Размытое

Эла Хартвиг, 2022

Вечеринка под открытым небом в честь помолвки лучшей подруги. Игра в прятки на пустующем этаже отеля. Почему бы и нет? Чем может закончиться безобидная детская игра, если в нее будут играть взрослые, напившиеся до потери разума? Спустя несколько часов приедет «скорая» помощь и полиция. Джейн будет сидеть за одним столом напротив следователя. Женщина будет задавать ей вопросы о том, что произошло минувшим вечером и ночью. Воспоминания гостей будут разрозненными. У Джейн будет своя версия произошедших событий и причины для вранья. Девушка будет старательно делать вид, будто ей нечего скрывать. Следователь будет смотреть на нее, решая, верить ей или нет. Она будет права в том, что усомнится.

Глава 9

«Помешалась на тебе» группы «Heart» ревела из динамиков, когда мы всемером, втиснувшись в кабриолет Гидеона с откидным верхом, мчали на пляж. В то особое райское местечко, известное лишь местным. Я сидела впереди, на крошечном месте между близнецами, а сзади теснились Джаки, Эйдан и Ада, сидящая на коленях у Спайка.

Я смотрела либо вперед, либо влево, мимо профиля Гидеона: откуда открывался удивительный вид на город. Я рассматривала все вокруг: улицы, дома, людей, дороги, выворачивала шею, пытаясь разглядеть вершины гор, бесконечно тянущиеся ввысь и старалась не обращать внимания на Даниэля, чья рука была закинута на спинку сиденья и ее почти невесомое прикосновение жгло мне плечи.

Мы проезжали по живописной набережной, тянущейся вдоль пляжа, с рядами деревьев, скамейками и красивой белой балюстрадой. Я представила, как хорошо гулять здесь днем и вечером, любуясь прекрасными видами на холмы, переходящие у горизонта в горы, на залив и небольшой скалистый остров, и восхищаться закатами и уютной подсветкой на набережной в темное время суток.

Параллельно нам неслась машина, из открытых окон которой вырывались звонкий смех вперемешку с громкой музыкой и развевались по ветру невесомым шлейфом. Внезапный порыв ветра подхватил широкие полы моей шляпы и подбросил вверх. Ахнув, я потянулась к ней руками, но успела схватить лишь воздух и все, что мне оставалось делать: наблюдать, как ветер, играясь с ней словно с воздушным змеем, уносил ее все дальше и дальше, пока мы продолжали мчать по дороге вдоль побережья.

Палатки, наши вещи, припасы и пойло были запиханы буквально повсюду, где мы смогли найти хоть малейший зазор между нашими телами, отчего мы сидели, тершись друг о друга, как сардины в банке. У Даниэля на коленях стоял пластмассовый ящик с пивом, и когда он шевелил ногой, время от времени отбивая такт звучавших песен, острый угол ящика то и дело впивался мне в бедро, и я была уверена, что к тому времени, как мы доберемся до пляжа, у меня там будет небольшой, но весьма болезненный синяк. Это дико бесило, но я также понимала, что делать ему замечание было абсолютно бессмысленным занятием.

— Напомните-ка мне, — начала я, снова немного пододвинувшись ближе к Гидеону, несмотря на то, что и это было бесполезно. Каждый чертов раз, когда он лихо закладывал повороты то влево, то вправо, — меня сносило вдоль сиденья прямо на Даниэля, вжимая его в противоположную дверь. Мне это совсем не нравилось. Мне хотелось держаться от него как можно дальше. — Почему мы не поехали на двух машинах?

— Чтобы жизнь тебе медом не казалась, — ответил Даниэль смотря в противоположную от меня сторону.

Вскоре мы выехали за город на главную дорогу, оставляя позади себя его шум. Гидеон гнал все быстрее и быстрее, обгоняя машины слева и справа так, будто те стояли на месте. Мои ноги на протяжении всего пути неприятно липли к разогретому, немного потрескавшемуся кожаному сидению. Из-под коленных сгибов вниз по лодыжкам прямо в гольфы медленно скатывались капельки пота. Мне отчаянно хотелось добраться до места, выйти из машины и наконец размяться. Мне казалось, что по дороге я отдам концы от нервного напряжения, — так до места было далеко.

Мы свернули с главной дороги влево и помчали вниз по улице. Та все кружила и извивалась, становясь постепенно ýже и уже, пока нам не пришлось буквально протискиваться вперед. В конце улицы дорога сделала еще одну петлю, и мы въехали в подобие туннеля, образованного сплетающимися над проезжей частью — которая была чуть шире обычного тротуара — чрезмерно разросшимися кустами. Листва над головой была настолько густая, что свет вокруг казался зеленым. Лишь изредка в крошечных прорехах мелькало ослепительное солнце и играло солнечными зайчиками на наших лицах. Я улыбнулась про себя, закрыла глаза и запрокинула голову, подставив солнечным лучам лицо и шею, впитывая их тепло. Было так приятно и успокаивающе, пока я не почувствовала под своим вспотевшим затылком твердую руку Даниэля. Распахнув глаза, я так резко вскинула голову, что в шее неприятно хрустнули позвонки. Даниэль как ни в чем не бывало продолжал смотреть в окно, кончиками пальцев отбивая ритм песни по спинке дивана.

Гидеон свернул, следуя за изгибом дороги без опознавательных знаков. Мы оказались на идущей в гору неприметной дороге, петлявшей впереди в густом кустарнике. С правого ее края начинался пологий обрыв, от которого нас отделяли ограждения, не внушающие ни малейшего доверия. На горизонте, за линией пологих холмов, поднимались дымчатые выступы гор, а внизу лежала бухта города, изгибающаяся огромным оранжевым полумесяцем, похожим на ломтик дыни.

Авто, то притормаживая, то снова ускоряясь, катилось вниз по серпантину словно дождевая капля по стеклу и вскоре мы выехали на дорогу, упирающуюся в два невысоких ассиметричных бугра из непонятной насыпи, между которыми пролегал узкий проход, изрытый колеями от покрышек.

Длинная трава шаркала по бокам машины, пока мы осторожно ползли по выбоинам в земле. В конце концов, меньше чем через четверть часа, впереди показался широкий просвет и, пробравшись сквозь заросли, мы выехали прямиком на площадку из утрамбованной грязи. Неподалеку виднелась покрытая рябью ширь океана.

Поток прохладного бриза обдал мне вспотевшую спину, когда я наконец выбралась на свободу. Вдыхая аромат морского воздуха, я потянулась, разминая онемевшую поясницу и взглянула на небо: оно было устелено облаками, но все еще ослепительно голубое.

Со стонами наслаждения все вывалились из машины и принялись разгружать свои пожитки. Я взяла с заднего сиденья спальные мешки, сгрузила ношу к прочим вещам и принялась разворачивать полотно нашей палатки. Вдвоем с Эйдан мы воткнули шесты в зыбкий песок и согнули их в каркас. Пока мы с ней придерживали концы особо упертого шеста в песке, Джаки бегала вокруг, прикрепляя зажимы, пытаясь заставить палатку принять нужную форму. С остальным мы управились довольно быстро, потому что подошли Ада со Спайком и помогли нам вбить колышки и натянуть брезентовую ткань.

В десяти метрах от нас шумели волны океана. В небе таял белый след, который оставил за собой самолет. Из смартфона Гидеона, лежавшего на песке, через маленькую портативную колонку звучала музыка. Я расстелила на песке пледы и принялась помогать Аде с закусками, наблюдая за тем, как в метре от меня Гидеон рыл яму для костра. Этот человек накануне ночью пытался убить Хайди, а сейчас весело подпевал под музыку, которая как раз достигла кульминационного момента. Поймав себя на том, что слежу за ним со стиснутыми челюстями, я заставила себя отвернуться.

— Хочешь пить? — спросила Эйдан, протянув мне банку колы. Та блестела ледяной испариной, по ее красной поверхности скатывались капельки конденсата.

Я взяла в руку прохладную банку, потянула за язычок на крышке и сжатый газ с шипением вырвался наружу. Наблюдая за тем, как Гидеон принялся укладывать в вырытую яму связку дров в форме вигвама, собранную Даниэлем, я сделала пару ледяных глотков. Гидеон сунул в центр смятый фантик от батончика «Баунти» и поднес к нему спичку. Показались первые дымные струйки. Пока огонь разгорался, Спайк принялся выкладывать куриные крылышки и бедра, вымоченные в течении ночи в специальном соусе, на широкую железную решетку для гриля, а Даниэль тем временем надувал матрас с помощью маленького электрического насоса.

Пока я занималась нарезками, Ада выложила на небольшой железный поднос тонкие хлебные пласты и расположила его прямо над костром. Дождавшись, когда хлеб немного подрумянился с одной стороны, она сбрызнула его оливковым маслом и перевернула. Затем, сбросив хлеб в широкую тарелку, мы положили на каждый ломтик семги, пару колец свежего огурца и украсили каждый бутерброд веточкой базилика. Щедро посыпав закуску кунжутом, поставили тарелку на плед. Он уже нагрелся от жара костра и сидеть на нем было очень приятно.

В воздухе стоял запах соли, жареной еды и дыма. К тому времени, как мы приготовили на костре мясо — снаружи оно покрылось глянцевой хрустящей и сладкой на вкус корочкой, а внутри было таким сочным, что сок брызгал наружу, стоило впиться в мясо зубами — и насытились до отвала, солнце уже почти село: небо у горизонта было расчерчено яркими розово-оранжевыми полосами.

Спайк лежал на матрасе, устроив голову на коленях у Ады.

— Я никогда не пи́сал в общественный бассейн, — произнес он, захрустев ароматным перцем.

Мои зубы прорвали хрустящую жареную кожу и погрузились в сочное мясо. Я прикрыла глаза от блаженства, застонала и подняла свой стаканчик. Прожевала мясо и опрокинула в себя оставшийся глоток рома. Что было, то было.

— Будем! — Близнецы чокнулись своими стаканчиками и отпили намешанных ими коктейлей.

— Так-с. — Я выпрямила затекшие ноги, перебирая в уме возможные варианты. — Я никогда не мастурбировала под порно! — выпалила я, довольная собой.

Ада подняла руку над головой, и я шлепнула ее ладонь своей.

— Да ладно! — удивился Гидеон.

— Правда, — сказала я и почувствовала, как от жара пламени у меня горят щеки. — Признаться честно, я его никогда не смотрела. Если не брать в расчет эротические сцены из фильмов.

— И ты тоже? — недоверчиво спросил Гидеон у Ады, подкидывая в костер ветки.

— Лучший секс — тут. — Ада постучала указательным пальцем по виску. — Развивай воображение. И для потенции полезно.

Гидеон закатил глаза.

— А хентай считается? — поинтересовалась Эйдан. Щеки у нее разрумянились, золотые волосы разметались по плечам.

— А как же, — бросил Даниэль, добродушно усмехнувшись.

Когда пятеро из семи присутствующих выпили, наступила очередь Эйдан.

— Я никогда не целовалась с девушкой, — сказала она.

— Черт… — простонала Джаки и выпила.

— И как оно? — полюбопытствовала я, приглаживая ладонями выбившиеся из косы мелкие прядки волос, с которыми заигрывал ветер, заставляя танцевать их вокруг моего лица.

— Все равно что елозить губами по сырой свиной печени.

— Весьма исчерпывающий ответ, — произнес Гидеон, поморщившись, и задумался, озирая взглядом уплывающий осенний закат. — Я никогда не занимался сексом в церкви или подобных священных местах.

Ада со Спайком переглянулись, подняли стаканы и выпили.

— Рукоблудие в часовне, — пояснила она, пожав плечами.

— Может дальше поиграем в «правду или действие»? — предложила Джаки.

Я окинула быстрым взглядом присутствующих. На их лицах играли языки пламени, отражаясь на изгибах губ и подрагивая на ресницах.

— Раз все «за», то с вашего позволения начну я, — произнесла Джаки и опрокинула в себя остатки водки с соком. — Даниэль, правда или действие?

Свет пламени одинаково отражался в глазах обоих близнецов, заставляя их светиться и мерцать. Сейчас, когда они сидели рядом, я могла видеть, что они не были столь одинаковыми, какими казались на первый взгляд. Лицо Даниэля было чуть крупнее, а нос — длиннее, с легкой горбинкой. У Гидеона чуть приподнята правая бровь, будто мир не переставал его удивлять, а при улыбке левый уголок его рта поднимался чуть раньше, чем правый. И хоть глаза у них были одинаково голубыми, у Гидеона они улыбались, в то время как у Даниэля смотрели на мир с хорошо завуалированной агрессией.

— Правда, — с готовностью ответил парень, ошкуривая ножом тонкую веточку.

— Это кто-то из вас скинул Хайди с балкона?

На какое-то мгновенье повисла тишина, был слышен лишь треск костра да заключительные аккорды трека «Рот» группы «Bush», доносящегося из музыкальной колонки.

Ответный взгляд Даниэля был беспощаден. Я почувствовала, как лед начал скользить по моим венам, но не подала вида. Сидящий рядом с ним Гидеон заерзал на своем месте: ему такой поворот тоже не нравился. Он одарил Джаки взглядом, который сложно было истолковать, но выражать свое недовольство вслух не стал.

— Нет, — будто с трудом понимая на что именно она намекает, ответил Даниэль.

Я бросила взгляд на Джаки. Она сидела с таким видом, будто это была всего лишь неудачная шутка, но я все равно занервничала. Зачем она задала этот вопрос? Что-то видела? Как много, в таком случае, ей известно?

И даже ты.

Мне захотелось встать и окунуться в холодное море, чтобы отогнать панику и привести себя в чувство. Нет, бред какой-то. Я уже выдумываю. Она ничего не может знать. Не может. Да если она даже что-то и знает, мне-то совершенно не о чем переживать. Вся моя вина состоит лишь в том, что я промолчала.

Тогда почему же меня не покидает чувство, что я имею ко всему непосредственное отношение?

— Джейн? — позвал Даниэль, выводя меня из задумчивости.

Кто бы сомневался.

— Действие, — ответила я, всматриваясь в извивающееся пламя костра, искры которого прыгали в воздухе под музыку. Внутренности в моем животе беспокойно сжались в тугой узел в ожидании унизительного испытания.

— Поцелуй любого из присутствующих. — Он нагнулся над костром и пошевелили ветки.

Как оригинально. Для меня выбор был очевиден. Передо мной сидело трое парней, один из которых был занят, а другого я ненавидела всеми фибрами своей души чуть больше, чем третьего. Бьюсь об заклад, Даниэль рассчитывал на то, что я поцелую кого-нибудь из подруг, но такого удовольствия я ему ни за что не доставлю. Я допила остатки своей разбавленной водки, поднялась и поняла, что напилась по полной программе.

Сгустились сумерки, пейзаж вокруг растворился в слоях теней и на небе уже стали видны первые звезды. Он пристально смотрел на меня, когда я опустилась рядом с ним на колени и медленно приблизила свое лицо к его, облизнув пересохшие от волнения губы.

Горящее пламя играло яркими вспышками на его коже, отбрасывая причудливые тени от ресниц и волос. Я закрыла глаза и поцеловала парня, представив себя актрисой, которая всего лишь играла свою роль. По-настоящему, полностью отдавшись ощущениям.

Его полные губы были мягкими, с горьким алкогольным вкусом. Он запустил руку мне в волосы и притянул ближе, проскользнув языком мне в рот. После нескольких секунд, которые тянулись словно год, я мягко отстранилась, прикусив и оттянув нижнюю губу Гидеона и, прежде чем вернуться на свое место, устремила взгляд на Даниэля, — его лицо было совершенно пустым.

— Даниэль. Правда или действие? — спросила я, усевшись на своем месте.

— Действие. — Он осушил стакан, резко опрокинув оставшееся на дне спиртное себе в рот.

— Завтра пойдем в салон и набьем с тобой одинаковые татуировки. Какие — выберу я.

— Размечталась. — Глаза парня приняли жесткое выражение, но тут же уголки его губ тронула едва заметная улыбка. — Дизайн выберу я и это не обсуждается.

— Даже не рассчитывай, — отрезала я, вызывающе уставившись ему в глаза. — Выберем друг другу. На меньшее я не согласна. Либо ты соглашается на это условие, либо я разнесу по округе, что Даниэль Хэйл — мокрая курица. — Я скрестила на груди руки, буравя его взглядом. Я знала, что он согласится, ведь его репутация была ему ой как дорогá.

Все притихли, наблюдая за нашей безмолвной стычкой. Мне показалось, что тень с лица Даниэля исчезла, хотя, возможно, дело было всего лишь в том, что его освещал свет от костра.

— Всю жизнь мечтал… — Оторвав от меня взгляд и вернув на лицо обычную маску безразличия, Даниэль окинул взглядом окружающих. — Джаки?

— Действие. — Джаки сидела, опершись на переносной холодильник и уткнув подбородок в ладонь.

Пока Даниэль придумывал для своей жертвы нечто покаверзнее, Ада подалась назад, сцапала упаковку «Капитан Блэк» и выбила себе сигарету из пачки. Даниэль с хитрым прищуром наблюдал за тем, как она сунула сигарету в угол рта, подожгла. Ее янтарные газа выглядели особенно завораживающе в озарявших ее лицо оранжевых вспышках света. Она с нескрываемым наслаждением вдохнула, запрокинула голову, выдула тонкую дымовую струю в небо.

— Затуши сигарету пальцами, — внезапно подал голос Даниэль.

Ада, услышав реплику Даниэля, сначала ошарашенно уставилась на него, затем перевела взгляд на Джаки. Та рассеянно вертела на пальце кольцо с хромдиопсидом. Будто безмолвно о чем-то с ней договорившись, Ада сделала пару глубоких затяжек и передала Джаки недокуренную сигарету. Дым вился вокруг, цепляясь за пустоту.

Джаки взяла сигарету двумя пальцами, послала Даниэлю обескураживающую улыбку, затем открыла рот и затушила тлеющий уголек об язык.

Мать честная. Кто-то охнул. Гидеон поперхнулся. Даниэль сощурился, будто его походя оскорбили.

— Эйдан? — как ни в чем не бывало спросила Джаки, отхлебнув минералки. Если ей и было больно, она этого не показывала.

— Действие, — ответила Эйдан, немного подумав.

— Расскажи историю, за которую тебе очень стыдно.

Пока Эйдан размышляла над тем, какую историю нам поведать, Даниэль передал по кругу веточки, что настругал, и мы начали нанизывать на них маршмэллоу. Сунув свою палочку в жар костра, я наблюдала, как зефир начал плавиться, чернея по краям от пламени.

— Эйдан? — позвала Ада.

Та сидела словно в трансе и не сводила глаз с белых, желтых и оранжевых всполохов в костре. Я помахала рукой перед ее лицом, возвращая подругу к реальности.

— В общем… — Эйдан глубоко вздохнула и обвела взглядом круг. — Ничего интересного я вам не расскажу. Когда мне было лет девять, родители купили мне мой первый в жизни телефон. — Мне пришлось напрячься, чтобы разобрать ее слова сквозь плеск воды, шипение огня и гудение в ушах от выпитого алкоголя. — Я помню, что в то время все вокруг, словно помешанные, безвылазно сидели в социальных сетях и постоянно с кем-то переписывались. И я не стала исключением. Реальных друзей у меня тогда не было, поэтому я решила, что это не плохой шанс завести виртуальных. Я создала страничку под липовым именем в Фейсбуке, начала добавлять всех в друзья, сидела там безвылазно. Но я ошибалась. Переписки у меня тоже особо ни с кем не заладились. Но вот однажды мне написал один парень. По тому, как он общался со мной, я сразу поняла, что он старше меня. Может лет на пять, но тогда такая разница в возрасте казалась словно пропастью. У нас завязался диалог, в котором я стала выдавать себя за ту, которой на самом деле не являлась. И через некоторое время он попросил меня скинуть ему фото. Я стеснялась, да и знала, что свои фото слать кому попало не стоило. Поэтому вместо того, чтобы сказать ему, что я пока что не хочу высылать ему фотографию, я решила сфотографировать девушку из маминого глянцевого журнала. Он мне ответил, что знает, что это не я. Боже, мне было так стыдно. Я думала, он прекратит общение, но он снова попросил мое фото. Настоящее. Тогда я пошла на кухню, где мама готовила ужин и сказала ей: «Давай я тебя сфотографирую?» Не знаю почему, но мне тогда показалось забавным, что увидев на фото тридцатипятилетнюю женщину, он поймет, с кем все это время вел пошлую переписку и испугается. Похихикивая, я открыла наш чат и уже было собралась загрузить туда фото, но пальцы зависли над кнопками. Я поняла, какая я глупая идиотка и заплакала. Я была готова сквозь землю провалиться.

Конец ознакомительного фрагмента.