Вы признаны опасными

Эйлин О'Коннор, 2019

Они подсунули вам хромого кота и велели его гладить. Они покусились на святое, подменив знакомых каждому с детства Хрюшу и Степашку на своих нечестивых покемонов. Они предложили вам продать часть души за исполнение желания. Наконец, они замусорили ваше любимое место на берегу речки, а теперь хихикают над вами. И вообще, возможно, они инопланетяне, и один из них в образе великого сыщика разгуливает по улицам Лондона! Что вы будете делать? Возьмете верный ремингтон и пойдете спасать человечество? Тогда – вы признаны опасными! Это сборник удивительных, искрометных, лирических, мистических, трогательных, а главное – во всех смыслах фантастических рассказов Елены Михалковой. Сборник, читая который невозможно остаться равнодушным.

Старикам здесь не место

В две тысячи шестнадцатом году мы с другом обсуждали новую тему конкурса «Рваная грелка» — «Последний город». Ни у кого из нас не было идей, и в конце концов я от отчаяния предложила:

— А что, если взять персонажами Хрюшу, Филю и Степашку…

–…и заставить их совершить государственный переворот, — закончил мой друг.

Никогда не знаешь, из чего появится рассказ.

Я записала историю за четыре часа, и до сих пор это является для меня абсолютным рекордом (обычно на текст уходит около трех суток).

На конкурсе он занял второе место, несмотря на то, что многие комментаторы назвали его недобрым. Что ж, он и впрямь такой. Но не весь, и я надеюсь, читатель это увидит.

Степашка зачем-то отпустил мерзкие усики. Они ему не шли, я так сразу и заявил, но ушастый бросил на меня холодный ясный взгляд поверх очков и сказал:

— Закрой пасть, Шариков.

У-у-у, подумал я, начинается.

Когда Степашка окончательно зарывается и перестает видеть берега, мы с Хрюшей изображаем в лицах живую картину «Охотники на привале». Ушастый бесится. Он утверждает, что Перов — графоман от живописи, а дохлый заяц на переднем плане написан с тем же уровнем правдоподобия, что и младенец Иисус на картинах Дюрера Альбрехта. Откровенно говоря, за все эти годы я ни разу не удосужился нагуглить этого самого Альбрехта, так что не знаю, как там обстоят дела с Иисусом. У нас заведено верить ушастому на слово.

— Филь, оставь его, — лениво тянет Хрюша. — Не сейчас.

Усмирение распоясавшегося зайца отменяется. Во всем, что касается оценки эмоционального состояния Степашки, я полагаюсь на Хрюшу. Он у нас эмпат. Балбесы всегда эмпаты.

Розовый валяется на незаправленной кровати, его жирная щетинистая задница продавливает сетку почти до пола. Он с наслаждением почесывает брюхо, стараясь не задеть шов, жадно затягивается и выпускает из дырочек пятачка едкий дым.

— Выселят, — укоризненно говорю я.

Хрюша скалит зубы точно цыганский конь:

— Куда? За сто первый километр? Так мы уже там!

Степашка ухмыляется и одобрительно щиплет отросший жидкий ус.

Мы в этом проклятом турне почти три месяца. Проехали Бежецк и Вязники, Шадринск и Узловую, Сергач, Ржев и Пыталово, выступали в Оренбурге и Медногорске. В Удмуртию нас забросили на целых две недели — кажется, там не осталось ни одного неокученного дома культуры. В Ломове на Степашку обрушилась декорация, в Куйбышеве я вывихнул лапу, когда подо мной провалилась ступенька на сцену. Там же Хрюша перед выступлением так набрался, что полтора часа втирал доверчивому залу о групповом сексе как проверенном методе борьбы с деменцией. Его заключительное «спокойной ночи, девочки и мальчики» никогда еще не звучало так многообещающе.

И каждый раз администратор божился, что следующий город станет последним. «Еще одно выступление, одно-единственное! Вы нужны людям! Зрители вас обожают!»

Хрюша просек фишку довольно быстро, Степашка, кажется, сразу все понимал. А вот я долго велся на эти россказни и считал часы до отъезда, томясь ожиданием в очередной гостинице с хлипкими фанерными дверьми и мутными окнами.

Просветил меня ушастый.

— Послушай, борода, мы же реликты, — сказал он, щуря левый глаз. — Пережиток ушедшей эпохи. Оглядись, Филя: кто в наши дни смотрит телевизор? Люди давно перешли на гаджеты, они черпают знания из выгребной ямы интернета, вселенски бесконечной и непрерывно пополняемой. Дети учатся грузить ролики с ютуба раньше, чем присасываться к материнской сиське, они ловят покемонов вместо того, чтобы вечером собираться перед голубыми экранами, тщетно скрывая радостное нетерпение, и ждать, когда заиграет чудесная мелодия Островского и золотые звезды зажгутся на фоне пластилиновой синевы.

На покемонах я непроизвольно зарычал.

— Мы — последняя попытка, — продолжал Степашка, кривя усталый рот. — Напоминание о том, что не все прогнило в этой стране победившего золотого тельца.

И давай распространяться об упадке нравственности, истончении культурного слоя и неуклонной деградации некогда великого народа. Хрюша в таких случаях гогочет, что ушастого несет потный вал вдохновения. Ляпни я про потный вал, Степашка сожрет меня с бакенбардами, но поросенку все сходит с рук.

— Короче! — не выдержал Хрюша. — Хорош размазывать. Рейтинги в жопе. Продюсеры сосут лапу. Надо поработать зазывалами. Привлечь внимание публики.

— В Шадринске? — удивился я.

— А где ты еще нахер нужен! — заржал он.

* * *

— Здравствуйте, дорогие девочки и мальчики! — прочувствованно говорит Степашка. У него умное, тонкое, интеллигентное лицо. Он пуглив и робок, зато безупречно воспитан. Даже отросшие усы не портят образ.

— Здравствуйте, ребята! — радостно вторит Хрюша. Разнузданный хам, скандалист и алкаш исчез. Вместо него на сцене шаловливый мальчишка, лентяй, но добродушный и веселый.

Конец ознакомительного фрагмента.