Крамер против Крамера

Эвери Корман, 1977

Счастливая, казалось бы, жена и мать Джоанна Крамер внезапно уходит из семьи, устав быть только женой и матерью и оставив малыша Билли на руках своего мужа Теда. Растерянный, сбитый с толку, Тед отчаянно пытается сделать то, что раньше не представлял даже возможным, – совместить работу с воспитанием ребенка. Однако полтора года спустя, когда жизнь Теда и Билли наконец-то начинает налаживаться, внезапно возвращается Джоанна – не в семью, а с требованием опеки над сыном. Начинается процесс «Крамер против Крамера»…

Глава четвертая

Когда она играла Белоснежку в школьном спектакле, у нее от волнения началась крапивница. И когда заняла второе место по красоте на выпускном. И на первом свидании с Филипом из Гарварда. Родители всегда были готовы купить ей кашемировый свитер или новый браслет, а первые годы в Нью-Йорке помогали оплачивать квартиру. Во время третьего романа с женатым Джоанна задумалась, не превращается ли это в привычку, и ее снова обсыпало. Она позвонила маме, которой показалось, что дочка загрустила, и получила чек на двадцать пять долларов (порадуй себя, доченька). От волнения у нее всегда начиналась крапивница, и родители держали наготове каламиновый лосьон.

Учась на курсах секретарей, Джоанна однажды почувствовала знакомый зуд под кожей и испугалась, что снова покроется пятнами. С тех пор она старалась избегать стресса. Всегда соблюдала порядок на рабочем столе, делала все вовремя, чтобы не волноваться, и не брала на себя больше, чем могла осилить. Хорошая секретарша — вполне достойная работа. Она не собиралась строить карьеру, жертвуя сном и едой, зарабатывая нервный тик, как знакомые по прежней жизни женщины-руководители. Мне не нужна крапивница.

* * *

— Что это? — спросил Тед, увидев ее раздетой в один из редких вечеров (не чаще раза в неделю), когда они собирались заняться любовью. Трехгодовалый ребенок — сущее наказание. Оба так уставали!

— Ничего, фруктов переела.

Ее спасли господа Уилсон и Данлоп. Пара часов на корте — и сыпи как не бывало. Скоро Джоанна полностью отдалась почти забытой страсти. В старших классах она занималась теннисом наряду с уроками фортепиано и чечетки. В колледже играла постоянно, удивляя спортивных поклонников умением перебросить мяч через сетку, а вот после переезда в Нью-Йорк — редко, еще до встречи с Тедом. Он больше любил велосипед, иногда выходил на школьную площадку и играл с соседскими подростками в баскетбол. Возвращался измученный и начинал вспоминать чудесные старые времена в Бронксе.

Эми обмолвилась, что тоже когда-то играла в теннис. Они купили абонементы и начали тренироваться в Центральном парке. Сначала раз в неделю по утрам, пока дети в саду, потом два. Чуть позже Джоанна стала брать платные уроки — двух раз в неделю ей уже не хватало. Когда выигрывала, у нее поднималось настроение, и наоборот. Она мысленно прокручивала в памяти удары и анализировала ошибки перед сном, смотрела турниры по телевизору, стала играть заметно лучше и с легкостью побеждала Эми. Теннис помог ей продержаться до лета.

Компания Теда испытывала финансовые трудности, ему урезали зарплату на десять процентов и попросили ограничиться неделей отпуска. Джоанна заявила, что у нее расплавятся мозги, если придется в удушающую летнюю жару водить Билли на пустую площадку. Тед проявил понимание и предложил компромисс: Билли посещает летнюю группу в садике, в августе они позволяют себе неделю скромного загородного отдыха; Джоанна отказывается от дорогостоящих уроков, но продолжает играть с Эми и еще двумя мамашами из садика. Она загорела, постройнела и выглядела просто сногсшибательно в белой теннисной юбочке и носках с помпонами, с яркой повязкой на волосах и спортивной сумкой «Адидас».

У Джоанны не было отбоя от мужчин, которые хотели сыграть с ней пару сетов просто ради того, чтобы завязать знакомство. Ее искушали фантазии: уйти после игры с симпатичным Луисом, Эриком или Кэлом, заняться любовью, а потом говорить о теннисе, а не о гаражах из кубиков.

Августовская неделя отпуска показалась Джоанне бесконечной. Тед говорил только о работе, о том, что компания переживает трудные времена. Он гадал, удержится ли в своем кресле до конца года. У меня тоже трудные времена, думала Джоанна. Почему бы нам не обсудить мои проблемы? Она тонула в океане мелочей, которые казались Теду пустяками.

Они сняли недорогой домик в Хэмптон-Бэйс. На рекламных брошюрах курортный городок для среднего класса выглядел райским уголком, а в реальности кишел лодками, рыбаками и комарами. Билли попал в окружение детей постарше, не мог приспособиться к новой обстановке и цеплялся за ее юбку.

— Иди поиграй, Билли! Во что ты хочешь играть?

— Я не могу решить.

Это нормально для трех лет употреблять слово «решить»? Он такой развитый, такой славный и так ее достал!

— Ну, иди поплавай.

— Господи, Джоанна, ты с ума сошла? Он не умеет плавать!

— Ну так научи его. Я отдыхаю. Я имею право расслабиться?

Мужчины отправились в бассейн, а Джоанна поклялась себе больше никогда не ездить в отпуск с семьей — во всяком случае, туда, где нет теннисных кортов.

Корты Тед нашел. Местный клуб сдавал их посторонним за почасовую плату и даже предоставлял услуги няни.

— Ты же говорила, что будешь играть со мной!

Ракетку Джоанна захватила с собой, а Тед взял напрокат.

— Тебе что, трудно поиграть со мной часок?

Часок показался Джоанне неделей. Тед был никудышным теннисистом и топтался на площадке, как медведь. Рядом играли две смешанные пары постарше. Мячи Теда постоянно улетали на соседний корт, он бросался их доставать, путался под ногами и забывал возвращать чужие. Кроме того, Билли ухитрился сбежать от несовершеннолетней няни и вертелся у ограды, хныча, что ему не дают яблочного сока, а спрайт он терпеть не может. Пока Джоанна отводила беглеца обратно, Тед отправил мяч за забор и присвоил чужой. Она стыдилась его, жалкого неудачника из Бронкса. Ночью отдалась ему автоматически, просто ждала, когда он кончит, даже не пытаясь получить удовольствие.

В последний день отдыха, который наконец наступил, Джоанна бросила Билли с Тедом у бассейна и спустилась к пляжу. Села на причал, глядя в маслянистую воду. Они хоть заметили, что я ушла? Или им безразлично? Да какая разница! Надоели! Как только приеду, позвоню Эми договориться на понедельник. И так целую неделю потеряла из-за этого клоуна. Господи, какая жара! В жизни не было такого отпуска! Хуже не бывает.

У причала покачивались лодки. Прыгнув в одну из них, Джоанна оттолкнулась и опустила весла в воду. Осталось только дождаться, чтобы проходящий мимо катер поднял волну и перевернул лодку. Сделав пару гребков, она предоставила суденышку полную свободу. Была ли я когда-нибудь счастлива? В школе? Как покраснела от злости Вики Коул, когда Марти Расселл пригласил на свидание не ее, а меня! Приятно знать, что ты самая красивая! Интересно, где они теперь? Может, в эту самую минуту Вики тоже дрейфует в какой-нибудь лодке, размышляя, что стало со мной? В колледже было неплохо. Первый год в Нью-Йорке — вообще отлично. Потом — то лучше, то хуже. Но так ужасно, как сейчас, не было никогда. Смертельная скука, постоянное нервное напряжение и споры с Билли. Все надоело: вечно ноющий сынишка, зануда Тед, дурацкий отпуск… который должен был спасти от скуки. Может, свеситься через борт и упасть в воду? Приятнее, чем сунуть голову в духовку, в такую-то жару. Родители поплачут и устроят пышные похороны, как полагается. Тед отлично справится без меня. Не пройдет и двух лет, как он женится на противной жирной корове из Бронкса, которая раскормит его по своему образу и подобию и сделает счастливым.

Гребя обратно к причалу, Джоанна увидела, что муж с сыном стоят у кромки воды и ловят мелких рыбешек в привязанную веревкой молочную бутылку с кусочками хлеба. Они даже не заметили ее отсутствия.

— Я сегодня ходила к Джею Уолтеру.

— Да?

— Напомнить о себе, узнать насчет работы.

— И что?

— Пока ничего.

— Этого следовало ожидать. Времена тяжелые. Я же тебе говорил, что мне урезали зарплату.

— Но они будут иметь меня в виду.

— Джоанна!

— Что ты бесишься?

— Давай подсчитаем. Сколько ты там зарабатывала? Сто семьдесят пять в неделю? Чистыми получается примерно сто тридцать. Почем сейчас домработницы?

— Сотня.

— Если повезет. Остается тридцать долларов. Двадцатка на ланчи, проезд и кофе. Твой доход составит десять долларов в неделю. А еще надо покупать одежду, в которой не стыдно прийти в офис — хотя бы одну блузку или юбку в месяц. Не хватает.

— Дело не в деньгах.

— В них тоже. Слишком накладно.

— Мне нужна работа.

— А ребенку нужна мать. Черт, Джоанна, потерпи еще пару лет! Ты хочешь испортить ему детство?

В остальных вопросах Тед проявлял гибкость — даже большую, чем другие отцы семейств. Он гулял с Билли в парке, иногда готовил еду — что-нибудь незатейливое, из холостяцкой жизни. Тед уделял ребенку и домашним делам значительно больше времени, чем его собственный отец и мужчины того поколения. Но когда дело касалось трудоустройства жены, он был, по выражению Билли, упрямее Фреда Флинтстоуна.

Стоило Джоанне заикнуться о работе, как он переводил разговор на другое.

— Давай лучше забацаем второго ребенка?

— Я ложусь спать. Начинай без меня.

Джоанна планировала хозяйство, ездила за покупками, готовила еду, покупала одежду, водила Билли в садик и бог весть куда еще. Играла в теннис. Время шло, хоть и медленно. Ей исполнилось тридцать два, а Билли шел четвертый год. Больше всего она любила сына, когда тот спокойно засыпал и не морочил голову из-за неправильного арахисового масла.

Пытаясь разобраться в себе, она выискивала в журналах статьи о подобных проблемах. Я не чудовище. Сидеть дома с ребенком тяжело и утомительно, и не для меня одной. Живя в центре Нью-Йорка, они с Тельмой и Эми оставались провинциальными клушами, которые общаются на площадке и смотрят, как растут их дети, а потом идут пить чай и готовить бараньи отбивные мужьям.

Тед знал, что Джоанна не смирилась, и искренне верил, что помогает жене, взяв на себя часть домашних дел. Он обсуждал это со своим приятелем Марвом из «Ньюсуик», который сказал, что у него в семье тоже не все гладко, как и у всех знакомых. Марв с женой решили переехать за город — начать все сначала. Глава рекламного отдела Джим О’Коннор, продержавшийся в браке двадцать пять лет, гуру семейной жизни, от которого уже в полдень разило виски, задумчиво изрек:

— Женщина есть женщина.

Тед с Джоанной почти не ссорились. Просто в отношениях появился холодок. Она порой злилась, отказывалась от секса под предлогом усталости, он отвечал той же монетой. У остальных дела обстояли не лучше. Как-то он позвал на ланч стоматолога Чарли — они впервые встретились без жен и говорили не о детях. Тед признался, что у них с Джоанной не ладится. Чарли понимающе кивнул. Стоматологи — уважаемые люди, достойные доверия. Чарли выдал рецепт: он уже два года трахает свою медсестру — прямо в зубоврачебном кресле. Временные пломбы — временные чувства…

На этом фоне их брак выглядел ничем не хуже других. Наверное, это моя вина, что она отдалилась, размышлял Тед, у меня постоянно одна работа на уме. Джоанна по-прежнему красавица. Нам нужен второй ребенок. Это нас сблизит, как рождение Билли. Лучше не тянуть. Я, Джоанна, Билли и еще одно чудесное маленькое существо. Тед уже представлял себе большую крепкую семью, как на рекламной картинке. Первые несколько лет были трудными, однако со временем станет легче, у них ведь уже есть опыт. Через пару лет малыши подрастут, и у него будет потрясающая семья: очаровательная жена, прелестные детишки. Он создаст идеальный мир, свою вселенную, в которой все будет вращаться вокруг него — мужа, отца. Эта выстроенная собственными руками империя позволит ему забыть о собственной непривлекательности, о неодобрении родителей, о долгих годах, когда он искал свое место.

Тед обманывал себя, строя замки из песка.

— И скатерть с Чарли Брауном.

— Да, Билли.

— И шляпы, как у Ким. У всех клоунские, а у меня — королевская.

— Хорошо.

— Запиши, мамочка, чтобы не забыть.

— Есть. Скатерть с Чарли Брауном, шляпы.

— У меня — королевская.

— Да, я записала. Видишь букву «ка»? Это и есть «королевская».

— А торт будет?

— Конечно. Он уже в списке.

— Покажи. На какую он букву?

— Вот. На «тэ».

— С Микки-Маусом?

— Не знаю, делают ли в «Баскин Роббинс» торты с Микки-Маусом.

— Пожалуйста, мам! Я люблю Микки-Мауса. Он мой самый любимый.

— Я спрошу. Если нет, попытаем счастья в «Карвел». А может, лучше Дональд Дак?

— Он хороший, но Микки-Мауса я люблю больше.

— Я уже слышала.

— Мне будет четыре года, мам. Правда, я уже совсем большой?

На праздник должны были прийти друзья Билли по садику — целая цирковая труппа. Билли ходил на их дни рождения, а теперь они придут к нему. Джоанна с сыном обсуждали меню. По мнению Билли, фантастическая вечеринка не могла обойтись без пиццы, лимонада и торта из мороженого. Торт с Микки-Маусом заказали в кондитерской «Карвел», Джоанна нашла крошечные корзиночки для малюсеньких конфеток (однажды на работе ей пришлось организовывать торжественный ужин для сотни директоров и их жен в «Радужном зале»). Она купила совсем большому мальчику подарок от папы с мамой — гигантский конструктор «Тинкер Той», нашла скатерть и одноразовые тарелки с Чарли Брауном, и в одно прекрасное апрельское воскресенье к ним ворвался десяток малявок, которые в считаные минуты перевернули вверх тормашками весь дом. Тед стоял наготове с тряпкой. Все прошло гладко, если не считать, что малышка Мими Аронсон забыла упомянуть о своей аллергии на шоколад и покрылась пятнами. Вместе с ней пошла пятнами Джоанна Крамер.

— Тед, давай ты поиграешь с машинкой в другой раз. Мы убираем.

— Я просто посмотрел. Что ты психуешь?

— Одиннадцать часов. Я спать хочу.

— Ложись, я сам закончу.

— Нет, ты не умеешь убирать.

— Ну, я же не уборщица.

— Конечно, для этого есть я.

— Джоанна, подумай о хорошем. Праздник прошел замечательно.

— Еще бы, я с ног сбилась.

— Послушай…

— Думаешь, все это появилось по мановению волшебной палочки? Корзиночки и тарелки с Чарли Брауном? Я убила на этот гребаный праздник три дня!

— Билли в восторге.

— Ну да, он получил свой торт с Микки-Маусом.

— Джоанна…

— У меня прекрасно получается устраивать детские вечеринки. Восхитительные праздники для детей.

— Пойдем спать.

— Конечно, а весь этот бардак подождет до утра. Я завтра уберу.

Они молча уснули. Ночью Джоанна встала и пошла в детскую, где спал Билли со своей «компашкой»: плюшевым медвежонком, собачкой и тряпичным Энди. Комната была завалена трофеями: коробка с конструктором, домино, разноцветный грузовик, ознаменовавший четырехлетие боулинг. Джоанне захотелось разбудить сына и сказать: «Билли, Билли, пусть тебе будет не четыре, а всего один годик, и мы начнем сначала. Будем играть в разные игры и веселиться, а не кричать и ссориться. Я стану доброй, любящей мамой, которая тискает и целует своего ребенка при любой возможности. Ты будешь держать меня за руку на улице, как настоящий мужчина, и сможешь говорить со мной обо всем на свете. Не обещаю стать идеальной матерью, их не бывает, но я перестану злиться, а постараюсь любить тебя. Если бы мы могли начать все сначала, Билли!» Но она ушла на кухню, чтобы не разбудить его своим плачем.

Джоанна уверяла себя, что не создана для материнства. Злясь или раздражаясь на сына, что было неизбежно, как с любым четырехлеткой, она вновь и вновь убеждалась, что не любит своего ребенка, и он ее тоже. Она копила обиды на Теда. Стоило мужу совершить какой-либо промах — например, оставить рубашку на стуле, она вспоминала, что он вырос в Бронксе. Только и знает, что говорить о работе, сексист проклятый. Все домашние дела на мне! Возомнил, что помогает! Каждое дело: уборку, приготовление еды, поход за продуктами — она воспринимала как личное оскорбление. Вечеринки с друзьями — опять наша очередь! — все на ее плечах. Составить список, купить продукты, приготовить закуски. Тед, как всегда, отвечал за напитки — большое дело! Билли просыпается среди ночи и просит сока, а Тед дрыхнет без задних ног! Появившаяся на нервной почве сыпь уже не проходила, и Джоанна лежала ночью без сна, расчесывая себя до крови.

Тед смотрел на все по-другому.

— Подумать только, как мало я помогал тебе раньше, — говорил он. — Теперь я понимаю, как трудно быть матерью, и буду помогать еще больше. Тяжело, конечно, но дети — это такое счастье. Помнишь тот невероятный момент, когда ты рожала Билли, а я тебя обнимал?

— Да?

— Конечно, я держал тебя в объятиях, а ты тужилась!

— Правда? Я даже не помню, был ли ты там.

Теда это не смутило.

— Джоанна, этот ребенок — лучшее, что у нас получилось.

— Да. Тед, ты хороший отец.

Она действительно так считала. Но еще один ребенок? Нет, ни за что! Даже подумать страшно. И так все тело зудит.

Сначала Джоанна хотела оставить записку. Не спеша все обдумать и написать. Или напечатать? Машинописный шрифт разборчивее. Нет, лучше от руки. Поразмыслив, она решила, что проще всего уже после ухода отправить письмо без обратного адреса. Но потом все-таки подумала, что это нечестно.

Билли со своей компашкой уснул. Они с Тедом начали убирать со стола после очередной вечеринки с гамбургерами, тридцатой за год.

— Тед, я ухожу от тебя.

— Что?

— Я здесь задыхаюсь.

— Извини, я не расслышал.

— Я сказала, что ухожу.

— Не понял.

— Разумеется, ты не понял. Начну сначала. Тед, я от тебя ухожу. Теперь понял?

— Это шутка такая?

— Ха-ха.

— Что с тобой, Джоанна?

— Нашему браку конец.

— Я тебе не верю.

— Придется поверить.

— Мы недавно говорили о втором ребенке.

— Ты говорил.

— Джоанна, у нас есть трудности. Но они бывают у всех.

— Все меня не интересуют.

— Мы не так уж много ссоримся.

— У нас нет ничего общего. Кроме счетов, вечеринок и иногда постели.

— Я не понимаю.

— Не беда.

— Да что с тобой? Господи, что я сделал?

— Женщина должна быть личностью.

— Ну да, и что?

— Я задыхаюсь. Мне надо уйти.

— Это безумие. Я не согласен.

— Да что ты?

— Я тебя не отпущу.

— Правда? Через пять минут меня здесь не будет.

— Это невозможно, Джоанна. Так не делается.

— Почему же?

— Нужно что-то предпринять. С кем-то посоветоваться.

— Знаю я их советы. Все эти советчики — жалкие неудачники, которые и в своей жизни разобраться не могут.

— Да что ты такое говоришь?

— Что слышал. Я должна уйти. И уйду.

— Джоанна…

— Феминистки будут мне аплодировать.

— Какие еще феминистки?

— Я ухожу, Тед.

— Куда, черт возьми?

— Не знаю.

— Не знаешь?

— Это не имеет значения.

— Как это?

— Очень просто. До тебя когда-нибудь дойдет?

— Джоанна, я слышал, что так бывает. Но не могу поверить, что это происходит с нами. Нельзя вот так просто взять и уйти!

— Какая разница, как я уйду? Надо было оставить записку.

— Мы что, в третьем классе? Ты решила порвать с мальчишкой, писавшим тебе валентинки?.. Мы — семья!

— Я не люблю тебя, Тед. Я ненавижу свою жизнь. Ненавижу этот дом. Я постоянно в таком напряжении, что у меня мозги взрываются.

— Джоанна…

— Я не намерена оставаться здесь ни дня, ни минуты!

— Я кого-нибудь найду. Консультанта по браку, психолога. Должен быть какой-то выход.

— Ты меня не слышишь, Тед. И никогда не слышал. Я ухожу. Уже ушла.

— Ну да, я порой уделяю слишком много времени работе, извини…

— Это здесь ни при чем. Дело не в тебе, а во мне. Я больше не могу так жить. Я должна найти себя.

— То есть? Как ты это сделаешь? Мне уйти? У тебя кто-то есть? Он переедет сюда?

— Ты так ничего и не понял.

— Ну, ты ведь все продумала. Что нам делать, черт побери?

— Я просто возьму свой чемодан, он уже упакован, сниму две тысячи долларов с нашего общего счета и уеду.

— Уедешь? А как же Билли? Его вещи ты тоже собрала?

Ее голос впервые за все время дрогнул.

— Нет… Билли останется здесь. Без меня ему будет лучше…

— Господи, Джоанна!

Она молча вынесла из спальни чемодан и спортивную сумку и вышла из квартиры. Тед стоял неподвижно, потрясенно глядя ей вслед. Он всерьез верил, что жена вернется от силы через час.