Церковь – открытый дом

Эдуард Анатольевич Грабовенко

Новая книга епископа Эдуарда Грабовенко о глобальной и глубокой миссии церкви, героях веры и малоизвестных проповедниках и пас-торах. Епископ обращается к тому поколению служителей, которые сохраняют преемственность и готовят платформу для молодёжи.Автор побуждает читателей сделать открытыми свои церкви, чтобы принять как можно больше спасаемых.

Фарисейство — монополия на спасение

Церковь должна быть понятной для людей, которые живут вокруг нас. Мы в силу сложившихся стереотипов часто не можем представить нашу работу обществу. Это ложный страх, основанный на детских воспоминаниях. Я помню, меня вызывали к директору школы, что-то говорили о сектантах и шпионах, пытались переубедить, потом запугать. Это до сих пор накладывает отпечаток. Мы делаем большую социальную, духовную, нравственную работу, а опыт прошлого мешает рассказать об этом. Молодёжь, рождённая в свободе, лишена этого страха, они не боятся дать отчёт обществу о своей вере. Они готовы нести послание веры, и нам не нужно удерживать их от этого.

Когда я приехал в Пермь и встретился с местными верующими, рассказал, что я приехал открыть церковь — одни меня поняли, а другие спрашивали: «А зачем тут ещё одна церковь?» Они не понимали, что на миллионный город может быть ещё церковь.

Мне запомнилась одна встреча того периода. На улице Ленина я встретил человека, которому было 77 лет, я рассказал ему о Христе. Он ответил мне: «Никто и никогда не рассказывал мне то, что ты мне рассказал». Я рассказал об этой встрече местным служителям, на что мне ответили: «Мы не верим, что есть такие люди, которые никогда не слышали о Христе?» Может быть, о Христе слышали, а о спасении не слышали.

Мы создали субкультуру, свой круг общения, окружили себя людьми, поддерживающими наши взгляды, обрядность, традиции и осуждаем других. А вместо этого нам надо понять время, суть послания, и двигаться в этом. Потому что если мы это не поймём, то рискуем застрять в духовном консерватизме, фарисействе, которое не даст Духу Божьему двигаться как Он хочет.

Мы христиане, застрявшие в прошлом

Простой пример: когда молодые заводят детей, старшее поколение считает, что молодёжь за ними не так ухаживает, не вовремя кормит, слишком легко одевает на прогулку. В нашей семье были такие споры. Мы начитаемся книжек, что надо каждые четыре часа детей кормить. Пацаны кричат, родители зайдут: «Что же вы их не кормите?» — «Только покормили, полтора часа назад». «Так вы что, вообще, сумасшедшие родители? Кормите их!» — «Вот положено, четыре часа». Пока потом сами не поняли, что надо всё-таки кормить, потому что они есть хотят.

Старшее поколение ценно тем, что они могут вовремя подсказать, поделиться опытом, научить, а молодое поколение шишки набивает. Мне бы очень хотелось, чтобы была преемственность поколений. Чтобы мы, создавая платформу будущего, смогли предоставить детям максимальные возможности. Чтобы опыт и знания накапливались и приумножались новыми поколениями.

Жизнь доказала, что верным решением для пасторов было благословить нас на служение. Пастор Иван Данилович Трюхан в 67 лет был с прогрессивным мышлением, доверял молодым. И он поднял молодых служителей, дал им возможность состояться в служении. Те, которые не давали — пережили разделения. Когда молодёжь уходила, было много боли. Я видел, как служители ущемляли своих же детей, которые их любили, которые им доверяли. Немножко другие формы прославления вносили болезненные разделения в церкви. Они могли как семья встретиться за общим столом, а как верующие поклонялись в разных местах. Они не переставали быть родными людьми, но перестали быть родными в Боге. Это печально.

Самое печальное, что формы служений возвели в доктрины, абсолютизировали традиции. Сколько церквей и сейчас верит, что только они спасены. «Не всякий, кто призовёт имя Господне, не всякий, кто будет крещён, не каждый, кто исповедует Иисуса Христа Господом и Спасителем, а только вот такой как я, по моей форме служения будет спасён». Вот это, наверное, самая большая опасность — абсолютизировать свои взгляды.

По этому поводу существует много неканонических притч. Люди спаслись, пришли на небо, а кто-то ведёт их мимо одного зала: «Тише! Тише!» — «Почему?» — «Потому что тут сидит группа верующих, которые верят, что только они одни спасены». Радоваться и ликовать нельзя, чтобы эти люди не разочаровались.

Мы будем удивлены, увидев на Небесах наших соседей — братьев из соседней церкви, которые, оказывается, тоже верили во Христа и спасены. Просто поклонялись немножко по-другому. Музыка была шумнее или, наоборот, сильно религиозная. А окажется, что они искренние и любящие Господа люди. Господь смотрит на сердце.

У нас есть евангелисты, которые проповедуют людям разных субкультур. Мы их вообще не понимаем. А я общаюсь с этими людьми, и я восхищаюсь их верой, я восхищаюсь их искренностью: «Надо же! Вот он идёт туда, к этим людям, проповедует им, а я туда пойти не смогу. Да меня там и не примут, и за своего не посчитают». А они проповедуют байкерам, рокерам, и их за это критикуют на чём белый свет стоит. Но не смотрите на то, что они в кожаных одеждах ходят. Вот самый хороший пример, — Захарий, — когда сын у него родился, в кожаных одеждах ходил. Питался не как все остальные, иначе служение проводил.

Если бы Иоанн Креститель в наше время жил, тоже не от мира сего бы был. Он приготавливал путь Господу, а папа был священник, папа ходил в священнических одеждах, у папы служение отличалось от служения сына. А знал ли отец, что это дитя, рождённое по откровению от Господа? Потому что ответ-то был Божий. Да знал, конечно. И мама это знала. Но сын был другим, я бы сказал, противоположных взглядов. Очень радикальных взглядов, в отличие от отца, который был степенным, в храме молился. Был ли отец благочестивым? Очень был благочестивым! А о сыне что пишут? Мученик за Христа, который жизнь свою отдал. А где он? Да в Царстве Божьем. Так он же был другой? Да неважно это! Послание-то осталось, суть-то осталась.