Жало белого города

Эва Гарсиа Саэнс де Уртури, 2016

Национальный бестселлер Испании, экранизированный Netflix. Подробные описания улиц, кафе и достопримечательностей из этой книги легли в основу реальных тематических экскурсий «Безмолвие белого города», которые сейчас проводятся под эгидой муниципалитета Витории. Здесь кончается твоя охота. И начинается моя. Неуловимый маньяк убивает жителей Витории, украшая их тела эгускилорами – баскскими ритуальными символами. В точности как 20 лет назад… Но человек, обвиненный в давних преступлениях, провел все эти годы за решеткой и только готовится выйти на свободу. У преступника появился подражатель или тогда суд отправил за решетку невиновного? За расследование берется инспектор Унаи Лопес де Айяла по прозвищу Кракен. Пока он не знает об убийце ничего. А вот убийца, оставляющий ему загадочные и очень личные послания, знает о Кракене все… «Подобно тому, как Кара Блэк или Донна Леон изображают Париж или Венецию в своих таинственных сериях, Саэнс с любовью изображает уникальный и чарующий город, переплетая баскский фольклор и культуру с очень сложной и богатой историей». – BookPage «Увлекательно написанная книга, впечатляющая по масштабу и глубине». – Kirkus Reviews «Ошеломляюще… Завораживающий местный колорит, красиво проработанный сюжет и превосходные описания характеров делают эту книгу выдающейся. Читатели с нетерпением будут ждать следующей книги в серии». – Publishers Weekly Поистине запутанная история, полная темных тайн. Расследование серии ужасных и хладнокровных убийств с использованием ритуальных символов в одном из самых красивых городов Испании – Витории… Это было ново и неожиданно! Не знаю, правильно ли, что книга про серийного убийцу вызывала такие положительные эмоции, но не могу ничего поделать – она великолепна! Этот атмосферный и затягивающий с первых строк триллер держит в напряжении до самого конца, и вы придете в восторг от его кульминации. – Аля @book_voedka

9. Арментиа

Витория,

28 апреля 1970-го

В день Сан-Пруденсио^[28], к удивлению горожан, рассвет выдался безоблачным, несмотря на то что покровитель всех жителей Алавы был любителем пописать на свой город. Говорили, что погода не уважает праздник, насчитывающий уже пять столетий, и святой в конечном итоге поливает дождем всех, кто приходит к базилике Святого Пруденсио на лужайке Арментиа, чтобы почтить его мощи.

Ранним утром доктор Урбина повел свою жену и детей в центр города. На бульваре Сенда они присоединились к процессии, которая шествовала по улице, чтобы поклониться святому.

Пройдя мимо отеля «Канцлер Айяла» и поравнявшись с дворцом Унсуэты, он бросил быстрый взгляд на величественные окна фасада, пытаясь угадать, внутри ли сейчас ее обитатели или уже вышли.

Из прессы доктор узнал, что этот дворец, построенный в начале двадцатого века предками промышленника, превратился в семейное гнездо молодоженов Хавьера Ортиса де Сарате и Бланки Диас де Антоньяна, куда они перебрались сразу после свадьбы.

По всей очевидности, этот особняк во французском стиле, с резкими очертаниями и тревожными овальными просветами в серой кровле, принадлежал семье бизнесмена. Доктор Урбина уже в который раз спросил себя, как сложилась жизнь Бланки в этих роскошных декадентских стенах. Перестал ли рукоприкладствовать ее супруг, обнаружив, что все россказни о Белой Богородице — всего лишь наветы деревенских сплетников? Простил ли ее?

Несколько месяцев назад из тех же газет он узнал, что пышная свадьба состоялась в Новом соборе, церемонию проводил его святейшество архиепископ Витории, а на роскошном ужине в честь жениха и невесты присутствовали самые влиятельные чины города.

Доктор ревниво сохранил вырезку из газеты, потому что это были единственные фотографии Бланки. По вечерам часами рассматривал черно-белые крупнозернистые изображения, стараясь разгадать, была ли эта молодая женщина с продолговатым лицом, сдержанно улыбавшаяся под белой фатой, счастлива или испугана.

В клинике его пациентка больше не появлялась. Урбина с ума сходил, ежедневно ожидая на рассвете возле дворца Вилья Сусо долгожданного свидания, обещание которого существовало только в его голове.

В продолжение часа он вел Эмилию под руку, не теряя из виду детей: те в любой момент могли потеряться в толпе, несмотря на ярко-рыжую шевелюру, которой обоих наградила природа, и шумные требования анисовых крендельков, нанизанных на ветку лавра. Альваро Урбина все время держал руку в кармане, что указывало на крайнюю степень волнения, которое он не в силах был сдержать.

Да, они были при нем.

Он про них не забывал. Ни на миг не забывал. Вдруг увидит ее или встретит случайно на улицах центра?

Над головами процессии плыли нестройные голоса богомольцев, распевающих молитвы и гимны. В глубине людской толчеи слышались трещотки и барабаны, подбадривая отстающих и наполняя солнечное небо неповторимым настроением старых народных праздников.

Наконец процессия прибыла на поляну Сан-Пруденсио, широкую эспланаду, покрытую газонной травой, где люди обычно расстилали принесенные с собой клетчатые скатерти и устраивали пир — если, конечно, погода позволяла. Но вскоре набежали серые тучи, заволокли небо, и многие собравшиеся, посматривая ввысь, уписывали свою провизию с непривычной поспешностью: еще не хватало, чтобы дождь прервал их застолье.

Семья Урбина расстелила скатерть и расположилась на краешке поляны, откуда открывался вид на базилику и киоски с едой и прохладительными напитками. Доктор Урбина задумчиво посматривал вокруг, выискивая женщин, хотя бы отдаленно напоминающих ту, которая не выходила у него из головы.

Его супруга Эмилия, возбужденная праздничной суетой, без умолку трещала чересчур громким голосом про то, как подорожали в этом году грибы на городском рынке. В любом случае она была довольна: впервые в жизни позволила себе их купить.

Короткопалыми ручками Эмилия неуклюже достала из корзины алюминиевые лотки с улитками и жарким из грибов. С собой она захватила несколько собаос^[29], которые оставались свежими дольше, чем сдобы, и бутылку «Маркиза де Рискаля», которую также взяла на тот случай, если встретится кто-нибудь из коллег доктора и придется его угощать. Альваро Урбина протянул ей купленные накануне в универмаге пластиковые тарелки и вытащил нож, чтобы порезать хлеб, как вдруг ему показалось, что вдалеке мелькнула физиономия Хавьера Ортиса де Сарате. Вслед за епископом Витории промышленник входил в базилику, сопровождаемый другими хорошо одетыми мужчинами.

Доктор нетерпеливо вытянул шею, забыв о ноже, который по-прежнему сжимал в руке. Забыв про детей, которые с визгом носились вокруг, клянча анисовые крендельки. Забыв про запах домашних помидоров, отменного хамона и сотен улиток под соусом, которые матери семейств распаковывали с заботливой нежностью.

Она была одна. Белая юбка до колен, простенькие эспадрильи, сумка с ромашками и элегантный жакет того же цвета. Она рассеянно стояла возле одного из киосков со снедью.

Альваро сунул нож назад в сумку, одернул пиджак и, машинально пробормотав: «Пойду куплю пончики», затерялся в веселой толпе, занимавшей собой всю поляну, пересек ее напрямик и направился к маленьким зеленым палаткам, где торговцы расставляли чуррос^[30] с шоколадом и разливали по чашкам глинтвейн, пока по громкоговорителям звучала нелепая смесь религиозных песнопений и «Лучика солнца», песни в исполнении «Лос-Дьяблос», которую обожали девицы на вечеринках.

Урбина подошел к ней совсем близко, решив отбросить робость и вежливость. У него так редко появлялась возможность ее увидеть, к чему это скрывать?

— Так значит, вы вышли за него замуж, — сказал он вместо приветствия. — Скажите только одно, чтобы я был спокоен: сейчас лучше, чем раньше?

«Да уж, лучше…» — подумала она, сжимая челюсти.

Как про такое рассказать? Как рассказать почти незнакомому мужчине, что вытворяет ее муж, начиная с первой брачной ночи? Девственности оказалось недостаточно. Совсем, совсем недостаточно.

Проведя медовый месяц в Сан-Себастьяне, она вернулась растерянная, ошеломленная. Неужели никто в отеле «Мария-Кристина» не слышал, что происходит в номере люкс? Никто из персонала, убирающего их номер, не заметил сломанной мебели?

Пожилая тетушка, навестив ее в новом доме, чтобы помочь с приданым и свадебными подарками, задала тот же вопрос.

— Как все прошло? — спросила она, не глядя в глаза.

Бланка не ответила: она догадывалась, что тетя ее не поймет.

— Ничего, со временем привыкнешь, — сказала та в порыве искренности, которую Бланка не ожидала от дамы, привыкшей держаться в рамках приличий. — Старайся ему не перечить, будь хорошей женой, во всем угождай. Когда придет с работы, дом должен быть безупречен, домашние тапочки — возле его кресла. Следи за тем, чтобы не запил; если запьет, будет только хуже.

Наконец тетушка посмотрела на Бланку. Лицо ее было печально. Бланка стыдливо опустила глаза. Она никогда не задумывалась о том, что тетя тоже страдала от побоев дяди. Как слепа была она всю свою жизнь…

После замужества у нее появились подруги, супруги друзей ее мужа. Одни скучные, другие надменные, третьи веселые, беззаботные, забавные. Но ни единой, с кем можно было бы поделиться, кому можно было доверять.

И вдруг появляется он, этот заботливый врач. Единственный человек, с кем можно общаться без утайки. Как было бы здорово, чтобы это он увез ее в Сан-Себастьян, а не Хавьер. В ту ночь все было по-другому. Она была открыта, доверчива. И он держался с ней так же.

— Быть может, вы думаете, что у меня был выбор? Что это я сама решила свою судьбу? Расскажите это отцу и семье.

Доктор Урбина вздохнул: значит, все как раньше.

— То, что было во дворце Вилья Сусо, не должно повториться. Там было невысоко, ступеньки тормозили падение, вы бы не погибли, но повредили бы спину. Сидели бы сейчас в инвалидном кресле. Вы меня избегаете, но я по-прежнему хотел бы вас защитить.

— Не вижу способа, доктор, — сказала Бланка.

В этот момент начал накрапывать дождь. Ударил гром, предупреждая, что гроза уже близко, и вскоре ливануло так яростно, словно вода собиралась размыть землю.

Бланка бросилась под навес в один из проходов между киосками. Доктор Урбина последовал за ней, хотя дождя он даже не заметил.

— Откройте сумку, смотрите в другую сторону, как будто мы просто стоим рядом.

— Что?

— Откройте сумку. Доверьтесь мне.

Она послушалась, не очень понимая, зачем все это. Альваро достал из кармана лекарства и быстро переложил их в сумочку Бланки.

— Что вы делаете, доктор?

— Белые пилюли — обезболивающее. Это для вас. Пейте их после того, как… А если почувствуете, что он не в духе и может ударить, примите таблетку заранее. Будет не так больно. Мазь от синяков, чтобы поскорее заживали и вы могли выходить на улицу; думаю, вам безопаснее находиться снаружи, чем дома. Коробочка с малиновыми капсулами — для него. Размешайте содержимое капсулы в воде, оно безвкусно и бесцветно. Думаю, ваш муж — человек занятый, целыми днями на работе и возвращается только к ночи. Сделайте так, чтобы он это выпил. Это его успокоит, обессилит и усыпит. Он ничего не заметит — я вовсе не хочу подвергать вас опасности. В европейской фармакологии это лекарство используется довольно редко, а вам оно может спасти жизнь.

Бланка обеспокоенно посмотрела на часы. За считаные минуты поляна опустела, дождь всех распугал, небольшая толпа укрылась под деревьями, растущими возле дороги, и под навесом киосков. Хавьер не появлялся: он был в компании епископа и представителей власти.

— Доктор, я очень благодарна вам за участие, но мне неспокойно. Если нас кто-то увидит… — Она нервно огляделась.

— Смотрите в другую сторону, делайте вид, что мы просто стоим рядом. Поймите, Бланка, я беспокоюсь я не знал, что ваш муж — вдовец. Я прочитал про это в день вашей свадьбы в светской хронике «Диарио Алавес», а медсестра рассказала, что его первая жена была молода, как вы, и часто ходила на прием в клинику.

— Вы говорите, она часто ходила в клинику? Все знают, что она умерла в горах, это был несчастный случай.

— Все, что я слышал, — это рассказ медсестры, — ответил доктор, глядя на поляну и выискивая жену и детей. — У меня нет доступа к документам этой пациентки, но я знаю, что у нее были сломаны ребра и тело покрывали следы от ударов, похожие на те, что вам наносит ваш муж.

Волоски на затылке у Бланки встали дыбом. Сколько народу об этом знает? Неужели ее семья это скрывала, позволив выйти замуж за Хавьера? Неужели ее отца не беспокоит жизнь единственной дочери?

— Это всего лишь слухи, доктор. Никто ни разу его не заподозрил, насколько мне известно.

— Не защищайте его, Бланка. Он вас убьет. В один прекрасный день озвереет окончательно, как было с первой женой, и удар посильнее окажется смертельным.

— Что же мне делать?

— Я говорил в прошлый раз; готов повторить и сейчас, Бланка. Не забывайте про меня, обращайтесь в любое время.

Он посмотрел ей в глаза, и она наконец подняла лицо и взглянула на стоящего перед ней человека.

Их руки соприкоснулись: его, мокрая от дождя, и ее, тонкая и сухая. Впервые за долгое время оба неожиданно согрелись.

Внезапно доктор Урбина почувствовал, что кто-то дернул его за рукав. Он повернулся, отстраняясь от Бланки.

— Папа, тебя ищет мама. Улитки промокли от дождя, и их теперь нельзя есть. — Это был младший сын.

От него не укрылся ненавидящий взгляд, который мальчик бросил на Бланку.

И не он один смотрел на них в это мгновение. Откуда-то появился Хавьер Ортис де Сарате. Он инстинктивно, едва сдерживая ярость, сжал кулаки, да так, что побелели костяшки пальцев: под навесом его жена болтала с местным рыжим врачишкой, стоя рядом с ним чуть ли не вплотную.

Примечания

28

Святой Пруденсио — испанский католический святой, один из покровителей провинции Алава.

29

Собаос — разновидность бисквита, традиционная в Кантабрии (прим. переводчика).

30

Чуррос — обжаренная выпечка в виде длинных палочек из заварного теста, обычно подается с горячим шоколадом (прим. переводчика).