Непредсказуемый

Элен Гома

Молли:Вы думаете, что знаете меня. Престижный университет, трастовый фонд. Жизнерадостная и неутомимая. И я не могу вас винить в этом. Именно такой я и кажусь. Но, к сожалению, не являюсь. Есть одна проблема. И есть парень, способный решить ее. Но он, похоже, в этом не заинтересован. И это еще мягко сказано.Лукас:Молли Эванс не достойна моего внимания. Хотя она дико хорошенькая. И кажется милой. Но в тот момент, когда она вручила мне визитку со своим номером, я понял, что внешность обманчива.

Глава 5

Молли

Я вспоминаю об отце и достаю из сумочки телефон, чтобы позвонить ему и сказать, что я в порядке. На самом деле это далеко не так, раз со мной рядом Лукас. Лукас не представляет для меня опасности, нет. То, как я чувствую себя рядом с ним, вот то, что действительно пугает. Почему я не могу быть такой же равнодушной, как он? Почему каждое его слово имеет значение? Почему мою кожу покалывает, когда он смотрит на меня? Те секунды, когда я села в его машину, отпечатаются в моем сознании надолго. Я никогда не забуду озорные искорки в его глазах, когда я сделала это. Что не идет ни в какое сравнение со льдом, которым они наполнены сейчас. Пламя, лед, лед и пламя.

Черт бы тебя побрал, заносчивый, самоуверенный, непредсказуемый придурок.

Сейчас я вижу лишь его нахмуренный лоб и глаза, сосредоточенно смотрящие в монитор, но и этого достаточно для того, чтоб я не могла отлепить от него свой взгляд.

Телефон.

Что я хотела сделать с этим телефоном?

Я верчу в руках чертов гаджет до тех пор, пока до меня не доходит, что я собиралась позвонить отцу. Ну конечно, дурочка, на улице ураган, какая к черту сотовая связь будет работать в таких условиях?

Немного сосредоточившись на проблеме, я прихожу к выводу, что написать сообщение — будет отличным вариантом, который успокоит моего гиперопекающего папочку сразу, как только погода нормализуется. Именно так я и делаю. Я пишу, что нахожусь с друзьями в надежном месте и ему не о чем беспокоиться. Надеюсь, что и он тоже в порядке.

— Ты уверен, что здесь безопасно? — уточняю на всякий случай. Не то чтобы у меня был выбор, где я могла бы сейчас находиться.

— Думаешь, я позволил бы столь ценным экземплярам оставаться в небезопасном месте? И под ценными экземплярами я имею в виду тачки, которые стоят миллионы, а не то что ты только что там себе напридумывала.

Козел. Ничего другого я от тебя и не ждала. Я тереблю ткань своей юбки, и это вовсе не говорит о том, что я разочарована. Ни капли.

Кстати, о каплях. Моя одежда все еще влажная от дождя, а волосы… Господи боже, мои волосы!

— Где-нибудь здесь есть зеркало?

Черная бровь приподнимается из-за монитора. Лукас лениво переводит насмешливый взгляд на меня.

— Следующая дверь налево.

— Спасибо.

Но он уже вернул свое внимание в монитор. Очень нужно ему мое «спасибо».

Как только я оказываюсь в уборной, все погружается в темноту. Только этого не хватало. А ведь я даже не успела привести себя в порядок. Хотя, какая теперь разница? Лукас не увидит меня красивой в темноте, тем более, он уже сто раз рассмотрел меня при свете в образе лохматого чудовища.

Ты самый везучий человек в мире, Молли Эванс.

Я хнычу от досады.

— Почему это происходит со мной, а?

— Ты там ревешь что ли?

О, нет, Лукас за дверью слышит мои стенания. Вот теперь мне точно хочется рыдать по-настоящему.

Он стучит в дверь.

— Все нормально? — Несмотря на сам вопрос, его голос не дружелюбный, не обеспокоенный, ничего такого и близко.

Когда он разговаривает со мной, он словно делает мне огромное одолжение. На ум приходят разные предположения, почему он так обращается со мной. Но ни одно из них не поддается логике, поэтому я разрешаю себе больше не строить догадок и не мучить свой мозг. Пусть будет так, как он утверждает. Я не в его вкусе. Окей. В клубе он видел меня принарядившейся, а когда подвез Эви к моему дому, я предстала перед ним в растянутой футболке, без макияжа, с хвостиком вместо укладки. А после дождя и ветра я прямо таки в лучшем своем виде и подавно.

Что ж, если для этого идиота внешность — главное, то меня не должен интересовать ни он, ни его поверхностные мнение, которые он составляет о людях, меряя их по себе.

Я открываю дверь и вижу лишь его очертания перед носом. Я никогда не была коротышкой, но даже на восьми сантиметровой шпильке, я, очевидно, ниже его.

— Какого черта тебе это интересно? — набрасываюсь я. — Тебе плевать, забыл?

— Конечно, нет, — звучит его игривый голос. — Ты занимаешь туалет, когда он мне нужен. Ладно бы ты его использовала по назначению, я бы подождал, но оплакивать свою прическу можно ведь и в другом месте.

Он действительно это сказал? Должно быть, он успел заметить, как я в ужасе трогала свои волосы, выходя из комнаты. И только из этого он сделал вывод, что я кто-то вроде… Кирстен?

Я сжимаю руки в кулаки и изо всех сил толкаю его в грудь.

— Отвали!

Как только я выталкиваю его из дверного проема, делаю несколько шагов в темноту и останавливаюсь.

Лукас, смеясь, скрывается за дверью.

Шарю в сумочке, пытаясь на ощупь отыскать телефон, который собираюсь использовать в качестве фонарика, но все тщетно, потому что у него разрядился аккумулятор. Просто здорово, Молли! Ты застряла в каком-то бункере, да еще и в кромешной темноте, без средств связи. Это было бы чертовски интригующе, если бы тип, с которым ты тут застряла не пытался поиграть на твоих нервах при каждом удобном случае, а вместо этого демонстрировал бы некие другие чувства.

И вот я уже забыла об обещании, которое дала себе несколько минут назад. Браво!

Дверь за моей спиной щелкает.

— Эванс? Ты все еще здесь?

— Мечтаешь, чтобы я испарилась? — тут же огрызаюсь я. — Если бы у меня был выбор, меня бы здесь никогда не было, уж поверь.

Лукас хмыкает примерно в метре от меня.

— У тебя был выбор. И ты выбрала поехать со мной.

— Я не думала, что ты спасаешь меня, чтобы продолжать быть свиньей. Очевидно, я ошибалась.

— Очаровательно. Ты решила, что я твой спаситель.

Я устала от этих нескончаемых перепалок, поэтому не нахожу ничего достойного, чтобы бросить ему в ответ. Сейчас мне не светит выиграть хоть одну словесную битву. Я действительно утомлена морально и физически.

— Ладно, извини. — Его голос звучит ближе. И мягче.

Что? Мне послышалось?

Он кладет руку мне на талию, и все мои внутренности сжимаются в один большой тугой узел.

— Идем, поспим немного. Тебе надо набраться сил, чтобы давать мне отпор, а то так не интересно.

— Как мило с твоей стороны, — язвлю я и благодарю бога за то, что обрушил на нас темноту, иначе Лукас бы видел мое идиотское лицо, исказившееся от счастья.

Мое горло сейчас — конвейер по производству комков, которые я сглатываю один за другим. Ткань блузки горит под его прикосновением, обжигая кожу. Не могу поверить, что он снова прикасается ко мне. Лукас. Прикасается. Ко мне.

Я вдыхаю аромат его футболки. Кондиционер для белья, смешанный с еле уловимым запахом парфюма. Должно быть, он воспользовался им еще утром. Картинки в моей голове утверждают, что делал он это непременно с полотенцем, обернутым вокруг его бедер. Не буду спорить.

— Ты мокрая, — сообщает Лукас.

Да ладно тебе, это настолько очевидно?

И совсем не смешно. Нет. Вообще не смешно, потому что это не правда. Мои гормоны в полном отрубе, как обычно. Он не заводит меня. Нисколечко.

И только потом до меня доходит, что выражение имело буквальный смысл.

Через мгновение он припечатывает что-то к моей груди, и я хватаюсь за кусочек теплой и сухой ткани.

— Вот, надень мою футболку. А свои мокрые вещи брось куда-нибудь.

— Эм, спасибо, но…

— Я могу отвернуться, если хочешь. — Его голос звучит так близко, так спокойно и, черт его подери, так сексуально. Я вынуждена признать это. Этот момент еще более интимный, чем был у нас, когда мы целовались, как сумасшедшие в перерывах между шотами. — Только в этом нет смысла, потому что здесь хоть глаз выколи.

Он прав. Здесь так темно, что я могу только чувствовать тепло его кожи и растворяться в мягком тембре его голоса.

— Не переживай, она чистая. Почти. Но это все равно лучше, чем намочить диван.

— Спасибо, — снова мямлю я и решаюсь расстегнуть молнию на юбке. Это звук поглощает шум ветра, завывающего за этими стенами, иначе я бы утонула в неловкости. — Так ты беспокоишься о диване? — как можно более незаинтересованным голосом спрашиваю я.

— Может быть. А может, и нет. Не болтай, а раздевайся.

Ох, дьявол, вот зря он использует подобные словосочетания. Они же впечатаются в мой мозг навсегда.

Вслед за юбкой, которую я, как мне кажется, пристроила на подлокотник, я расстегиваю пуговицы на блузке и отправляю ее туда же. Наверное. Потом нащупываю футболку, которую Лукас держит где-то передо мной и надеваю ее.

Дальше все происходит как в тумане. Представьте на секунду туман в темноте. Именно такой мне видится реальность, когда он подталкивает меня на диван. Я быстренько скидываю туфли и забираюсь на мягкую ткань. Едва успев принять горизонтальное положение, чувствую, как Лукас продавливает диван, а затем укладывается рядом, вплотную прижимаясь ко мне.

От осознания того, с кем я лежу, и в какой ситуации мы вообще оказались по чистой случайности, по телу проходит импульс. Он зарождается внизу живота и поднимается вверх по рукам, заставив мои плечи ощутимо содрогнуться.

— Ты замерзла? — охрипшим голосом интересуется Лукас. Не дожидаясь ответа, он ерзает, и диван поскрипывает под нами, а затем на меня обрушивается нечто мягкое. — Укройся, если холодно.

— Спасибо.

Если вы подумали, что с момента, как он спросил, замерзла ли я, до того, пока не накинул на меня одеяло, я успела вообразить, что Лукас обернет руку вокруг меня и притянет к своей теплой груди, чтобы согреть, то нет. Вы, конечно, ошибаетесь. И в мыслях не было.

Я не знаю, что сказать или сделать, он такой близкий, но и невообразимо далекий. Такой простой и одновременно до одури сложный. Он разговаривает со мной так, будто у нас есть какое-то прошлое, но в его отношении ко мне чувствуется холод, как будто это прошлое было не радужным. Но я точно знаю, что ни разу не видела его до нашей встречи в «Лаксе». Как бы я могла забыть его, если бы видела?

Все это тяжело для понимания в момент, когда вне этих стен невесть что происходит, усиливая ощущение тепла и уюта внутри. Запах тела этого странного горячего парня, на которого мне неудержимо хочется закинуть бедро, чтобы было удобнее, кружит мне голову, а он сам не реагирует на меня от слова «совсем».

Не то чтобы я отдалась ему прямо здесь и сейчас, но…

Черт, я действительно хотела бы, чтобы он попытался.

Я не помню, как мне удалось уснуть. Я перебрала в уме всевозможное варианты развития событий на этом диване, если бы Лукас хотел меня, я довела себя до такого возбуждения этими картинками, что была на грани того, чтобы разбудить его поцелуем. Но что может такая трусиха как я? Я ведь не умею ничего из того, что навоображала. Все, на что хватило моей смелости, это прильнуть щекой к его твердому предплечью, обтянутому рукавом футболки. И это тоже было прекрасно.

Свет струится из приоткрытой двери, и я медленно соображаю, где нахожусь. Доносится приглушенный стук, и я молю бога, чтобы это был Лукас, и что он не бросил меня в непонятном месте с незнакомыми людьми. Пока я решила, что могу чувствовать себя в безопасности, спокойно рассматриваю все вокруг.

В обстановке чувствуется мужской характер. Здесь соблазнительно темно и уютно.

Серо-коричневые стены создают приятную теплую атмосферу. Большой диван. Плоский экран напротив. Две гантели в углу, акустическая гитара на стене за металлическим стеллажом с полупустыми полками. Пара старых колонок, книги, стопки бумаги, маленький кактус. Надо же. Такой же колючий, как и его хозяин. Типичная мужская берлога.

Я обнимаю руками свои колени, утыкаюсь носом в рукав футболки, и борюсь с желанием умыкнуть ее на память.

Поздравляю, Молли, ты начинаешь проявлять клептоманские замашки, психически не здорова и определенно не влюблена. Это невозможно. Он редкостный мудак, а я запрограммирована на то, чтобы держаться от таких подальше.

С этой твердой мыслью я решаю убраться из его логова как можно быстрее. С улицы больше не раздается протяжный вой ветра. Полагаю, я уже могу это сделать.

Укрывшись покрывалом на всякий случай, я стягиваю его футболку, и, понюхав ее еще раз напоследок, как можно быстрее надеваю блузку, юбку, расчесываю волосы, ныряю в туфли.

Лукас стоит перед открытым капотом боком ко мне, опираясь на него двумя вытянутыми вверх руками. Его взгляд серьезен, испачканные джинсы висят так низко, что видно широкую резинку трусов, и на нем нет футболки. По-видимому, потому, что она была на мне все это время.

Окей, гугл, что сказать утром парню, который спал с тобой рядом, но не захотел даже прикоснуться? Спасибо, что убедил меня в том, что я не в твоем вкусе. Теперь у меня нет сомнений. Супер.

Конечно, он замечает меня, как только мои каблуки начинают издавать звонкие звуки, пока я мчу по направлению к свету — открытым воротам гаража. Почему мне кажется, что уходить утром от парня, который не захотел воспользоваться тобой, еще хуже, чем если бы он сделал это? Я понадеялась, что по ходу движения у меня найдутся нормальные слова, чтобы сказать ему напоследок, а не весь этот бред, что от непонятной обиды лезет мне в голову.

— Уже уходишь?

Замираю на месте и перевожу дыхание прежде, чем повернуться к нему.

Лучше бы я этого не делала! Гадство! Ракурс изменился, и теперь кубики его пресса просто не оставляют мне выбора. Я пялюсь на него несколько секунд, не в силах оторваться. Он поднял голову, и я замечаю, как его глаза начинают светиться.

Черт! Он поймал меня за разглядыванием его тела. А умных слов как не было, так и нет. Хочется только язвить ему безостановочно.

— Я бы осталась еще на недельку, но мой матрас куда удобнее твоего дивана. — Я потираю свою шею. — Я очень плохо спала. Но спасибо за гостеприимство.

Он ухмыляется.

— Ты плохо спала не поэтому, и мы оба это знаем.

— Не понимаю, о чем ты. В любом случае спасибо. — Вот же проницательный гад. Я так зла на себя, что не могу скрыть все это дерьмо глубоко внутри.

Он равнодушно пожимает плечами, и, не сводя взгляда с моего лживого лица, шествует в сторону, где берет в руку стаканчик и садится в одно из двух кресел, которые стоят по обе стороны от дивана. Погодите-ка! Диван! Еще один диван. Но он лег спать со мной.

Это открытие заставляет моих бабочек проснуться так же, как проснулась я, увидев его обнаженный торс. Но, как повелось, он тут же расправляется с тем хорошим впечатлением, которое производит время от времени.

— Кофе не предлагаю. — Он кивает на бумажный стаканчик и подносит ее к губам. — Ты, наверно, сильно торопишься. Чуть не убежала, не попрощавшись.

— Не волнуйся насчет кофе. Я и так уже лишила тебя футболки.

В замешательстве его брови едва заметно стремятся по направлению друг к другу, и теперь он не сводит с меня глаз.

— Ты изрезала ее на кусочки?

— Нет, уверена, это сделаешь ты, ведь в ней спало такое чудовище как я. — Я подмигиваю ему, а он начинает хохотать, чуть не выплюнув свой кофе.

Сказать, что я действительно физически ощущаю его взгляд на себе, пока не скрываюсь за углом, а затем и за воротами гаража под аккомпанемент его придурошного смеха, это не сказать ничего. Я буквально немею каждый раз под его завораживающим прицелом шоколадных глаз. Так было два месяца назад, так продолжается и сейчас. Как бы отвратительно он не вел себя, этот парень остается моим личным гипнотизером. И если я не сбросила с себя его чары, пока он был за четыре тысячи мили от меня, то что мне делать сейчас?

Я застонала.

Шагая по направлению к дому мимо университета, вижу, как рабочие очищают территорию от мусора, веток, осколков разбитого окна на втором этаже. Ни одного студента и ни одной машины преподавателя. Я понимаю, что занятий, вероятно, не будет. Это вызывает облегчение, но недостаточное.

Горячая ванна, чтобы привести в порядок тело, и одиночество, чтобы перезагрузить голову. Вот что мне нужно. Жди меня, моя квартирка. Если, конечно, тебя не стерло с лица земли, пока я пускала слюни на плечо горячего парня.