Однажды на маленькой планете. Повести и рассказы

Элен Конде

Рассказы и повести о жизни и о людях. Что-то из уже напечатанного, что-то новое, грустное и смешное, трогательное и нелепое, каждый может найти что-то для себя, о себе.

Воры и врачи

В общем, еду я как-то в метро, народу полно, все на работу, все правильные. Стою у самых дверей боком, держусь мизинцем за поручень. Дышать нечем. Тут ещё как назло на «Тульской» мужик вваливается — вообще никакой, как он передвигался, никому неведомо. Стоит и глазками хлопает, а пройти ему некуда. Ну, народ потеснился. Мужик стал выяснять, где он и куда его везут. Потом понял, что сел именно на тот поезд и стал дружественно жать руку пожилому дядьке в берете. Слава Богу последний стоял, помалкивал и не вступал с алкашом в диалог, иначе это могло бы довести и до мордобоя.

Мне через одну выходить, на «Серпуховке» повалила крупная партия людей на выход, меня прижали к железу, зашло не меньше, чем вышло. Я протоптала путь к выходу, стоя так же боком. Сумка моя висит на левом плече, которое перекошено вверх по сравнению с правым, потому как она постоянно норовит соскользнуть, более того, ручек две, поэтому то одна, то вторая пытаются добить меня окончательно и свисают попеременно вниз, а я в это время пыжусь, чтоб закинуть их обратно.

Вот заветная фраза диктора об осторожности при закрытии дверей, народ выдохнул, с моего левого плеча снова упала одна ручка сумки, и вдруг, за полсекунды до закрытия дверей, пробегавший мимо парень дёргает за эту ручку, хватает сумку и пытается смешаться в толпе, благо на «Серпуховской» в час-пик народу хоть отбавляй. Двери закрываются, поезд трогается, у меня из глотки вырывается животный крик, люди не совсем понимают, что происходит, потому что его толком никто и не увидел, потому как все вошедшие стоят спиной к дверям.

Кто-то соображает, что кому-то плохо. Начинают искать валидол. Тут я прихожу в себя и ору на весь вагон, что не отказалась бы от автомата, чтобы пристрелить того урода. Люди ничего не понимают, меня они не видят, короче, ситуация наипоганейшая.

Вдруг женщина, стоящая от меня справа, спохватывается и начинает причитать, что точно, видела некрупного парня с блестящей коричневой сумкой, нырнувшего в толпу. Я сияю от счастья, что хоть кто-то понял причину моего воя, но мне от этого не легче. Никто же его не запомнил. Мелкий тип, в тёмной куртке, вид сзади, аргументов — выше крыши. Тут же сердобольные граждане начинают советовать мне выйти на «Полянке» и сделать заявление в отделении милиции, описать хотя бы сумку и что в ней было. И на том спасибо, хотя от мысли, что придётся общаться с ментами, теплее мне не становится.

К счастью, именно сегодня я не взяла с собой паспорт, а ключи от работы и дома и пропуск сиротливо остались в кармане куртки. Хотя бы не надо думать на тему ключей и смены замков. До слёз жалко сумку, купила три дня назад на премиальные. Решила, что куплю хорошую, кожаную, не пожалела аж две триста, и что теперь, прямо кинутся они искать мою пропажу. Мобильник тоже жалко, тоже месяц назад купила, что ж за жизнь такая! Вот попался бы он мне, мозги бы через задницу достала. Ух, когда я злая, мне лучше не попадаться.

Вышла на «Полянке» поплелась искать милицию, слышу шуршит кто-то сзади. Смотрю — это тётка та, бежит за мной.

— Девушка, постойте. — Пищит толстуха. — Я запомнила, что у него на затылке прядь седая, сам тёмный, а прядь седая. Сейчас же молодёжь выкрашивается в разные цвета, я и обратила внимание, может быть, это поможет. Не расстраивайтесь.

Я махнула рукой, что теперь делать, не вены же резать. Ладно, пошла написала заявление, мент тихо улыбнулся, типа очередной висяк.

Пришла на работу, настроение — хуже не придумаешь. Начальник предложил стаканчик «Мартини» для тонуса, у него вчера день выписки был как раз. Я работаю врачом-ординатором в урологическом отделении частной клиники. Сами понимаете, доходы практикантов не особо располагают к приобретению сумок почти за сто долларов каждую неделю. Хоть у нас клиника и частная, но я тут пока ещё на птичьих правах, поэтому всеми силами пытаюсь заработать себе положительные баллы. Заведующий, мой начальник — мужчина мировой, повезло, и помогает по работе и в принципе не гнобит, хоть в этом повезло.

Михалыч налил мне вермута, утешил добрым словом и отпустил домой. Сказал, что не фиг тут сырость разводить, чтоб я шла и приводила себя в порядок. Я и пошла, хорошо, что ключи остались. Иду по улице и вспоминаю, что ещё ценного в сумке ушло. Мобильник, помада, тушь, пудра, тоже жалко, кошелёк со ста рублями, ещё МР3-плеер, ух, ненавижу. Ладно, будем жить как прежде. Пришла домой, достала старую сумку, старый кошелёк, из заначки вынула последнюю до зарплаты пятисотку, как же саму сумку жалко, она же была такая красивая, прямо под сапожки подобрала. Ведь сумку-то выбросит, а в ней и брать нечего. А, может быть, он эстет и сумку продаст или девке своей подарит? Ладно, раз что-то ушло, значит что-то придёт, пускай это будет самым страшным горем в моей жизни.

Проходит месяца два, два с половиной. Рана от потери практически затянулась, мне уже новую мобилу подарили, жизнь продолжается. Короче, сижу я на приёме в процедурной, народу никого. Вдруг стук в дверь, входит парень, лет около тридцати. Щуплый такой, говорит, что ему назначен врачом массаж простаты. Массаж, так массаж, мне не впервой его делать. Мнений на эту тему много, но большинство мужчин сходятся на том, что мероприятие это не самое приятное в жизни, но эффективное.

Парнишка, вроде как впервые, я ему рассказываю, что снять и как лечь, вернее встать. Он послушно стаскивает джинсы и покорно принимает коленно-локтевую позу. Я надеваю перчатку и понеслась. Не буду описывать подробности, но делу этому я обучилась, так что потерпеть можно. Парень стоически перенёс первую половину процедуры, как вдруг в кармане его брюк звенит телефон, у меня аж ёкнуло внутри, мелодия, как на моём старом была Depeche Mode. Я подтащила к нему штаны, а сама глядь, а у него на затылке прядь белая, тут меня столбняк и прошиб. Он пока разговаривал, я чуть не окосела, прядку его разглядывая. Бог ты мой, мой грабитель у меня в руках, да ещё в таком интересном положении, да, нечасто такое встретишь. Пациент договорил. Надо бы продолжить. У меня мозги набекрень, мне и убить его хочется, и руку поглубже засунуть, чтоб, как я тогда мечтала мозги через это самое место вытащить и моральный ущерб компенсировать охота, а руки затряслись, не слушаются.

Я не знаю, как, но заставила себя собраться. Продолжаю массировать, а сама думаю, вот же падла, а на мобиле даже музыку не сменил, если бы не это, я бы на его башку и не обратила бы внимания. Ну, держись. И говорю ему.

— Вы услугу уже оплатили? — Таким любезно-гаденьким голоском.

— Нет, я после доктора, ещё не успел, можно Вам деньги отдать? — Тоже такой любезный.

— Конечно-конечно, можно и мне, не вопрос. В нашей клинике закон такой, всё, как удобно клиенту. — И откуда из меня это попёрло?

— А сколько процедура стоит? — С наивным видом, типа он не знает.

И тут я поняла, что надо делать главный кульбит, иначе там у него уже все соки вытекли.

— Семь с половиной тысяч, моё золотце, и чтоб я больше тебя здесь не видела. — Сказала и напоследок так прижму ему там, что он аж ойкнул.

Парень понял, что свободен от моего пальца и буквально отпрыгнул в сторону.

— Вы, что издеваетесь, приём у врача стоил пятьсот рублей. Вы шутите? — А сам занервничал.

— Скажи спасибо, что так мало за свободу. Две с половиной — сумка, две — плеер, три — мобильный. Даже мелодию звонка не удосужился сменить, ублюдок. — Меня конкретно трясло. Я не знала, как поведёт себя этот тип, но ему тоже было явно не по себе.

— Вы с ума сошли, Вы меня с кем-то путаете. — Парень пытался оправдаться, но выглядел вдвойне жалко на кушетке без трусов.

— Слушай, хватит тут комедию разыгрывать, я докажу, что это ты выхватил у меня сумку, пробью серийный номер мобилы, потом тебя тётка из вагона опознает, у меня её телефон есть. — Про телефон я, конечно, блефанула, но звучало это очень убедительно. У меня заява написана в ментовке на «Полянке», всё, приехали. Так что, гони деньги и рули отсюда. Конечно, надо бы тебя закатать за сто первый, но некогда мне, мне бы вещи восстановить. А то тут за копейки приводишь в чувства таких, как ты. — Всё, мои ресурсы иссякли.

Парень явно струхнул. Съёжился весь, как воробей. Даже жалко его как-то стало.

— У меня нет с собой таких денег. Есть только три тысячи. Забирайте телефон обратно, сумка тоже у сестры — привезу, как раз на плеер хватит.

Тут меня такой смех разобрал, он со мной ещё торгуется. Вот же вор пошёл наглый.

— Слушай, ещё одно слово и я вызываю милицию, ты понял? — Я даже не ожидала, что ко мне снова вернутся силы. — Ставки возросли — десять. Ты понял, десять тысяч. Звони, кому угодно, пока денег не будет, ты отсюда по-хорошему не уйдёшь. И не вздумай качать права, здесь все в курсе по поводу моего ограбления, так что как тебя там, Опанько Евгений Иванович, должок за тобой.

Слава Богу, пацан попался понятливый, позвонил в пару мест, и через сорок минут передо мной на столе лежало десять тысяч рубликов. На моё счастье, пациентов больше не было, как будто, что-то на небе сотворило всё так, чтобы ничто не мешало мне провернуть операцию. Мой украденный мобильник он от страха забыл на стуле.

Сам этот Женя сразу после расплаты исчез так быстро, что я даже не успела напоследок над ним поглумиться. Да, получилось на удивление восхитительно. И на сумку хватит, и на плеер, ещё туфли можно купить. А перво-наперво надо в магазин лететь за «Мартини», отметить радость, ведь, если бы не моя работа, не видать бы мне такой сверхприбыли. Да, и телефончик вернулся.

Эй, воры, бойтесь и думайте, прежде чем грабить приличных людей, так и кастрировать могут ненароком…

19 октября 2006