Хроники семи мечей. Надежда

Эврид Лем (2024)

Хотите вкратце узнать, о чем эта история? Тогда расскажу! Однажды я наткнулся на нечто, изменившее мою жизнь навсегда. Каким же стало мое удивление, когда я узнал настоящий мир, отправившись в далёкое путешествие! Многие вещи заставили меня задуматься. По пути я повстречал верных друзей, прошёл множество испытаний, поменявших не только восприятие жизни в целом, но и меня самого. Дорога к чему-то загадочному и непостижимо далёкому поведет нас по строкам этого повествования. Неведомые существа, тайны и опасности, любовь длиною в жизнь, предательство и смерть. Это лишь малая часть того, что таится в этой книге. Любителей приключений, хороших рассказов и легенд это повествование не оставит равнодушными. Желаю славного пути, книжный странник. Во благо вечного! Анариэль!

Глава 1

Каждый меч для одного лишь лика,

Их сила мощью тёмною велика,

Не каждому дано их бремя выносить,

Меч выбор сделает, кому его носить.

Их тайна для тебя строга,

Прочти, узри её сполна.

Пройди весь путь с героем главным,

Взгляни на мир необычайный.

Познать придётся сласть и горечь,

Восторг, безумство, свет и полночь.

Собрала множество уроков,

История семи пороков.

Действие первое. Начало

Наша история случилась давным-давно, в эпоху древних королевств и народов, теперь канувших в века. О том времени остались лишь смутные воспоминания, да и те поросли мхом забвения. Немногие знают о прошлом, а те, кто знает, вовсе не хотят вспоминать.

То были времена, когда волшебство текло в жилах мира, а твёрдые руки воинов крепко сжимали мечи. Времена древних, ужасающих взгляд созданий, против которых вели войны, а оружие не успевало отдохнуть в ножнах.

С тех пор по свету разлетелись песни и предания, легенды и сказания, и поныне живущие в устах людей, а имена самых великих героев и их подвиги внесли в летописи. О них рассказывали детям на ночь и пели у колыбели, травили байками у костра и вдохновляли солдат, идущих в тяжёлый бой. Воспевали на улицах.

В давние времена существовало несколько королевств, таивших друг против друга тихую злобу. Некоторые из них не могли насытиться своим куском земли, отвоёванным кровью многих, и желали отобрать ещё больше у соседних королевств. Из-за ненасытности и корысти проливалась кровь. Войны отнимали много сил, а простому народу приходилось в поте лица работать на короля и армию, из-за их игр.

Но земля была не единственной причиной для разногласий. Для них всегда находился повод: религии, расовые отличия, несовпадение интересов… поскольку каждая раса не походила на другие. И каждая хотела независимости и спокойствия для своих владений. Конечно, спокойствие оставалось недостижимым, покуда народы связывали торговые пути, единые враги и общие проблемы.

Мир людей всегда мог похвалиться своей необъятностью. Его царства занимали самую большую территорию на материке, называемом Растопией, вокруг которого ютились соседи. На южных границах людей тянулись тёмные земли: от запада к востоку,. Верховный король любил воевать и придумывал всё новые замыслы против нечистой силы, поэтому человеческая раса расцвела за короткое время — после того как чуть не была полностью пожрана тёмной стороной.

Теперь же на трон воссел великий король, прекрасный предводитель, несокрушимый стратег: Ратибор, которого нарекли Избавителем. Время от времени он отвоёвывал кусок земли у тёмных существ. Его уважали и боялись, но и ненавидели всем сердцем.

Владения людей граничили не только с пустынными землями, но и с землями других рас, имеющих свои ценности, и они стояли на их страже вопреки всему.

На западных рубежах людских земель расположилось королевство Ил-Лейн — могущественная страна элийфцев, чьи леса оставались нетронутыми с давних времён. Король Кирейне оставался особенно предан им уже полторы тысячи лет, но он занял трон уже после того, как отгремела война Великих Распрей. Прошлый король элийфцев погиб на той великой войне как настоящий герой, завещав будущим поколениям хранить чистоту мира. С тех пор никто не посягал на эти владения, ведь их защищали не только леса, где обитали загадочные и могучие существа, но и великие воины элий, владеющие силой самой стихии. Белоснежная кожа элийфцев, приятный внешний вид и длинные волосы серебристого или пшеничного цвета считались идеалом красоты в те времена, прославляя их земли и народ.

Загадочные и гордые флеярды засели в высоких горах Могорот. Они славились независимостью и умением скрываться от чужих глаз. Никто не знал, что происходило на склонах принадлежавших им вершин, как они жили, что желали скрыть затворничеством. Они без особой любви относились к чужакам и оставались немы в ответ на вопросы об их жизни.

Крылатый народ совсем не умел летать, лишь единицы обладали такой способностью, остальные же могли всего-навсего парить, спрыгивая с горных уступов и наслаждаясь видами, словно птицы. Поселения же их располагались в пещерах, скрытых в склонах, а также в горных долинах, где создавались коммуны, объединявшие целые стаи горделивого народа.

Главной гордостью флеярдов всегда оставался величественный город Арнафет — столица их обширного королевства, возвышавшегося над землями Ил-Лейн. Со всех уголков света сходились сюда путники, дабы приобрести редкие товары и решить важные вопросы, но мало кто из чужестранцев удостаивался чести узреть сокровенные тайны древнего народа. Флеярды хранили их надёжно, как хранят сокровища драконы в своих пещерах.

Древний народ гномов пережил немало тягот и бедствий за свою долгую историю. Гномы обитали в недрах высоких гор, в подземных рудниках и городах, простирающихся за горизонт. Некогда они ничем не отличались от людей, затем время заставило их измениться. Этот народ славился своей искусностью в горном деле, в добыче золота и драгоценных камней. Работа под землёй оставалась их призванием и проклятием.

Но затем пришли злобные существа, изгнавшие гномов из родных шахт и пещер. После достаточно сильного удара им пришлось скитаться по свету, прячась в норах и туннелях, далеко от родных земель. С тех пор они обросли бородами и стали ниже ростом, растеряв былые знания о ремесле.

Хотя гномов почти уничтожили, со временем им удалось восстановить силы и численность. Они находили работу в других королевствах, где их ценили за выносливость и мастерство. Всё же короля, объединившего бы светлые головы под своим знаменем, у горного народа больше не было, посему они ни для кого не представляли угрозы, принося только пользу.

Благодаря трудолюбию они выжили, сохранив древние традиции. И хотя родные шахты затерялись во мраке прошлого, народ гномов остался несломленным и продолжал свое существование. Их мастерство и стойкость вошли в легенды, увековечив память о бесстрашии и непокорности врагу.

Недалеко от Могородских гор флеярдов, у их западных склонов, простирались земли магов. Да, маги тоже имели свой клочок земли, радуясь спокойствию и независимости, стараясь никогда не просить других о чём-либо. За их помощь когда-то давно один из людских королей отдал им эту землю для изучения магии и её великих разрушительных сил — подальше от мирных поселений. На этих землях испокон веков из недр мироздания пробивались истоки магической мощи, о коих знали многие народы, но не претендовали на завоевание. Эта сила даровала колдунам возможность изучать свое искусство быстрее. Могущество возрастало кратно каждый год, и маги славились силой и мудростью.

Они делились на разные фракции со своей иерархией, у них имелись свои верховные старейшины, состоявшие в неразрывном Круге Сфер: так называлось место, где изучали это поистине великое ремесло. Каждая фракция основала свою школу: дабы обучать юных своему типу магии. Были и те, кто подходил для разных школ, и такие обучались отдельно: дескать, для других замыслов.

Круг Сфер разделялся на магов и волшебников. Волшебниками называли неспособных колдовать без магического предмета, что давал бы им связь и возможность высвободить энергию, ведь для колдовства обязательны и духовные, и физические узы. В основном волшебство протекало через привязанный к душе и телу предмет, помогающий выплеснуть наружу дарованные чары, таящиеся в истоках. Для такого проводился особый ритуал — посвящение, позволяющее волшебнику стать полноценным членом фракции.

Маги же обладали большой духовной энергией, связанной с их физическим телом, поэтому волшебный предмет им не требовался. Колдовство плелось быстрее, чем у волшебников, и было куда могущественнее, а потому давало им преимущество и необычайную силу, благодаря чему маги дополнительно заклинали предметы для обретения стойкости и выносливости, оттого могли выходить на передовую в войне, а волшебники использовались как разного рода поддержка для войск.

Земли магов всегда оставались закрыты от посторонних, ибо вход на них дозволялся чужакам лишь по разрешению Круга Сфер. Даже желающий учиться не мог просто наведаться в сию обитель и предложить себя в качестве ученика. Дабы попасть в школу закрытого царства, надлежало лично испросить аудиенцию у короля людей, и лишь после одобрения он посылал Кругу весть о новом воспитаннике, желающем изучать искусство чар.

Магия имела огромную силу и влияние, разливалась повсюду, словно чума. Она породила многих созданий, живущих и поныне. Обучение ей требовало не только много сил и терпения, но также и времени, которого всем так не хватало. Конечно, плоды её прорастали медленно, но тем, кто их дождался, она даровала великое могущество, недоступное простому смертному.

На восточных землях издревле обитал мирный народ крахор. Их благодатный край славился щедрыми урожаями золотистых хлебов. Со временем там возникло могучее и миролюбивое королевство Кинау — со своим правителем и армией. В великой войне народ этот изрядно пострадал, отстаивая свою независимость и земли, ведь в той войне многие их города были разрушены и обращены в пепел. Долгое время голод складывал в могилы тех, кто не смог найти пропитание, унося тысячи жизней, но народ не сломился. Их процветанию и преображению помог мир, воцарившийся после разрушений и хаоса, а также поддержка других народов, отложивших войну в тёмный ящик затаённых амбиций.

Теперь Кинау стало могучим королевством с неприступными крепостями, огромной армией и большими рынками. Через эту землю проходили торговые пути в иные владения. Королевство отыскало свою нишу, за счёт чего процветало. Мудрый Нахворджа¹сделал Кинау одним из самых могущественных государств Растопии. Теперь с этой страной считались многие, а народ играл немаловажную роль.

Далеко на юге от человеческих земель, за великим морем, процветало королевство Каор, второе по величине. Его территории населяли трудолюбивые наэльцы, свободные от рабства и тирании. Они работали и жили для себя, на материке, названным Леортией. Каор процветал благодаря мирному труду своих жителей. Их поля и сады плодоносили, а из мастерских выходили изделия высочайшего качества. Наэльцы жили спокойно и непринуждённо, не зная войн и лишних хлопот, не ведая о делах на большой земле.

На севере Растопии расположился народ, не страшащийся снегов и холода. Раса шайхареан считалась самой выносливой и неукротимой. Их нанимали для охраны караванов или как воинов для долгих походов в другие земли, а также для разведки непокорённых территорий.

Шахи жили за счёт охоты, торговли и найма. Издревле они считались самыми крупными и сильными, гордыми и грубыми, не под стать человеку. В их северном королевстве Розет восседал на троне владыка Гóра с небольшой, но сильной армией. Этих земель никто не желал из-за постоянной стужи и скудости почв, а также отпугивали они захватчиков свободолюбием своего народа и подстерегающими опасностями.

Шайхарцы любили свою землю, нужную только им. Мало кто из простых смертных забредал вглубь снежной мглы и возвращался оттуда живым, но таковые имелись. За невозможные условия землю прозвали мёртвой белесóй, и никто не претендовал на неё: слишком велик был шанс остаться навсегда под покровом леденящей стужи.

Мир населяли разные существа. Многие жили своей жизнью, не вмешиваясь в дела других обитателей мира. Даже злобные обитатели степей и гор не лезли к мирным народам, живя на своих просторах по собственным законам. Но, как бы ни хотелось всем избежать встречи с ними, гонимые голодом твари всё же нападали на мирные народы, унося добычу в свои норы.

Во многом союз подходил всем расам, они чтили его и на него надеялись. Это были долгие столетия мира и процветания, столетия спокойной жизни для всех. На протяжении десятилетий казалось, что мир настал навсегда. Поколения рождались и умирали, не зная ужасов войны. Народы активно торговали, смешивались культуры и обычаи. Границы между королевствами постепенно стирались, а расы мало-помалу сливались, но кое-что оставалось неизменным.

В глубине души многие понимали: любой мир хрупок, рано или поздно его стены рухнут, и белые берега зальет алая кровь. Так случалось не раз за многовековую историю. И эти опасения сбылись, когда Тьма внезапно зашевелилась.

Никто не был готов к этому вероломному удару. За столетия безмятежности бдительность притупилась, а ратное дело пришло в упадок. В одночасье хрупкий мир раскололся, и это всех застало врасплох. Так и закончилась эпоха спокойствия, сменившись кровопролитной войной. Но войной против общего врага, никогда не дремлющего, собирающего новые силы, скребясь в тишине.

В глубинах мироздания скрывается неизведанное, которое возможно узнать, лишь пройдя весь путь от его зарождения до самого конца тропы, где и таится некий смысл её начала. Та дорога тяжела для многих, но это путь в новый, поистине загадочный мир, который приходится познавать с великим желанием понять, как он устроен. Об этом и пойдёт речь.

Порой бываю я закрытый,

Мой дух, как мысль, неосязаем.

Живу теперь, как мир забытый,

В талмуде с недописанным названьем.

Глава 1

Мир, в котором я живу

Сегодня я еле раскрыл глаза. Лучи утреннего солнца падали мне на лицо, пробуждая ото сна. Я попытался отвернуться и натянуть одеяло на голову, но вновь задремать не удалось. С тяжёлым вздохом, перевернувшись на спину, я уставился в потолок. После вовсе сомкнул веки, оставаясь некоторое время в раздумьях. Так лениво было подниматься сегодня с постели, просто мука! Всё тело вопило от вчерашних работ. Пришлось вставать, иначе не успею.

С тяжким вздохом я резко откинул лёгкое белоснежное одеяло и сел на кровати, свесив босые ноги на пол. Потянувшись всем телом, зевнул:

— Спасибо, что разбудил! Если бы не ты, я бы ещё подремал, — пробормотал я, обвиняя сияющий рассвет, который радостно встречало всё живое.

В прежние времена я и правда предпочёл бы дольше поспать, не торопясь ни свет ни заря на работу. У меня не было ни жены, ни детей: я жил один и заботился прежде всего о своих нуждах, времени имелось в избытке, и проводил я его как хотел.

Мне исполнилось двадцать три года, это не много и не мало для нашего народа, ведь мы нередко доживали до ста тридцати лет.

Я, как и все наэльцы, обладал нашей отличительной чертой: милым и добрым лицом с ярко-голубыми глазами. Рост, как и у большинства наших мужчин, — тридцать шесть вершков, и так же, как у большинства, — тёмные волосы, широкие плечи и мощное тело.

Наши девушки изящней: чуть ниже, с русыми волосами и женственными фигурами. Сказывают, наш народ пошёл от союза давно умерших эльфа и гнома. Не знаю, правда то или вымысел, но в книгах говорилось именно так, хотя… Можно написать многое, а правду сейчас никому не узнать.

Я любил безделье, но ещё больше любил хорошую еду, поэтому устроился на работу, чтоб выручить деньжат и иметь возможность покупать на рынке провизию.

Встав, я начал бегать по дому. После рассвета прошло достаточно много времени, посему следовало торопиться, дабы успеть вовремя.

От родителей мне достался большой дом. Они умерли, когда мне исполнилось шестнадцать, но мне не хотелось бы сейчас об этом говорить. Двухэтажный домик, на фасаде которого красовались вырезанные из дерева звери, смотрелся достойно и выделялся своим видом среди прочих. Притом что в наших краях похожие дома не редкость, и таким особо никто не дивился!

Но я любил это место, в нём жило много воспоминаний — как весёлых, так и грустных. Все моё детство прошло здесь, я больше нигде и не бывал. Знал лишь извечную работу по дому и тяжёлые трудовые будни из недели в неделю. Мне очень хотелось бы куда-нибудь съездить, но как я мог покинуть родные края, зная, что отчий дом останется пустым?

Дабы успеть приготовить пищу, я бегал по дому как угорелый. Заскочил в стряпную, спустился в погреб-ледник набрать продуктов. Сбегал полуголый в дровяник, растопил печь. Овощи начистил, нарезал и, сложив в горшок вместе с мясом, поставил всё на огонь. После зашёл в опочивальню переодеться. Белая рубаха и тёмные штаны сегодня будут кстати. Простоватая рабочая одежда, да другой у меня и нет.

Я вернулся к печке, а еда как раз начала шкворчать. Добавил приправ, помешал и посыпал солонью для вкуса. Пока овощи доходили, достал ложку и белое блюдо, из которого обычно ел. Сняв горшок с печи, аккуратно выложил на блюдо рагу и сочный мясной кусок, отрезал сыру и водрузил на ломоть хлеба.

Утром я встаю очень голодный, потому что много работаю днём, а вечером прихожу уставший и сразу ложусь спать. Я жадно бросал еду в рот, моё лицо кривилось от горячего, а на лбу проступил пот. Мне не хотелось терять время, поэтому ел я прямо в стряпной.

После еды я помыл блюдо и поставил его сушиться на полку рядом с остальными. В этом отношении у нас всё культурно. Мы любим гостеприимство, любим кормить гостей сытной и вкусной едой, у нас есть правила приличия. Наши порядки и обычаи отличаются от правил и обычаев народов большой земли, хотя у знати они как раз очень схожи: эти детали я узнал из книг, доставшихся мне от родителей. Всегда интересно узнавать о различиях и сходстве между народами.

Выходя из дома, я перемотал ноги тряпьём, надел кожаные серые сапоги, облезшие от старости. Открыл дверь — и мне в лицо сразу ударило солнце, которое уже поднялось высоко и начало припекать. Погода сегодня была прекрасной, поэтому оделся я легко, чтоб совсем не употеть. Пахло цветами: во дворе их росло много.

Дом был обнесён невысоким забором из сосновых брусьев. Слева от дома тянулась плетёная металлическая сеть, почти возле забора. За ней алела гроздьями рябина: её широкие продолговатые листья помогали при ссадинах и порезах.

Перед ней красовался богатый цветник. От двери дома вела выложенная камнем тропа к калитке в заборе. Справа возле тропы стояла дубовая скамья со спинкой, отполированная и покрытая для блеска прозрачной смолой. Я долго трудился над ней, а когда смастерил, гордился проделанной работой.

За ней темнели прополотые овощные грядки. С другой стороны дровяника росли две ёлки и фруктовые деревья: яблоня и груша. За домом — две берёзы и ива.

Во дворе всегда царил порядок, но ради этого приходилось подолгу облагораживать все вокруг дома, убирая дикую траву. Порядок превыше всего.

Настроение моё располагало к общению, поэтому с лица не сходила улыбка, и я вертел головой в разные стороны, надеясь увидеть соседей и знакомых, которые уже проснулись и занимались утренними делами.

Наше селение, Изрот, не такое уж и маленькое, хотя местные, прибедняясь, говорят, что якобы хотели бы жить в селении побольше, так как в нашем меньше возможностей для торговли, фермерства и кузнечества. Тут жило около ста семей, поэтому почти все знали друг друга в лицо, да и кто на что горазд.

Я же — парень-тихоня с хорошими манерами и своими слабостями, наивная душа, открытая нараспашку каждому наэльцу. Мне казалось, этот мир такой, каким его описывают в книгах, и он отражается в моих лазурных глазах — добрый, как народ в селении, и простой. Под стать нашим традициям.

Дома в селении все были прекрасны: яркие и разнообразные. Похожие на мой, расписанные узорами, украшенные деревянной резьбой с разными животными и дивными существами. Строили их в основном бревенчатыми либо каменными, высокими и низкими. Народ делал, как взбредёт на ум, да насколько хватит сил и терпения.

Крыши ставили деревянные, щели конопатили специальной смолой: от дождя. А чтоб бревна не разошлись от непогоды со временем, их тоже покрывали смолами и забивали щели меж ними специальной бязью.

Изрот окружали бескрайние зелёные луга, усыпанные разноцветными полевыми цветами, и дорога петляла за околицей по этим прекрасным местам. Высокие берёзки и липы росли вдоль опушки, раскинули свои ветви, даря прохладную тень в жаркие дни. Из лесной чащи доносилось щебетание птиц, а речушка неумолчно журчала песню в каменистых берегах. Эта дивная природа всегда щедро одаривала нас своими плодами: как-никак, мы народ, чтущий и оберегающий окружающую нас красоту, радующую глаз и осыпающую столь разными богатствами.

За селением тянулись поля разнообразных овощей, сады с фруктами — и рощи, где уединялись влюблённые парочки, любившие прогуляться вдалеке от зевак и пересудов.

За селением, недалеко от моста, стояла небольшая деревянная молельня. Наэльцы из нашего села могли бы все разместиться там на службу: для почитания богов, подношений и молитв предкам, а также скорбя по своим умершим друзьям и родным.

Праздники же у нас проходили под открытым небом, с пышно накрытыми столами и выпивкой. Там говорились речи о богах и предках, которые оставили нам такую землю, восхвалялась природа и пелись песни о подвигах героев старого времени. Танцы тоже не заставляли себя ждать. Народ любил плясать под весёлую музыку, водить хороводы и играть в разные игры.

Обычно первыми начинали танцевать женщины, зазывая мужчин. В один из вестних²праздников, во время танцев, по нашим обычаям, женщина выбирала себе мужчину, но могла и отказать гостю, пытавшемуся достучаться до её сердца. Так и складывались пары, которые потом без особых церемоний жили вместе в горе и радости.

Проходя мимо домов, я углядел соседку, сидящую на лавочке у своего дома, но постарался сделать вид, что не заметил её. Она грелась под утренним солнцем, улыбаясь, и что-то напевала. Скорее всего, хотела, чтобы на неё обратили внимание, поэтому надела красивое платье с узорами из цветов, которые лишь подчёркивали складки на её располневших боках.

Под её короткими ногами лежала аккуратно постеленная серая тряпица. Во дворе, как у многих, всё украшено цветами, а слева у дома, в палисаднике, ковырялся в земле супруг, мужичок лет сорока с соломенной панамой на голове.

— Эй, Двэйн, куда собрался? — спросила меня соседка. — Разве ты в это время не спишь?

— Здравствуйте! Мне сегодня на работы к Альфрету, — любезно отвечал я, улыбаясь.

— Небось, подруга появилась, — подымаясь с колен и потирая нос, проговорил хозяин дома.

Я немного смутился от неожиданности и отвернулся к дороге, идущей через поселение к полям.

— Да нет же! Просто хочу подзаработать на праздник и купить немного еды. Кроме меня же это никто сделает? Да и дом с годами ветшает, нужно уже слегка подмастерить, — отвечал я, медленно пытаясь ускользнуть из их поля зрения, чтоб эти двое любознательных мне плешь не проели своими вопросами, к тому же у меня не было времени с ними болтать.

Селение постепенно оживало после ночи. На улицах уже появился проснувшийся народ, дети выбегали играть во дворы, а их родители, приглядывая за ними вполглаза, начали заниматься повседневными делами.

Кто-то собирался в поля убирать урожай: уже через несколько полных лун деревья начнут сбрасывать листья, а потом придёт и время дождей, тогда только сидеть по домам да греться у печи.

Перед холодами наэльцы делали запасы. По сути равные между собой, некоторые всё же жили беднее, чем другие: может, из-за своей лени, может, ещё из-за каких-то причин, поэтому богатые нанимали их для сбора урожая. В число таких работников входил и я.

Наймиты работали с утра до вечера — с перерывом на дневной перекус. Еду привозили в поля для всех работников. А когда урожай собирали со всех полей, хозяин раздавал им часть собранного, не обделяя никого, а также выплачивал деньги за работу. Поэтому многие шли в наём перед временем боголепия³, а хозяин уж решал, сколько работников набрать, чтоб и выделить пай трудягам, и себе оставить для продажи, и на стуженицу⁴запастись.

Простым работягам хватало и такого, но порой подворачивался и другой заработок. Одни помогали мастеровым, другие работали в конюшне, а третьи собирали и сушили траву для скота. Каждый находил себе занятие по душе. Никто не оставался без дела.

Главным в Изроте, конечно же, являлся старейшина. Народ выбирал его единогласно, в основном из наэльцев, имевших много полей и умом не слабых. Он всегда собирал на праздник Ириды⁵«дань» со всех дворов, а народ не скупился и приносил в общую копилку разные яства, да и монетой делился. Деньги уходили на покупки праздничных украшений и плату наёмным рабочим, пришедшим из других деревень, на развлечения и покупки.

Праздник приходился на пору после сбора урожая и устраивался старейшиной. После него начиналось время бог Пасмура⁶, в которого тоже верил наш народ. Время это приносило с собой ненастную погоду, дождь, сырость и ветра. Перед празднованием же Ириды наэльцы поклонялись статуе богини и воздавали ей почести за урожай. Каждый оставлял на её алтаре какую-нибудь вещь в знак благодарности. Праздник походил на вестний, только женщины не выбирали себе спутника. Посему все плясали, пили, ели и просто болтали о житейских делах и небольших приключениях.

В этот день, как и в минувшие, я шёл на работы к одному зажиточному наэльцу. Он невзлюбил меня и поэтому доставал разными хлопотными заданиями… в принципе, как и я его. Наша встреча обоим приносила мало радости, а его злобное и ехидное лицо мне всегда не нравилось.

— Двэйн! Подожди меня! — окликнул знакомый девичий голос позади.

Знакомьтесь. Моя подруга, Илэй. Как по мне, удивительная и прекрасная девушка. Её длинные волосы мягко падали на плечи, словно шёлк. Русые, но с оттенком взлетающих в печи над дровами искр. Глаза глубокого озерно-голубого цвета, в которых отражались доброта и чистота её сердца. На лице небрежно рассыпáлись веснушки, придавая ей ещё большее очарование. У неё была изящная фигура и движения, напоминающие плавные песнопения ветра. В глазах светилась искра любопытства и жизни. Её всегда наполняла энергия и страсть, поэтому в душе я знал: её красота заставит меня смутиться, и застенчивость возьмёт верх, так как рядом с ней мой неряшливый силуэт выглядит глупо.

Она, скорее всего, заходила ко мне домой, разыскивая меня. Подбежав, запыхавшись, начала оправдываться, хотя к чему?

— Привет, Двэйн! — склонилась Илэй, пытаясь отдышаться, но говорить не перестала. — Представляешь, я сегодня чуть не проспала и не опоздала. Вчера вечером читала книгу про другие земли, и меня затянуло с головой. Ну, знаешь, как это бывает. В итоге решила дочитать полностью и задержалась на полночи. Сегодня проснулась с большими глазами. Вот такими! — скорчив смешную гримаску, девушка посмотрела на меня и снова принялась объяснять: — Собралась и даже поесть не успела, придётся днём быстренько перекусить. Может, и подремать успею заодно. Ты за меня вступишься, если будут спрашивать?

Она говорила так быстро и смотрела прямо на меня, а я, не вслушиваясь, любовался её красотой и нежным голосом, мечтая о скромном поцелуе прекрасных уст.

— Ну так что, вступишься? — потеребив меня за руку, спросила Илэй.

Очнувшись от очарования её красоты, я смущённо посмотрел на подругу, соображая, как ответить.

— Что-нибудь придумаем, — спокойно сказал я и пошёл дальше. — Пойдём, а то опоздаем, — невнятно пробормотал, продолжая путь.

— Точно. Не стоит опаздывать, — улыбаясь, хвостиком увязалась за мной Илэй.

Я не особо общительный парень, поэтому мне тяжело разговаривать со сверстниками, особенно с девушками. Когда не стало родителей, я замкнулся в себе на какое-то время. Соседи поддержали меня едой и монетой, а взамен я помогал им работой по хозяйству.

Бездельником я никогда не считался, но, как и многие в моём возрасте, любил свободу и разгильдяйство. Мне хотелось попутешествовать, увидеть другие города и земли. Но они оставались лишь в книгах да на рисунках, а мне моря даже не довелось увидеть, хотя жили мы на земле, окружённой морем. Вероятно, в родных местах меня удерживала любовь к этой необычайной девушке. Я, конечно, старался этого не показывать, но, скорее всего, она догадывалась. Единственная наэлька, способная вытащить из меня хоть слово и вызвать на разговор по душам. Я очень любил слушать её певучий голос: он успокаивал, словно колыбельная, убаюкивал душу, проникая в самые потаённые её уголки.

Мы шли через селение, разговаривая о всякой всячине, махая руками знакомым, и постепенно сворачивали к полям, где уже трудились селяне. Нам предстояла работа до самого вечера, после чего мы должны будем разойтись до следующего утра, когда всё начнётся заново.

Наш народ не знал войн и опасностей, процветал в мире и благодати. Торговля хоть и росла, но появлялось мало нового и диковинного, так как на Леортию не приходили корабли из других стран. Опасные воды преграждали путь к портам Растопии, хотя рядом находилось ещё несколько небольших островков, но они не могли сравниться с землями, что лежали за горизонтом.

Заплывать далеко было чревато. Думаю, об этом знали не только наэльцы, но и люди, живущие на другом берегу моря. Всё же в мире есть и храбрецы вроде тех, что сумели когда-то очень давно доплыть до наших берегов: в давние времена люди собрали множество больших кораблей с разного рода утварью, дабы отбиться от нападений из морских глубин. Давно минувшее событие забылось. Его помнили лишь книги, поросшие пылью, залежавшиеся на полках у нашего народа. Из-за малой тяги к познанию никто не читал их, дабы передать эти сведения народу, хотя любопытство всегда кипело в крови наэльцев. Со временем истории эти стали лишь мифом, который порой родители рассказывали перед сном детям.

Потому-то корабли у нас строились небольшие, в основном промысловые. В рыболовстве наш народ имел приличный опыт: конечно, те, кто жил недалеко от побережья. Всё-таки за кораблём требовалось следить: чистить корпус, вовремя смолить и отмывать от соли. Для всего нужны средства и силы. Чтобы обзавестись кораблём, следовало нанять рабочих, причём не кого попало, а опытных ремесленников. Они за гроши работать не станут, за малую цену и корыто для скота не сколотят. Поэтому в море отправлялись лишь богатые наэльцы, нанимающие для заработка крепких работящих мужей, кормивших семью, а не только о себе думавших.

Другие же делали небольшие лодки и удили рыбу, чтобы прокормить себя и домашних. Наэльцам, жившим вдали от моря, оставалось лишь покупать ту рыбу, которую привозили издалека и продавали на прилавках. А когда солнце стояло высоко, везти её далеко никто не осмеливался, знали: всё равно пропадёт.

Народ довольствовался малым. Как говорится, «боги подали, чтоб не впроголодь». Все варились в одном котле спокойной и размеренной жизни. Народ наш очень дружный, всегда всем миром помогает тем, кто попадает в беду: будь то болезнь или голод. За это я и любил наши земли и живущих на них искренних наэльцев.

Примечания

1

Верховный правитель крахореанских зверолюдов, чьей воле подвластны все земли и поселения племени. Его слово — закон для каждого из вождей, ибо он — первый среди равных, избранный волей предков, — обязан стоять на страже традиций и благоденствия своего народа. В чужеземных краях его зовут королём, но для соплеменников он мудрый Нахворджа, ведущий к процветанию их издревле обжитые земли.

2

Вестние — весенние.

3

Время боголепия — лето.

4

Стуженица — зима.

5

Наэльская владычица боголепия, дарительница обильных плодов, царица солнечных дней и дождей. Её лик светел и прекрасен, подобно ясному летнему небу. Она милостива и щедра, а душа у нее чиста, как утренняя роса на цветах. Но в то же время Ирида непостижима и переменчива, словно стихия. Ирида прекрасна и могуча, её воля — закон для всех наэльцев.

6

Пасмурный бог осени властен над туманными лесами и полями, где всё увядает и опадает. Он мрачен и задумчив, как осенние сумерки, окутывающие землю. Роскошная корона из пожелтевшей листвы венчает его голову. Одежды цвета багряного заката сотканы из кленовых листьев. В руке посох из ветвистого дуба.

Бог Пасмур идет по земле, и трава желтеет под его ногами. Холодный ветер треплет его одежды, гонит по небу тяжёлые свинцовые тучи. Он молчалив и печален, его взгляд полон грусти и светлой усталости, как у человека, завершающего нелёгкую работу. Он сменяет царицу Ириду и прощается с уходящим боголепием, готовит мир к зимнему сну.