Пьесы. Для детей и подростков

Эдуард Гайдай

В данном сборнике представлены пьесы, созданные на основе известных литературных и народных сюжетов.Второе издание.На обложке рисунок Александра Алексеева

Алые паруса

Мюзикл по мотивам феерии А. Грина.

Ассоль — Майя Вейос, Циммер — Дмитрий Ладыгин. Театр «Балтийский дом», режиссёр — Р. Банионис, художник — С. Боцулло.

Пьеса в двух актах

* Тексты песен собраны отдельно в конце пьесы*

Действующие лица:

1. Ассоль — взрослая.

2. Ассоль — девочка.

3. Грей.

4. Лонгрен — отец Ассоль, бывший матрос.

5. Циммер — виолончелист, он же «добрый волшебник».

6. Меннерс — хозяин трактира (сын утонувшего Меннерса), он же Меннерс старший (отец).

7. Угольщик Филипп — вечно пьян.

8. Летика — матрос «Секрета».

9. Пантен — боцман «Секрета».

10. Юнга.

11. Продавец тканей в Лиссе, он же один из посетителей трактира (возможно, 2й).

12. Матрос.

13. Рыбак (1й посетитель трактира).

14. Мери — мать Ассоль.

Жители города без слов.

Описание действующих лиц.

1. Ассоль взрослая. Трудно что-то советовать конкретно, поскольку она является практически идеалом. Внутри — милая, добрая, честная, чистая душой. Снаружи симпатичная молодая девушка. Будет петь и танцевать (как минимум, должна хорошо двигаться). Роль активная в смысле физических нагрузок. Быстрые переключения в разные состояния.

2. Маленькая Ассоль. 10 — 15 лет. Сообразительная девочка. Слов достаточно много для актрисы такого возраста. Но роль не сложная.

3. Циммер — бродячий музыкант-виолончелист. 50—60 лет. Он же «добрый волшебник» в сцене с маленькой Ассоль. Воспринимается как некий ангел-хранитель или добрый гений Ассоль на протяжении всей истории. Проходит через весь спектакль, хотя не всегда на сцене. Физически не очень сложно. Танцевать не требуется. Нужен хороший опытный немолодой актёр, который справится с большими монологами и сможет держать внимание зрителя без лишних телодвижений.

4. Грей — молодой капитан. Тоже из серии идеальных — мужественных и красивых.

5. Лонгрен — отец Ассоль, бывший матрос. Возраст примерно такой же, как у Циммера. Немного поющий (задушевно).

6. Меннерс — хозяин трактира (сын утонувшего Меннерса). Среднего возраста. Внешне немного напоминает молодого Гитлера. Основные состояния — то испуганный, то активный, самоуверенный. Он же играет отца — такой же, но седой, по поведению более вальяжный.

7. Угольщик Филипп — вечно пьян. Детина больших размеров. Возраст непонятен из-за постоянного употребления алкоголя. Но актёр должен быть достаточно пластичный — ему предстоит сыграть драку в кабаке.

8. Летика — матрос «Секрета». Адъютант Грея, его ближайший соратник и помощник. Возраст такой же, как у Грея. Бойкий, громкий, неугомонный.

9. Пантен — боцман «Секрета». Немолодой, коренастый, умудрённый опытом.

10. Юнга. — мальчишка не старше 17 лет.

11. 1й посетитель трактира — Классический представитель провинциального рыбацкого посёлка. Довольно развёрнутая (комическая) роль в начале спектакля. Также ему предстоит драка в трактире. Напоминает пьяного Д'Артаньяна.

12. 2й посетитель трактира, он же Продавец тканей — этот почти такой же, но по поведению больше похож на Атоса (внешне может быть и Портосом).

13. Мери, мать Ассоль. (лет 30—40)

14. Матрос «Секрета».

Жители города, матросы «Секрета».

Первый акт

Сцена 1. В трактире Меннерса

Кто сказал, что в море

Солёная вода?

Только тот, кто рому, кто рому не попил.

Кто сказал, что горе

На море и беда?

Только тот, кто в море, кто в море не ходил!..

(см. тексты песен)

В трактире у Меннерса. Барная стойка, несколько столиков. Посетители с металлическими кружками. За центральным столиком двое (далее это 1й и 2й посетитель). За отдельным столиком сидит угольщик Филипп. Перед ним несколько кружек. За другими столиками ещё два-три человека без слов.

В углу сидит старик Циммер. У него единственного на столике чашка с блюдцем, рядом стоит виолончель. Он и Меннерс — единственные трезвые в этой компании.

Меннерс стоит за стойкой.

1Й ПОСЕТИТЕЛЬ.…И представьте себе — подтянул её я к борту, а дальше никак! В сачок-то не помещается! Да какой тут, к дьяволу, сачок! Пожалуй, и в лодке бы места не хватило…

2Й ПОСЕТИТЕЛЬ. А ты бы лучше глаза промыл — помогает иногда. Глядишь, и рыбка бы поменьше стала!

Здесь и далее все присутствующие, кроме Циммера, громко смеются после каждой реплики.

1Й ПОСЕТИТЕЛЬ. Да я трезвый был! Как сейчас! Клянусь… Абсолютно!.. Меннерс, рому!

2Й ПОСЕТИТЕЛЬ. Давай, Меннерс! Давай ещё — видишь, человек совсем трезвый сидит!

МЕННЕРС. В долг не даём. Где твоя сказочная рыба? Неси, тогда посмотрим!

1Й ПОСЕТИТЕЛЬ. Убью!

2Й ПОСЕТИТЕЛЬ. Ладно, тихо, тихо!.. Наливай, Меннерс, я плачу.

Меннерс наливает. «Весёлая передача» для окружающих закончилась, смех прекратился, далее каждый занимается своим делом.

1Й ПОСЕТИТЕЛЬ. А что это твой музыкант не играет?

МЕННЕРС. Это не мой музыкант. Из города, видать, пришёл.

1Й ПОСЕТИТЕЛЬ. То-то я смотрю — не из наших, вроде. Филипп, ты его знаешь? Говорят, он из города.

2Й ПОСЕТИТЕЛЬ. Угомонись! А ты, старик, и в правду, сыграл бы. Что это за инструмент у тебя такой огромный?

ЦИММЕР. Виолончель. Я вообще-то отдыхать зашёл, а не работать.

1Й ПОСЕТИТЕЛЬ. Ты смотри! Большая эта вели-чель. Во! Точь-в-точь, как та моя рыба! Абсолютно!

ФИЛИПП. Меннерс, угости музыканта. Как вас зовут?

ЦИММЕР. Циммер. Нет-нет, спасибо, мне только чаю.

ФИЛИПП. А я Филипп. Уголь вожу из города. Так что, могу подвезти, когда возвращаться будете.

ЦИММЕР. Спасибо.

ФИЛИПП. Сыграйте, а? Уж очень интересно посмотреть, как на такой штуковине играют.

1Й ПОСЕТИТЕЛЬ. Да-а! Сто лет я уже не слыхал эту, вели… вело… нчель. О! А давайте лучше споём! Эх, после пи-и-ва волна игри-и-ва в корму-у кача-ает и в…

Входит Ассоль. У неё в руках корзинка с моделями кораблей. Все резко смолкают, уставившись на неё. Ассоль оглядывается, словно она здесь впервые, но не замечает виолончелиста. Находит угольщика, подходит к нему.

АССОЛЬ. Добрый вечер.

МЕННЕРС. Ах, какие гости к нам пожаловали! Вы только посмотрите!

АССОЛЬ. Я не к Вам. Филипп, мне не удалось сегодня ничего продать.

ФИЛИПП. Зря ты сюда пришла, Ассоль. Иди домой.

АССОЛЬ. Но ты меня утром отвозил в город, а мне теперь совершенно нечем тебя отблагодарить.

ФИЛИПП. Не болтай глупостей. Я тебя просто так подвёз. Иди. Нечего тебе тут делать.

АССОЛЬ. Спасибо.

МЕННЕРС. Ай-яй-яй! Кажется, ваш бизнес пошатнулся? Неужели глупые горожане больше не хотят покупать ваши бесполезные игрушки? Может быть, они поумнели?

ФИЛИПП. Помолчи, Меннерс. Ассоль, уйди отсюда.

МЕННЕРС. Постой! Покажи свои кораблики, Ассоль, не стесняйся! Может, я что-нибудь куплю на память? Господа! У кого вельбот протекает, подходи-покупай! Тут есть целый фрегат для мухи или паука! Очень-очень нужная вещь! Не хотите фрегат — берите галиот! В него поместится как раз три таракана, господа! Я не шучу, он просто огромен! Надеюсь, Ассоль, вы с папашей не забыли навесить на него алые паруса?..

Филипп ударяет кулаком по столу. Меннерс мгновенно смолкает.

МЕННЕРС. Увы. Здесь тоже никто не покупает ваш товар. Придётся снова голодать. Сочувствую.

Уходит к себе за стойку.

ФИЛИПП. Мне от тебя ничего не нужно, Ассоль. Иди домой, я сказал! Отец ждёт, наверное.

АССОЛЬ. Хорошо. Спасибо, Филипп. До свидания.

Уходит.

1Й ПОСЕТИТЕЛЬ. А что, правду говорят, что она того, полоумная?

МЕННЕРС. Также как и её папаша Лонгрен. Семейка чокнутых.

ФИЛИПП (напевает). Корзинщик, корзинщик, Дери с нас за корзины…

МЕННЕРС. Ей в детстве колдун привиделся, который обещал, что за нею принц приплывёт на корабле под алыми парусами!

ФИЛИПП (всё громче). Но только бойся попадать в наши Палестины…

1Й ПОСЕТИТЕЛЬ. Да я слыхал! И что ж она? Всё ещё ждёт принца, дурочка?

2Й ПОСЕТИТЕЛЬ. Как видишь. За тебя пока не вышла, дурачок!

Снова всеобщий смех.

ФИЛИПП. Эй, ты, паук, подай-ка ещё рому!

Тишина.

Не слышишь, что ли? Рому давай, говорю!

Пауза. Филипп встаёт, подходит пошатываясь к стойке, за которой не шевелясь стоит Меннерс. Все внимательно следят за происходящим.

ФИЛИПП. Не бойся, т-таракан, я заплачу тебе… за всё!

МЕННЕРС. А рома больше нет.

Все угрожающе вскакивают со своих мест.

ВСЕ. Что?!!!

МЕННЕРС. Я пошутил, братцы, пошутил. Будет вам ром!.. Но только, когда этот угольщик отсюда уйдёт.

1Й ПОСЕТИТЕЛЬ. Угольщик? Уходи, угольщик, я пить хочу!

ФИЛИПП. Сам уходи! Меннерс, тебе говорят — налей мне ро…

1й Посетитель пытается стулом ударить Филиппа по голове, но промахивается. Завязывается всеобщая драка. Фоном звучит бодрая музыка.

Сцена 2. Рассказ Циммера

Драка в трактире продолжается. Циммер неторопясь допивает чай. Достаёт из чехла виолончель. Выходит с нею на передний план (возможно, забирается с нею на стол). Проводит смычком. Музыка драки обрвается, слышен только звук виолончели. Все от удивления замирают и оглядываются на Циммера. Когда всеобщее внимание привлечено, Циммер перестаёт играть и начинает рассказывать.

ЦИММЕР. Всё было совсем не так, господа. Успокойтесь. Я расскажу вам правду.

Однажды летом, когда Ассоль было около девяти лет отроду, она шла в город, чтобы продать лавочнику игрушечные корабли, которые мастерит её отец. До города тут недалеко, но дорога, как вы знаете, идёт через лес…

1Й ПОСЕТИТЕЛЬ. Знаю, знаю! Там она встретила волка, а в корзинке был пирожок… Ха-ха-ха…

2Й ПОСЕТИТЕЛЬ. Помолчи, приятель!

ЦИММЕР. Когда Ассоль дошла до ручья, она присела у мостика, чтобы немного отдохнуть, и принялась рассматривать корабли в своей корзинке. Там было несколько прекрасных моделей, но среди них одна оказалась совершенно необычной! Это была миниатюрная яхта с парусами из алого шёлка. Вы только представьте себе — белая яхта с алыми парусами! Она привела в восхищение маленькую Ассоль! Пламенный весёлый цвет горел так ярко в её руке, словно она держала огонь…

Циммер игрет на виолончели. Посетители трактира замерли в оцепенении. Все смотрят назад, в глубину сцены, где им «видятся» описываемые рассказчиком события.

Маленькая Ассоль с яхтой в руках.

МАЛЕНЬКАЯ АССОЛЬ. Если я опущу её в ручей поплавать немного, она не промокнет. А потом я её вытру.

Опускает кораблик в «ручей». Разговаривает с яхтой за себя и за воображаемого капитана.

Ты откуда приехал, капитан?

Я приехал… я приехал из Китая.

А что ты привёз?

Что привёз, о том не скажу.

Ах, ты так, капитан! Тогда я посажу тебя обратно в корзину.

Сквозь звуки виолончели раздаётся порыв ветра. Ассоль вскрикивает, протягивает руки к яхте, но не может её достать. Кораблик быстро плывёт через сцену. Ассоль хватает корзину и пускается в догонку.

МАЛЕНЬКАЯ АССОЛЬ. Стой! Стой! Ах, господи! Ведь случилось же…

Вслед за яхтой Ассоль исчезает за кулисами.

Виолончель остаётся стоять там же, где и была, словно на ней кто-то продолжает играть. Её мелодия продолжается. Циммер, рассказывая дальше, отходит в сторону по авансцене, садится на большой камень. В процессе рассказа у него в руках появляется яхта с алыми парусами.

ЦИММЕР. Здесь было устье ручья. Разлившись нешироко и мелко, он пропадал во встречной морской волне. Ещё издали Ассоль увидела незнакомца, который сидел на берегу и рассматривал её яхту.

Появляется Ассоль с корзинкой. Несколько секунд молча смотрит на Циммера, который её «не замечает».

МАЛЕНЬКАЯ АССОЛЬ. Ты уже поиграл. Теперь отдай мне. Ты как поймал её?

Циммер от неожиданности чуть не роняет яхту.

ЦИММЕР. Клянусь Гриммами, Эзопом и Андерсеном, это что-то особенное! Послушай, это твоя штука?

МАЛЕНЬКАЯ АССОЛЬ. Да, я за ней бежала по всему ручью. Она была тут?

ЦИММЕР. У самых ног моих! Яхта, покинутая экипажем, была выброшена на песок трёхвершковым валом. Как тебя зовут, крошка?

Отдаёт ей яхту.

МАЛЕНЬКАЯ АССОЛЬ. Ассоль.

ЦИММЕР. Хорошо… Хорошо, что оно так странно, так однотонно и музыкально, как свист стрелы или шум морской раковины. Твоё имя не нарушило очарования. Эта удивительная яхта здесь, на берегу моря, потом ты… Что у тебя в корзинке?

МАЛЕНЬКАЯ АССОЛЬ. Лодочки. Потом пароход, да ещё три таких домика с флагами. Там солдаты живут.

ЦИММЕР. Отлично. Тебя послали продать. По дороге ты занялась игрой. Ты пустила яхту поплавать, а она сбежала. Ведь так?

МАЛЕНЬКАЯ АССОЛЬ. Ты разве видел? Тебе кто-то сказал? Или ты угадал?

ЦИММЕР. Я это знал.

МАЛЕНЬКАЯ АССОЛЬ. А как же?

ЦИММЕР. Потому что я — самый главный волшебник.

Ассоль смущается. Испуганно отступает.

ЦИММЕР. Тебе нечего бояться меня. Напротив, я хочу поговорить с тобой по душам. Слушай меня внимательно, Ассоль. Я был в той деревне, откуда ты, должно быть, идёшь. Я люблю сказки и песни, но у вас не рассказывают сказок и не поют песен. А если и поют, то, знаешь, эти истории о хитрых мужиках да рыбаках, эти грубые коротенькие четверостишья с ужасным мотивом… Стой, я сбился. Погоди…

Не знаю, сколько пройдёт лет, только в твоей деревне расцветёт одна сказка. Ты будешь большой, Ассоль. Однажды утром в морской дали под солнцем сверкнёт алый парус. Сияющая громада алых парусов белого корабля двинется, рассекая волны, прямо к тебе. Тихо будет плыть этот чудесный корабль. На берегу соберётся много народу, удивляясь и ахая. И ты будешь стоять там. Корабль подойдёт величественно к самому берегу под звуки прекрасной музыки. «Зачем вы приехали? Кого вы ищите?» — спросят люди на берегу. Тогда ты увидишь красивого храброго принца. Он будет стоять и протягивать к тебе руки. «Здравствуй Ассоль! — скажет он. — далеко-далеко отсюда я увидел тебя во сне. Я приехал, чтобы увезти тебя навсегда в своё царство. У тебя там будет всё, что ты только пожелаешь. Жить мы станем с тобой так дружно и весело, что никогда твоя душа не узнает слёз и печали». И ты, Ассоль, уедешь с принцем в блистательную страну, где восходит солнце, и где звёзды спустятся с неба, чтобы поздравить тебя с приездом.

МАЛЕНЬКАЯ АССОЛЬ (негромко). Это всё мне?

Может быть, он уже пришёл… тот корабль?

ЦИММЕР. Не так скоро. Сначала ты вырастешь. Потом… что говорить? Это БУДЕТ, и кончено. Что бы ты тогда сделала?

МАЛЕНЬКАЯ АССОЛЬ. Я?.. Я бы его любила… если он не дерётся.

ЦИММЕР. Нет, не будет драться, не будет. Я ручаюсь за это. Иди, девочка, и не забудь того, что я тебе сказал. Иди. Да будет мир пушистой твоей голове!

Девочка уходит. Циммер возвращается к виолончели.

ЦИММЕР. Девочка стремглав побежала домой, забыв от счастья, что ей надо было идти в город. Она рассказала отцу, о волшебнике и об алых парусах.

Возможно, кто-то из соседей услышал, а, может быть, это был случайный прохожий…

Раздаётся низкий резкий звук оборвавшейся басовой струны. Активная угрожающая роковая музыка. В луче света Меннерс. Он в ярости.

МЕННЕРС. Ложь! Это всё ложь! Не слушайте его! Она сумасшедшая!

По сцене проходит взрослая Ассоль с корзинкой. Уже нет столиков, нет трактира. Вокруг Ассоль в диком танце снуют мужики и бабы, не давая ей пройти. Толкают её друг другу с диким хохотом.

МЕННЕРС. Не будет ей никакого принца! Не будет никакого корабля! Не будет алых парусов! Не будет! Не будет! Ни-ког-да!!!

Танец-насмешка продолжается.

МЕННЕРС. Ненавижу эту семейку! Ненавижу эту Ассоль и её папашу Лонгрена! Этот грязный мерзавец утопил моего отца! Вы слышали? Он утопил моего отца, как котёнка! И я этого так не оставлю! Они ответят мне! Ответят за всё!

Темнота. Танец и музыка обрываются. Звучит тихая песня, похожая на колыбельную.

Сцена 3. Ассоль и её отец Лонгрен

Лонгрен сидит, покачиваясь, и задумчиво напевает песню, словно колыбельную. Ассоль лежит рядом, положив голову ему на колени.

ЛОНГРЕН.

Где небо встречается с морем,

А море встречается с небом.

Там Солнце в бескрайнем просторе

Плывёт за дельфинами следом…

(см. тексты песен)

АССОЛЬ. Я так люблю эту песню. Она похожа на мечту. Несбывшуюся мечту.

ЛОНГРЕН. О… мы, кажется, загрустили? Отчего, Ассоль? Ну-ка, рассказывай, что случилось?

АССОЛЬ. Ничего не случилось, отец. Всё как обычно…

Скажи, почему нас так не любят в деревне?

ЛОНГРЕН. Потому что они не умеют любить, Ассоль.

АССОЛЬ. Не умеют… Бедные. Зато они умеют нелюбить. Меннерс на нас очень зол. Что ты ему сделал? Он всем говорит, будто… говорит, что ты…

ЛОНГРЕН. Что я убил его отца? Я давно должен был рассказать тебе, но это так непросто…

АССОЛЬ. Нет! Не говори! Этого не может быть! Я не верю!

ЛОНГРЕН. Успокойся, милая, я никого не убивал. Просто однажды я не помог одному человеку спастись.

АССОЛЬ. Почему?..

ЛОНГРЕН. Ты же знаешь, отчего умерла твоя мать. Но я не говорил тебе, из-за кого это случилось.

АССОЛЬ. Это был он? Отец Меннерса?

ЛОНГРЕН. Ты родилась холодной зимой, Ассоль. Я тогда ещё плавал матросом на «Орионе» и не знал, что ты уже появилась на свет. До моего возвращения оставалось совсем немного, но, увы, у матери уже не хватало денег, чтобы прокормить вас обеих. И тогда она решилась пойти к нему — самому богатому человеку в этой деревне.

Завывание вьюги. Вечер. Женщина (Мери, мать Ассоль) стучит в дверь. Открывает Меннерс (почти такой же, как сын, но более пожилой — сгорбленный и седой).

МЕННЕРС СТАРШИЙ. А, Мери! Чего это ты, вдруг, ко мне на ночь глядя? Переночевать, что ли? Ну, заходи, заходи, я не прочь — у меня под боком местечко для тебя свободно.

МЕРИ. Мне не до шуток, Меннерс. В доме нет ни крошки съестного. Дочку не могу кормить.

МЕННЕРС СТАРШИЙ. Ай-яй-яй… Какая беда! Тебе, наверное, деньги нужны?

МЕРИ. Я отдам сразу, как только Лонгрен вернётся.

МЕННЕРС СТАРШИЙ. У-у… зачем же нам с тобой так долго ждать? Всё гораздо проще, милая. И Лонгрен нам совсем не нужен. Смекаешь?

МЕРИ. Вот. Можешь взять моё кольцо! Оно дорогое. Возьми его!

МЕННЕРС СТАРШИЙ. Мне не нужно твоё кольцо. Мне нужна ты, Мери. Будь, смелее! Не упрямься. Приласкай меня, и я тебя хорошо накормлю…

МЕРИ. Не трогай меня! Ты с ума сошёл! Опомнись — я давно замужем и у меня маленькая дочка!

МЕННЕРС СТАРШИЙ. Не хочешь — не надо. И сама с голоду умрёшь и дочку погубишь.

МЕРИ. Да я лучше умру, чем прикоснусь к тебе!

МЕННЕРС СТАРШИЙ. Смотрите, какая гордая! А про ребёнка забыла — чем кормить-то будешь?

МЕРИ. Найду чем… В город схожу — тут недалеко.

МЕННЕРС СТАРШИЙ. Недалеко летом. А сейчас-то и простудиться недолго.

МЕРИ. Ничего. Переживу как-нибудь. Бог поможет. Прощай.

МЕННЕРС СТАРШИЙ. Зря ты так, Мери. Нам было бы хорошо вдвоём!

Мери уходит.

Слышишь?.. Куда ты пошла? Не делай глупостей!

Ну и иди! Сама потом пожалеешь…

Снова высвечиваются Лонгрен и Ассоль.

АССОЛЬ. А потом мама умерла?

ЛОНГРЕН. Заболела уже на следующий день… Простудилась сильно… Соседка ухаживала за вами обеими, но спасти удалось только тебя. Когда же я вернулся, Мери уже не стало…

АССОЛЬ. И тогда ты…?

ЛОНГРЕН. Нет. Он сам тонул. Я просто не подал ему руки.

АССОЛЬ. Почему наш мир такой жестокий? Почему люди не могут просто жить и радоваться жизни?

ЛОНГРЕН. Не все, дочка. Есть и те, которые могут.

АССОЛЬ. Иногда хочется сказать — оглянитесь, люди! Вокруг такая красота! К ней совсем не идут жестокость и обман. Посмотрите на это небо, посмотрите на это море! Как оно прекрасно! И волшебной ночью и радостным днём.

А каким сказочным бывает море в тихое летнее утро, вы разве забыли? Когда несмелый бриз развевает тончайшие полоски тумана, над лазурной рябью то тут, то там мелькают белые гребешки волн, а в голубой вышине проплывают лёгкие облака. Словно природа играет, и Земля с небом сливаются в один прекрасный мир! Как в твоей песне, папа. Вся душа наполняется теплом и радостью! В такие минуты очень хочется поверить в чудо…

ЛОНГРЕН. Ты знаешь, многие любят море, только не все могут так хорошо говорить об этом, как ты, Ассоль.

АССОЛЬ. А ведь, согласись — это смотрелось бы очень красиво, если б действительно однажды ясным утром над морем вдруг возникли… алые паруса!

ЛОНГРЕН. Ассоль, девочка моя, ты всё ещё помнишь эту сказку?

АССОЛЬ. Я уже большая, папа… Столько лет прошло — но ни кто так и не приплыл сюда… Я понимаю, я всё понимаю — это был просто сон. Такой чудесный детский сон про доброго волшебника.

Идут минуты не спеша,

А годы мчатся вскачь.

Взрослеет нежная душа,

Хоть радуйся, хоть плачь…

(см. тексты песен)

Сцена 4. Ассоль и старушка

Утром на берегу моря. Ассоль стоит и смотрит вдаль. Появляется Старушка, смотрит на Ассоль, недовольно бормочет. Сначала как будто сама с собой.

СТАРУШКА. Ах, Ассоль, ты, Ассоль. Ну что ты всё стоишь и стоишь тут каждое утро? Не смешила б людей-то. Чего выстаиваешь? Прынцесса малахольная. Лучше б работать шла в огород как все нормальные бабы. С утра-то работается лучше. Глядишь, и мужик бы какой тебя приметил. Слышишь, нет?

АССОЛЬ. Что?

СТАРУШКА. Не слышишь, что ли?

АССОЛЬ. Ой, здравствуйте, бабушка. Я засмотрелась на море. Сегодня оно как-то особенно красиво.

СТАРУШКА. Да, погода хорошая… Ты, Ассоль, когда говоришь, вроде здоровой кажешься. А ведёшь себя так, что тьфу ты — не приведи, господь! Жениха-то всё нету?

АССОЛЬ. Нет пока.

СТАРУШКА. Ага. Учить тебя некому, я смотрю. Вот и ходишь посмешищем… Ладно. Хочешь настоящего принца? Слушай меня, поняла? Так и быть, помогу. У меня-то их знаешь, сколько было? У-у-у…

АССОЛЬ. Но мне не нужны ваши принцы, бабушка…

СТАРУШКА. Цыц! Ишь ты, коза какая! Смеяться вздумала. А ещё говорят, что полоумная… Я с тобой серьёзно говорю. Ну-ка, давай, стань вот так. Ну!

АССОЛЬ. Зачем?

СТАРУШКА. Ой, тёмная-то, ой… Стань, говорю! Теперь потянулись. Ручки вверх. Локти назад. Хорошо так потянулись. Ага… Ну, ничего, ничего… А теперь наклоняемся и собираем сорнячки, собираем… Ну, что ты опять смотришь?

АССОЛЬ. Какие сорнячки? Я не понимаю.

СТАРУШКА. Да… Вот оно — детство без матери. Запоминай, сиротка. Запоминай внимательно. Завтра, с утра выйдешь в огород и начнёшь полоть грядки. Но только те грядки, которые у забора, поняла? Можешь даже и не полоть сперва, главное — посматривай за заборчик, да поглядывай.

Как только первый принц пойдёт по улице, так сразу выпрямляешься и потягиваешься, как я тебя сейчас учила, а потом наклоняешься и, не спеша так, спокойно сорнячки начинаешь собирать. К забору повернись этим… спиной, и собирай, собирай себе. Только, на принца не вздумай смотреть, покуда совсем мимо не пройдёт. А то вспугнёшь, поняла? И вот так каждое утро делай. Через недельку придёт свататься — это я тебе точно говорю!

АССОЛЬ. Но откуда же там, на улице, принц появится, бабуля?

СТАРУШКА. Да как откуда? Не знаешь, что ли? С рыбалки, конечно! Одни ж на утренний клёв идут, другие обратно, с ночи. Потому утром самое время-то, к заборчику за сорнячками топать. И дело будет и польза. Выбирай там себе кого захочешь!

АССОЛЬ. За сорнячками, говорите?

СТАРУШКА. Да за ними, родными. А тут, на берегу, нечего тебе стоять, глаза мозолить. Только позоришься и людей дразнишь. Они, вон, кто в лодках, лишь смеются над тобой, да от работы отвлекаются.

АССОЛЬ. Спасибо за совет. Но я лучше без них как-нибудь проживу.

СТАРУШКА. Без кого это? Без мужичков, что ли?

АССОЛЬ. Без сорнячков, бабушка, без сорнячков.

Уходит.

СТАРУШКА. Да. Безнадёжно. Одно слово — полоумная.

Сцена 5. На корабле Грея

Шторм. Матросы «Секрета» сражаются со стихией…

В морях и океанах

О славных капитанах

Слагаются легенды много лет…

(см. тексты песен)

Буря стихает. Команды Пантена (подчеркнутые) «вдали» ещё раз повторяются вахтенным, словно эхо.

ГРЕЙ. Закрепить мачты.

ПАНТЕН. Закрепить мачты! Подтянуть все ванты и фордуны!

ГРЕЙ. Ветер попутный, Пантен. Поднимай марсели.

ПАНТЕН. Поднять грот-марсель!

ГРЕЙ. Полный? Не рановато ещё?.. Может, стоит урезать на пару рифов?

ПАНТЕН. Ну, Грей, вы как скажете — «урезать» — не сразу-то и поймёшь… Как хотите, конечно, но я не стал бы сейчас брать рифы, капитан. Ветер почти утих.

ГРЕЙ. Думаешь, утих? Хорошо. Я тоже люблю скорость, но если паруса сорвёт, будешь сам потом зашивать, боцман.

ПАНТЕН. У меня ничего не сорвёт!

Эй, поднять фок-марсель! Веселее, парни! Веселее!

ГРЕЙ. Этого пока достаточно. Теперь можно открывать люки и сушить паруса.

Грей уходит.

ПАНТЕН. Открыть люки! Мокрые паруса на ростры! Не ленись! Живо, живо! Юнгу, ко мне!

Подбегает мальчишка.

ПАНТЕН. Ну, что ж, молодец! Скажу прямо — я думал ты сломаешься в первый же час! Пережить свежий ветер с кормовой качкой — это не просто даже для бывалого моряка.

ЮНГА. Свежий ветер? Я думал, это был ураган, господин боцман.

ПАНТЕН. Ураган? Ну ты даёшь!.. А разве ты не заметил, герой, какие паруса стояли у нас на «Секрете»?

ЮНГА. Конечно! Был всего один трисель, а остальные вы приказали убрать.

ПАНТЕН. Вот именно — трисель! Это ж как божий день! Так вот слушай сюда — если бы это был ураган, малыш, я приказал бы убрать вообще все паруса. Ясно?

ЮНГА. Могу ли я тогда спросить вас?

ПАНТЕН. Ну, давай, давай, спрашивай.

ЮНГА. Если убрать вообще все паруса, я думаю, корабль потеряет управление.

ПАНТЕН. Это ты так спросил? Нет, вы на него посмотрите! Это так цыгане в порту спрашивают!

ЮНГА. Простите, господин боцман! Я просто думал…

ПАНТЕН. Да ясно всё как божий день! Только, кроме хороших мозгов, неплохо бы иметь немного опыта, птенчик. Слушай сюда! Любой парус разорвёт в клочья первым же серьёзным шквалом! Если этот парус не большой, конечно. А если ты ещё, с дуру, поставишь чего посерьёзнее, то можно и мачты лишиться, дружок, а то и вообще взлететь, как говорится, килем в небо! Понял? Вот, иди и думай теперь про потерю управления, умник. Потом доложишь. Всё.

ЮНГА. Слушаюсь!

ПАНТЕН. Стой. Руки покажи… Ясно. Сколько раз тебе повторять — канаты хватать надо, а не гладить! Короче, даю тебе два дня отдыха.

ЮНГА (радостно). Есть, два дня!

ПАНТЕН. Я не закончил. Иди, возьми на камбузе спирт и бинт, и возвращайся сюда. Будешь лечить свои мозоли.

ЮНГА (нерадостно). Слушаюсь, господин боцман.

ГРЕЙ. Пантен!

ПАНТЕН. Я здесь, господин капитан! (Юнге.) Ну-ну! Чего скис? Бегом! И смотри, иголку не забудь.

Грей подходит. Юнга приветствует его и убегает.

ГРЕЙ. Ну, что скажешь, Пантен?

ПАНТЕН. А что? Хороший парень! Старается. Не хнычет. И дотошный такой — всё вопросы задаёт. Очень мне Вас напоминает, Грей, когда Вы ещё мальчишкой на «Ансельме» ходили! Помните старину Гопа — уж он Вам спуску не давал!

ГРЕЙ. Благодаря ему, я стал неплохим моряком, Пантен.

ПАНТЕН. И очень хорошим капитаном, Грей! Уж, поверьте мне, это ясно как божий день.

ГРЕЙ. Ладно, ладно… Давай-ка, лучше, к делу. Шторм был попутный, так что в порту мы окажемся гораздо раньше, чем рассчитывали.

ПАНТЕН. Да разве ж это шторм, капитан? Так, свежий ветер…

ГРЕЙ. Отставить болтовню, боцман. Мы прибудем не на рассвете, а уже сегодня к вечеру. Так что срочно готовьте «Секрет» и команду — отдыхать будем на берегу.

ПАНТЕН. Есть, капитан.

ГРЕЙ. И ещё: раз так вышло, когда станем на якорь, пусть Летика подготовит шлюпку и удочки. Этот ночной город меня совсем не привлекает.

ПАНТЕН. Будет сделано. На рыбалку, значит… Я вижу, вы нынче не в духе, капитан Грей.

ГРЕЙ. Не знаю, Пантен, что такое. Словно что-то должен сделать и не знаю что.

ПАНТЕН. Забыли что-нибудь?

ГРЕЙ. Да нет. Тут что-то другое, неважное… Или наоборот, такое важное, что других не касается. Тоска какая-то внутри… И, вроде, устал, а спать не тянет.

ПАНТЕН. Бывает, капитан. Иным в таких случаях ночные кабаки хорошо помогают. Но вы у нас поскольку трезвость любите, то рыбалка в гавани, пожалуй, будет вам в самый раз. И тихо, и спокойно.

ГРЕЙ. Я тоже так думаю.

ПАНТЕН. Только сдаётся мне, что тут дело посерьёзнее.

ГРЕЙ. В каком смысле?

ПАНТЕН. Да как бы вам сказать-то уж и не знаю. Всё-то вы у нас один да один… Матросы, вон, чуть на берег — уже с подружками гуляют. Я, конечно, согласен, что женщины народ ненадёжный, и часто они сами не понимают, что делают. Среди них, Грей, конечно, есть стервы, есть, согласен, но вы не думайте, что все такие. Без женского полу всё одно чего-то не хватает. Хотя бы даже глупости их, например.

ГРЕЙ. Как раз глупостей мне тут и без женщин удаётся послушать немало. Чаще всего, от своего боцмана. Ну, с чего ты вдруг взял, что я так плохо думаю о женщинах?! Я никак не мог дать повода к таким… странным мыслям.

ПАНТЕН. Логика, капитан. Я догадлив! Когда мы гостили в замке у вашей матушки — помните? — слуги мне рассказали один случай. Из вашего детства. Я вот тут сразу и смекнул!

ГРЕЙ. Даже в голову не приходит, что такое они могли тебе рассказать?

ПАНТЕН. Да тот случай на кухне, когда вам было лет десять. Служанка, как её — Бетси, кажется? — обварила руку кипятком, помните? А вам её так жаль стало, что вы в суматохе половник зачерпнули и себе на руку тоже кипящий бульон вылили. Чтобы, значит, понять его, это, чужое страдание-то! Вот, характер, у вас, а? С таких-то лет!

ГРЕЙ. Да, был такой случай. Потом я её к врачу повёл. И мы, кстати, с Бетси стали большими друзьями. Я не понимаю, Пантен, почему вы решили, что я из-за этого должен быть в обиде на всех женщин?

ПАНТЕН. В том-то и заковырка! Мальчишка Грей был в душе героем, а дамочка — что?

ГРЕЙ. Что?

ПАНТЕН. А то! Когда она ошпарилась, и малыш подошёл к ней с сочувствием, и спросил, значит, — больно ли тебе, мол, девица, — она что тогда сказала?

ГРЕЙ. Не помню.

ПАНТЕН. Вот! А слуги помнят! Она ответила, слезами истекая: «Попробуй, так узнаешь!» Чувствуете? Ей, конечно, и в голову не могло прийти, что мальчишка побежит пробовать! Потому что сама бы она ни за что не побежала бы. И понять женщинам настоящего рыцаря, даже если ему всего-то ещё десять лет, не дано!.. Да. Вот это-то и обидно. Ради кого страдаем!

ГРЕЙ. Да, Пантен. Ты, конечно, хороший боцман, но иногда такого себе накрутишь в голове, что белое чёрным начинает казаться.

Могу тебя твёрдо уверить — у меня к женщинам отношение самое уважительное. А то, что один пока, так, просто, не встретил, видать, судьбу свою.

ПАНТЕН. Смейтесь, смейтесь над стариком, капитан! Может, я в чём-то и ошибся. Может, и фантазии у меня много, но мне ясно как Божий день, что судьба эта ваша встретится очень-очень скоро.

ГРЕЙ. Да ну? Не знал, что ты ещё и волшебник у нас, предсказатель.

ПАНТЕН. Смейтесь, смейтесь. Поживёте с моё, тоже волшебником станете. Я ж по глазам-то всё вижу. Да и по возрасту… Пора уж… Да…

Возвращается юнга.

ПАНТЕН. Ну что, всё принёс?

ЮНГА. Так точно!

ГРЕЙ. Как тебе морская служба, юнга? Домой ещё не тянет?

ЮНГА. Тянет! Но я не хочу! Прекрасная служба, господин капитан!

ГРЕЙ. Молодец. Как ураган перенёс, не страшно было?

ЮНГА. Это был не ураган, а свежий ветер, господин капитан!

ГРЕЙ. Хм. Понятно. И я даже догадываюсь, откуда этот ветер дует… Пантен, про корабль не забудьте. Скоро земля.

ПАНТЕН. Всё будет сделано, господин капитан! И хорошего Вам улова, господин капитан!

Эй, на вахте! Свистать всех наверх! Живее! Собрание на полубаке! Время пошло!

Вахтенный вдали кричит «Свистать всех наверх!».

ПАНТЕН (юнге). Так, идем, боец. Перевязка откладывается на десять минут.

Уходят. Грей остаётся один.

ГРЕЙ.

Порой приходят грустные минуты,

И снова я у чистого листа…

(см. тексты песен)

Второй акт

Сцена 6. Рассвет

Ночь (или очень раннее утро, до восхода). Сверчки, цикады и шум прибоя. На авансцене камень, пень и т. п. (тот же). Появляется Ассоль.

АССОЛЬ. Какое всё теперь маленькое. И этот камень, и ручей… Наверное, он всё-таки обмелел… Сейчас бы сюда ни какая яхта не доплыла бы.

Садится на камень.

Яхта, покинутая экипажем, была выброшена на песок трёхвершковым валом. Потому что я — самый главный волшебник. Клянусь Гримами, Эзопом и Андерсеном…

Встаёт.

А море такое же… Какой странный человек. И почему он клялся Андерсеном?

Не знаю, сколько пройдёт лет… Не знаю. Я ничего, ничего не знаю.

Садится рядом с камнем, положив на него руки и голову. Звучит музыка.

«Зачем вы приехали? Кого вы ищите?» — спросят люди. На берегу соберётся много народу, удивляясь и ахая. А корабль величественно подойдёт к самому берегу под звуки прекрасной музыки.

Музыка звучит громче. Раздаются немного нереальные голоса.

ГОЛОС МАЛЕНЬКОЙ АССОЛЬ. Это всё мне? Может быть, он уже пришёл… тот корабль?

ГОЛОС ПРЕКРАСНОГО ПРИНЦА. «Здравствуй, Ассоль! Далеко-далеко отсюда я увидел тебя во сне. Я приехал, чтобы увезти тебя навсегда в своё царство. Жить мы станем с тобой дружно и весело».

ГОЛОСА ЛЮДЕЙ. «Зачем вы приехали? Кого вы ищите? Зачем…»

ГОЛОС ПРЕКРАСНОГО ПРИНЦА. Я увидел тебя во сне. Никогда твоя душа не узнает слёз и печали. Здравствуй, Ассоль, здравствуй!.. Я приехал, чтобы увезти тебя…

Голос плавно затихает. Ассоль спит.

С противоположной стороны сцены появляются Грей и матрос Летика с удочками.

ЛЕТИКА (громко напевает).

«Секрет», надёжней судна в мире нет!

«Секрет» нас выведет на свет,

«Секрет» — команды не найдёшь сильней,

И в этом весь секрет!

ГРЕЙ. Не кричи, Летика. Всю рыбу распугал.

ЛЕТИКА. Эх, господин капитан! Той рыбе, которую мы поймали, уже всё равно, пугай — не пугай.

Да и где ж вы крик-то услыхали? Кричат бакланы у причала, а я, между прочим, пою.

ГРЕЙ. Ну, молодец, молодец. Только пой потише. И лучше про себя.

ЛЕТИКА. Хм, про себя петь как-то нескромно… Кажется, тут неплохое местечко, капитан.

ГРЕЙ. Да, пожалуй. Здесь и отдохнём.

ЛЕТИКА. Есть, привал! Скажите, капитан, а правда ли говорят, будто бы родом вы из знатного семейства? Я думал, что всякие там графья сплошные неженки и белоручки.

ГРЕЙ. Это неинтересно, Летика.

ЛЕТИКА. Нет, ну ведь это же удивительный случай! А я, знаете, большой любитель удивительных случаев. Я их собираю и коллекционирую. Честное слово, если б я был писателем, капитан, я бы давно уже издал такую книжку удивительных случаев. Она бы так и называлась «Книга Летики». А что? Все стремились бы туда попасть! Я даже думаю, что многие специально стали бы создавать такие случаи или придумывать всякие странные достижения, только чтобы попасть в мою книгу! Я, конечно, сразу стал бы миллионером, купил бы себе замок, потом стал бы графом, как вы, сидел бы себе в этом замке и плевал в потолок. Красота! И уж, клянусь, никакие соленые ветры не затащили бы меня обратно в море.

ГРЕЙ. Это тебе так кажется, Летика.

ЛЕТИКА. Все равно не понимаю. Плавать на паруснике по морям, трудиться день за днём, качаться на волнах, рисковать жизнью. Зачем? Для чего? Если уже все есть — и дом, и еда, и титул, и деньги…

ГРЕЙ. Летика!.. Давай-ка, лучше помолчим и послушаем. Слышишь?

ЛЕТИКА. Чего?

ГРЕЙ. Тихо так. Хорошо. Лес, море. Действительно, красота, правда? Настоящая.

ЛЕТИКА.…и в этом весь секре-е-ет.

ГРЕЙ. Разводи лучше огонь, певец. Перекусим немного.

ЛЕТИКА. Есть, огонь! Разрешите отчалить за хворостом?

ГРЕЙ. Разрешаю.

Летика уходит. Грей направляется в сторону, где уснула Ассоль. Обнаруживает её. Долго разглядывает.

«Грей присел на корточки, заглядывая девушке в лицо… не подозревая, что напоминает собой Фавна с картины Беклина…»

Летика возвращается с хворостом.

ЛЕТИКА. Капитан, где вы?

Летика идёт к Грею.

Грей встаёт, собрается уходить. Вдруг передумывает. Задумчиво снимает с пальца кольцо и опускает его на мизинец Ассоль. Оглянувшись, Грей обнаруживает, что сзади стоит сильно удивлённый Летика.

ГРЕЙ. А, это ты, Летика! Посмотри-ка на неё. Что, хороша?

ЛЕТИКА. Дивное художественное полотно! В соображении обстоятельств есть нечто располагающее… Но я не успел развести костёр, капитан, потому что искал вас…

ГРЕЙ. Тише, Летика. Уйдём отсюда.

Отходят.

ГРЕЙ. Уже светает. Костёр, пожалуй, не стоит разводить… Там за деревьями какая-то деревушка, видишь?

ЛЕТИКА. Ну, так и что такого? Разве мы им помешаем?

ГРЕЙ. Летика, постарайся тихо разговаривать, хорошо? Мы сейчас пойдём туда. Ты, ведь, сможешь определить своим опытным глазом, где трактир?

ЛЕТИКА. Отсюда очень трудно… Должно быть, вон та чёрная крыша.

ГРЕЙ. Что же в той крыше приметного?

ЛЕТИКА. Сам не знаю, капитан. Ничего больше, как голос сердца.

Грей тут же оглядывается в сторону спящей Ассоль. Далее Летика забывается и говорит с каждой фразой всё громче.

ГРЕЙ. Идём.

ЛЕТИКА. А удочки!? Вещи!?..

ГРЕЙ. Оставь. Потом… (Снова оглядывается в сторону Ассоль.) Впрочем, прикрой хворостом, чтобы никто случайно не увидел.

ЛЕТИКА. Эх, капитан! Я поймал четыре мурены и ещё какую-то толстую, как пузырь, а вы говорите, оставь…

ГРЕЙ. Тише, Летика, тише!

Летика прячет под охапкой хвороста удочки.

ЛЕТИКА. Да я тихо… Всё можно идти! Никто не… (Спотыкается. Говорит очень громко.) Чёрт!!! Пенёк тут ещё этот!..

Ассоль пошевелилась. Грей хватает Летику за шиворот и быстро увлекает за собой.

Ассоль остаётся на сцене одна. Просыпается.

АССОЛЬ. Что это? Чья эта шутка? Чья шутка? Разве я сплю? Может быть нашла и забыла?

Ассоль осматривается вокруг. Держа в пригоршне кольцо рассматривает его. Смотрит на небо. Прячет кольцо за лиф. Неожиданно обращает внимание на камень. Рассматривает его, как диковинку. Обращается к камню.

АССОЛЬ. Спасибо! Спасибо тебе, брат мой! Я знала… я всегда знала, что это правда! Да, все говорят, что так не бывает. Так не бывает никогда! Но, пожалуйста, пусть хотя бы сейчас это будет не сон! Пожалуйста!

Со стороны, куда ушли Грей с Летика, появляется Циммер со своей виолончелью. Замечает издали Ассоль. Останавливается.

Ассоль спиной к нему. Снова смотрит на кольцо. Смеётся. Обнимает камень.

ЦИММЕР. Бог ты мой! Она здесь!.. Не пойму, смеётся или… плачет?

Ассоль!!!

Ассоль испуганно вскакивает, не оборачиваясь на голос.

АССОЛЬ. Волшебник? Нет. Это выше моих сил… я схожу с ума… только не сейчас…

Ассоль не оглядываясь убегает.

ЦИММЕР. Постой! Ассоль! Я только хотел сказать…

Циммер подходит к камню.

ЦИММЕР. А что? Что я мог бы ей теперь сказать? Прости? Так просто? Всего лишь слово — и больше ничего. Так же просто, как сказал когда-то маленькому доверчивому существу несколько других слов… Но мог ли я знать тогда, что моя невинная шутка так перевернёт ей всю жизнь?!.. Наверное, мог. Должен был знать! Видит Бог, хотел подарить ребёнку сказку! Всего лишь. А подарил несбыточную надежду, бесконечное ожидание, насмешки окружающих. Какое я имел право? Самонадеянный глупец. Пара слов и вот — целая жизнь страданий… Эх, брат, ты оказался совсем никудышным волшебником.

Играет на виолончели.

Душа у девчонки свободна как птица,

Но, каждый встречая рассвет,

Всё ждёт, почему-то, прекрасного принца,

Которого, может быть, нет…

(см. тексты песен)

Сцена 7. Снова в трактире

Циммер перестаёт играть. Немногочисленные посетители хлопают. Уходят из трактира. Остаются только Грей и Летика. За своим отдельным столиком снова сидит угольщик Филипп. За другой усаживается Циммер. Он явно не в настроении.

ГРЕЙ. Как тебе, Летика? По-моему, очень неплохо.

ЛЕТИКА. Хорошую музыку я люблю послушать, особенно в такой глуши и после долгого плавания.

ГРЕЙ. Да… Господин музыкант!

ЦИММЕР. Меня зовут Циммер, сударь.

ГРЕЙ. Очень приятно, господин Циммер. Я, с вашего позволения, сообщу вам своё имя немного позже. Надеюсь, что нам удастся встретиться в скором времени.

ЦИММЕР (равнодушно). Вы хотите предложить мне работу? Благодарю, господин капитан, в здешних краях это большая редкость.

ГРЕЙ. Пока не могу сказать точно. У вас есть ещё знакомые музыканты? На случай, если мне бы понадобился небольшой оркестрик.

ЦИММЕР. Думаю, что я смогу найти достойных людей.

ГРЕЙ. Замечательно! Но поговорим об этом позже.

ЦИММЕР. Как вам будет угодно, господин капитан.

МЕННЕРС. Вам чаю?

ЦИММЕР. Нет. На этот раз можно чего-нибудь покрепче.

Меннерс наливает Циммеру из бутылки. Грей подзывает Меннерса. Тот подбегает полный подобострастия.

ГРЕЙ. Вы, разумеется, знаете здесь всех жителей. Меня интересует имя молодой девушки, тёмно-русой и невысокой, в возрасте от семнадцати до двадцати лет. Я встретил её неподалёку отсюда. Как её имя?

МЕННЕРС. Хм! Это, должно быть, Корабельная Ассоль. Она полоумная.

ГРЕЙ (равнодушно). В самом деле? Как же это случилось?

МЕННЕРС. Когда так, извольте послушать.

Лет семь тому назад встретила она колдуна-предсказателя на берегу, а может, и не встречала ни кого, только стало ей чудится, что за нею приплывёт корабль с алыми парусами. Таких кораблей не бывает в природе, вы же понимаете. Но она всё ждёт, глупая, как бы мы над ней не смеялись. С тех пор так её и зовут — Ассоль Корабельная.

ГРЕЙ. А вы над ней, значит, смеётесь.

МЕННЕРС. Что вы! Я не о себе! Народ у нас, сами понимаете, грубоват. Опять же, и женщины местные — как им не смеяться, коли Ассоль с этого безумного корабля прекрасного принца ждёт. Якобы, он именно её тут же выберет себе в жёны. Эта глупость многим кажется даже очень оскорбительной! К тому же, и отец у неё сущий мерзавец. Он утопил моего папашу, как кошку какую-нибудь, прости, Господи. Он…

ФИЛИПП (громко и свирепо). Корзинщик, корзинщик, Дери с нас за корзины!..

МЕННЕРС. Опять ты нагрузился, вельбот проклятый! Уходи вон!

ФИЛИПП. Но только бойся попадать в наши Палестины!..

МЕННЕРС (грею). Дрянь, а не человек. Каждый раз такая история!

ГРЕЙ. Более вы ничего не можете рассказать?

ЦИММЕР. Я могу!

МЕННЕРС. Нет, нет! Не перебивайте. Уж я начал, я и закончу! Так вот. Отец её — мерзавец, как я вам уже гово…

ФИЛИПП. Ты врёшь! Ты врёшь так гнусно и ненатурально, что я протрезвел!

(Грею.) Он врёт. Его отец тоже врал; врала и мать. Такая порода. Можете быть покойны — Ассоль так же здорова, как мы с вами. Я с ней разговаривал. У неё хорошая голова. Это сейчас видно. С тобой, Меннерс, она, понятно, не скажет и двух слов. Но я, сударь, в свободном угольном деле презираю суды и толки!

Она говорит, как большая, но причудливый её разговор.

Вот, к примеру, раз завелось дело о ремесле. «Я тебе что скажу, — говорит она, — моя работа не скучная, только всё хочется придумать что-нибудь особенное. Я, говорит, хочу так изловчиться, чтобы у меня на доске сама плавала лодка, а гребцы гребли бы по-настоящему; а потом они пристают к берегу и, точно живые, садятся на берегу закусывать». Я это захохотал, мне, стало быть, смешно стало, и говорю: «Ну, Ассоль, такое уж твоё дело, потому и мысли у тебя такие, а вокруг-то посмотри: все в работе, как в драке.» — «Нет, — говорит она, — Когда рыбак ловит рыбу, он думает, что поймает самую большую рыбу, какой никто не ловил.» — «Ну, спрашиваю, а я как же?» — «А ты? — смеётся она. — Ты, верно, когда наваливаешь углём корзину, то думаешь, что она зацветёт». Вот какое слово она сказала! В ту же минуту дёрнуло меня, сознаюсь, посмотреть на пустую корзину, и так мне вошло в глаза, будто из прутьев поползли почки; лопнули эти почки, брызнуло по корзине листом и… пропало. Я малость протрезвел даже!.. Вот… А Меннерс врёт и денег не берёт, — я его знаю!

(Меннерсу.) Рому давай, чего стоишь!

Меннерс из-за стойки, игнорируя Филиппа, обращается к Грею.

МЕННЕРС. Прикажете подать что-нибудь?

ГРЕЙ. Нет. Мы уходим.

ЦИММЕР. Капитан, если вы ещё не передумали насчёт оркестра, то я хотел бы вас немного проводить… Чтобы уточнить, м-м-м, состав инструментов.

ГРЕЙ. Состав?.. А, хорошо. Идёмте.

Грей расплачивается и уходит вместе с Летикой и Циммером.

МЕННЕРС. Ещё один сумасшедший. Да ещё миллионер! Оставил столько золота, что можно полгода не работать! Эх, живут же люди…

Меннерс.

Моей тоски глубокой и печали

Людишки никогда не замечали…

(см. тексты песен)

Сцена 8. Приготовления

Активная музыка, на фоне которой периодически возникают в разных местах локально высвеченные быстрые диалоги…

1. Грей и боцман Пантен.

— Капитан, тут один маклер предлагает выгодный фрахт с премией.

— Пантен, сообщите людям, что сегодня мы поднимаем якорь и переходим в устье Лилианы, миль десять отсюда. Придите за картой. Лоцмана не брать. Пока все… Выгодный фрахт мне не нужен. Я буду в городе до вечера.

— Что случилось?

— Решительно ничего. Матросам скажите, что предстоит мелкий ремонт. Потом всё объясню.

— Будет исполнено…

***

2. Грей и продавец тканей.

— У меня лучший шёлк в городе, сударь, самый лучший! Есть, конечно, и красный…

— Нет. Этот слишком бледный.

— В таком случае, есть с прекрасным розоватым оттенком!

— Нет.

— Вишнёвый? Оранжевый?

— Нет. Нет.

— Тёмно-рыжий?

— Нет. Все не то…

***

3. Пантен.

(Пантен один.)

— Что происходит, чёрт возьми? Уж не выступаем ли мы под чёрным флагом?

(Подбегает матрос или юнга.)

— Боцман, там какие-то люди с трубами, барабанами и другими скрипками.

— Что им-то здесь нужно?

— Говорят, что капитан позвал их на «Секрет».

— Дьявольщина! Отведи их пока в кубрик и ни куда не выпускай. Дальше видно будет.

***

4. Снова Грей и продавец тканей.

— Довольно образцов! Этот шёлк я беру.

— Весь кусок?.. Нет?.. В таком случае, сколько метров?

— Одну секунду… Так… выходит… две тысячи метров. Да, не более двух тысяч метров.

— Две? Тысячи? Метров? Прошу вас сесть, капитан. Две тысячи… Вот спички, вот прекрасный табак, прошу вас. Две… Это будет… это ж будет… Господи!.. два километра!..

***

Финал музыки.

5. Грей выступает перед командой.

ГРЕЙ. Ничего особенного, друзья мои! Мы простоим в устье реки, пока не сменим весь такелаж. Из красного шёлка будут сделаны новые паруса для «Секрета». Затем мы отправимся недалеко отсюда… Я еду к жене. Она ещё не жена мне, но будет ею. Мне нужны алые паруса, чтобы ещё издали, как условлено с нею, она заметила нас. Вот и все. Как видите, здесь нет ничего таинственного. И довольно об этом.

ОДИН ИЗ МАТРОСОВ. Так вот в чём дело, капитан! Не нам, конечно, судить об этом. Как желаете, так и будет. Я поздравляю вас!

ГРЕЙ.

Благодарю!

Матросы по очереди подходят к Грею и пожимают ему руку.

Юнга переговаривается с одним из матросов.

ЮНГА. Том, а ты как женился?

МАТРОС (гордо). Я поймал её за юбку, когда она хотела выскочить от меня в окно!

Все постепенно расходятся. На «палубе» Грей и Пантен.

ПАНТЕН. Лево четверть румба, лево! Стой: ещё четверть! (Грею.) Знаете, я доволен.

ГРЕЙ. Чем?

ПАНТЕН. Тем же, чем и вы. Мне всё ясно, как божий день.

ГРЕЙ. Что вам ясно?

ПАНТЕН. Лучший способ провезти контрабандную материю! Ведь, всякий может иметь такие паруса, какие хочет, правда? У вас гениальная голова, Грей! Ха-ха-ха!!!

ГРЕЙ. Бедный Пантен! Ваша догадка остроумна, но лишена всякой основы. Сейчас, когда в сердце моём больше счастья, чем у слона при виде булочки, я попытаюсь настроить вас в унисон со своими мыслями.

Скоро вы увидите девушку, которая не может, не должна иначе выйти замуж, как только таким способом, который я развиваю на ваших глазах. Я прихожу к той, которая ждёт меня, и не хочу ни кого другого, кроме неё, может быть, именно потому, что благодаря ей я понял одну нехитрую истину. Она в том, чтобы делать так называемые чудеса своими руками.

Когда для человека главное — получить дражайший пятак, легко дать этот пятак, но когда душа таит зерно пламенного растения — надежды на чудо, то сделай ему это чудо, если ты в состоянии.

Новая душа будет у него и новая у тебя. Когда начальник тюрьмы сам выпустит заключённого, когда миллиардер подарит поэту виллу, а жокей придержит лошадь ради другого коня, которому не везёт — тогда все поймут, как это невыразимо чудесно! Но есть не меньшие чудеса: улыбка, веселье, прощенье, просто доброе слово. Владеть этим — значит владеть всем. Что до меня, то наше начало — моё и Ассоль — останется нам навсегда в алом отблеске парусов, созданных глубиной сердца, знающего, что такое любовь. Поняли вы меня?

ПАНТЕН. Да, капитан. Я все понял. Вы меня… тронули. Пойду-ка я вниз и попрошу прощения у Никса, которого вчера ругал за потопленное ведро. И дам ему табаку, пожалуй — свой-то он проиграл в карты.

Сцена 9. Филипп спасет Ассоль

Деревенская улица. Идут два рыбака и Меннерс.

2-Й РЫБАК. Слушай, Меннерс… давай начистоту… у тебя прямо с собой, вот тут, случайно нет рома?

1-Й РЫБАК. Только честно!

2-Й РЫБАК. Да. И не это…

1-Й РЫБАК. Не юли.

2-Й РЫБАК. Да. Не юли. Мы этого не любим. Вообще.

1-Й РЫБАК. Абсолютно!

МЕННЕРС. Я всё понимаю, братцы! Конечно, у меня есть немного рому. Специально для вас, прямо с собой и… совершенно случайно!

1-Й РЫБАК. О! Другое дело! Давно бы так! А то всё ходишь вокруг да около.

2-Й РЫБАК. Цыц! Тихо. Меннерс — мой друг. И он где хочет, там и ходит. Правильно?

1-Й РЫБАК. Абсолютно.

2-Й РЫБАК. Вот и я говорю. Доставай, друг Меннерс, бутылку. А после ро-ма пора до до-ма…

РЫБАКИ ВМЕСТЕ. И берег ве-се-ло ка-чается.

МЕННЕРС. Тихо! Идёт! Всё. Я буду говорить, понятно?

Молчание.

МЕННЕРС. А… бутылка потом. Потом.

РЫБАКИ ВМЕСТЕ. Понятно.

Появляется Ассоль.

МЕННЕРС. Ассоль! Ну, наконец-то! Где ты ходишь? Тебя тут все ищут, уже с ног сбились!

АССОЛЬ. Меня? Что случилось?

МЕННЕРС. Всё в город ходишь со своими игрушками, а тут такое происходит!..

2-Й РЫБАК. Да! Та-акое тут! Ого-го!

1-Й РЫБАК. Абсолютно!

МЕННЕРС. Ассоль, признаю, я был неправ. Мы все были неправы, правда? Мы смеялись над тобой, потому что просто не могли в это поверить. Никак не могли. Мы даже когда увидели, не поверили своим глазам, правда?

Ты посмотри на этих мужественных людей, Ассоль, дорогая! Сегодня у них слёзы текли по щекам, когда они увидели это чудо в нашей бухте!

1-Й РЫБАК. До сих пор не могу… понять.

2-Й РЫБАК. Я тоже.

АССОЛЬ. Какое чудо? Пожалуйста… не надо так… шутить.

МЕННЕРС. Как вам не стыдно! Я не позволю больше никому над ней смеяться! Бедняжка Ассоль! Когда этот корабль появился в нашей гавани, у меня все окна в доме покраснели от его парусов!

2-Й РЫБАК. Ничего себе! А я не видел…

МЕННЕРС. Как ты мог видеть мои окна, болван, если ты в это время смотрел на корабль!

2-Й РЫБАК. Я?

МЕННЕРС. Ассоль, дорогая, я сразу всё понял! И, конечно, побежал на берег.

1-Й РЫБАК. Точно! Это ты говоришь про корабль с алыми парусами? Я его видел. Абсолютно!

АССОЛЬ. Я… я была в городе. Как же я могла знать?..

Невольно хватается рукой за кольцо на пальце.

МЕННЕРС. Что там у тебя, Ассоль? Рука болит?

АССОЛЬ. Нет. Ничего.

МЕННЕРС. Он, конечно, искал тебя, но что мы могли поделать? Кажется, он сильно спешил.

АССОЛЬ. Кто?

МЕННЕРС. Ну, расскажите ей, хотя бы как он выглядел, тот красавец с корабля, что вы всё молчите? Высокий, смелый, благородный.

2-Й РЫБАК. Точно! Такой. Он ещё просто вообще это…

1-Й РЫБАК. Со шпагой.

2-Й РЫБАК. Вот. Я и говорю. Тут, на боку прямо шпага такая — ух!

АССОЛЬ. Вы… вы шутите? Откуда он меня знает?

МЕННЕРС. Бог ты мой! Мало ли откуда? А корабль с красными парусами откуда взялся? Тоже ведь загадка! Мы, конечно, сказали ему, что ты в город пошла. Ведь, ты всегда у нас в город ходишь…

АССОЛЬ. Когда же это было? Давно?

2-Й РЫБАК. Давно.

1-Й РЫБАК. Но не очень.

2-Й РЫБАК. Мы как раз рыбу ловили.

1-Й РЫБАК. Точно! Это ж как раз когда я чуть не вытащил ту здоровенную макрель! Помнишь?

О! Вы не поверите! Это надо было видеть! Вот уж попалась макрель, так макрель — в жизни такой не встречал! Абсолютно! Я ещё подумал сперва — что за чёрт? Акулу, что ли подцепил? Представляете? Ну, с метр длины там точно будет, или больше — не знаю, врать не буду, — но тяжёлая, гадина, не поднять! Вот, абсолютно! Уж я её и так и…

МЕННЕРС. Он письмо для тебя оставил, Ассоль.

АССОЛЬ. Что? Какое письмо?

МЕННЕРС (похлопывая себя по карману). Откуда мне знать? Я чужих писем не читаю. Может, здесь и не письмо вовсе, а так — просто записка. С обратным адресом.

АССОЛЬ. Оно у вас?

МЕННЕРС. Ассоль, ты же знаешь, я человек простой, ни на кого зла не держу.

Достаёт конверт. Поднимает его над головой.

2-Й РЫБАК (озадаченно). О-па!..

МЕННЕРС. Но душа моя болит, Ассоль. Болит и страдает. Скорбный дух моего отца не даёт мне покоя. И я в ответе за него. Мы все в ответе за своих отцов, Ассоль.

АССОЛЬ. Но это не так! Мой отец мне рассказал…

МЕННЕРС. Твой отец не в силах сознаться и хотя бы попросить прощенья. Мне очень жаль, Ассоль, но придётся это сделать тебе.

АССОЛЬ. Лонгрен невиновен, клянусь вам, это правда!

МЕННЕРС (убирая письмо в карман). Что ж, мы друг друга не поняли. В таком случае, я пошёл.

1-Й РЫБАК. И я пошёл.

2-Й РЫБАК. Да уж, повеселились…

АССОЛЬ. Постойте! Погодите! Что вы от меня-то хотите?

МЕННЕРС. Ничего особенного. Попроси прощения. И все.

АССОЛЬ. Прощения?

МНЕЕНРС. Да. Это же так просто. Ты говоришь: «Простите, господин Меннерс, моего отца». А я отдаю тебе письмо. И всё. Ну, смелее.

АССОЛЬ. Простите… моего…

МЕННЕРС. На колени.

АССОЛЬ. Что?

МЕННЕРС. На ко-ле-ни!

АССОЛЬ. Не смейтесь надо мной, пожалуйста. Зачем вам это?

МЕННЕРС. Мне не до шуток, Ассоль. Клянусь, я порву это письмо на мелкие кусочки! Развею по ветру все твои алые паруса! И уже никто, никогда, не узнает, откуда и куда они уплыли! Слышишь? На колени, я сказал!

Ассоль медленно опускается на колени.

Со спины у Меннерса выходит Филипп с парой огромных корзин. Увидев происходящее, останавливается. Ставит корзины на землю.

АССОЛЬ. Клянусь Богом, отец мой невиновен…

Меннерс начинает медленно разрывать письмо пополам.

АССОЛЬ. Нет! Прошу вас!

МЕННЕРС. Это неправильные слова, Ассоль.

2-Й РЫБАК. Слушай, Меннерс, может, он и вправду это… не того…

МЕННЕРС. Молчать!

(Обращается к Ассоль.)

Говорю в последний раз. Проси прощения.

АССОЛЬ. Господин Меннерс…

МЕННЕРС. Я слушаю. Очень внимательно слушаю.

АССОЛЬ. Пожалуйста… я… я не могу…

МЕННЕРС. А ты постарайся.

Филипп подскакивает к Меннерсу, одной рукой хватает его за шиворот, другой выхватывает у него письмо. Отбрасывает Меннерса в сторону. Рыбаки тут же испуганно убегают.

МЕННЕРС. Ага, защитничек нашёлся! Ладно, вы ещё пожалеете! Оба! Уж я вам припомню!

Филипп делает движение к Меннерсу, тот вскакивает и убегает. Кричит издали «Вы ещё пожалеете!»

Филипп отдаёт конверт Ассоль.

АССОЛЬ. Спасибо, Филипп. Если бы не ты, я бы, наверное, сейчас умерла.

ФИЛИПП. Перестань. Какие глупости. Не с чего тебе тут умирать.

АССОЛЬ. Нет. Это не глупости, Филипп. Это очень-очень важно для меня. Правда!..

Достаёт пустой лист из конверта.

Здесь ничего нет… Он, всё-таки, обманул меня. Боже, зачем? Зачем ему всё это?

ФИЛИПП. Нехороший человек, этот Меннерс. Вечно соврёт и денег не возьмёт — такая у него порода. Уж я-то знаю. Вишь, и бумагу не пожалел. Хорошая бумага, белая…

Эй, ты чего это? А ну-ка хватит! Вот, не люблю я, когда бабы плачут. Не могу. Ну, его, этого Меннерса. Нашла из-за чего! Кабацкая его душонка, и дело его — кабак.

АССОЛЬ. Я не… не от этого. Прости, Филипп. Я от радости плачу. Ты не знаешь ещё, как много ты для меня сделал. Ты, ведь, не меня — надежду мою спас! Если бы ты только знал!..

ФИЛИПП. Да, ладно. Помог, и слава Богу. Чего там. Рыдать-то уж совсем ни к чему.

АССОЛЬ. Ах, не могу я тебе объяснить сейчас, но… Скоро, очень скоро ты узнаешь. Я чувствую… знаю.

ФИЛИПП. Да ты, никак, всё про корабль свой? Эх, кабы чудеса бывали, Ассоль, так любой бы поверил. Ну а так-то откуда? Сама подумай.

Вот, когда мы, бывало, с тобой говорили, так, вроде, и правда получалась. Послушаю тебя, вроде и поверю. Но потом — глядь — ан и нет! Нету чудес, и всё тут.

Я ж, вот, про корзину тогда послушал. Смотрю — и вправду расцвела! Я, понятно, бегом к мужикам нашим с этой корзиной. И что? Только они на неё дыхнули — раз, и нет ничего! Как не бывало! Смотрю сам — точно! — никогда, ничего там и не было вовсе! Морока просто какая-то, и всё тут.

АССОЛЬ. Чудес не видят те, кто в них не верит, Филипп.

ФИЛИПП. Ну… не знаю… не знаю… Колечко, вон, у тебя красивое.

АССОЛЬ. Тебе нравится? Мне тоже. Очень… Я скоро уеду, Филипп. Наверное, уеду совсем. Ты не говори никому об этом.

ФИЛИПП. Хочешь уехать? Куда же ты собралась?

АССОЛЬ. Не знаю. Всё это мне неизвестно. Я не знаю ни дня, ни часа и даже не знаю куда… Ты часто меня возил, и… На всякий случай — прощай. Спасибо тебе за всё!

Ассоль быстро обнимает Филиппа и убегает.

ФИЛИПП. Чудеса. Поди-ка пойми её. Что-то с ней сегодня… такое…

(Подходит к корзине и видит, что корзина зацвела.)

Матерь божья! Ну, опять! Ведь зацвела же!.. Зацвела же… ведь… Как же это?.. зацвела… Матерь…

Филипп обнимает корзину. Уходит с ней, словно с ребёнком в руках.

Сцена 10. Алый «Секрет»

Раннее утро. Ассоль и Лонгрен.

ЛОНГРЕН. Ассоль, что с тобой в последнее время? Ты не больна?

АССОЛЬ. Нет, я здорова… Мне весело. Верно, мне весело оттого, что это утро так прекрасно! А что ты надумал? Я вижу по твоему лицу, что ты что-то надумал.

ЛОНГРЕН. Что бы я ни надумал, ты поймёшь меня, я знаю. Жить нечем. Я решил поступить на местный почтовый пароход. Не волнуйся, плавания будут не долгие.

АССОЛЬ (неожиданно резко, испуганно). Нет! Пожалуйста, не оставляй меня сейчас! Я не вынесу ещё и этого!

ЛОНГРЕН. Ассоль, успокойся. Расскажи, что случилось?

АССОЛЬ. Ничего… Ничего не случилось. Просто, я… очень устала.

ЛОНГРЕН. Они опять над тобой смеются? Кто это? Меннерс?

АССОЛЬ. Отец, я не знаю, что будет. Иногда мне становится так страшно жить среди людей. Они не понимают и не хотят понять то, что я чувствую. Мне становится страшно оттого, что я теряю надежду… теряю с каждым днём…

ЛОНГРЕН. Хорошо, я заложу ружьё и останусь дома ещё на несколько дней. Уж поверь, этого мне хватит, чтобы поговорить с подлецом Меннерсом по душам.

АССОЛЬ. Нет, нет! Оставь его в покое. Я вовсе не думала о нём. Просто… Ты знаешь, иногда мне кажется, что осталось подождать совсем немного! А иногда весь мир словно рушится перед глазами… Останься хотя бы на этот день, ладно? А потом… потом мы лучше вместе уедем отсюда. Куда угодно!

ЛОНГРЕН. Ассоль, милая, я не понимаю тебя. Ты говоришь — осталось подождать. Но чего? И куда мы уедем, подумай?

АССОЛЬ. Я хотела сказать… что у нас ещё есть еда и… и мы можем пока прожить спокойно несколько дней.

ЛОНГРЕН. Наверное, нам действительно придётся как-то перебраться в город. Пропадёшь ты тут среди местных пьяниц. Если мне удастся устроиться на пароход, то мы сможем потихоньку встать на ноги. А что? Снимем жильё. В городе и женихи культурные — есть из кого выбирать.

АССОЛЬ. Нет. Только не надо об этом, пожалуйста.

ЛОНГРЕН. Хорошо. Я пока молчу. Но когда-нибудь всё равно придётся об этом подумать, Ассоль. Ты уже выросла. Не век же тебе одной быть.

АССОЛЬ. А этот твой пароход… Он когда отплывает?

ЛОНГРЕН. Уже завтра. И, честно говоря, мне надо торопиться в город, пока там ещё требуются моряки.

АССОЛЬ. Хорошо. Иди. А я… я пойду провожу тебя немного.

ЛОНГРЕН. Ты у меня умница, Ассоль! Я сразу знал, что ты всё правильно поймёшь. Пойдём. Это ж будет прекрасная работа. И недолго плавать, и рядом с домом — ну что ещё надо для счастья, правда?..

Лонгрен и Ассоль уходят.

Постепенно нарастая, звучит музыка.

На сцене скапливается всё больше народа. Появляется корабль с алыми парусами..

В толпе постоянное движение, гомон. Отдельно слышны слова и фразы «Ассоль», «Не может быть!», «А паруса-то алые!», «Вот вам и Корабельная Ассоль», «Значит, это всё правда?», «А ты что, не видишь? Алые паруса!», «Может, это какая-то ошибка?», «Вот вам и Ассоль!», «А вы не верили! Видите теперь?», «А ты верил (а), что ли?», «А кто верил? КТО ВЕРИЛ-ТО?», «Хоть кто-нибудь в это мог поверить?»… При этом фоном часто повторяется на все лады имя «Ассоль».

Неожиданно все резко смолкают. Толпа расходится и замирает. В центре стоит Ассоль.

Она медленно идёт вперёд, стараясь не потерять сознание или опасаясь, что видение исчезнет. Вдруг, словно чего-то испугавшись, резко бросается вперёд и кричит.

АССОЛЬ. Я здесь, я здесь! Это я!

* Падает на колени, шепчет «это я», падает без чувств.

Появляется Грей и с ним моряки «Секрета», в том числе Пантен, Летика, и Юнга.

Грей подходит к Ассоль. Поднимает её. Она приходит в себя.

ГРЕЙ. Ассоль! Ассоль.

АССОЛЬ. Совершенно такой.

ГРЕЙ. И ты тоже, дитя моё! Вот я и пришёл. Узнала ли ты меня?

Ассоль прячет лицо на груди Грея. Они стоят, обнявшись.

Недалеко в стороне, из общей компании матросов, выделяется пара «случайно» оказавшихся рядом людей. Это Лонгрен с котомкой и Циммер с виолончелью.

ЦИММЕР. Так, значит, это вы и есть Лонгрен, отец Ассоль?

ЛОНГРЕН. Да. Я.

ЦИММЕР. Меня уже много лет мучает один вопрос. Как вам тогда в голову пришла столь удивительная мысль — смастерить яхту с алыми парусами? Между нами говоря, мне очень понравилось — игрушка-то вышла великолепная!

ЛОНГРЕН. Так… это был… ТЫ?!

ЦИММЕР. Прости. Так уж вышло тогда…

Некоторое время смотрят друг на друга. Потом Лонгрен протягивает Циммеру руку. Тот её пожимает. Возможно, они обнимаются.

АССОЛЬ. Ты такой… совершенно такой, как я думала… Ты… А ты возьмёшь к нам моего Лонгрена?

ГРЕЙ. Да. Конечно.

Грей и Ассоль целуются.

ЦИММЕР. О! Я вижу, музыкантам пора браться за работу! Господа!..

Дирижирует смычком, играет. Звучит торжественная музыка, переходящая в песню Ассоль, которую исполняют все присутствующие.

Идут минуты не спеша,

А годы мчатся вскачь.

Взрослеет нежная душа,

Хоть радуйся, хоть плачь…

(см. тексты песен)

ЗАНАВЕС.

На авансцене к старушке, которая внимательно вглядывается вдаль, подходят рыбаки.

1-РЫБАК. Эй, бабуля, ты что там высматриваешь?

СТАРУШКА. Не твоё дело, иди куда шёл.

2-РЫБАК. А что там такое? Ничего не вижу…

1-РЫБАК. Да я, вот, тоже не вижу.

СТАРУШКА. И я.

РЫБАКИ ВМЕСТЕ. Что?!

2-РЫБАК. Не понял!

1-РЫБАК. Абсолютно!

СТАРУШКА. Я сказала, идите отсюда, вы мне мешаете! Я, может, человека жду! Понятно?

2-РЫБАК. Какого человека?

СТАРУШКА. Да уж получше вас будет, сорнячки несчастные.

2-РЫБАК. Может, тебе, мать, лучше это… доктора позвать?

1-РЫБАК (другому). Слушай, а может, она как раз его и ждёт?..

СТАРУШКА. Я вам сейчас покажу дохтура! Я вам сейчас такого дохтура покажу, пьяницы проклятые! Я вам…

Рыбаки убегают от старухи, она гонится за ними…

Зима — весна 2008

Тексты песен

к спектаклю «Алые паруса»

РЫБАКИ.

Кто сказал, что в море

Солёная вода?

Только тот, кто рому, кто рому не попил.

Кто сказал, что горе

На море и беда?

Только тот, кто в море, кто в море не ходил!

А после пива

Волна игрива,

И в белой пене с землёй венчается.

А после рома

Пора до дома,

И берег весело качается.

А после пива

Волна игрива,

Стучатся в лодку хмельные валики.

А после рома

Пора до дома,

Качает суша нас как ялики.

Ты не прячь улыбку,

И не печалься зря,

Милая рыбачка, родимая моя!

Золотую рыбку

Тебе поймаю я,

Если ты дождёшься на берегу меня!

А после пива

Волна игрива,

И в белой пене с землёй венчается.

А после рома

Пора до дома,

И берег весело качается.

А после пива

Волна игрива,

Стучатся в лодку хмельные валики.

А после рома

Пора до дома,

Качает суша нас как ялики.

ЛОНГРЕН.

Где небо встречается с морем,

А море встречается с небом.

Там Солнце в бескрайнем просторе

Плывёт за дельфинами следом.

Море сливается с небом,

Небо сливается с морем.

Если счастливым ты не был,

Счастье примчится за горем.

Под волнами звёзды сияют,

В зените челнок рыбака.

Любые печали растают,

Забудятся наверняка.

Море влюбляется в небо,

Небо влюбляется с море.

Радости ждут нас и беды,

Счастьем сменяется горе.

Чайкою парусник реет,

В море плывут облака.

Сердце надежда согреет

И сбудется наверняка.

АССОЛЬ.

Идут минуты не спеша,

А годы мчатся вскачь.

Взрослеет нежная душа,

Хоть радуйся, хоть плачь.

Хоть радуйся, хоть плачь.

И, продолжая трудный путь,

Молю я небеса,

Оставить мне на время, хоть чуть-чуть

Ту Веру в чудеса.

Лишь веру

В чудеса.

Далёкая мечта — мой талисман:

Взошла заря, и в дымке океан,

На миг затих прибой, и ярко вспыхнула роса,

В ней отразились алые, как сердце, паруса.

Алые, как сердце, паруса.

Как сердце,

Что верит и зовёт,

Как песня,

Что радость нам несёт,

Надежды тайной голоса —

Алые паруса.

Алые паруса.

Алые паруса.

СЕКРЕТ.

В морях и океанах

О славных капитанах

Слагаются легенды много лет

А нам иных не надо

Горою встать мы рады

За капитана Грея и «Секрет»

Под всеми парусами,

От блинда до бизани,

Идём по морю, словно по судьбе.

И все свои маршруты

От бака и до юта

Мы сами смело выберем себе.

Секрет

спросите у любых морей.

«Секрет» —

единственный ответ.

«Секрет» —

команды не найти дружней

И в этом весь секрет.

В морях и океанах

Бушуют ураганы,

Кидают словно щепки корабли.

То к звёздам подымают,

То в бездну опускают,

И держатся за ванты моряки.

И твёрдой нет опоры,

И волны словно горы,

И в воду с неба рушится вода.

Раскачивает тучи

Девятый вал могучий,

И, кажется, весь мир сошёл с ума.

«Секрет»

любых штормов и бурь сильней.

«Секрет»

нас выведет на свет.

«Секрет» —

команды не найти верней

И в этом весь секрет.

ГРЕЙ.

Порой приходят грустные,

грустные минуты,

И снова я у чистого,

чистого листа.

Я к цели шёл, и я сумел

Достичь всего, чего хотел,

И жизнь моя, как в море вода, чиста,

Я к цели шёл, и я сумел

Достичь всего, чего хотел,

Но отчего же в сердце пустота?

Почему так призывно над реями

Нынче чайки кричат там и тут?

И волна так легка, и бегут облака,

Словно сердце куда-то зовут.

Я плавал по морям и океанам,

И плавать я ни сколько не устал.

Я с детства жил, мечту тая,

Стать капитаном корабля,

И ничего иного я не желал.

Я с детства жил, мечту тая,

Стать капитаном корабля,

Я цели шёл, и капитаном стал.

Почему ж так призывно над реями

Нынче чайки кричат там и тут?

И волна так легка, и бегут облака,

Словно сердце куда-то зовут.

Порой приходят грустные,

грустные минуты,

И снова я у чистого,

чистого листа.

Я к цели шёл, и я сумел

Достичь всего, чего хотел,

И жизнь моя, как в море вода, чиста,

Я к цели шёл, и я сумел

Достичь всего, чего хотел,

Но отчего же в сердце пустота?

ЦИММЕР.

Душа у девчонки свободна как птица,

Но там, у прибоя,

встречая рассвет,

Всё ждёт, почему-то, прекрасного принца,

Которого, может быть, нет.

И в солнечный день, и в лихое ненастье,

Сквозь сотни столетий,

сквозь тысячи лет,

Любая былинка мечтает о счастье,

Которого, может быть, нет.

Но вечно над миром надежда летает,

И всем нашим душам,

которых не счесть,

Добраться до светлой мечты помогает

Надежда,

которая есть.

МЕННЕРС.

Моей тоски глубокой и печали

Людишки никогда не замечали

Своей тоски, скользящей как причал,

И сам я никогда не замечал.

Друзья меня нисколько не жалеют,

Они свои желания лелеют,

А я всегда терпел, всегда молчал,

Да и друзей совсем не замечал.

Кричите, ревите,

Сколько хотите!

Хоть волосы рвите,

Клыки обломав!

Я всё же хитрее,

А значит — сильнее!

Я просто умнее,

И значит — я прав!

Хотелось быть и добреньким и честным,

Дарить всем людям счастье повсеместно,

Но если б я такое сотворил,

Кто мне тогда бы счастье подарил?

И все слова красивые болтают

Что будто бы друг другу помогают,

Но я пустой не верю болтовне,

Уж лучше помогу я сам себе.

Кричите, ревите,

Сколько хотите!

Хоть волосы рвите,

Клыки обломав!

Я всё же хитрее,

А значит — сильнее!

Я просто умнее,

И значит — я прав!

ФИНАЛ.

1.

Идут минуты не спеша,

А годы мчатся вскачь.

Взрослеет нежная душа,

Хоть радуйся, хоть плачь.

В душе звучат мольба, и крик,

И шёпот в небеса:

Оставить нам ещё на миг

Ту веру в чудеса.

Лишь веру

В чудеса.

Припев.

Алеют паруса

Как солнце красное

Синеют небеса

Над нами ясные

Мы верим в чудеса

Чтоб стать прекраснее

К мечте и счастью найти пути

Желаний голоса

С Землёй вращаются

Влюблённые сердца

Всегда встречаются

Алеют паруса

Мечты сбываются

Как эти алые паруса.

2.

Мечта в душе — наш талисман.

Сквозь горы и леса

Ведёт она, сквозь океан,

Как яхту паруса.

Как яхту паруса.

И сердце, верит и зовёт,

И в самых сладких снах

Надежда радость нам несёт,

На полных парусах.

Волшебных парусах…

Припев.

Алеют паруса

Как солнце красное

Синеют небеса

Над нами ясные

Мы верим в чудеса

Чтоб стать прекраснее

К мечте и счастью найти пути

Желаний голоса

С Землёй вращаются

Влюблённые сердца

Всегда встречаются

Алеют паруса

Мечты сбываются

Как эти алые паруса.