Шаги за спиной

Эдуард Веркин, 2012

Считаешь, бука – детская страшилка для маленьких? Несмотря на свое безобидное прозвище, он – настоящее чудовище! Кошмар, страх, паника… не существует слова, чтобы описать те ощущения, которые испытываешь, столкнувшись с ним в реальности. Обычно бука стоит у тебя за спиной. И лучше резко не оглядываться: если ты его увидишь – это конец…

Глава III

Bloop

— Так кто такой бука? — спросила Сомёнкова. — Нет, я понимаю, он под кроватью сидит…

— Под кроватью бабай, — поправил Круглов. — Бука — он везде. Но обычно он стоит у тебя за спиной. Поэтому, кстати, в Древнем мире не принято было резко оглядываться — чтобы не увидеть буку. Потому что если ты его увидишь — все, смерть.

Они шагали по лесу. К дому Круглова, только дальней тропинкой, кружной, через лес.

— Ты книжку-то читала?

— Читала. Только там непонятно все. Какие-то друиды, баньши, бука этот…

— Бука… — Витька покачал головой. — Вообще это из кельтской мифологии происходит. Пес, предвещающий смерть. Конечно, пес в широком понимании.

— Как это?

— Так. Вот взять Цербера — вроде как пес, но на самом деле скорее дракон. Так и бука. Он может совсем на собаку не походить, но так уж называют — пес. Если, допустим, убивали кого-то из клана, а убийцу найти не удавалось, то клан шел к ведьме. Ведьма требовала душу, а взамен отправляла по следу убийцы мстителя. Буку то есть. И он не останавливался, пока убийца не сходил с ума или не накладывал на себя руки.

— А что он делал? Ну, бука?

— Ну, в основном он просто выл под окном по ночам. Иногда громко, иногда тихо. А еще он бродил.

— Бродил? — не поняла Сомёнкова.

— Ну да. Он преследовал… То есть иногда показывался, изводил, оставлял следы. И так до самого конца.

— А тот, кто хотел отомстить? — спросила Аня.

— Я же говорю, он отдавал душу. Все просто.

Девушка поежилась. Было холодно, на тропинке никого, кроме них, не было, сосны шумели неприветливо и по-зимнему. Вроде и жилье рядом, а местечко глухое.

— Когда там у вас соревнования, говоришь?

— Через месяц.

— Через месяц… Надо спешить, если через месяц.

Остановились на мостике. Круглов покачал перила, Сомёнкова испугалась, схватилась за кругловскую куртку.

— Спокойно, графиня! Берегите нервы, они вам еще понадобятся. Принимайте женьшень с лимонником.

Справа хрустнули ветки. Аня вцепилась в руку своего спутника.

— Отпусти-ка, — шепотом попросил он. — Ты мне прямо ногтями впилась, всю кожу ободрала…

— Там собака! — испуганно прошептала Сомёнкова.

— И что? Тут полно собак, здесь кладбище недалеко.

— Что они на кладбище делают?

— Как что? — Круглов осторожно убрал ее руку. — Понятно что, могилы раскапывают. Сейчас копатели ленивые пошли, лодыри страшные, работать не любят. Могилы неглубокие роют, особенно за муниципальный счет. Опять же за муниципальный счет гробов не полагается, закапывают в пластиковых мешках…

Аня побледнела.

— Ты хочешь сказать, что эти собаки питаются… мертвецами? — почти всхлипнула она.

— Можно сказать и так, — задумчиво кивнул парень. — Впрочем, все так или иначе питаются мертвецами. Человеческий вид за всю свою историю насчитывал примерно сто миллиардов особей. То есть мертвецы, собственно, везде. Прах к праху, как говорится.

Сомёнкова боязливо огляделась.

— Шучу, — сказал Круглов. — Шучу. Нет на кладбище никаких собак…

— Но я же только что видела!

Он помотал головой.

— Это енот, — сказал он. — Тут енотов полно. Ты книжку читаешь?

— Читаю.

— Объект проявляет интерес?

— Вроде да…

— Что значит — вроде? — спросил Витька.

— Ну, я как бы случайно оставила в раздевалке, а она разглядывала. А я у нее отобрала, сказала, что лучше это не читать…

— Молодец! — похвалил Круглов. — Ты не безнадежна. Первый шаг сделан, поздравляю. Теперь ты должна книжку забыть… Кстати, ты восклицательные знаки красной ручкой делала? На полях?

— Делала…

— Отлично. Теперь это.

Круглов достал булавку, зажигалку, красную пластиковую ручку. Чиркнул зажигалкой, поднес огонь к ручке. Пластик вспучился, почернел и стал лопаться неопрятными бордовыми пузырями. Парень выключил зажигалку, взял булавку, погрузил круглый конец в пластик, повращал. Извлек булавку из расплавленной пластмассы, подул на нее. Пластик застыл, получилось похоже на косматую черно-красную голову. Довольно неприятную. Круглов уронил булавку под ноги, в песок и мусор, немного потоптал ее носком ботинка. К черно-красному цвету добавился песок, грязь и непонятные ворсины, то ли чья-то шерсть, то ли перепревшая трава.

— И что это? — спросила Сомёнкова.

— А фиг его знает… Выглядит погано, а?

— Погано… Омерзительно просто.

— Вот и Любка так подумает. Решит, что это сглаз… Похоже ведь, а?

— Я не знаю…

— А она знает. Держи. Потом, когда она прочитает книгу, ты воткнешь булавку в дверцу ее шкафчика.

— Зачем?

— Да просто все. Я же тебе говорил — все сплетницы верят в сглаз. Она увидит эту булавку и начнет думать, что ее кто-то смалевать хочет… Ну, заколдовать то есть.

Круглов поместил булавку в спичечный коробок, сунул его Ане.

— Не потеряй.

— Ладно… Что дальше-то?

— Наше приключение вступает во вторую стадию, — пояснил ее спутник. — Эксперимент один надо произвести…

— Какой? — Сомёнкова на всякий случай нащупала в кармане перцовый баллончик.

Витька ухмыльнулся.

— Баллончиком надо уметь пользоваться, — сказал он. — А ты его с предохранителя снять забыла.

Аня вынула свое оружие из кармана.

Круглов незаметным движением выхватил баллончик и направил его на нее. Девушка отступила, зажмурилась.

— Глупо покупать оружие, если не умеешь его применять, — изрек он. — Завела пистолет — учись стрелять. Купила слезогон — учись брызгать. Иначе тебе же будет хуже. Тебя твоим баллончиком и обезвредят. Лови.

Сомёнкова открыла глаза. Круглов вернул ей баллончик.

— Послушай, Анна с Магадана, ты что такая перепуганная, а?

— Не знаю…

— Не бойся — я с тобой. А эксперимент сугубо безвредный — мы музыку немного послушаем? Ты любишь музыку?

— Да… То есть нет…

— Вот и отлично!

Он подхватил девушку под руку и пошагал прочь с мостика.

Шагал он быстро и целеустремленно, Сомёнкова за ним не успевала — мешали каблуки и слишком узкое пальто, получалось, что Круглов ее почти волок. Где-то через полкилометра он вдруг резко свернул в лес и пошел напрямик, Аня завязла и стала злобно пыхтеть.

— Застряла? — спросил Витька.

Она злобно фыркнула.

— Понятно, — сказал он. — Стой, не шевелись.

— Я думала, мы как тогда пойдем…

Круглов приблизился, посмотрел на ее туфельки и неожиданно подхватил ее на плечо.

— Ты чего?!

— Килограммов сто, — крякнул он. — Сразу чувствуется спортсменка. Не дергайся, а то рухнем в канаву.

Сомёнкова замерла. Круглов тащил ее через лес и читал лекцию о мести с примерами из мировой истории и мировой же литературы. Она слушала. В принципе она была с ним согласна: месть — это нехорошо. Даже очень плохо. Месть разлагает душу, и прочее и прочее. И она готова была простить Любку…

Если бы не одно «но».

— Вот и пришли уже, — сказал парень и поставил Аню на землю.

То есть на асфальт.

Они стояли возле двери в сплошном кирпичном заборе.

— Задняя дверь, — пояснил Круглов. — Калитка, ведущая на торфяные болота, стучать три раза.

Но сам он стучать не стал, воспользовался ключом.

От задней калитки к дому вела галерея, крытая пластиком и увитая высохшим коричневым плющом.

— Здорово, — сказала девушка. — Тоннель настоящий…

— Тут еще подземный ход вроде как имеется, — сообщил ее спутник. — Заброшенный. Раньше тут была барская усадьба, от нее еще остался. Но туда мы не полезем.

— И на том спасибо, — вздохнула Сомёнкова.

Они вошли в дом и сразу поднялись наверх, в комнату Круглова.

— Надо кое-что послушать…

Витька устроился за компьютером, покопался в папках и запустил проигрыватель. По углам комнаты зашуршало, помещение словно наполнилось неожиданным объемом, Аня вдруг почувствовала себя как в концертном зале.

— Это хай-энд система, — пояснил парень. — Полный эффект присутствия. Пока послушай, а я схожу за чаем. Ты чай будешь?

— Буду.

— Вот и отлично. Я скоро.

Круглов запустил воспроизведение и удалился, Сомёнкова осталась одна.

Она устроилась поудобнее в кресле, стала слушать. Ничего. Потрескивание и похрустывание. Девушка начала подозревать, что это очередная шутка Круглова, оставил ее послушать скрип, а сам стоит за дверью и ржет. Анна попробовала подняться из кресла, но тут она услышала, то есть скорее почувствовала — по коже побежали мурашки. Сомёнкова решила, что это сквозняк, и попробовала поплотнее закутаться в плащ, не помогло — мурашки становились все крупнее и крупнее, размером с пшено. Холодно… С чего это вдруг холодно…

И никакого звука. Но в комнате что-то появилось, девушка чувствовала это вполне определенно. Нечто постороннее.

— Круглов… — негромко позвала Аня, — выходи. Ладно уже…

Звук.

Он появился где-то под диваном. Низкая неприятная вибрация, она поползла по полу, собралась в плотные сгустки и прорезалась протяжным дребезжащим гулом, который почти сразу же перешел в рев.

Сомёнкова почувствовала, как зашевелились волосы на голове. Потому что это…

Не рев все-таки, вой. Мычание… Или ворчание… Волки, соскучившиеся по свежей крови, по теплому мясу, стая. Целая стая, небольшая такая, в полтора миллиона. И все эти волки выли в один голос и в одну сторону. В сторону Ани.

И с каждой секундой вой становился все громче, и громче, и громче, и…

Девушка вскочила и кинулась к двери. Она не могла находиться с этим звуком в одном объеме, надо было бежать. Прочь, выскочить, пробиться… Сомёнкова ухватилась за ручку и стала дергать. Изо всех сил. Сломала ноготь, почти не заметила, дергала…

Дверь отворилась. В другой стороне на пороге стоял Круглов. С подносом, на котором дымились чайные кружки.

— Что с тобой? — спросил он. — Испугалась?

— Тут душно… — Она попыталась расстегнуть пальто. — Жарко… Я дверь хотела открыть.

— Тут открыто, — сказал он. — Надо не тянуть, а толкать… Ты что, испугалась?

Аня успокоилась. То есть попыталась. Звук исчез. Оборвался, растворился, может, его и не было совсем…

— Подействовало? — спросил Витька.

— Кажется… Что это? Что это было? — прошептала она.

— Bloop.

— Блуп?

— Блуп. В две тысячи восьмом американская атомная подлодка зафиксировала в южных районах Тихого океана этот звук. Предположили, что это большое стадо китов, решили подойти поближе. Однако чем больше сокращалось расстояние, тем более странные вещи начинали происходить. Капитан успел передать сам звук, а также сообщение о том, что на борту лодки вспыхнул мятеж, что матросы убивают друг друга. А потом связь с лодкой была потеряна, и лодку эту никогда не нашли.

— Совсем? — спросила Аня.

— Совсем. Звук проанализировали на суперкомпьютерах НАТО.

— И что?

— Выяснилось, что это не стадо китов. Уже первичный анализ показал, что звук испускало одно существо.

— Какое?

Круглов промолчал.

— Вообще, страшно… — вздохнула Сомёнкова. — А где ты его раздобыл? В Интернете?

— В Интернете полно подделок. То есть там все эти звуки, только они ненастоящие… Этот настоящий. Понравилось?

— Не-ет…

— И Любке тоже не понравится. Где она живет?

— В Бухарове…

— В двухэтажках? — воодушевился парень.

— Ну да, там… А что?

— Знаешь, Сомёнкова, это даже неинтересно. Все просто само в руки идет, без всяких усилий. В двухэтажках? Это в тех, что желтого цвета, на отшибе еще стоят?

— Ага.

— Прекрасно. И на первом этаже, конечно же?

— На первом, да…

— Чудеса случаются. Радуйся, зловещая девушка, к нужному сроку твоя Любка будет лечит нервы гомеопатическими средствами. А пока начинаем действовать. Завтра я собираюсь как раз… Завтра.

— Может, расскажешь? — спросила Аня. — Ну, про свой план? Там ничего противозаконного нет?

— Нет, конечно. Мой план… Мой план, знаешь ли, гениален.