. Это связано с тем, что я мулатка, а она белая. А еще люди почему-то думали, что я из Испании, хотя я всего-то взяла в прошлом году курс испанского с репетитором.

А еще мама обожала, когда учителя снова и снова расхваливали меня.

Я помахала перед ней флаером.

— Прошу прощения, но в этот раз я отлично подготовилась.

Мама выдернула флаер у меня из рук и пробежала глазами по заметкам.

— Тут всего три пункта. И один из них «упомяни интернет».

— Этого вполне достаточно. Я прекрасно умею нести чушь.

— Вот уж не сомневаюсь. — Мама вернула мне флаер и прислонилась к стене. — Просто не очень-то хочется опять слушать, как ты три минуты вещаешь со сцены об «Игре престолов».

— Ты мне это до конца жизни будешь припоминать?

— Нет.

Я пожала плечами.

— Выскажусь по ключевым темам. Я умная, собираюсь в университет, бла-бла-бла, оценки, успех, счастье. Мам, я справлюсь.

Иногда у меня возникало ощущение, что ни о чем другом я не говорю. Если подумать, моя самооценка основывалась на том, что я умная. Я довольно-таки унылая — во всех смыслах этого слова — личность, но у меня хотя бы есть реальные шансы поступить в университет.

Мама вскинула бровь.

— Что-то мне спокойнее не стало.

Но я уже забыла о грядущем выступлении: мои мысли обратились к планам на вечер.

Я вернусь домой, налью кофе, возьму кусок пирога, поднимусь к себе в комнату и, сидя на кровати, буду слушать последний эпизод «Города Юниверс». Это научно-фантастический подкаст на ютьюбе о студенте-детективе, который носит костюм-тройку и пытается выбраться из кишащего монстрами университета. Никто не знает, чей это подкаст, но голос рассказчика меня покорил. В нем есть особая мягкость, от которой клонит в сон. Даже не знаю, как описать: когда я его слушаю, мне кажется, будто кто-то гладит меня по волосам.

Вот чем я собиралась заняться дома в тот вечер.

— Уверена, что справишься? — спросила мама, внимательно глядя на меня сверху вниз. Она задавала мне этот вопрос перед каждым публичным выступлением, то есть довольно часто.

— Да.

Мама поправила мне воротник блейзера и постучала пальцем по серебряному значку старосты.

— Напомни-ка: почему ты решила стать старостой?

— Потому что у меня это отлично получается, — ответила я. Хотя правда заключалась в том, что это добавляло очков при поступлении в университет.

Умереть, но в хорошем смысле слова

Произнеся речь, я сошла со сцены и проверила телефон, в который не заглядывала весь вечер. И увидела сообщение в твиттере. Сообщение, которое, возможно, навсегда изменило мою жизнь.

Поперхнувшись от удивления, я рухнула на пластиковый стул и вцепилась в руку Дэниела Юна с такой силой, что он зашипел от боли.

— А-ай! Что такое?

— Кое-что грандиозное только что случилось со мной в твиттере.

Дэниел едва меня слушал, но стоило мне произнести слово «твиттер», как он нахмурился и высвободил пострадавшую руку. Сморщив нос, он отвел взгляд, словно я сделала что-то в высшей степени постыдное.

Главное, что вам нужно знать о Дэниеле Юне: если бы ради хороших оценок нужно было себя убить, он бы пошел на это не раздумывая. В глазах большинства мы с ним мало отличались. Оба были умными, оба собирались в Кембридж. В нас видели парящих над школой сияющих богов старших классов.

Но разница в том, что я находила наше «соперничество» невероятно забавным, тогда как Дэниел вел себя так, будто мы соревновались за звание величайшего задрота.

Ну да ладно.

На самом деле в твиттере случилось два грандиозных события. Во-первых, мне пришло уведомление:

@UniverseCity подписался на вас

Во-вторых, я получила личное сообщение, адресованное «Тулуз» — это мой ник:

Личные сообщения > от Радио

привет, тулуз! наверное, это прозвучит странно, но мне очень понравился твой фан-арт по Городу Юниверс

не хочешь поработать над иллюстрациями к подкасту?

я уже давно ищу кого-нибудь с подходящим стилем, и твой запал мне в душу

Город Юниверс — некоммерческий подкаст, так что заплатить я не смогу и пойму, если ты откажешься, но у меня создалось впечатление, что тебе в самом деле нравится

это шоу, поэтому вдруг тебя заинтересует мое предложение. права на иллюстрации, само собой, останутся у тебя. честное слово, будь у меня деньги, мы бы что-нибудь придумали с оплатой, но денег нет

(я еще учусь.) да уж. в общем, дай мне знать, что думаешь. даже если не согласишься, рисунки у тебя классные. мне очень нравятся.

радио х

— Ладно, — закатил глаза Дэниел. — Что случилось-то?

— Нечто грандиозное, — прошептала я.

— Это я понял.

До меня вдруг дошло, что мне не с кем поделиться свалившимся счастьем. Вряд ли кто-то в нашей школе слушал «Город Юниверс», а фан-арт все считали странным увлечением. Люди могли решить, что я втайне рисую порно или что-то в этом духе, отыскали бы мой профиль на тамблере, прочитали бы личные посты, и это привело бы к катастрофе. Школьный Мегамозг Староста Фрэнсис Жанвье Оказалась Фандомным Фриком!

Я откашлялась.

— Да… На самом деле ничего такого. Не парься.

— Хорошо. — Дэниел покачал головой и отвернулся.

В «Городе Юниверс». Хотят. Чтобы я. Для них. Рисовала.

Я чувствовала, что сейчас умру — в хорошем смысле слова.

— Фрэнсис, с тобой все в порядке? — раздался рядом тихий голос.

Я вскинула голову и оказалась лицом к лицу с Аледом Ластом, лучшим другом Дэниела.

Алед Ласт всегда напоминал мне маленького ребенка, потерявшего маму в супермаркете. Возможно, из-за того, что выглядел моложе своих лет, или из-за больших круглых глаз и по-детски мягких волос. И одежда на нем вечно сидела так, словно он одолжил ее у старшего брата.

Алед учился не с нами, а в гимназии для мальчиков в другом конце города, и хотя я была всего на три месяца младше, он успел обогнать меня на целый класс. Большинство знало Аледа из-за его дружбы с Дэниелом. Я же знала его потому, что он жил в доме напротив и когда-то я дружила с его сестрой-близняшкой. Мы до сих пор ездили в школу на одном поезде, хотя садились в разные вагоны и особо не общались.

Алед Ласт стоял рядом с Дэниелом и смотрел сверху вниз на то, как я задыхаюсь от счастья. Он поморщился и продолжил:

— Прости, но ты выглядишь так, будто тебя сейчас тошнит.

Я не знала, смогу ли сдержать истерический смех, но все-таки рискнула ответить.

— Я в полном порядке, — сказала я, ухмыляясь так, будто собиралась кого-нибудь убить. — А ты что здесь делаешь? Дэниелу понадобилась группа поддержки?

По слухам, Алед и Дэниел всю жизнь были не разлей вода — и это несмотря на тот факт, что Дэниел относился к числу высокомерных категоричных придурков, а Алед мог за день и пятидесяти слов не произнести.

— М-м, нет, — сказал он, как обычно, едва слышно. Вид у него был слегка испуганный. — Доктор Афолаян попросила меня произнести речь. Об университете.

Я уставилась на него во все глаза.

— Но ты ведь не из нашей школы.

— Э-э, да.

— Тогда зачем ты ей понадобился?

— Идея принадлежала мистеру Шеннону. — Мистер Шеннон был директором гимназии, в которой учился Алед. — Он что-то говорил насчет товарищества между нашими школами. Вообще-то изначально выступить предложили моему другу… Он в прошлом году был старостой… Но он очень занят… И поэтому попросил меня его заменить… Вот.

Голос Аледа становился все тише и тише, словно он сомневался, что я слушаю, хотя я смотрела прямо на него.

— И ты согласился? — спросила я.

— Да.

— Но почему?

Алед только рассмеялся в ответ.

Его откровенно трясло.

— Потому что дурак, — сказал Дэниел, складывая руки на груди.

— Ага, — прошептал Алед, почему-то улыбаясь.

— Ты не обязан выступать. Давай я скажу, что ты заболел.

— Вообще-то обязан.

— Если ты не хочешь что-то делать, то не обязан, — продолжала настаивать я, сама понимая, что это неправда. Алед тоже понимал. Он просто улыбнулся и покачал головой.

На этом разговор закончился.

Афолаян снова вышла на сцену.

— А сейчас я хочу поприветствовать Аледа Ласта, будущего выпускника чудесной гимназии для мальчиков. В следующем году Алед станет студентом одного из самых престижных университетов Великобритании. Если, конечно, оценки не подведут!

Родители с готовностью посмеялись над последними словами. А вот мне, Дэниелу и Аледу они смешными не показались.

Афолаян и зрители встретили Аледа аплодисментами. Он подошел к микрофону. Я проделывала это тысячу раз — и всегда в последний момент желудок завязывался в узел. Но наблюдать за Аледом было почему-то намного тяжелее, чем самой стоять на сцене.

До этого вечера мы с ним никогда толком не говорили. Мы добирались до школы на одном поезде, но он всегда ехал в другом вагоне. По сути, я почти ничего о нем не знала.

— Э-э, привет, — сказал Алед таким голосом, будто недавно плакал.

— Я и не подозревала, что он такой стеснительный, — шепнула я Дэниелу, но он ничего не ответил.

— Так вот, в прошлом году я был на собеседовании…

Мы с Дэниелом наблюдали, как Алед неуклюже продирается через свою речь. Будучи, как и я, опытным оратором, Дэниел только время от времени качал головой. В какой-то момент у него вырвалось: «Черт подери, почему он не отказался?» Я выдержала половину выступления, потом сдалась, откинулась на спинку стула и принялась перечитывать сообщения в твиттере, чтобы отключиться от происходящего и сосредоточиться на «Городе Юниверс». Радио понравились мои рисунки. Глупые почеркушки, карандашные наброски в блокноте за девяносто девять пенсов, над которыми я сидела в три часа ночи, вместо того чтобы корпеть над эссе по истории. Ничего подобного со мной в жизни не случалось.

Когда Алед вернулся к нам, я сказала: «Отличная речь, мне очень понравилось!» — хотя мы оба знали, что я снова вру.

Алед поднял на меня глаза, и я обратила внимание на темно-синие круги под ними. Может, он, как и я, был совой и засиживался допоздна.

— Спасибо, — сказал он и ушел. Глядя ему вслед, я подумала, что, наверное, мы видимся в последний раз.

Сделать то, что хочешь

Мама, поджидавшая меня в машине, едва успела похвалить мою речь, прежде чем я вывалила на нее новости о «Городе Юниверс». Я как-то пыталась подсадить ее на подкаст и даже заставила прослушать первые пять эпизодов, когда мы ехали отдыхать в Корнуолл, но она не прониклась. «Я не совсем поняла смысл этого подкаста. Должно быть смешно или страшно? Стой, а Радио Молчание — парень или девушка? Или ни то ни другое? И почему в этом университете никто не ходит на лекции?» Что ж, справедливо. В любом случае, «Хор» мы все еще смотрели вместе.

— Уверена, что это не мошенники? — нахмурившись, спросила мама, пока мы выезжали со школьной стоянки. Я забралась на сиденье с ногами. — Выглядит так, будто они хотят украсть твои работы — раз не собираются за них платить.

— Сообщение отправили с официального аккаунта в твиттере. У них есть голубая галочка, — сказала я, но это не произвело на маму должного впечатления. — Радио так понравились мои рисунки, что мне предложили присоединиться к команде!

Мама ничего не ответила, только выразительно вскинула брови.

— Просто порадуйся за меня, — попросила я, повернув к ней голову.

— Нет, я считаю, это действительно замечательная новость, невероятная! Я только не хочу, чтобы твои работы украли. Ты так ими дорожишь.

— Не думаю, что их хотят украсть. Права останутся у меня.

— Ты подписала контракт?

— Мама! — раздосадованно простонала я, уже понимая, что объяснять бесполезно. — Это неважно, я все равно откажусь.

— Погоди, что? О чем ты?

Я пожала плечами.

— У меня нет на это времени. Через несколько месяцев я перейду в выпускной класс, у меня уже сейчас куча дел, и к собеседованию в Кембридж нужно готовиться… Эпизоды выходят каждую неделю, я не смогу нарисовать столько иллюстраций.

Мама опять нахмурилась.

— Не понимаю. Ты же так радовалась…

— Я и сейчас радуюсь. Здорово, что Радио понравились мои работы, но… Я должна быть реалисткой.

— Ну знаешь ли, такая возможность выпадает нечасто, — сказала мама. — А ты явно хотела бы этим заниматься.

— Конечно, но… У меня столько домашки, а в школе нагрузка будет только расти, все эти проекты и презентации…

— Думаю, ты должна согласиться, — настаивала мама, глядя прямо на дорогу и выкручивая руль. — Ты и так отдаешь все силы учебе, для разнообразия нужно хоть раз сделать то, что хочешь.

А я хотела сделать вот что:

Личные сообщения > Радио

Привет! Ух ты, спасибо огромное, поверить не могу, что тебе понравились мои рисунки! Для меня большая честь принять участие в проекте.

Мой е-мейл [e-mail], если проще общаться по почте. Мне не терпится обсудить эскизы!

Честно говоря, Город Юниверс — мой самый любимый подкаст. Даже передать не могу, как я благодарна за то, что вы обратили на меня внимание!!

Очень надеюсь, что теперь я не выгляжу в ваших глазах какой-то сумасшедшей фанаткой, ха-ха! Хх

Всегда мечтала завести хобби

Дома меня ждали школьные задания. Так было, сколько я себя помню. Придя домой, я всегда садилась за уроки: если я не училась, мне казалось, что я зря трачу время. Знаю, звучит весьма печально, поэтому я всегда мечтала о каком-нибудь хобби — вроде футбола, игры на фортепиано или фигурного катания. Но нужно смотреть правде в глаза: я была хороша только в сдаче экзаменов. Что тоже неплохо — не хочу показаться неблагодарной. Было бы хуже, сложись все иначе.

Но в тот день, когда я получила сообщение от Создателя «Города Юниверс», за уроки я так и не села.

Я упала на кровать, включила ноутбук и зашла в аккаунт на тамблере, где публиковала все свои работы. Прокрутила до конца страницы. Что такого примечательного увидел в моих рисунках Создатель? Они же посредственные. Почеркушки на скорую руку — с их помощью я разгружала мозги, чтобы хоть на пять минут забыть об эссе по истории, работах по искусству, речах старосты — и наконец уснуть.

Я зашла в твиттер проверить, не ответил ли мне Создатель, но в личных сообщениях ничего не было. Заглянула в почту — там тоже пусто.

Я обожала «Город Юниверс».

Может, на самом деле у меня было хобби — рисовать Город Юниверс.

Но я почему-то относилась к этому иначе. Скорее, как к маленькой грязной тайне.

Если подумать, в моем творчестве не было никакого смысла. Я не могла ни продать свои рисунки, ни показать их друзьям. И поступлению в Кембридж они тоже не способствовали.

Я продолжала прокручивать страницу — месяц за месяцем, год за годом, возвращаясь назад во времени. Я рисовала все: самого Радио Молчание и его напарников, мрачный научно-фантастический университет и Город Юниверс, злодеев, оружие и чудовищ, лунабайк Радио и его костюмы. Рисовала Темно-синюю башню, Одинокую дорогу и даже Февральскую Пятницу. Я действительно рисовала всё.

Зачем я это делала?

Почему я такая?

Если подумать, это единственное, что меня интересовало. Единственное, что было в моей жизни кроме погони за оценками.

Хотя погодите. В таком случае всё действительно очень грустно. И странно.

Нет. Эти рисунки просто помогали мне уснуть.

Наверное.

Не знаю.

Я закрыла ноутбук и спустилась на кухню, чтобы поискать еды и отвлечься от тревожных мыслей.

Нормальная девочка-подросток

— Ну что ж, — сказала я несколько дней спустя, когда наша машина в девять вечера остановилась у ресторана «Уизерспунс». — Пойду пить алкоголь, закидываться наркотиками и заниматься беспорядочным сексом.

— О, — улыбнулась мама уголком губ. — Моя дочь сорвалась с цепи. Ну, удачи тебе.

— Просто я наконец решила познакомить тебя с моей настоящей личностью. — Я открыла дверь и выскочила из машины, крикнув на прощание: — Не волнуйся, я постараюсь остаться в живых!

— Главное, на поезд не опоздай! — прилетело мне в спину.

Это был последний учебный день перед предэкзаменационными каникулами, и мы с подругами собирались пойти в клуб «Джонни Ричардз». Прежде я обходила подобные заведения стороной и сейчас испытывала чуть ли не священный ужас. Но проблема в том, что я и так слишком мало времени проводила с друзьями. И если бы я отказалась пойти в клуб, скорее всего, меня бы исключили из нашей компании. Боюсь, это бы сильно осложнило мою жизнь. Я слабо представляла, что ждет меня внутри, помимо пьяных парней в пастельного цвета рубашках и Майи с Рейн, которые заставят меня неловко двигаться под Скриллекса^[1].

Мама уехала.

Я перешла на другую сторону улицы и заглянула в «Спунс». Мои подруги уже сидели в дальнем углу, пили и смеялись. Они были приятными людьми, но заставляли меня нервничать. Нет, они не травили меня, ничего такого, просто видели во мне исключительно Школьную Фрэнсис — скучную старосту, зацикленную на учебе. Хотя где они не правы?

Подойдя к бару, я заказала двойную водку и лимонад. Бармен не спросил документы — а ведь я на всякий случай захватила фальшивые. Удивительно, ведь обычно меня принимали за тринадцатилетнюю.

Потом я направилась к друзьям, неловко лавируя между группами людей в начальной стадии опьянения. Моя нервозность подскочила еще на несколько пунктов.

Честное слово, когда я уже перестану бояться проводить время как нормальная девочка-подросток?

— Что? Минет? — воскликнула сидевшая рядом со мной Лорейн Сенгупта, более известная как Рейн. — Оно того не стоит, подруга. Парни те еще слабаки. Они тебя даже целовать не станут после.

Майя была самой громкой в нашей компании и по умолчанию считалась лидером. Перед ней уже выстроились в ряд три пустых бокала.

— Да ладно тебе, не может быть, что они все такие, — сказала она, поставив локти на стол.

— Не все, но большинство точно. Поэтому я даже париться не собираюсь. Оно того не стоит, имхо, — повторила Рейн.

Она в самом деле использовала в речи аббревиатуру «имхо»^[2] — и, кажется, сделала это без капли иронии. Я не знала, как на такое реагировать. Их разговор был настолько далек от моей жизни, что последние десять минут я притворялась, будто активно с кем-то переписываюсь.

Создатель подкаста так и не ответил мне в твиттере, и в почтовом ящике новых писем не было. А ведь прошло уже четыре дня.

— Нет, я не верю в парочки, которые засыпают в объятиях друг друга, — сказала Рейн. Видимо, они уже переключились на другую тему. — Это все выдумка СМИ.

— Привет, Дэниел!

Последняя реплика Майи заставила меня оторваться от телефона. Дэниел Юн и Алед Ласт как раз проходили мимо нашего стола. Дэниел был одет в простую серую футболку и синие джинсы. За год, прошедший с нашего знакомства, я ни разу не видела его в чем-нибудь ярком или вычурном. Алед в свою очередь выглядел так неброско, будто Дэниел и ему одежду выбирал.

Дэниел обернулся, и его глаза на секунду задержались на мне, прежде чем он ответил Майе:

— Привет, как вы тут?

Они разговорились. Алед молча стоял позади Дэниела, ссутулившись так, словно старался занять как можно меньше места. Я попыталась поймать его взгляд, но он быстро отвернулся.

Пока Дэниел болтал с Майей, Рейн наклонилась ко мне и прошептала:

— Кто этот белый парень?

— Алед Ласт? Он из гимназии для мальчиков.

— А, брат-близнец Кэрис Ласт?

— Да.

— Вы же с ней вроде раньше дружили.

— Ну… — Я не сразу нашлась, что ответить. — В каком-то смысле да. Мы иногда болтали в поезде.

Из всей нашей компании с Рейн я общалась чаще всего. В отличие от остальных она не дразнила меня за чрезмерное рвение в учебе. Если бы я позволила себе быть собой, мы бы, наверное, стали близкими подругами, потому что обладали схожим чувством юмора. Но Рейн не обременяло звание старосты, и потому она не боялась быть крутой и странной, например ходить с выбритым виском. Никто не удивлялся, когда она что-нибудь вытворяла.

— Понятно, — кивнула Рейн.

Алед отпил из стакана, который держал в руке, и исподлобья оглядел бар. Кажется, он чувствовал себя крайне неуютно.

— Ну что, Фрэнсис, готова к «Джонни Ричардзу»? — спросила с акульей ухмылкой одна из моих приятельниц, улегшись грудью на стол.

Как я и говорила, друзья относились ко мне вполне терпимо, просто вели себя так, будто я ничего не знаю о настоящей жизни и с утра до ночи только и делаю, что сижу над учебниками.

Хотя с последним сложно было поспорить.

— Наверное, — скованно улыбнулась я.

Тем временем к Аледу подошли двое парней, высоких и исполненных чувства собственной важности. Я их узнала. Тот, что справа — с оливковой кожей, в клетчатой рубашке, — был старостой гимназии почти весь прошлый год, а тот, что слева — крепко сбитый, с модной короткой стрижкой, — был капитаном команды по регби. Я запомнила их, когда они выступали с презентациями на дне открытых дверей для старшеклассников в своей школе.

Алед улыбнулся обоим, вселив в меня надежду, что у него есть друзья помимо Дэниела. Я попыталась разобрать, о чем они болтают. Алед сказал: «Да, на этот раз Дэн меня уговорил!» — а староста ответил: «Ты не обязан идти в “Джонни”, если не хочешь. Мы планируем свалить пораньше». Затем он посмотрел на регбиста, и тот кивнул: «Да, дай нам знать, если тебя нужно подбросить до дома. Я сегодня на машине».

Если честно, в тот миг я позавидовала Аледу. Было бы здорово иметь возможность уйти домой, когда возникнет желание. Но я слишком боялась делать то, что хочется.

— Это злачное местечко, — сказала другая моя одноклассница, отвлекая меня от Аледа.

— Мне как-то не по себе, — подхватила третья. — Фрэнсис ведь такая невинная! А мы как будто совращаем ее: таскаем по клубам и заставляем пить.

— Она заслужила отдых от учебы!

— И я хочу посмотреть на пьяную Фрэнсис.

— Как думаешь, будешь буянить, когда напьешься?

— Вряд ли. Скорее всего, она будет очень забавной. Возможно, даже раскроет нам тайную сторону своей натуры!

Я не знала, что на это отвечать.

Рейн шутливо пихнула меня в бок.

— Не волнуйся. Если какие-нибудь мерзкие парни начнут к тебе приставать, я случайно пролью на них свою выпивку.

Кто-то рассмеялся:

— Не сомневайся, она это сделает!

Я тоже рассмеялась и пожалела, что не могу придумать остроумный ответ — потому что в этой компании я не была остроумной. Я была всего лишь скучной отличницей.

Залпом допив то, что осталось в моем бокале, я огляделась. Дэниел с Аледом уже ушли. Интересно куда?

Мне было слегка не по себе из-за того, что Рейн вспомнила Кэрис. Такое случалось всякий раз, когда ее имя всплывало в разговоре. Я старалась о ней не думать.

Кэрис Ласт сбежала из дома в одиннадцатом классе. Я тогда училась в десятом. Никто не знал, почему она так поступила, и никто за нее особо не переживал, потому что друзей у нее было немного. Точнее, вообще не было. Кроме меня.

Разные вагоны

Мы с Кэрис познакомились в поезде, когда нам обеим было по пятнадцать.

Это случилось в 7:14 утра. Я заняла ее место.

Кэрис смерила меня взглядом библиотекаря, бдящего за кафедрой и заметившего нарушителя спокойствия. Она была платиновой блондинкой и носила такую густую челку, что за ней едва угадывались глаза. Солнце в тот утренний час окутывало ее ореолом света, будто она явилась прямиком из рая.

— Ну привет, мой маленький товарищ по поезду. Ты заняла мое место.

Может показаться, что она пыталась меня задеть, но ничего подобного.

Вообще, все это было довольно странно. До встречи в вагоне мы виделись сотни раз. Каждое утро мы втроем — включая Аледа — ждали поезд на маленькой станции. И каждый вечер последними спускались на перрон. Так было с тех самых пор, как я начала ходить в среднюю школу. Но прежде мы даже не здоровались. Наверное, всему виной человеческая природа.

Голос Кэрис был не таким, как я себе представляла. Она разговаривала с жеманным лондонским акцентом в духе «Сделано в Челси»^[3], но в ее исполнении он звучал скорее приятно, чем раздражающе. Кэрис произносила слова медленно и мягко, словно была слегка под кайфом. Еще стоит заметить, что в то время я была значительно меньше нее. Кэрис напоминала величественную эльфийку, а я скорее походила на гремлина.

Все эти мысли вихрем пронеслись у меня в голове, и тут я наконец сообразила, что Кэрис права. Я действительно заняла ее место. Ума не приложу, как так получилось. Обычно я садилась в другой вагон.

— Господи, извини, пожалуйста, я сейчас уйду…

— Что? — опешила Кэрис. — Не надо никуда уходить, я не это имела в виду. Прости, наверное, мои слова прозвучали довольно грубо.

Она села напротив. Кэрис Ласт не улыбалась — и не испытывала потребности натягивать на лицо неловкую улыбку, как делала я. Это произвело на меня впечатление.

Аледа нигде не было видно. В тот день это не показалось мне странным. Потом я обратила внимание, что они садятся в разные вагоны, но не придала этому значения. Я не знала Аледа, так что мне не было до него дела.

— Разве ты обычно ездишь не в хвостовом вагоне? — спросила Кэрис тоном бизнесвумен средних лет.

— Ну да.

Она вскинула брови.

— Ты живешь в пригороде?

— Ага.

— Напротив меня.

— Кажется, да.

Кэрис кивнула. На протяжении всего разговора она оставалась неестественно невозмутимой. Это сбивало с толку: все, кого я знала, постоянно улыбались. Но Кэрис проявляла удивительное самообладание и оттого выглядела старше своих лет. А еще это добавляло ей обаяния и элегантности.

Она положила руки на стол, и я заметила множество крохотных шрамов от ожогов.

— Мне нравится твой джемпер, — сказала Кэрис.

Под школьным блейзером на мне был джемпер с грустным компьютером.

Я к тому времени уже забыла, что надевала утром, поэтому мне пришлось посмотреть на себя, чтобы вспомнить. На дворе стояло начало января и было довольно холодно. Вот почему я натянула еще один свитер поверх школьного. Джемпер с компьютером был одним из множества нарядов, в которых я не решалась показаться друзьям из страха, что они будут смеяться. Если честно, все вещи, отражавшие мои представления о моде, вынуждены были прозябать в шкафу и терпеливо ждать своего часа.

— П-правда? — запинаясь, спросила я. Наверное, мне послышалось.

Кэрис позабавило мое замешательство.

— Ну да, — хихикнула она.

— Спасибо, — сказала я, слегка качая головой. Бросила взгляд на свои руки, потом — в окно. Поезд тронулся, и мы отъехали от станции.

— Так почему ты сегодня села в другой вагон? — спросила Кэрис.

Я снова посмотрела на нее — на этот раз внимательно, не торопясь. Прежде Кэрис была для меня всего лишь девочкой с крашеными волосами, которая каждое утро садилась в тот же поезд, что и я. Но теперь мы сидели друг напротив друга и разговаривали. И я наконец заметила, что она пользуется помадой, хотя в средней школе это запрещено, что она большая и мягкая, а еще в ней чувствуется внутренняя сила. И как ей удается быть такой милой, но при этом не улыбаться? Кэрис выглядела так, словно могла убить человека, если придется, а еще казалось, что она всегда в точности знает, что делает. Я почему-то сразу поняла, что мы с ней разговариваем не в последний раз. Но я и вообразить не могла, к чему это приведет.

— Не знаю, — ответила я.

Кто-нибудь слышит

Прошел еще час, и настало время идти в «Джонни Ричардз». Я пыталась сохранять спокойствие, хотя руки так и тянулись к телефону, чтобы написать маме и попросить забрать меня. Но я не хотела показаться жалкой. Пусть я именно такой и была, остальным об этом знать не обязательно.

Когда мы встали из-за стола, я почувствовала легкое головокружение. Ноги меня не слушались, но я разобрала, как Рейн назвала симпатичной мою одноцветную шифоновую блузку. Я взяла ее из шкафа только потому, что подобную вещь могла бы надеть Майя.

Про Аледа я и думать забыла, но по пути в клуб мой телефон вдруг разразился звонком. Я вытащила его из кармана и посмотрела на экран. Там светился номер Дэниела Юна.

Дэниел знал мой телефон по одной-единственной причине: будучи старостами, мы участвовали в организации кучи школьных мероприятий. Прежде он никогда мне не звонил, только три-четыре раза отправлял прозаические сообщения, вроде «кто отвечает за стенд с кексами, ты или я?» и «ты будешь проверять билеты на входе, а я — провожать людей от школьных ворот». Учитывая этот факт и то, что Дэниел не скрывал неприязни ко мне, я понятия не имела, зачем он звонит.

Но я была уже пьяна, поэтому взяла трубку.

Ф: Алло?

Дэниел: (приглушенные голоса и звуки дабстепа)

Ф: Алло? Дэниел?

Д: Алло? (смех) Заткнись, заткнись… Алло?

Ф: Дэниел? Зачем ты мне звонишь?

Д: (смех) (дабстеп)

Ф: Дэниел?

Д: (вешает трубку)

Я озадаченно уставилась на телефон.

— Ну ладно, — сказала я, но никто меня не услышал.

Мимо прошла шумная группа парней. Чтобы не столкнуться с ними, я отклонилась в сторону, нога соскользнула с бордюра, и я оказалась на дороге. Я вновь отчетливо поняла, что не хочу здесь находиться. Я должна сидеть дома, прорабатывать вопросы для эссе, писать заметки по математике, перечитывать сообщения от Радио, рисовать эскизы — у меня была куча дел, а я вместо этого впустую тратила время.

Телефон снова зазвонил.

Ф: Дэниел, богом клянусь, если…

Алед: Фрэнсис? Это Фрэнсис?

Ф: Алед?

А: Фрэнси-и-и-и-и-ис! (дабстеп)

Я едва знала Аледа. До этой недели мы с ним разговаривали всего пару раз.

Тогда почему…

Что?

Ф: Эй, почему ты мне звонишь?

А: О… Дэн… Кажется, Дэн хотел тебя разыграть… Но вроде бы не получилось…

Ф:…Ладно.

А:…

Ф: Где ты? Дэниел с тобой?

А: Мы в «Джонни»… Так странно, я даже не знаю, кто этот Джонни… А Дэн… (смех, приглушенные голоса)

Ф:…С тобой все в порядке?

А: Да, все хорошо… прости… Дэниел снова набрал тебя и сунул мне телефон… Не знаю, как так вышло. И не понимаю, зачем с тобой разговариваю! Ха-ха…

Я ускорила шаг, чтобы не отстать от друзей.

Ф: Алед, если Дэниел с тобой, я тогда пойду…

А: Да, конечно, прости…

Мне вдруг стало его жаль. Я не понимала, почему он дружил с Дэниелом. Скорее всего, тот помыкал Аледом, как помыкал еще кучей народу.

Ф: Да все нормально.

А: Если честно, мне здесь не нравится.

Я нахмурилась.

А: Фрэнсис?

Ф: Да?

А: Мне здесь не нравится.

Ф:…Здесь — это где?

А: А тебе здесь нравится?

Ф: Да где?

В трубке повисло молчание — точнее, замолчал Алед, а на заднем фоне по-прежнему раздавались дабстеп, голоса и смех.

Ф: Алед, пожалуйста, просто скажи мне, что Дэниел где-то рядом, чтобы я могла за тебя не волноваться и спокойно веселилась с друзьями.

А: Я не знаю, где Дэниел…

Ф: Ты хочешь, чтобы я забрала тебя из клуба и отвезла домой?

А: Эй… Знаешь… Твой голос звучит так, будто ты на радио…

Я сразу подумала о Городе Юниверс и Радио Молчании.

Ф: Алед, ты в стельку пьян.

А: (смеется) Привет. Надеюсь, меня кто-нибудь слышит…

Сказав это, Алед отключился, а я почувствовала, как желудок ухнул куда-то вниз.

— Привет. Надеюсь, меня кто-нибудь слышит, — тихо повторила я.

Эти слова я слышала тысячи раз за последние два года. Я снова и снова вставляла их в «пузыри» на эскизах и писала на стене в своей комнате. Я слышала, как эти слова произносит мужской голос, а потом женский — они сменяли друг друга каждые несколько недель, но старомодный радиоакцент времен Второй мировой войны оставался неизменным.

С этих слов начинались все эпизоды «Города Юниверс»: «Привет. Надеюсь, меня кто-нибудь слышит».

Получилось

Охранника на входе в клуб ничуть не смутили водительские права, которые я ему показала. На самом деле они принадлежали Рите, старшей сестре Рейн. Рита была индианкой с коротко стриженными прямыми волосами. Не представляю, как можно спутать индианку с девушкой британско-эфиопских кровей, но мне, видимо, повезло.

До одиннадцати вечера вход в «Джонни Ричардз» был бесплатным, что меня несказанно обрадовало. Не люблю тратить деньги на то, чем я заниматься не хочу.

Друзья зашли внутрь, я за ними.

Что ж, клуб подтвердил мои опасения.

Пьяная толпа. Вспышки света. Громкая музыка. Клише.

— Тебе взять что-нибудь? — прокричала Рейн, стоявшая в пятнадцати сантиметрах от меня.

Я покачала головой.

— Нет. Меня что-то мутит.

Услышав это, Майя рассмеялась.

— Боже, Фрэнсис. Ладно тебе, всего лишь один маленький шот!

— Пожалуй, я лучше схожу в туалет.

Но Майя уже отвлеклась на кого-то другого.

— Сходить с тобой? — спросила Рейн.

Я покачала головой.

— Не надо. Я в порядке.

— Ну ладно. — Рейн схватила меня за руку и ткнула пальцем в противоположный конец зала. — Туалет там! Мы подождем тебя у бара.

Я кивнула.

У меня не было ни малейшего желания идти в туалет.

Рейн махнула мне на прощание и ушла.

А я отправилась на поиски Аледа Ласта.

Убедившись, что мои подруги прочно засели в баре, я устремилась на второй этаж. Там играл инди-рок, и музыка грохотала не так, как внизу, что было очень кстати: из-за дабстепа на меня накатывала паника. Он звучал как саундтрек к боевику, и я чувствовала себя незадачливой героиней, у которой осталось десять секунд, чтобы спастись от взрыва.

Аледа Ласта я нашла почти сразу.

До того как он процитировал «Город Юниверс», я и не думала его искать. Но ведь это не могло быть совпадением, так? Алед дословно повторил строчку, с которой начинался каждый эпизод. И точно передал интонацию диктора, не упустив легкое шипение в конце «надеюсь» и едва уловимую паузу между «слы» и «шит». Ему удалась даже усмешка перед завершающей точкой.

Неужели он тоже слушает «Город Юниверс»?

Прежде я не встречала никого, кто бы знал о существовании этого подкаста.

Удивительно, что Аледа еще не выдворили из клуба — он то ли отключился, то ли просто уснул. Во всяком случае, я обнаружила его сидящим на полу у стены. Похоже, кто-то оставил его здесь и ушел. Возможно, Дэниел. Что, если честно, было странно, поскольку Дэниел всегда вроде как опекал Аледа. Ну, мне так казалось. Не исключено, что все было наоборот.

Я присела перед Аледом на корточки. Стена, на которую он опирался, была влажной от скопившегося в клубе конденсата. Я потрясла Аледа за плечо и попыталась перекричать музыку:

— Алед!

Ноль реакции. Я снова его встряхнула. Всполохи оранжевого и красного света танцевали на его лице. Во сне он выглядел мило, как ребенок.

— Только не вздумай умирать, или этот вечер будет окончательно испорчен, — проворчала я.

Алед резко проснулся, отшатнулся от стены и врезался головой точно мне в лоб.

Боль была такая, что я смогла только едва слышно выдохнуть «твою мать!» и сморгнуть набежавшие слезы.

Пока я растирала пострадавший лоб, Алед окончательно пришел в себя.

— Фрэнсис Жанвье! — закричал он.

Ну хотя бы фамилию правильно произнес, и на том спасибо.

— Я что, тебя ударил? — озадаченно спросил он.

— Ударил — это еще мягко сказано, — прокричала я в ответ, отнимая руку от лица и выпрямляясь.

Я думала, Алед рассмеется, но он вместо этого испуганно вытаращил глаза — тут я поняла, что он до сих пор пьян, — и пробормотал:

— Господи, прости, пожалуйста.

А затем — видимо, выпитое заставило его это сделать — Алед легонько погладил меня по лбу, словно надеялся, что боль волшебным образом утихнет.

— Прости, — повторил он. Кажется, он искренне переживал из-за случившегося. — Ты плачешь? Вау, я говорю как Венди из «Питера Пена». — Взгляд у него на секунду расфокусировался. — Девочка, почему ты плачешь?

— Я не… — начала было я, но потом сдалась. — Ну разве что в глубине души.

И вот тут-то Алед рассмеялся, причем так заразительно, что я не стала отказывать себе в удовольствии и тоже прыснула со смеху. Он прислонился головой к стене и прикрыл рот рукой. Он был пьян в стельку, лоб у меня пульсировал от боли, клуб оправдывал мои худшие ожидания, но в тот миг я чувствовала себя счастливой.

Отсмеявшись, Алед схватил меня за рукав джинсовки и оперся на мое плечо, чтобы подняться. Ему тут же пришлось привалиться к стене, чтобы не упасть. Я тоже встала и огляделась, соображая, что теперь делать. Я и не подозревала, что Алед может так надраться. С другой стороны, что я вообще о нем знала? Не то чтобы он меня сильно интересовал.

— Ты не видела Дэна? — спросил Алед. Его рука вернулась ко мне на плечо. Он покачивался из стороны в сторону и силился собрать глаза в кучу.

— Кто такой?.. А, ты о Дэниеле. — Все, кого я знала, звали школьного старосту Юна Дэниелом. — Нет, прости.

— О… — Алед наклонил голову, вдруг заинтересовавшись своими кедами, и снова сделался похож на ребенка. Отросшие волосы больше подошли бы четырнадцатилетнему, а джинсы и джемпер смотрелись на нем как-то странно. Он выглядел таким… Даже не знаю, как объяснить.

Но вообще-то я пришла, чтобы спросить его о «Городе Юниверс».

— Давай-ка выйдем на секундочку, — предложила я, но, кажется, Алед меня не услышал. Тогда я обняла его за плечи и повела через дергающуюся под музыку толпу, через взвесь пота и плотных басов прямо к лестнице.

— Алед!

Я резко остановилась, и Алед навалился на меня всем телом. Обернувшись, я увидела, что Дэниел проталкивается к нам со стаканом воды.

— О, — сказал он и смерил меня таким взглядом, будто я была стопкой грязных тарелок. — Не знал, что ты сегодня тоже здесь.

Да что на него нашло?!

— Дэниел, ты же сам мне позвонил.

— Только потому, что Алед хотел с тобой поговорить.

— Алед сказал, что ты думал надо мной прикольнуться.

— Зачем? Мне же не двенадцать.

— Да? И о чем же Алед хотел поговорить? Мы с ним практически незнакомы.

— А я откуда знаю?

— Оттуда, что ты его лучший друг и сегодня вы тусите вместе.

На это Дэниел ничего не ответил.

— Или нет, — продолжила я. — В любом случае, мне пришлось поднимать Аледа с пола.

— Что?

У меня вырвался смешок.

— Дэниел, ты правда оставил своего лучшего друга валяться на полу в клубе?

— Нет! — Дэниел сунул мне под нос стакан. — Я воды ему хотел принести. Я же не сволочь.

В последнем я не была так уверена, но решила, что не стоит ему об этом сообщать. Повернувшись к Аледу, который все еще покачивался рядом со мной, я спросила:

— Зачем ты мне звонил?

Алед нахмурился, потом аккуратно ткнул меня пальцем в нос и сказал:

— Ты мне нравишься.

Я рассмеялась, полагая, что он шутит, но Алед не спешил присоединиться. Он отодвинулся от меня и закинул руку на плечи Дэниелу. Тот удивленно отшатнулся, едва не расплескав воду.

— Ну разве не удивительно, — сказал Алед, дыша в лицо Дэниелу, — что я шестнадцать лет был выше тебя — и тут вдруг ты меня перерос?

— Да, это удивительно, — ответил Дэниел и улыбнулся. Во всяком случае, это было очень похоже на улыбку — я уже несколько месяцев не видела ничего подобного. Алед положил голову Дэниелу на плечо и закрыл глаза, а тот осторожно похлопал Аледа по груди, прошептал что-то и вручил ему стакан воды. Алед молча взял его и начал пить.

Только тогда Дэниел вспомнил о моем существовании.

— Ты уже домой? — спросил он. — Можешь его с собой взять?

Я сунула руки в карманы, не видя причин отпираться. Мне все равно здесь не нравилось.

— Да, конечно.

— И я не бросал его на полу. Я правда пошел за водой.

— Ты уже говорил.

— Да, но, кажется, ты мне не поверила.

Я только пожала плечами.

Дэниел аккуратно передал мне Аледа — тот немедленно обхватил меня за плечи и пролил немного воды на джинсовку.

— Не стоило его сюда приводить, — сказал Дэниел, обращаясь скорее к самому себе. Он посмотрел на Аледа, который засыпал на ходу, несмотря на грохот музыки и вспышки света, и в глазах его промелькнуло что-то, похожее на неподдельное сожаление.

— Что?.. — пробормотал Алед, когда мы вышли на улицу. — Где Дэн?

— Он попросил отвести тебя домой, — сказала я и подумала, как буду объяснять это друзьям. Решила, что напишу Рейн эсэмэску, когда мы доберемся до станции.

— Ладно.

Я удивленно посмотрела на Аледа — он вдруг заговорил совсем как Алед, которого я встретила на родительском собрании, стеснительный мальчик с тихим голосом и бегающими глазами.

— Ты ездишь на том же поезде, что и я, — продолжил он, когда мы зашагали по безлюдной улице.

— Ага.

— Вы с Кэрис сидите… вернее, сидели вместе.

При упоминании Кэрис сердце чуть-чуть сжалось.

— Да.

— Ты ей нравилась, — сказал Алед. — Больше, чем… ну…

Кажется, он потерял ход мыслей, а я не стала допытываться, потому что не хотела говорить о Кэрис.

— Алед, ты слушаешь «Город Юниверс»? — спросила я.

Алед резко остановился, и моя рука упала у него с плеч.

— Что? — спросил он. Уличные фонари окрашивали его кожу в бронзовый цвет, за спиной мягко мерцала неоновая вывеска «Джонни Ричардз».

Я моргнула. Зря я все это затеяла.

— «Город Юниверс»? — переспросил Алед так громко, словно вокруг все еще грохотала музыка, и посмотрел на меня осоловелыми глазами. — Почему?

Я определенно ошиблась. Оставалось надеяться, что он не вспомнит об этом разговоре.

— Неважно, — ответила я, отводя взгляд.

— Нет, — сказал Алед, запинаясь о бордюр и едва не падая на меня. — Почему ты меня об этом спрашиваешь?

— Ну… — Я с сомнением посмотрела на него.

Алед ждал.

— Просто… Ты процитировал строчку оттуда. Я, наверное, неправильно тебя поняла.

— А ты слушаешь «Город Юниверс»?

— Э-э… да.

— Не ожидал. У меня даже пятидесяти тысяч подписчиков пока не набралось.

Погодите-ка.

— Что?

Алед шагнул вперед.

— Откуда ты узнала? Дэн сказал, что никто не догадается.

— Что? — с нажимом переспросила я. — Не догадается о чем?

Он не ответил, но на его лице появилась ухмылка.

— Ты слушаешь «Город Юниверс»? — К тому времени я уже забыла, почему задаю этот вопрос. То ли потому, что мне нужно было найти кого-то, кто разделяет мое увлечение научно-фантастическим подкастом, и почувствовать себя не такой странной. То ли потому, что мне хотелось услышать от Аледа ответ, который я, кажется, уже знала.

— Я и есть «Город Юниверс», — сказал он. Я застыла как вкопанная.

— Что?

— Я — Радио. Радио Молчание. Автор «Города Юниверс».

После такого я могла только стоять и таращиться на него. Алед тоже больше ничего не говорил.

Налетел порыв ветра. В ближайшем пабе рассмеялась стайка девушек. Где-то завыла сигнализация.

Алед посмотрел куда-то в сторону, словно рядом с нами был еще один, невидимый для меня человек. Потом он положил руку мне на плечо, наклонился и спросил с искренней заботой:

— Ты как, в порядке?

— Это… сложно…

Я не знала, как объяснить, что я два года была одержима ютьюб-подкастом о приключениях агендерного студента научно-фантастического университета, который всегда носит перчатки, обладает особыми силами и при помощи детективных способностей расследует тайны в городе, название которого представляет собой самый глупый каламбур, что я слышала в жизни, а еще у меня в комнате тридцать семь альбомов с иллюстрациями к этому шоу, и я до сих пор не встречала никого, кто бы его слушал, даже друзьям о нем не рассказывала, и вот теперь, в последний день перед каникулами, перед клубом «Джонни Ричардз», я вдруг выясняю, что парень, чья сестра-близнец когда-то была моей лучшей подругой, парень, всю жизнь проживший в доме напротив и в трезвом состоянии молчавший как рыба, оказывается, создал этот подкаст.

Вот этот тщедушный семнадцатилетний блондин, из которого и пары слов не вытянешь.

— Я с удовольствием тебя выслушаю, — сказал Алед со смутной улыбкой. Он и не собирался трезветь. Интересно, он вообще понимал, о чем мы говорим?

— Мне понадобится несколько часов, чтобы все объяснить.

— Значит, буду слушать несколько часов.

Примечания

1

Скриллекс (Skrillex) — американский музыкант, продюсер, диджей, а также фронтмен рок-группы From First to Last. — Здесь и далее примеч. пер.

2

Адаптация английской аббревиатуры IMHO — in my humble opinion, «по моему скромному мнению».

3

Британское реалити-шоу о золотой молодежи.