Ведуньи

Элизабет Ли, 2021

1620 год. Семья Хэйворт влачит жалкое существование в убогой лачуге рядом с рыбацкой деревней. Старшая дочь Сара уже получила дьявольскую метку и знает, что ей уготовано повторить судьбу матери-ведьмы. И отказаться от дарованных ей сил невозможно. Все, чего хочет Сара, – это уберечь от подобной участи свою маленькую сестру. Когда Сара встречает Дэниела, тихого, одинокого сына фермера, в ее душе зарождается надежда на новую жизнь. Но после назначения нового магистрата жители деревни обращают на семью Хэйворт свой взор, и Дэниел задумывается, подлинно ли чувство, которое пробуждает в нем Сара, или же это просто колдовство?

Прекрасные оборванки

Дэниел стоял на коленях в огороде и, стараясь не помять юные ростки, с наслаждением вдыхал аромат свежей земли, отряхивая ее с молодой редиски и кочанного салата, за которыми его послала Бетт.

Вокруг заливались черные дрозды, мокрицы спешили укрыться в рыхлой земле, сквозь ветви яблонь, уже покрывшихся цветами, просвечивало утреннее солнце. Дэниел любовался всем этим, тщетно пытаясь выбросить из головы мысли о той девушке-колдунье, о буйном танце ее волос, о том, как упорно мать тянула ее прочь от него. Утро было таким прекрасным, что Дэниелу казалось, будто сам Господь улыбается ему с небес, хотя вряд ли Бог мог заметить такое жалкое ничтожество, как он. Он помедлил еще пару минут, наблюдая, как черный дрозд подбирает для строительства своего гнезда гусиные перья, которые он, Дэниел, специально оставил у корней дерева. Но, к сожалению, пора было уходить. Впереди был целый день забот, и для начала пора убирать урожай раннего гороха.

Вздохнув, он собрал овощи в корзину и понес на кухню, где Бетт увязывала в узел белье для стирки.

— Ага, — сказала она, заглядывая в корзину, — отличную редиску выбрал. И мне кучу времени сэкономил, спасибо.

Дэниел смотрел на приготовленный узел с бельем, и его вдруг осенило:

— Ты сегодня стирать собралась? — спросил он.

— Ну да.

— А может… и мне с тобой пойти?

Бетт явно была озадачена этим предложением, и Дэниел почувствовал, как щеки его заливает румянец.

— На реку? Там же одни женщины будут!

— Просто я… говорят, та семья с чумного холма… та их девушка тоже на реку стирать приходит, вот мне и пришло в голову… понимаешь, после того как с Гэбриелом это случилось… что, в общем… лучше мне тебя проводить. На всякий случай. Вдруг тебе моя защита понадобится. — Дэниел совсем смешался.

Бетт некоторое время смотрела на него, потом добродушно рассмеялась и снова принялась разбирать белье.

— Известно, ты у нас добрая душа, — ласково улыбнулась она. — У меня на душе теплей от твоей заботы становится, да только не надо меня на речку провожать, у тебя и так дел хватает.

Он даже вздрогнул, вспомнив отца, который наверняка будет недоволен его медлительностью, и пошел было к двери, но тут Бетт снова заговорила:

— Я-то никогда этих Хейвортов не опасалась. — Голос ее звучал глуховато, поскольку она стояла наклонившись, да еще и спиной к Дэниелу. — И потом, они редко на наш берег приходят.

Дэниел остановился:

— Вот как?

— Говорят, они предпочитают стирать в другом месте, подальше, только там берег уж больно каменистый и весь кустарником зарос почти до самой воды. — Бетт посмотрела на него, явно удивленная тем, что он до сих пор торчит на кухне. — В общем, милый, на реке мне ничто не грозит.

Но он по-прежнему не двигался с места, обдумывая ее слова.

Он хорошо знал то место на берегу реки, о котором она говорила. Пожалуй, попозже ему стоит «случайно» там оказаться.

* * *

Прогуливаясь по берегу реки, Дэниел вдруг услышал такой пронзительный крик, что у него буквально кровь в жилах застыла. Уверенный, что кто-то попал в беду, он бросился бежать; ему хотелось непременно помочь несчастному существу, которое так страшно кричит, и в то же время он боялся стать свидетелем кровавого преступления.

Оказалось, что звуки, от которых у него чуть не лопались барабанные перепонки, издает крошечный человечек — сплошные разлетающиеся во все стороны густые спутанные патлы и мелькающие в воздухе конечности, — который бросился бежать и с такой силой врезался прямо в Дэниела, что сбил его с ног. Он схватил человечка и даже некоторое время его удерживал, хотя это было больше всего похоже на попытку удержать в руках крупного извивающегося угря. Оказалось, что это всего лишь маленькая девочка.

— Ш-ш-ш, все хорошо, успокойся. Теперь ты в безопасности, — пытался он утихомирить ее, но она еще громче завопила: «Отпусти!» и с новой силой принялась вырываться.

— Да успокойся ты, — прикрикнул на нее Дэниел. — Ты просто… Ой! Погоди! — Маленькие пальчики с такой силой вцепились ему в волосы, что он тут же ослабил хватку. Девчушка вырвалась и бросилась в объятия к той самой девушке-колдунье из семейства Хейворт. Та стояла так близко, что у него екнуло сердце. Он и сам не знал, от дурных предчувствий или от радости.

— Ты зачем мою сестру схватил? — грозно спросила она.

Дэниел сел, почесывая голову в том месте, откуда девчонка чуть не выдрала клок волос. А может, и выдрала — кожу в этом месте сильно жгло. Ему захотелось встать и поскорее убраться отсюда. Он уже жалел, что поддался безрассудному желанию снова увидеть эту девушку, которое и привело его сюда. Стараясь взять себя в руки, хотя кровь так стучала у него в висках и в ушах, что он плохо слышал даже собственную речь, он, чуть заикаясь, но довольно спокойно и даже сердито, сказал:

— Т-ты бы лучше спросила, зачем она на меня набросилась.

— Ты что, украсть ее хотел?

Непонятно, то ли солнечный свет заставил так вспыхнуть ее глаза, то ли колдовство, но Дэниелу стало не по себе. Он встал, точнее, с трудом поднялся на ноги, готовый в случае чего спасаться бегством.

— Я подумал, может, она поранилась, бедняжка. Я… просто помочь пытался.

Но «бедняжка» так оскалилась и зарычала на него, чувствуя себя под надежной защитой в сестриных объятиях, что он поднял руки вверх и сказал:

— Ладно, ладно. Значит, я ошибся.

— И это не первая твоя ошибка! — с вызовом сказала девушка.

— Конечно, нет.

Она внимательно смотрела на него поверх спутанной и взлохмаченной шевелюры сестренки; глаза у нее были потрясающего темно-голубого цвета и ярко выделялись на загорелом, перепачканном грязью лице. Ветер шевелил непокорную гриву ее вьющихся волос, открывая лицо. В очертаниях ее подбородка словно таилась неожиданная нежность, а изгиб губ выглядел одновременно и насмешливым, и дружелюбным.

— В общем, не стану вам мешать. — Дэниел повернулся, чтобы уйти, однако так и не сдвинулся с места. Эта девушка на вид была самой обычной, хотя они с сестренкой, похоже, и собирались совершить некий языческий ритуал. Он ведь столько всяких историй об этой семейке слышал.

— Она бросилась бежать, потому что я пыталась ее выкупать, — вдруг сказала девушка.

— Вот как?

— Да, так. Эти твари у нее просто кишат. Так и скачут.

— Скачут?

— Ну, ты же понимаешь. — Она изобразила, будто у нее страшно чешется голова.

— А-а-а… — Да уж, это была куда более понятная и земная причина, чем колдовство. Дэниел снова вспомнил, как чудесно она улыбалась, глядя, как он укрощает кобылу.

Значит, то презрительное выражение у нее на лице — это всего лишь жалкая маска, под которой она не слишком успешно прячет свой страх. И первым инстинктивным желанием Дэниела — как и при встрече с любым агрессивным существом — было желание ее успокоить, внушить ей, что он не опасен.

Но тут перед глазами у него снова возникла отвратительная злобная физиономия ее братца. Неужели и она такой же демон, как этот дьяволенок? Неужели она вызвала его сюда с помощью своих чар? Внушила ему, что он непременно должен ее разыскать? Наверное, именно поэтому он никак и не мог понять, зачем ему понадобилось приходить на берег реки. Нет, надо поскорее отсюда убраться. Однако он почему-то продолжал стоять на месте, хотя теперь ему уже хотелось не просто уйти, а убежать.

Дэниел посмотрел на девочку. Маленькая, хрупкая, волосы спутанные и жутко грязные. Ее старшая сестра смотрела на него с сомнением и презрением. И глаза у нее сейчас были цвета грозовой тучи. Да нет, им, конечно же, нужна помощь! Их не стоит бояться. И в точности как тогда, когда он попытался защитить несчастного ягненка от брата этой девушки, он, сопротивляясь предостерегающим воплям своего внутреннего голоса, но не в силах сопротивляться желанию помочь тем, кто попал в беду, решительно подошел к девочке, присел возле нее на корточки, и его лицо оказалось на одном уровне с ее грязной мордашкой.

— Ты разве реку не любишь? — спросил он.

Она оскалилась и зарычала.

— А ты знаешь, что там водятся рыбки лунного цвета?

Она невольно разжала стиснутые кулачки.

— А еще там есть раковины, которые шепчут голосом моря.

Она чуть наклонила голову набок и от удивления раскрыла рот.

— Ну и ладно. — Дэниел встал и пожал плечами: — Если они тебе не интересны, то пусть в речке и остаются.

Девочка вопросительно посмотрела на старшую сестру и подергала ее за руку.

— Вообще-то мы могли бы просто взглянуть на них, — сказала та. — Если, конечно, ты хочешь.

Все вместе они подошли к воде, и Дэниел, сняв башмаки и носки, осторожно перебрался с камня на камень чуть дальше от берега и низко наклонился над водой. Обернувшись, он увидел, что они обе так и остались стоять на берегу, и окликнул девочку:

— Эй, иди-ка скорей сюда! Вон уже одна рыбка плывет. Шагай смелей, здесь тебе и по щиколотку не будет.

— Подожди, сейчас я к тебе приду, — сказала девушка. Ее сестренка так и осталась на берегу.

Когда она оказалась рядом, Дэниел осторожно коснулся ее руки. Она изумленно на него глянула, а он указал ей пальцем на маленькую рыбку, вьющуюся возле ее лодыжек. И она вдруг так обрадовалась, словно он показал ей в речке настоящую луну.

— Ты разве никогда раньше рыбок не видела? — спросил он.

Она покачала головой:

— Мы не любим воду.

Он не стал расспрашивать ее о причине этого. Море и река, как известно, способны и поддерживать жизнь, и разрушать ее; они дают людям пищу, но и плату за это берут жизнями тех рыбаков, что эту пищу добывают, плавая по водам, или тех женщин, что тонут, всего лишь стирая в речке белье. Ведь большинство крестьян плавать не умеют, да и сам Дэниел осмеливался плавать только в тихих речных заводях.

— Не бойся, здесь совершенно безопасно, — на всякий случай сказал он.

Ее улыбка была неожиданной и яркой, точно блеснувший луч солнца. И в ней не чувствовалось ни капли обмана.

— Иди сюда, Энни, — сказала она. — Иди, лохматка.

Девочка зашлепала по воде, полоща в ней подол юбчонки.

— Вот, одна есть, — сказал Дэниел, приседая и шаря рукой по илистому дну. — Смотри-ка.

Поймав рыбку, он выпрямился, и девочка подошла к нему. Она наклонилась так низко, что ее длинные волосы упали на поверхность воды и тихонько на ней покачивались. На раскрытой ладони Дэниела трепетала, пытаясь улизнуть, маленькая рыбка.

— Как это ты ее поймал? — с восхищением выдохнула девочка. — Значит, это и есть лунная рыбка?

Он засмеялся:

— Это… в общем, да. Такое у нее название, ничуть не хуже любого другого. Но теперь нам придется ее отпустить. Поможешь мне поймать еще одну? Смотри внимательней.

Девочка медленно поворачивалась в воде, опустив туда руки по плечи и почти касаясь лицом речной поверхности. Дэниел быстро глянул на девушку, стоявшую рядом.

— Вообще-то волосы у нее уже мокрые, — сказал он.

И девушка принялась набирать горстями воду и осторожно поливать ею волосы сестренки. Почувствовав это, девочка нахмурилась и оттолкнула ее руки.

— А вот и еще одна, — постарался отвлечь ее Дэниел. — Смотри-ка! Хочешь сама ее подержать?

Девочка, невольно окунув лицо в воду, подняла голову. Вода грязными ручейками стекала по ее мордашке. Дэниел опустил рыбку в ее протянутые ручонки и улыбнулся, потому что малышка прямо-таки застонала от восторга. Она вряд ли выглядела бы более счастливой, если б он положил ей в руки медовую коврижку.

— Ну что, дело сделано? — спросил он у ее сестры. Та кивнула. Он взял руки девочки в свои, и они вместе выпустили рыбку в воду. Теперь малышка уже промокла насквозь и вся дрожала.

— Ну, на сегодня, пожалуй, достаточно, да? — сказал Дэниел и нежно ущипнул ее за подбородок.

Сестры, держась за руки и переступая мокрыми блестящими ногами, побрели к берегу. Подолы их потрепанных юбчонок тянулись за ними по воде, влажные спутанные волосы сверкали на солнце. Прекрасные оборванки, подумал Дэниел, наклоняясь и поднимая с земли носки и башмаки.

Вдруг девушка резким движением протянула к нему руку: на ее раскрытой ладони лежал какой-то камешек.

— Это тебе от меня. В подарок, — сказала она.

Он взял камешек и стал его рассматривать. Обыкновенный серый голыш, еще мокрый, только что из реки.

— Ой, смотри, мама сердиться будет! — испуганно прошептала девочка.

— Не будет, если мы ей не скажем.

— Хорошенький камешек, — сказал Дэниел. — О, да в нем еще и дырка!

Девушка посмотрела на него как на полного идиота.

— Ведь это же ведьмин камень! Защищает от проклятий, от порчи, ото всего такого. Неужели у вас на ферме ни одного такого нет? Хотя бы чтоб молоко не скисало?

Он покачал головой:

— Мой отец не одобряет…

А девочка, от нетерпения подпрыгивая то на одной, то на другой ноге, сообщила:

— Если ты в эту дырочку посмотришь, то, может, даже фею увидишь, а если в реку его опустишь, так увидишь русалку или водяного!

Дэниел вертел камешек в руках.

— Это действительно ценный подарок. Я буду очень его беречь.

— Да, — сказала девушка, — ты обязательно его береги. — И она обратилась к сестренке, ласково взяв ее за руку: — Ну, Энни, что нужно сказать… этому парню?

— Меня зовут Дэниел, — с опозданием представился он.

Малышка сосредоточенно сосала большой палец. Не вынимая его изо рта, она поблагодарила:

— Спасибо. — Потом, быстро глянув на сестру, прибавила: — А шепчущей раковины ты мне так и не достал!

Дэниел рассмеялся и пообещал:

— В следующий раз непременно достану. — Он уже собрался уходить, потом снова повернулся к девушке и спросил: — А тебя как зовут?

По ее лицу пробежала тень подозрения.

— Зачем тебе?

Он вспыхнул, смущенно покраснел.

— Я… ну просто… все так делают, когда знакомятся.

— Ах вот как все делают! — Она нахмурилась и даже отступила на шаг, словно подозревая его в каком-то обмане.

— Ну да. И как же все-таки твое имя? — Разговаривать с ней было все равно что странствовать в незнакомой местности, не зная дороги.

Она колебалась, внимательно на него глядя. Он спокойно ждал.

— Сара, — тихо промолвила она, а он, не подумав, выпалил:

— Как красиво!

Она так и взвилась. Смотрела на него, насупившись, словно он ее оскорбил.

— Ничего особенного. Самое обыкновенное имя. И нечего так удивляться!

— Нет, нет, я вовсе не удивляюсь. Просто… просто это имя очень тебе подходит. — Он вздохнул. Слишком поздно теперь проявлять осторожность. В кои-то веки ему захотелось стать безрассудно храбрым. — Нет, правда… очень красивое имя!

Он поспешно наклонил голову, пытаясь скрыть предательский румянец, и принялся счищать с босых ног прилипшие к ним грязь, траву и мелкие камешки. Подаренный ему ведьмин камень он крепко сжимал в руке. «Интересно, — думал он, — сколь велико его могущество? Сможет ли этот камень защитить меня от желания вновь и вновь видеть эту девушку? Сумеет ли скрыть нас обоих от обвиняющих глаз деревенских жителей, если мне все же не удастся этому желанию воспротивиться?»

* * *

Наконец все приготовления к севу были завершены, и земля уже достаточно согрелась. Вообще-то дни этой подготовки Дэниел не слишком любил, поскольку с утра до ночи приходилось жечь в полях прошлогоднюю ботву и всякий мусор. От дыма у него щипало глаза, слезы порой текли ручьем, драло горло, да и противный запах насквозь пропитывал одежду и держался потом еще много дней. Так что к празднованию Первомая он готовился с особым наслаждением, предвкушая отдых и разнообразные развлечения.

Для Королевы Мая отец выделил лошадь и повозку. С раннего утра деревенские женщины, которые давно уже перестали и надеяться на Майскую корону, и пялиться на парней, украшали эту повозку лентами, колокольчиками, бутенем и ракитником. Наконец повозка была готова, в нее впрягли старого Бориса, самого спокойного коня у них на ферме, и он стоически ждал своей участи.

Деревенский луг гудел от голосов и смеха; между собравшихся группами веселых взрослых с визгом носились дети, не получая ни единого замечания. Пир на весь мир — вкусные кушанья, вино и эль в изобилии — должен был состояться несколько позже, но многие уже успели изрядно выпить, судя по их раскрасневшимся лицам и неверной походке.

Широко шагая, Гэбриел подошел к Дэниелу и Бетт, на время оставив свою мать и младшую сестренку одних. Волосы на месте образовавшихся проплешин у него снова отросли, и чесаться он почти перестал, так что в целом рассматривал пережитое потрясение как некий вызов его силе. Хотя Бетт считала, что своим выздоровлением он полностью обязан мази, приготовленной знахаркой Хейворт.

— Веселье сегодня еще, считай, и не начиналось, — сказал он, хлопнув Дэниела по спине. — Знаешь, Дэниел, что на этом празднике самое лучшее?

Этот разговор он заводил с ним каждый год, так что Дэниел, не задумываясь, ответил:

— Танцы.

Гэбриел ухмыльнулся и, приставив к груди руки, согнутые чашечкой наподобие женской груди, закачался в танце.

— Это точно, — с довольным видом заявил он. — Ох уж эти танцы!

Дэниел с трудом подавил улыбку, перехватив презрительный взгляд Бетт. На лице у нее было отчетливо написано отвращение.

— Ты бы на себя-то посмотрел! Выдрючиваешься, как боров, страдающий запором, — бросила она, и Гэбриел сразу перестал кружиться в танце и покраснел.

— А ведь это единственный день, Бетти, когда ты, ей-богу, могла бы перестать хмуриться. Тебе бы это точно не повредило, — буркнул он.

Молли протиснулась к ним и даже слегка толкнула при этом Бетт, заработав от нее гневный взгляд, которого, похоже, даже не заметила. Приподняв нарядную юбку, она покружилась и спросила:

— Ну что, Дэниел? Разве я не говорила тебе, что к празднику у меня будет новое платье?

— Ты прямо красотка! — похвалил ее Гэбриел.

Но Дэниел молчал, глядя на три лица, обращенные к нему. У Бетт было насмешливое и довольное выражение, у Гэбриела — раздраженно-смущенное, а вот Молли смотрела на него с обожанием. Неужели она и вправду в него влюблена?

— Ну что, — нетерпеливо спросила она, — как тебе мое платье?

Ее глаза сияли. Дэниел чувствовал, что сияют они только для него одного, и его охватило странное чувство — некая смесь неловкости и удовольствия, причем последнее усиливалось благодаря тому, что Молли явно не обращала внимания на комплименты Гэбриела и обращалась исключительно к нему, Дэниелу.

— Это… это… — Платье было из какой-то легкой и светлой ткани, казавшейся воздушной, оно было совсем не похоже на те серые шерстяные юбки, какие обычно носят деревенские женщины. Он понимал, как Молли счастлива, надев такое красивое платье. — Это просто замечательное платье!

Бетт засмеялась, и он покраснел, догадавшись, что такого ответа Молли было недостаточно. Однако девушка, похоже, ничуть не обиделась, напротив: кокетливо склонив голову набок, она поглядывала на Дэниела снизу верх и даже начала уже что-то говорить ему, но тут ее позвали. Пора было выбирать Майскую королеву, и те девушки, что надеялись быть избранными, уже собрались стайкой в центре луга.

— Пожелай мне удачи, — быстро сказала Молли, на мгновение сжала его руку и убежала.

— Желаю успеха! — крикнул Дэниел ей вслед и, перехватив взгляд Гэбриела, в кои-то веки получил удовольствие: у того было на редкость кислое выражение лица.

— Ага, — заметила Бетт даже, пожалуй, игривым тоном, — праздник еще только начинается, а первые цветы любви уже расцветают.

Дэниел весело ей улыбнулся, снова мельком заметив хмурую физиономию Гэбриела, и они стали смотреть, как выбирают Майскую королеву. Девушки выстроились в ряд перед украшенным лентами колодцем, хихикая, подталкивая друг друга, облизывая губы и похлопывая себя по щекам, чтобы вызвать румянец. Юная Филлис Росс, впервые в этом году получившая разрешение быть включенной в число претенденток, то хлопала в ладоши от волнения, то корчила рожи своим маленьким кузинам, заставляя их смеяться. Дэниел заметил, что Молли помахала ему рукой, и нащупал в кармане подаренный Сарой волшебный камешек с дыркой.

Судил на Майском параде как всегда магистрат Томпсон. Шляпа его сегодня была украшена цветами, засунутыми за ленту тульи. Эту свою обязанность — одну из немногих — он исполнял с явным удовольствием, прохаживаясь вдоль шеренги девиц и время от времени останавливаясь, чтобы одну погладить по нежной щечке, у другой поправить локон, а у третьей спросить, не нужна ли ей работа, потому что у него снова свободно место служанки.

Из осмотра кандидаток магистрат устроил настоящее представление: каждую девушку приподнимал за подбородок, внимательно рассматривал ее личико, потом приказывал несколько раз повернуться и показать красоту груди, талии и бедер. Он каждый год повторял, что выбрать Майскую королеву — дело нелегкое.

Но в итоге решение было принято. Молли, когда выкрикнули ее имя, даже взвизгнула от восторга и тут же обеими руками прикрыла рот, обводя торжествующим взглядом стоявших рядом подруг. Несколько парней с Гэбриелом во главе подняли новую королеву и поставили на повозку. Молли крепко держала свою шляпу и нарочито брыкалась, чтобы все могли полюбоваться ее стройными ногами в беленьких чулочках. Но смотрела она только на Дэниела. Он отвернулся и невольно глянул в сторону проклятого холма, куда через весь луг тянулась тропа. Нет, ничего он не мог с собой поделать!

— Ты бы подошел к Молли да поздравил ее, — сказала Бетт. — Она же так этого хочет.

— Что ты знаешь об этих Хейвортах? — невпопад спросил Дэниел.

Бетт нахмурилась: такого поворота она явно не ожидала. Но, пожав плечами, сказала все же:

— Лечат, ворожат, а может, понемногу и колдовством занимаются. Травы всякие знают и всякое такое. Мать-то у них — знахарка известная, настоящая мастерица. А вот о парнишке я такое слыхала, что просто кровь в жилах останавливается.

— А о девушке?

Бетт прикрыла глаза рукой от слепящего солнца. У них за спиной вокруг Молли уже собралась целая толпа, слышались крики, веселый смех.

— А ты почему спрашиваешь? — Бетт подозрительно на него посмотрела.

— Ну… я просто…

Она сжала его руку:

— Ты сегодня о Хейвортах лучше вовсе не думай.

— Но я и не… Да я вовсе и не думаю. Просто я… — По уши влюбился. Но выговорить это вслух он не смог.

Бетт прищурилась.

— Тут жди беды, парень. К ним за помощью обращаются только те, кому уж очень нужно. А иначе не стоит. Посмотри, вон как Молли на тебя поглядывает, хотя, ей-богу, более глупой девчонки не найдешь. Зато она очень хорошенькая, правда ведь?

Возможно, Бетт была почти во всем права, но он все же не мог к ее советам прислушаться.

И она, еще разок погрозив ему пальцем, пошла разыскивать в толпе своего мужа.

От неожиданно сильного удара по плечу Дэниел даже пошатнулся. Гэбриел.

— Ну что, Дэниел, зря надеялся, что Майская королева тебя выберет? Такой щенок, как ты, ей в ухажеры точно не годится.

— Что?

— Я же вижу, что она на меня глаз положила. Давненько мне такой удачи не выпадало. Хватит мне с грязными шлюхами возиться. Хватит вкалывать в поте лица, вечно оставаясь в тени. Наступает чудесное лето, и мне только плоды с дерева обтрясти остается. Или, скажешь, я неправ? — Он подмигнул Дэниелу: — Знаешь, когда я ее обнял, так даже через одежду почувствовал, какая она горячая.

Дэниел помолчал, потом сказал:

— Мне сейчас в другое место нужно, — и пошел по тропе через залитый солнцем луг.

Он уходил прочь от этого празднества, ото всех, кого знал с детства. И от той хорошенькой девушки в повозке Майской королевы, что вместе с шумной процессией двигалась сейчас по деревенской улице, а дети бросали перед повозкой цветы.

Но в тени проклятого холма, на склоне которого словно присела полуразрушенная чумная деревушка, а земля до сих пор носит в себе следы похороненной в ней ядовитой плоти, и духи умерших, жалобно стеная, все еще бродят, порой возникая в воздухе, живет девушка со «штормовыми» глазами и острым языком. И эта девушка увидела в нем, Дэниеле, то, чего другие никогда не видели.

Он никогда не был хозяином собственной судьбы. Так какая разница, кому именно он вручит себя? Может быть, ей? По крайней мере, он сам выбрал ту, что сумела подчинить его себе. Эти мысли дарили ему некую свободу, некое дикое вольное чувство, которое словно освещало ему путь и одновременно промораживало до костей.