Разум самоубийцы. Почему молодые люди решают умереть

Эдвин Шнейдман, 2004

В этой книге ведущий американский суицидолог Эдвин Шнейдман проводит «вскрытие» разума Артура, молодого 33-летнего мужчины, покончившего с собой. Шнейдман берет интервью у близких Артура, чтобы понять, что могло подтолкнуть этого талантливого и успешного мужчину к самоубийству. Хотя интервью в рамках психологического вскрытия обычно проводятся по протоколу, Шнейдман отошел от четкого списка вопросов и разговаривал с близкими людьми Артура в свободной форме. Спрашивал, каким он был, как складывались его отношения с окружающими, что можно было сделать, чтобы предотвратить его смерть, и т. д. Чтобы проанализировать причины, подтолкнувшие Артура покончить с собой, и понять, какие меры могли бы спасти ему жизнь, Шнейдман обратился к лучшим экспертам-суицидологам в стране и попросил их проанализировать интервью, а также предсмертную записку, которую Артур писал несколько дней. Каждый из восьми экспертов высказал свое мнение, которое приводится в данной книге. В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

2

О предсмертных записках

Собрания предсмертных записок стали доступны с середины XIX века. Некоторые работы, посвященные им, были сюжетными, а другие представляли собой сборники записок без комментариев. Как вы уже знаете, мое исследование суицидального поведения началось в 1949 году, когда я обнаружил сотни предсмертных записок в офисе коронера Лос-Анджелеса. Можно сказать, что суицидология, наука о самоубийствах, зародилась в 1957 году после публикации наших с Фарбероу статей о предсмертных записках. Копии этих посланий публиковались как минимум с 1856 года, однако наши исследования отличало то, что в них впервые использовались контрольные, то есть ненастоящие записки, придуманные людьми без суицидальных наклонностей.

Впоследствии эти сфабрикованные данные сравнивались с подлинными предсмертными записками в ходе слепого исследования. Тогда метод различия Милля — основа индуктивной науки — был впервые применен в области суицида.

В самом начале мы чересчур оптимистично полагали, что, подобно восприятию Фрейдом снов как пути к бессознательному, предсмертные записки помогут нам понять причины и механизмы суицидального поведения. К сожалению, после 10 лет серьезных усилий я пришел к выводу, что во многих записках отсутствуют подсказки, которые мы так надеялись увидеть. Мне казалось, мы остановились где-то посередине, предположив, что психодинамически предсмертные записки не являются ни богатыми, ни бедными. В тех случаях, когда записку можно поместить в контекст известных деталей жизни человека (записка в данном случае предпоследняя из них), слова и фразы приобретают особое значение.

Наш пациент — назовем его Артур — в самом начале своей предсмертной записки признается, что его беспокоит, и это — психологическая боль, которую я называю психоболью. Ему больно находиться в собственной шкуре. Он носит психологический катетер, который должен отводить эту боль, однако он плохо установлен, не выполняет свою функцию и не приносит облегчения. В целом Артур не чувствует себя достойным жить. Он отстранен от других людей и испытывает невыносимые страдания.

Он пессимистично смотрит на будущее. Некоторое время назад у него сформировалось ошибочное представление о минимуме, необходимом для счастья, но главная трагедия Артура заключалась в том, что такая планка была для него недостижимой. Это становится очевидным уже в первых предложениях его записки. Боль, постоянная психологическая боль омрачает его жизнь. Она невыносима и неприемлема. По словам Артура, лучше остановить какофонию в его голове, чем терпеть этот мучительный шум.

ПРЕДСМЕРТНАЯ ЗАПИСКА АРТУРА НЕ КРИК О ПОМОЩИ, А СКОРЕЕ ЧИСТОСЕРДЕЧНОЕ ПРИЗНАНИЕ И МОЛЬБА О ПОНИМАНИИ. ОН ГОВОРИТ, КАК ЕМУ БОЛЬНО, И ПРОСИТ ПОНЯТЬ ЕГО ПОТРЕБНОСТЬ В ОТДЫХЕ И ДУШЕВНОМ СПОКОЙСТВИИ.

В начале записки говорится о боли, а все остальное — это объяснение.

Возможно, меня потянуло к этому трагическому случаю с первых слов послания Артура. В некотором смысле вся история сосредоточена вокруг записки. Именно в ней поставлены или подразумеваются ключевые вопросы. Она предоставляет нам важную информацию: кто в игре, а кто нет, метания Артура, поток его мыслей, ограниченность его мышления и ошибочные причинно-следственные связи. Однако она оставляет без ответа основные вопросы об этиологии — иначе говоря, о происхождении проблемы, — которыми занимаются только систематические исследования в психологии и других областях. Как бы то ни было, эта многословная предсмертная записка, полная личных воспоминаний, максимально близка к катамнестическому отчету — истории болезни — самого Артура.

Это 11-страничное послание похоже на огромного ленточного червя с маленькой головой и длинным ядовитым хвостом. Артур говорит все самое важное в пяти первых словах первого абзаца: «Вся моя жизнь — это страдания». Затем он добавляет: «Каждая секунда пропитана болью». Оставшаяся часть записки состоит из бессвязных рассуждений, инструкций и проявлений чувств. Сердце записки — это крик Артура в самом начале. Удивителен тот факт, что он не обратился отдельно к своей матери. Это непреднамеренная описка или серьезное упущение? Опять же, он хотел поведать не о его любви к другим, а о его всепоглощающей боли и потребности избавиться от нее, остановить невыносимый поток сознания, который впивается в его психику, словно множество кинжалов.

Я решил воспроизвести его записку (практически дословно, за исключением изменений в именах) не сейчас, а в конце книги, в приложении. Я сделал это, чтобы читатель не утратил интереса к книге после ознакомления с этим ошеломляющим, невыносимым, прозаичным, пронзительным, а иногда и — как бы это ни звучало — скучным документом.