Место Снов

Эдуард Веркин, 2006

Веришь, что компьютерные игры могут оказаться реальностью? Хочешь стать рыцарем и на полном серьезе сражаться с кровожадными чудовищами? Полетать на настоящем помеле? Попасть туда, где всегда лето и совсем-совсем нет взрослых? Мечтаешь, чтобы все твои мечты сбылись? Пожалуйста! Достаточно лишь найти путь. Путь в Страну Мечты. Но! Но берегись! Все на свете имеет оборотную сторону. Будь скромен в своих желаниях, иногда они сбываются! Мечтай осторожно!!!

Глава 5

Электрические блохи

— Что такое «соленое»?

— Как?

— «Соленое».

Зимин не ответил, пнул песок и продолжил ругаться.

Он шагал по песку и придумывал новые оскорбления, вроде «засописа» и «потного квакера». Ругал себя и свою глупость, Ляжку тоже ругал. Ляжка шагал рядом и молчал.

— Все-таки как-то не так! Не то что-то, — говорил Зимин. — Этого не бывает…

— Бывает, не бывает, — отвечал его странный спутник. — Сначала все не верят, потом все верят, потом снова не верят. Но это все правда настоящая. Вот ты же сюда хотел попасть всегда?

— Хотел…

— Вот и попал однажды. Все желания существ сбываются, эта самая главная правда мира. Чего желал — то получай. Раз-два, я-то знаю.

— Тут все ненормальные, — шептал идущий за ними Ляжка. — Этот тоже. Мэд дог ин зэ файр ^[7]…

Рядом с Зиминым шагал песчаный динго. У динго была немного подбита нога, он отстал от прайда и воспользовался этим, чтобы поболтать с новыми людьми. Послушать новые слова. Динго был любопытен и внимателен, он слушал все, что говорил Зимин, и умно вращал глазами. Глаза у него были похожи на стрекозиные — состоящие из множества деталей, так что когда Зимин пробовал в них заглянуть, он видел тысячу маленьких Зиминых, заключенных в зеленоватые шестигранники.

Это было забавно, и Зимин забывал ругаться. Тогда динго моргал стальными веками, вежливо напоминая о том, что он слушает.

Иногда динго начинал говорить сам, и тогда слушал Зимин. Ляжке динго не нравился, он его опасался и старался держаться подальше. Впрочем, и Ляжка собаку не заинтересовал.

— Понимаешь, человек Зимин, — говорил песчаный динго. — Сначала нас придумывал один другой человек…

Динго звали КА82, это подтверждала серебряная пластина, вплавленная прямо в бок, — «Desert Dingo. Serial № KA82».

Зимин слушал. Ляжка вздыхал и, чтобы не расходовать энергию на борьбу с солнцем, стремился пристроиться в тень Зимину.

Песчаный динго рассказывал про то, как все устроено, и про то, как неустроенно все. Вся его морда была покрыта страшными костяными пластинами, шипами и выступами, некоторые шипы были оторочены железом, а некоторые — золотом. От такого количества металла на морде голос у песчаного пса получался какой-то железный и угрожающий, что очень веселило Зимина и пугало несчастного Ляжку. К тому же при каждом слове вся эта железная мощь шевелилась и полязгивала, что придавало словам песчаного пса серьезность и весомость.

Песчаный пес рассказывал:

— А потом мы попали к еще одному другому человеку, и он сделал нас электрическими. Он был необычным и резал себе локти, я так думаю, я его один раз видел. Он был странным и выдумывал странное. Зачем динго передвигаться под песком? Зачем? Когда можно легко бегать на поверхности! Зачем? А зачем мне вот это?

КА82 совершенно по-собачьи сел на песок, открыл пасть и выпустил в воздух оранжевую огненную струю. Ляжка испуганно отпрыгнул.

— Вот зачем? Скажи мне. Мне это не нравится, я не воздушный дракон. Это им такая возможность присуща.

КА82 скрежетнул пластинами, что, видимо, означало вздох, и продолжил:

— А наименование? Все говорят, что последний человек, который нас придумывал, должен был придумать каждому имя. И он уже начал придумывать имена. Он придумывал имена, но нас было много. Он придумывал день, придумывал ночь и еще один день. А потом с ним что-то случилось, и он не смог больше ничего придумать. И многие остались безымянными. Я тоже. И получилось так, что у одних имя есть, а у других нету. И те, у кого имени нет, очень страдают. Чувствуют себя ненастоящими. Как я.

КА82 выпустил из лапы огромные стальные когти и философски зачерпнул песок.

— Ты можешь придумать имя? — спросил он.

Когда грохочущий прайд пролетел мимо, не обратив на Зимина и Ляжку никакого внимания, Зимин очень удивился и как-то даже обиделся. Песчаные динго, как он знал из игр, были совершенно безжалостными тварями, пять песчаных динго могли легко разорвать десантника в полном вооружении, а теперь вот они пролетели мимо, не удостоив Зимина даже понюха. Даже такая крупная дичь, как Ляжка, их не заинтересовала.

Остановился лишь КА82.

Он подошел к Зимину и спросил:

— Здравствуй, ты случайно не создатель?

— Не, — ответил Зимин. — Я сам по себе. Создатели мамонта в овраге доедают, а я так, мимо иду.

— Жаль, — сказал песчаный динго. — Мне нужен создатель. Или придумщик. Тот, кто может придумывать. А ты можешь придумывать?

— Я умею придумывать, — сказал Зимин. — Это я запросто, это сколько угодно.

— Это не так просто, как тебе кажется. Ты можешь переоценивать свои силы. Ты умеешь придумывать имена?

— Само собой. А кому нужно имя?

— Мне, — сказал песчаный пес. — Мне нужно имя.

— Что тут сложного, — обрадовался Зимин. — Я тебе прямо сейчас имя придумаю. Спайк, к примеру. Или Айк. Как тебе?

Песчаный пес с сомнением поморщился.

— Хорошо, — согласился Зимин. — Тогда так, пусть будет Алекс Ричардсон-старший.

— Это ненастоящее имя, — сказал пес. — Оно чересчур придуманное. Мне надо, чтобы ты придумал мне настоящее.

— Какое?

— Настоящее. Пусть будет любое, только настоящее.

Зимин остановился и стал выгружать из ботинок песок. Свора песчаных динго окончательно скрылась вдали. Ляжка отстал на благоразумное расстояние и делал вид, что он ни при чем.

— Я же говорю, это нелегко — придумать имя, — сказал динго. — Это немногие могут.

— Почему?

Песчаный динго не ответил. Они двинулись в направлении гор, Зимин ругался, пес все больше молчал, иногда спрашивал, что значит то или иное слово.

Зимин объяснял. КА82 слушал. Горы постепенно приближались.

— И внешность мне эта совсем не нравится, — неожиданно пожаловался динго. — И тяжело, и жарко. Я знаю, что тяжело и жарко, но не чувствую этого. Зачем броня? У нас и врагов-то тут нет. Мертвяки по пустыне редко ходят, десантников я вообще никогда не видел. Не видел. Даже рейнджеров не видел, хотя они тут есть, некоторые их встречали.

КА82 остановился и стал нюхать воздух. Вернее, он просто задрал морду вверх и стоял некоторое время.

Потом сказал:

— Послушай, Зимин, я хочу тебя попросить.

— Валяй.

— Давай, Зимин, почеши мне вот тут. В боку. У меня там грязь между пластин налипла. Чешется. Это так называется?

— Так.

КА82 подставил Зимину страшный шипастый бок.

— Осторожно, — предостерег Ляжка. — Вдруг прыгнет?

— Я тебе сейчас ногти отстегну, — в лапе динго что-то щелкнуло, и на песок упала страшная стальная пятерня. — Чеши.

— Ах, почешите мне под хвостом, а то я совсем не усну, — иронично прошипел Ляжка, но Зимин не обратил на это никакого внимания, песчаный пес тоже.

Зимин поднял когти и принялся чесать подставленный бок, КА82 довольно заурчал и задергал задней лапой.

— Рефлексы, — пояснил КА82. — Спасибо, мне было очень приятно. Я вас до земли провожу, дальше вы сами идите. Своим путем. Там интересно. Мы туда не ходим.

— Рефлексы у него… А блох у него электрических нет? — все так же прошептал Ляжка. — А то на нас пересадит, я не могу жить с электрическими блохами…

— Заткни фонтан, — посоветовал Зимин. — Мусору разного навалится.

И направился к горе. Ляжка двинулся за ним. Песчаный динго шагал последним.

Потом КА82 остановился и выдвинул из спины высокий блестящий гребень.

— Поглощаю энергию, — пояснил он. — Пополняю запасы. Я всегда так делаю.

— Ка, а ты давно здесь паришься? — спросил Зимин. — Ну, в пустыне?

— Давно. Все время.

— И никуда больше не хочется?

— Не могу сказать, — КА82 спрятал гребень. — Тут хорошо. Только с компанией друзей плохо, они все неспокойные. Все носятся. Десантников ищут, а десантников тут нет. Но я тоже за ними сейчас побегу, я с вами не пойду, у меня другой путь.

— Ладно, Ка. Мне по барабану. Так, говоришь, Мир Мечты там?

— Иногда хочется чего-то… — Песчаный динго опять посмотрел в небо, а потом в песок. — Вы тут осторожнее. Много таких, как вы, бегут все. Разные бывают. Всякие бывают тут. Только слов никто делать не умеет, придумщиков мало. Редко встречаются. Я подхожу, а они в меня топором. Зачем? Не понимаю.

Зимин не знал, что ответить.

— А я животных никогда не любил, — сказал вдруг Ляжка.

— Животные глупые и поедают друг друга, — вздохнул КА82. — Я не животное. Я динамическое существо. Смотрите.

Пес выгнул голову и раздвинул шейные пластины. Внутри песчаного динго пролегали гибкие стальные суставы и вспыхивали маленькие молнии.

— А… В моей тушке электрические ветры, да, — сказал Зимин. — Красиво.

— Я всегда хотел японскую робособаку, — сказал Ляжка. — Или даже двух.

Динго собрался и приобрел обычный вид.

Больше они не знали, о чем им разговаривать, и до самой земли молчали. На прощание песчаный пес подал Зимину лапу и указал направление, в котором надо было идти. После чего шагнул в пустыню, затрясся, превратившись в размытое серое пятно, и провалился в песок.

— Придурок, — сказал Ляжка. — Всегда таких не любил. Слушай, нам что, всегда будут такие встречаться?

— Ага. Ты чего, в «Поцелуй Ножа» ^[8] не играл, что ли?

— Это где мурена с треугольным кортиком бегает?

— Ну.

— Играл, только не до конца. Я до кота дошел, как она стала коту башку отпиливать, так и бросил.

— Там дальше еще интереснее…

— Да ладно, видел я, — отмахнулся Ляжка. — Девчонка там тощая и с синяками под глазами, тебе такие нравятся. Тебе нравятся худые девчонки с костистыми коленками…

— А тебе жирные, да? И корма чтобы с ушами, да?

Ляжка не ответил, а только покраснел. Зимин развил успех.

— Я знаю, тебе ведь Рулетова нравится, — сказал Зимин. — Тебе нравится Большая Рулетова — девушка, выращенная на гречишных блинах с салом. О, Рулетова! Когда Рулетова ложится в ванну, туда входит лишь кружка воды. А если вы вместе залезете в ванну, то пол провалится, и вы рухнете вниз, на профессора Колумбарова…

— Заткнись, — сказал Ляжка.

— Да ты просто тащишься от Рулетовой, ты ее боготворишь! Я думаю, у тебя дома даже есть идол Рулетовой…

Ляжка сжал кулаки и подступил к Зимину.

— О! — восхитился Зимин. — Рыцарь желает защитить даму сердца! Рулетова это бы оценила! Она обвила бы тебя своими…

— Мне не нравится Большая Рулетова! — завопил Ляжка. — Я не люблю Рулетову! Ты, дистрофан поганый!

И Ляжка кинулся на Зимина. Весовые категории были разные, и Зимин предпочел для начала измотать противника бегом. Он рванул вдоль камней, и через триста метров Ляжка выдохся. Тогда Зимин вернулся и продолжил:

— Я, конечно, понимаю, подобное тянется к подобному…

Но в этот раз Ляжка не ответил — из-за усталости, а может, с ним просто приключился приступ благоразумия. Он сказал:

— Что мы дальше-то делать будем? Надо отсюда сваливать. Этот сказал, тут какие-то мертвяки…

— Мертвяки — это худо, — поправил Зимин. — Они могут искажать пространство…

— А Белоснежки тут нет случайно?

— Идем к камням, там будет тебе и Белоснежка. И семь гномов с отбойными молотками.

Они двинулись к камням, Зимин первым, Ляжка за ним. Зимин думал, нет ли у Ляжки случайно ножика, такой может запросто с ножиком ходить. Еще полоснет поперек горла. Или воткнет в спину с несовместимыми с жизнью последствиями.

Ляжка измучился и, чтобы развеять тяжелые мысли, думал о приятном. Камни оказались похожи на пемзу, и Ляжка прикидывал, сколько брусков для стачивания ножных мозолей можно выточить из этих скал и как их можно продать в Японию — там любят такие штуки — и сделать бабки, чтобы потом жить долго и счастливо. Ляжка представлял Японию, рис, самураев, борцов сумо, и невольно в мыслях Ляжки возникала Большая Рулетова, хотя он и на самом деле ее терпеть не мог.

Камни были полезные, только вот перемещаться по ним оказалось тяжело. Зимин прыгал по пористым валунам и уже ощущал сильную жажду и даже голод. Они уходили от пустыни, и чем дальше было от песка, тем становилось прохладнее. Кое-где между камней блестели мелкие лужицы и торчали морщинистые сталактиты.

Ляжка тоже проголодался и от душевной скученности и для того, чтобы поднять себе настроение, принялся поносить КА82:

— Тоже мне собака Баскервилей, — бранился Ляжка. — Щенок сопливый! Харя электрическая! Почеши мне спинку, я устал без ласки! Ножку подвернул, лажак беспросветный! Живодеров тут явно не хватает…

Зимин попытался было с ним заговорить, но Ляжка не реагировал на голос разума и продолжал ругаться. Видимо, это доставляло ему независимое удовольствие и не нужен был слушатель.

— Я таких топил в детстве! Имя ему подавай, тоже мне, швейная машинка ходячая! Я, может, тоже грущу о чем-то! А мне все равно все по морде. В пятачину все подряд…

Впрочем, скоро Ляжке надоело ругаться, и он замолчал, только натужно пыхтел.

И скоро камни кончились совсем. Причем кончились как-то сразу — вот камни, камни, камни, прыгать по ним тяжело — и раз, пошел лесок, кусты, запахло водой и зеленью, идти тоже тяжело, но приятно. Зимин ускорился. Он окунулся в заросли, кажется, орешника, но через минуту орешник тоже кончился, и Зимин выскочил к роднику.

Ляжка, стеная, продирался за ним.

Родник был выполнен в виде головы дракона, вода вытекала прямо из языкастой пасти и падала в чашу, сильно напоминавшую череп. Вокруг валялись вросшие в мох обломки статуй воинов и красавиц с серьезными лицами и длинными волосами. Больше всего это напоминало парк Дрезденской галереи после американской бомбежки, там тоже были статуи, Зимин видел по телеку.

— Страна Мечты похожа на старую помойку, — сказал Ляжка. — Этого и следовало ожидать.

— Ладно, — ответил Зимин. — Посмотрим…

Зимин повертел головой и обнаружил, что весь обозримый мрачный сосняк завален подобной архитектурой, и выглядит это зловеще и древнегречески. Кладбище памятников.

— Мне тут не нравится, — сказал Ляжка. — Тут тревожно…

— Тебе нигде не нравится. Если только в этом месте нет Рулетовой…

— Урод ты, — Ляжка плюнул. — Урод по жизни…

Зимин присел на чью-то мощную античную ногу, наклонился к чаше и, подавив в себе человеческую гордость, стал лакать.

— Тебе идет, — заметил Ляжка и встал в очередь к воде.

Вода была холодная и вкусная, похожая на дорогую грузинскую минералку, от которой можно прожить сто лет. Зимин пил и пил, пил до тех пор, пока сверху ему в шею не уперлось что-то острое.

Зимин попробовал поднять голову, но острие уперлось больнее.

— Ну что, обезьяны, попалися! — сказал кто-то торжествующе. — Два дня на вас угробил! Получи за это!

После чего Зимина сильно стукнули по голове.

Примечания

7

Mad dog in the fire (англ.) — бешеный пес в огне.

8

«Поцелуй Ножа» — вымышленная компьютерная игра.