Проклятье рода Ротенбургов. Книга 4. Суженый

Элена Томсетт

От судьбы не уйдешь. Кажется, все в жизни у героини налаживается, есть муж и дочь, забавная Юлька, но прошлое не хочет отпускать, еще раз вмешавшись в ее жизнь и разрушив все ее планы.

Глава 5

Поездка на Крит превратилась в сплошное бедствие. Началось с того, что Марк буквально не отходил от меня ни на шаг. Он предложил мне руку, когда мы спускались в пещеру Минотавра. Когда я бездарно, по своему обыкновению, спотыкнулась на первой же выщербленной многочисленными туристами ступеньке, он, удержав меня от падения, положил мне руку на талию, и после этого не снимал своей руки с моей талии на протяжении всего путешествия по пещерам. Сказать, что это было просто неудобно для меня, значило вообще ничего не сказать. Сквозь тонкий шелк платья я чувствовала сухое тепло его ладони, от которого словно расползались мурашками теплые струйки чувственного удовольствия по всему моему телу. Когда мы вошли в пещеру, я потихоньку освободилась от его руки, но не прошла и трех шагов, как высокая шпилька моего каблука попала в расщелину пола, и мне пришлось уцепиться за его руку, чтобы не упасть. Понося про себя нехорошими словами свое русское воспитание, которое не позволяло мне появляться в общественных местах, да еще в компании мужчины, небрежно одетой, я покорно тащилась рядом с Марком, думая о том, чтобы поскорее вернуться на яхту и переодеться в шорты и легкие шлепки.

Только когда мы вышли из пещеры, и перед нами открыто засверкали камеры репортеров, я получила слабое удовлетворение от того, что я прилично выгляжу.

— Я как-то не подумал об этом, — в то же время шепнул мне на ухо оказавшийся с другой стороны от Марка Тео. — Извини, Элена, это моя вина. Эти шакалы преследуют меня в Греции повсюду. Представляешь, говорят, что я мафиози!

Словно для того, чтобы сейчас же опровергнуть его слова, в тот же миг одна из нахальных девиц с микрофоном вынырнула и толпы и подсунула микрофон прямо под нос Марка:

— Ваша светлость барон фон Ротенбург, — прочирикала она по-немецки, — что вы делаете на Крите? Вам здесь нравится? Вы завязываете деловые отношения с греческими дельцами?

Марк покрепче ухватил меня за руку, посмотрел на девицу, и спокойно ответил:

— Я здесь на отдыхе. Без комментариев.

Потом он вежливо отодвинул девицу в сторону и, увлекая меня через толпу туристов, быстро пошел к выходу.

— Луи, Джулия! — окликнул он успевших убежать вперед детей.

Луи обернулся и все понял. Он так же, как Марк меня, быстро ухватил за руку Юльку и повел ее нам навстречу.

Судя по сверканию камер, было уже поздно. Исхитрившись повернуть голову назад, чтобы посмотреть, что случилось с Тео и Амандой, я увидела, что Тео говорит по сотовому телефону, скорее всего, вызывая охрану.

Мы с детьми оказались в плотном кольце репортеров.

— Ничего не говори, иди молча, смотри перед собой, как будто ничего не происходит, — шепнул мне Марк, улучив минуту.

Он по-прежнему целеустремленно шел вперед, отодвигая со своего пути настойчивых людей с камерами и микрофонами. Сразу же после того, как Луи и Юлька присоединились к нам, он взял Юльку на руки, чтобы ее не затерли в толпе. Луи ухватил за руку меня и, к моему величайшему облегчению, втиснулся между мной и Марком.

— О, молодой Луи фон Ротенбург тоже с вами! — трещала, не отставая от нас, девица с микрофоном. — Стало быть, это семейный визит? Значит, ваша спутница и есть та самая таинственная молодая баронесса, девушка из Парижа?! Боже мой, ну, конечно же! Платье от Лагенфельда, мы же видели ее первый раз на подиуме у мэтра в Париже! Знаменитое кольцо Ротенбургов на ее пальце! И малышка! Это ваш второй ребенок, ваша светлость!? Боже мой, это сенсация! Маленькое интервью моему журналу, ваша светлость! Умоляю! Я пришлю вам на редакцию текст и фотографии! Вы станете звездой! У вас самая красивая семья из всех богатых людей Германии, которых я встречала, ваша светлость!

Я вздохнула с облегчением, когда с дюжину крепких парней в светлых летних костюмах, появившись словно ниоткуда, как трое из ларца, стали быстро и умело оттирать репортеров в сторону.

— Мама! — внезапно донесся до меня голос Луи.

Я остановилась, останавливая Марка.

— У меня камень кроссовке, я не могу идти, — быстро сказал Луи, виновато посмотрев на отца.

Мы по-прежнему были в двойном окружении охраны и, все еще, репортеров. По лицу Марка скользнуло выражение недовольства. Я тут же присела на колени перед Луи и, заставив его опереться рукой на мое плечо, быстро стащила с его ноги кроссовок, вытряхнула из него мусор и парочку острых прибрежных камешков, и снова натянула кроссовок на его ногу. Общение с Юлькой, вечно умудрявшейся набивать мусор в ее тапки по малолетству, научило меня проделывать такие вещи в мгновение ока. Марк даже не успел открыть рот, чтобы выразить свое недовольство, как мы с Луи снова были на ногах. Луи улыбнулся мне как солнышко, и я невольно вернула ему его улыбку. Камеры сверкали без остановки.

Мы вновь быстро двинулись вперед, и скоро мальчики из охраны окончательно оттерли в сторону репортеров, всунули нас в темную машину с тонированными стеклами, захлопнули дверцы, и в тот же момент машина плавно двинулась вперед.

— Уф! — Тео протянул мне стакан с холодным лимонадом. — Что за ад!

— Тео, ты представляешь, что скажут завтра газеты?! — в голосе Марка была неприкрытая ярость.

— Подумаешь! — быстро отозвался Тео, метнув хитрый взгляд на Аманду. — Что они могут сказать? Барон фон Ротенбург отдыхает на Крите со своей семьей! Что в этом криминального? У тебя красивая жена, красивые дети. В чем дело? Такая реклама пойдет тебе даже на пользу. Хоть один богатый человек — примерный семьянин, проводит свободное время со своей семьей и все такое. Очень похвально. Вот если бы они сфотографировали тебя и меня, роющих яму, допустим, где-нибудь на южных пляжах, это было бы уже серьезно. Тогда бы они могли написать, что мы, скажем, прятали трупы убиенных мной конкурентов. Вот тогда бы это была проблема!

Марк посмотрел на меня, я посмотрела на него, и мы не сказали больше ни слова. Масштабы трагедии могли оценить в настоящий момент только он и я. Возможно, все и обойдется. Если недалекие курортные репортеры опубликую только красивые фотографии и успокоятся на этом.

— Видишь, — толкнула локтем Луи Юлька, стараясь шуткой разрядить обстановку, — а ты переживал, что я забыла свой фотоаппарат. Завтра у нас будет целая куча фоток, если они, конечно, с нами поделятся.

Несмотря на трагизм положения, я не смогла удержаться, чтобы не рассмеяться вслед за Амандой.

Мы вернулись на яхту, съели ланч, и разбрелись по своим каютам, заверив Тео, что к шести вечера все будут готовы к тому, чтобы отправиться в ресторан.

Утро следующего дня было приятным исключением. Юлька не прыгала на моей постели, стремясь разбудить меня. В каюте было подозрительно тихо. Присмотревшись, я поняла, почему. Юльки в ней не было. Рассудив, что с яхты Иарка ей не убежать, я решила принять душ, быстро оделась в шорты и майку и вышла на палубу.

На палубе гремела музыка ламбады. Только тогда я с усмешкой сообразила, что Юлька и Луи, по-видимому, заставили «папу» платить проигрыш. Это было уже забавно. Действительность превзошла все мои ожидания. Вся компания расположилась на носу яхты, как раз под находившимся ярусом выше капитанским мостиком. Ухмыляющийся Периклюс врубил музыку прямо из капитанской рубки и стоял на мостике, с трудом удерживаясь от смеха при взгляде вниз.

На небольшом подиуме на носу яхты, предназначение которого оставалось для меня неизвестным, царствовала Юлька. Одетая в коротенькую белую юбочку на кокетке и красную майку, она демонстрировала стоявшим напротив нее Люку и Марку танцевальные движения ламбады. Босоногий, в светлых парусиновых шортах, Люк, сосредоточенно закусив губу, пытался ей подражать, и надо сказать, у него это неплохо получалось. Тоже босоногий Марк, в светлых брюках и не застегнутой белой рубашке с короткими рукавами, смотрел на них с таким выражением на лице, что мне на минуту стало его жалко. В тенечке, ближе к каютам, сидели в шезлонгах, потягивая лимонад, Тео и Аманда. Тео наслаждался этим представлением, как моя бабушка спектаклем в Большом театре.

— Элена! — закричал он, увидев меня. — Иди сюда, дорогая! Ты отомщена! Никогда не видел такого плохого танцора, как наш дорогой барон!

— Мама, он правда безнадежен! — сказала Юлька, вытирая со лба капельки пота. — Мы уже три часа мучаемся!

Марк посмотрел на меня с выражением комического отчаянья на лице. Его темные волосы были взъерошены, на висках поблескивали капельки пота.

— Смотри!

Юлька подскочила к нему, взяла его ладони в свои и скомандовала:

— Раз-два-три, начали!

И она грациозно задвигалась рядом с ним в танце, поднимаясь на носочки и опуская ножки на полную ступню, длинноногая, тоненькая, легкая, как эльф. Марк, переступая с ноги на ногу, честно пытался ей подражать. Прикрыв газетой лицо, Аманда смотрела в другую сторону. Плечи ее подрагивали от сдерживаемого смеха, глаза были надежно укрыты темными очками. В отличие от нее невоспитанные Тео и Периклюс хохотали в полный голос.

— Это все потому, — сказала я, приближаясь к Марку и Юльке, — что ты его неправильно учишь.

Юлька оскорблено развернула свои узенькие плечи.

— Это еще почему?

— Так танцуют девочки. Девочки всегда умнее, они чувствуют музыку и душу танца. Мальчикам, особенно таким большим и таким тяжелым, по сравнению с тобой, надо все объяснять. Отойди от него, сейчас я его быстро научу.

Юлька выпустила руку Марка и отошла в сторонку.

Я подошла к Марку почти вплотную, взглянула в его сокрушенно-хитрые глаза, потом, не давая ему времени придти в себя, положила свои ладони на его узкие бедра и глядя ему в лицо, сказала:

— Я буду держать свои руки там, куда я их положила. Чувствуй, как я буду нажимать то на одно бедро, то на другое. Двигайся вместе со мной. Понял?

Глаза Марка потемнели от сдерживаемого желания.

— Начали!

Марк оказался вовсе не таким безнадежным. Когда он понял, что я от него хочу и начал подчиняться музыке и нажиму моих ладоней, он смог изобразить нечто похожее на ламбаду уже через несколько минут обучения.

— Молодец! — кричала Юлька, хлопая в ладоши. — Двигай бедрами!

— Боже! — закричал Тео, вызвав громовой хохот Периклюса. — Остановитесь, девочки! Чему вы его учите! Вы мне так из него гомосексуалиста сделаете! И как я только поддался на этот спор!

— Давай, Марк! — не удержалась Аманда. — У тебя уже получается. Может быть, мне стоит поучить Тео?

— Боже упаси!

Тео позорно сбежал на верхнюю палубу и присоединился к Периклюсу.

Я сняла руки с узких бедер Марка и положила ладони на его широкие плечи.

— Теперь повторяй сам!

— Можно мне положить руки тебе на талию? — вежливо спросил он.

— Это не вальс! — закричала Юлька. — Мама, теперь ты делаешь все неправильно! Вы должны держаться за руки, и он должен положить одну руку тебе на талию. Так делали в клипе!

— Против клипа не поспоришь! — Марк крепко привлек меня к себе, так, что наши бедра, раскачиваясь в танце, оказались плотно прижатыми друг к другу, в то время, как, откинувшись назад, я уперлась вытянутыми руками ему в плечи.

— Немедленно прекрати! — сердито прошептала я, пытаясь вырваться из его железной хватки.

— Ты сама это начала! — тихо сказал он.

Сквозь мои легкие шорты и тонкую ткань его брюк я чувствовала его напряжение.

— Оставь меня в покое! — я уже начала нервничать не на шутку.

Его прикосновения возбуждали меня, а то, что он сказал мне вчера утром в спальне и как он вел себя во время нашей поездки на Крит не оставляло сомнений в том, что он в меня по-прежнему влюблен. Хуже всего было то, что я сама, кажется, не меньше него желала нашей близости. Это надо было остановить, во что бы то ни стало. В прошлый раз это слишком дорого мне обошлось.

Я оттолкнула его, но он не собирался меня отпускать. Танцуя, мы приблизились почти к самому бортику яхты. Он не оставил мне выбора. В меня словно черт вселился. Я вспрыгнула на теплые от солнца, широкие деревянные поручни бортика, несколько раз покачнулась, раскинув руки, обретая равновесие, а потом прошла по нему несколько шагов, как в детстве по барьеру тротуара, и, глядя на приближавшегося ко мне Марка, тихо сказала:

— Сделай еще шаг по направлению ко мне, и я прыгну в воду!

— Но почему? — также тихо спросил он. — Это глупо, в конце концов!

— Я не шучу!

По-прежнему глядя мне в глаза, он сделал шаг по направлению ко мне. Я плавно повернулась на поручнях лицом к воде и прыгнула с яхты прямо вниз, в воду. Уже в воздухе я успела сформироваться, вытянуть руки и вошла в воду почти без плеска, как приличный пловец. Если я умею что-то делать, как следует, так это нырять и плавать. Детство на Каспийском море и воспитание мальчишками нашего двора дало мне большую практику. Я постаралась нырнуть как можно глубже, уже под водой открыла глаза, посмотрела вверх и вперед, увидела у себя над головой дно яхты, прошла под ним, и вынырнула с другой стороны, удостоверившись, что случайно не попаду под винт мотора.

Когда я вынырнула возле противоположного борта яхты, я услышала, как они заглушили мотор и бросили якорь. Мысленно поздравив себя с очередной удачной идиотской выходкой, я некоторое время побыла в воде возле борта. Потом, держась за линь, подплыла ближе к борту и, цепляясь за скобы и выемки в нижней части линии фарватера, попыталась залезть на нижнюю палубу. После нескольких неудачных попыток, я подняла голову и увидела, как один из случайно проходивших на нижней палубе матросов выглянул за борт, увидел меня и в тот же миг, радостно оскалившись, прыгнул к борту и бросил мне веревку, а потом буквально за шкирку втащил на борт.

— Никому ни слова! — прижав палец к губам, сказала я.

Он затряс головой, сдерживая радостную ухмылку.

— Что там происходит? — не удержалась я. — Почему они заглушили мотор?

— Так вас ведь ищут, баронесса, — бесхитростно ответил мне матрос. — Думают, вы утонули. Его светлость шлюпки спустил, ныряет самолично.

— Ах, вот как! Спасает, значит.

Еще раз предупредив матросика, чтобы он держал язык за зубами, я поднялась к себе в каюту, приняла душ, вымыла голову, переоделась в белое платье от Лагенфельда и распустив по плечам длинные волосы, быстро сохнувшие на воздухе, поднялась на среднюю палубу.

Уже подходя к бортику, я увидела две шлюпки, спущенные на воду неподалеку от яхты и столпившихся возле перил Тео, Аманду, Юльку и Луи. Периклюс, стоя на мостике, бешено жестикулировал и что-то кричал матросам, остававшимся в шлюпке. Марка не было видно. Очевидно, его светлость нырял, пытаясь спасти мою жизнь.

Я подошла к бортику и стала рядом с Юлькой. Почувствовав движение воздуха, Юлька обернулась, увидела меня, глаза ее округлились, она открыла рот, чтобы закричать от радости, но я снова прижала пальцы к губам, призывая ее к молчанию. Юлька закрыла рот и выдохнула воздух. В следующую минуту она толкнула локтем Луи, и вся молчаливая сцена повторилась сначала. Тео и Аманда в неверии посмотрели на меня, потом губы Тео раздвинулись в такой ухмылке, что, я подумала, что он не забудет этой минуты надолго.

Последним заметил меня Периклюс. Закрыв рот, он прекратил материть матросов в шлюпках за медлительность так резко и неожиданно, что они удивились. Подняв головы, они заметили, кто быстрее, а кто чуть медленнее, меня, стоящую, как ни в чем не бывало, у перил вместе со всей компанией. В тот же момент Периклюс, войдя в роль, сделал такое зверское лицо, что никто из них не проронил ни звука. Тео уже радостно катался по палубе, задыхаясь от смеха, предчувствую очередную шутку.

Я спокойно стояла у перил и ждала, когда появится Марк. Когда он с плеском, отфыркиваясь и отдуваясь, вынырнул на поверхность возле борта одной из лодок, я немного подождала, а потом, наклонившись через перила, светским тоном спросила, обращаясь к нему:

— Ну, как водичка, ваша светлость? Не холодная? Купаться можно?

От звука моего голоса он вздрогнул, резко поднял голову вверх и в ту же минуту ушел под воду.

Юлька и Люк рассмеялись.

Марк вынырнул, откинул со лба мокрые волосы, посмотрел на меня, и на лице его отразилась такая ярость, что начавшие было посмеиваться и перебрасываться шуточками матросы и Периклюс, увидев выражение его лица, замолчали. Не затрудняя себя возвращением на шлюпку, Марк повернулся и резкими быстрыми гребками поплыл к яхте.

— Элена, беги! — негромко сказала мне Аманда.

— Спрячься где-нибудь, — поддержал ее Тео. — Это была отличная шутка, кроме того, ты его честно предупреждала, что это сделаешь. Но сейчас он в таком состоянии, что совсем не соображает, что делает. Ему просто хочется оторвать тебе голову. Он чуть сознания не лишился, когда ты так неожиданно сиганула в воду. Аманда права, беги!

Я взглянула вниз, увидела, что Марк, пеня воду, уже проплыл половину расстояния до яхты, и решила последовать их общему совету.

Я успела подняться на верхнюю палубу и пробежать половину расстояния до капитанской рубки, когда увидела, что, воспользовавшись брошенным ему канатом, Марк поднялся не на нижнюю палубу, как это сделала я, я прямо наверх и теперь, тяжело дыша, остановился в нескольких шагах от меня, ожидая моего приближения. Вода ручьями стекала по его все еще остававшемуся сердитым лицу, гладким обнаженным плечам, бугрившимся мускулами, тонким холщовым брюкам, которые он не успел снять, прежде, чем броситься за борт спасать меня, и образовывала лужицы возле его босых ног. Устрашенная выражением его лица, я сделала было движению к бортику, но увидела, как глаза его сузились от гнева, и он в ту же минуту оказался рядом со мной:

— И думать не смей! — прошептал мне на ухо он, сжимая меня в объятьях. — Ты сделаешь такое еще раз, и я утоплю тебя собственноручно!

Потом он поднял меня на руки и, пинком раскрыв дверь капитанской каюты, внес меня внутрь и закрыл дверь. Поставив меня на ноги, он запер дверь на ключ, и бросил ключ на стол.

— Что ты такое вытворяешь? — его голос был тих от бешенства, он наступал на меня, в то время, как я отступала к кровати. Помещение капитанской каюты не было особенно большим, но места там было достаточно.

— Я тебя предупреждала! — упрямо сказала я, глядя ему в лицо. — И, кроме того, ты мне обещал!

— Обещал что?!

— Что будешь вести себя прилично!

— Я и вел себя прилично!

— Прилично?! Ты лапал меня на глазах репортеров весь день на Крите, и потом когда мы танцевали ламбаду на палубе!

— Ты сама все это начала. Ты думаешь, я железный?! И вообще, что за неадекватная реакция?!

— Неадекватная?! Мне что, надо было ждать, когда ты займешься любовью со мной на глазах всей команды?

— И поэтому ты не нашла ничего лучшего, как выпрыгнуть за борт?! Знаешь, Элена, иногда мне кажется, что у тебя с головой не в порядке!

— А как я еще могла тебя остановить?!

— Почему бы не попросить, не закричать, не дать по морде, в конце концов! Ты понимаешь, что я пережил, когда думал, что ты утонула?! — он почти кричал мне в лицо.

— А ты понимаешь, что я пережила, когда ты отнял у меня сына?! — не осталась в долгу я.

— Ах, вот как! Бессердечная девчонка! — он толкнул меня на кровать. — В таком случае, ты хотя бы представляешь, что пережил я, когда ты избавилась от моего ребенка и вышла замуж за моего отца?! Тебе никогда не приходило в голову, что я должен был думать и что чувствовать?! Я был готов удушить тебя собственными руками! Нет, так больше продолжаться не может! Я заставлю тебя остаться со мной! Пусть мне придется применить силу, но, по-крайней мере, этот бесконечный кошмар кончится!

Он стоял в ногах кровати и расстегивал ремень своих светлых все еще влажных от морской воды брюк. Рубашку он даже не потрудился одеть, когда так поспешно возвращался на яхту. Я взглянула на его загорелую грудь, на ходящие под кожей бугры мускулов, и почувствовала, как где-то внизу моего живота поднимается горячая волна, а к моим щекам прилила кровь.

— Ты отказался от меня! Ты меня бросил, когда я нуждалась в тебе! — запальчиво сказала я, отводя от него взор.

— Ерунда! Я просил тебя подождать, и только!

Он закончил со своими брюками и очутился рядом со мной в кровати.

— Я не могла ждать! — закричала я, снова отталкивая его. — Я была беременна, я была напугана и сбита с толку! Мой сказочный принц, любовь всей моей жизни убежал, поджав хвост, когда дело запахло горячим!

Его сильное тело прижало меня к кровати. Из последних сил я пыталась оттолкнуть его, но мое тело предавало меня — вместо того, чтобы упереться руками ему в плечи, мои руки бессильно скользнули по его плечам, и соединились в объятии вокруг его шеи, а мое тело прижалось к нему в исступленном страстном порыве. Этот мужчина имел какую-то мистическую власть надо мной.

— Что за ахинею ты несешь?! — простонал он, приникая в поцелуе к моим губам и одним движением глубоко входя внутрь меня. — Да я поседел за те несколько дней…. когда пытался договориться с Аделиной…. и подбивавшим ее на все эти гадости твоим дорогим мужем… Эгисом Ротенбургом. А потом еще оказалось, что он сделал тебе аборт самолично!

Содрогаясь от страсти под ударами его плоти, я все же смогла прошептать:

— Это была внематочная беременность!

Он со стоном излил в меня свое семя, и некоторое время молчал, перевернувшись на спину и крепко прижимая меня к себе.

— Но я не знал об этом! — наконец, хрипло сказал он. — И мне он об этом не сказал! Он просто бросил к моим ногам в присутствии всей семьи мешок с кровавым месивом и сказал…. Ты знаешь, что он сказал.

Марк внезапно поднялся и сел на постели и, не глядя на меня, устало провел рукой по волосам.

— Почему ты не позвонила мне?!

— Я звонила! — мне внезапно стало его жалко. — Твоя секретарша все время говорила, что ты или в Канаде, или занят. Потом вы с Эгисом начали убивать друг друга, и барон пригласил меня в Германию.

Он повернулся ко мне.

— Зачем ты вышла за него замуж?!

— Потому, что барон мне нравился!

Я перевернулась на живот, чтобы не смотреть ему в глаза.

— Я не имел в виду отца, — вздохнул Марк. — Я говорю об Эгисе Ротенбурге.

— Он всегда был моим другом, — сказала я, тоже садясь в постели. — Потом родилась Юлька и, честно говоря, мне обрыдло быть матерью-одиночкой в России.

Марк не дал мне возможности убежать. В следующую минуту он снова очутился рядом со мной, быстро перевернул меня на спину и навис надо мной своим телом.

— Почему ты вышла замуж за него, но не захотела выйти замуж за меня?! — глядя мне в глаза, спросил он.

Его губы почти касались моих губ. Мне внезапно вновь стало трудно дышать от поднимавшегося в моем теле желания его близости. Я с трудом нашла в себе силы возмутиться, хотя возмущение мое было непритворным:

— Ты забыл?! Ты отнял у меня Луи!

— Я отнял у тебя Луи потому, что думал, что желание вернуть сына заставит тебя выйти за меня замуж, — его тело снова прижалось к моему. — Я любил тебя. Любил до безумия.

Он вздохнул, словно смиряясь с тем, что новая волна страсти начинает стремительно покрывать нас обоих с головой, и словно сдаваясь ей.

— Надо полагать, Эгис пообещал тебе попытаться отобрать у меня Луи? — прерывисто прошептал он.

— Да! — его последние слова снова вывели меня из себя. — И он пообещал, что защитит от тебя меня и Юльку.

— Причем здесь малышка Джулия? — недоуменно спросил он, и я тут же прикусила язык, поняв, что совершила ошибку.

— Джулии четыре года, — медленно, размышляя вслух, произнес он и поднял на меня глаза. — Значит, она родилась в девяносто четвертом году, почти через год после смерти моего отца. Луи, кажется, упоминал о том, что ее день рождение как раз накануне Кристмаса, он хотел пригласить ее в Лапландию, на встречу с Дедом Морозом.

У него внезапно перехватило дыхание.

— Джулия — моя дочь?! Мы ведь спали с тобой тогда, после смерти отца!

Я с неожиданной силой оттолкнула его от себя и начала ожесточенно вырываться из его объятий. Сначала мне это почти удалось, он на секунду опешил от неожиданности, но потом пришел в себя и немедленно вернул меня на прежнее место.

— И думать не смей! — сорвавшимся голосом почти прошептала я, чувствуя, как на моих глазах закипают слезы бессилия. — Даже думать не смей, что ты можешь отнять у меня еще и Юльку! Вспомни, перед тем, как ты отобрал у меня Луи и выбросил меня из страны, я провела несколько дней с Эгисом! У вас равные шансы быть ее отцом!

— Никогда не поверю, что умненький Эгис Ротенбург не сделал тест на отцовство, — с жесткой усмешкой сказал Марк, внимательно глядя мне в лицо.

— Не знаю, может и сделал, — огрызнулась в ответ я. — Он мне об этом не докладывал!

— Значит, Джулия точно моя дочь! — отрубил Марк. — Если бы это был его ребенок, он бы оклеил результатами теста стены своего дома. — Знаешь, Элена, — он внезапно почти с нежностью посмотрел мне в лицо, — иногда мне хочется свернуть твою хорошенькую шейку. Но только иногда. Потому что я знаю, что тебе никуда от меня теперь не деться. Я люблю тебя. Я тебя не отпущу и никому тебя не отдам. Ты разведешься с Эгисом и выйдешь замуж за меня.

— Нет! — непроизвольно вырвалось у меня.

— Почему? — он взял в свои ладони мое лицо и осыпал легкими нежными поцелуями мои прикрытые глаза, мои щеки и губы. — Ты ведь тоже любишь меня, Элена.

— Эта любовь несет несчастье и разрушение, — прошептала я.

— Почему?

— Она уже сделала несчастным Луи, меня, тебя, Эгиса. Скажи мне, Марк, только честно, ты ведь не сделал ничего, что могло повредить твоему отцу?

Он с негодующим жестом отпрянул от меня.

— Как ты могла подумать!

— Но ты ведь забрал все бумаги и его новое завещание, не правда ли?!

— Это совсем другое! — холодно сказал Марк. — Ты видела новое завещание отца? То, что он написал, было глупо. Он разделил капитал между мной и Луи. Титул наследовал Луи, но после моей смерти. Зачем? Луи — мой сын, мой единственный ребенок, он и так получит все, что у меня есть. Я отдам ему титул после того, как ему исполнится двадцать пять, если он того захочет. Он получит весь капитал, а не половину. Что касается свидетельства о рождении…. Лучше, если мальчика будет воспитывать отец, а не дядя, не правда ли? Ваше свидетельство о браке? Зачем оно тебе? Смерть отца ничего не меняла. Ты все равно останешься баронессой фон Ротенбург. Моей баронессой.

Словно в подтверждение своих слов он снова вошел в меня.

— Я была бы независима от тебя, останься я баронессой фон Ротенбург после его смерти, — упрямо сказала я, задыхаясь от его быстрых сильных движений внутри меня.

Он остановился и как-то странно посмотрел на меня.

— Ты читала новое завещание? — целуя меня, прошептал он.

— Нет, — так же прошептала я, непроизвольно возвращая ему его поцелуй.

— Отец оставил меня опекуном своей семьи, Луи и тебя, — мягко сказал он. — Я бы в любом случае контролировал тебя, Элена. Ты получила бы гораздо больше от меня, как от мужа, чем как от опекуна. Отец знал, он чувствовал всю силу моего влечения к тебе. Когда он предложил тебе выйти за него замуж, он пытался защитить нас обоих…. Тебя и меня. От нас самих… Тебя…. От меня. Меня…. От того, что я мог натворить.

Он откинулся на спину, мягким движением требовательно привлек меня к себе, положил мою голову себе на плечо, взял мою руку и прижал к своим губам мою ладонь.

— Боже мой, как хорошо, — в ту же минуту прошептал он. — Как мне хорошо и спокойно с тобой. Словно ты часть меня, моя лучшая часть. Не оставляй меня, Элена.

За дверью каюты послышались какие-то шорохи, сдавленные вздохи и взволнованный шепот. Мы с Марком переглянулись, он с утрированным ужасом закатил глаза, в то время как на губах его появилась слабая улыбка.

В тот же миг мы услышали притворно сердитый голос Аманды:

— Вы опять здесь, маленькие разбойники? Я же просила вас оставить их в покое.

— Мы беспокоимся за маму, — сказала Юлька. — Барон казался таким сердитым!

— Сначала они ужасно кричали, — добавил Луи, — а потом стало тихо. Вот мы и беспокоимся.

— Боитесь, не прибил ли он ее под горячую руку? — с еле сдерживаемым смехом спросила Аманда.

Сверху, с капитанского мостика, послышался гомерический хохот Тео.

Юлька шмыгнула носом.

— Не волнуйтесь, разбойники. То, что они успокоились, даже хорошо. Значит, договорились. Пойдемте, я дам вам мороженого.

— У тебя есть мороженое? — сразу же заинтересовалась Юлька. — А какое? Шоколадное тоже есть?

— Всякое, на любой вкус, — ответила Аманда. — Пойдем, Луи, ничего с твоей обожаемой мамой не случится. Марк просто не способен обидеть Элену. Он скорее сам себе перережет горло. Крови еще нет, так что будем считать, что все обошлось.

— Не пугай детей! — загремел с мостика Тео. — И вообще, пора бы его светлости уже и подумать о том, где мы остановимся на ночь. На Крите мы уже и так поставили всех журналюг на уши, нам туда соваться не стоит. Представляю, что напишут завтра в газетах! Таинственная баронесса фон Ротенбург на Крите! Его светлость танцует ламбаду на яхте! Греческий миллионер Тео Папандопулос и его жена Аманда путешествуют на яхте в обществе семьи барона фон Ротенбурга! Луи и Джулия фон Ротенбург объедаются мороженым на палубе!

Я не выдержала и рассмеялась. Марк сел на постели, повернулся ко мне и с тенью улыбки сказал:

— Боюсь, все будет еще хуже.

— Что ты имеешь в виду? — не поняла я.

— Газеты, — коротко сказал он. — Ты слишком красива, чтобы не привлечь их внимание. Тео прав, но даже он не предполагает, что заголовки будут гораздо хуже. Надеюсь, после такой рекламы твой муж точно потребует развод.