У кого план круче? Или с кем переспать, чтобы на утро проснуться знаменитой?

Эва Альварес

Судьбы сразу нескольких незнакомых друг другу людей связаны удивительным образом. С каждой новой главой открытия поражают, а конец истории заставляет застыть на краю собственных мыслей. Будьте готовы: соблазнительная Ева не на шутку взбудоражит ваши тело и разум, а чувственная Людмила коснется губами самого центра вашей души. Две девушки, перед обаянием и дерзостью которых невозможно устоять. Попробуйте не ощутить на себе их желания и страхи, не услышать их мысли…

IV Евгений Борисович и Людмила

Он знал, чего-то не хватало

И каждый день был как всегда.

А пламя тихо угасало.

Однообразие… тоска….

Она все тоже понимала,

Они рабы своей любви.

Безумства, страсти не хватало

И что еще можно спасти?

Следующий день Евгений, так же как и Ева, решил провести дома. С небольшой разницей в том, что его трехэтажный коттедж в пригородном элитном поселке, чуть больше ее двухкомнатной хрущевской квартиры. Это утро выдалось удивительно солнечным, и он решил пойти на поводу у собственной лени и еще немного поваляться в постели. В такие редкие дни мозг полностью отдыхает.

— Ты сегодня завтракать собираешься? — В комнату заглянула его жена Людмила.

— Дай мне отдохнуть, я раз в полгода устраиваю себе выходной!

— Вот именно, раз в полгода, — еще что-то ворча, она хлопает дверью и уходит.

Выматерившись, он все-таки встал и после ванных процедур спустился в столовую.

— С добрым утром, дорогая. — Женщина подняла на него глаза, отчетливо понимая, насколько неискренне он на нее смотрит, как с силой выдавливает из себя каждое слово. — А ты мне ничего не скажешь?

— Доброе утро.

— Спасибо.

Они уселись за стол, одна из домработниц сразу принялась раскладывать по тарелкам завтрак. Евгений долго смотрит на жену и наконец не выдерживает:

— Чем ты опять недовольна? Когда меня сутками нет дома — ты жалуешься, что я не уделяю тебе должного внимания, а когда я дома — ты снова злишься. В чем дело?

Людмила бросает вилку с ножом на стол.

— Я просто устала от такой жизни! Вот скажи мне, где ты был вчера вечером?

— Ты же знаешь!

— Знаю, ты заключал очередной контракт, в ресторане на Пушкинской в окружении трех юных особ!

— Это моя работа! — Мужчина скривил губы и сильно сжал в кулаке рукоятку столового ножа.

— Твоя работа? Ты можешь подписать контракт за десять минут в стенах собственного кабинета. Но нет же, тебе нравится весь этот пафос, телевиденье, журналисты, твою душу греет каждая никчемная статейка про тебя! Ты зарабатываешь больше денег не на одежде и даже не на своих идеях, а на грамотной рекламе самого себя!

— Да, ты права, но ключевые слова здесь «зарабатываю деньги», именно на то что я заработал мы смогли позволить себе купить этот дом, эту машину, этих домработниц, в конце концов!

— Если цена за все эти удобства наш распавшийся брак, то они мне не нужны.

— О чем ты говоришь?

— О толпах манекенщиц, поджидающих тебя за каждым углом!

Мужчина выдавил не естественную улыбку.

— Только не говори, что ревнуешь! Когда ты выходила за меня замуж, то прекрасно знала все минусы и издержки моей работы.

— Когда я выходила за тебя замуж, ты появлялся дома чаще двух раз в неделю! А теперь каждую ночь я ломаю голову над тем, с кем из своих новых девочек ты окажешься в постели!

— Мне надоели твои истерики! Ты устраиваешь проблему на ровном месте! — Мужчина подлетел к ней и стал сильно трясти за плечи. — Скажи, ты хоть раз заставала меня с любовницей? Может, видела след от чужой помады на моей рубашке?

Людмила не может больше сдерживать слез.

— Достаточно фотографий в прессе…

— Если ты настолько глупа, чтобы верить этим сплетням и подставам, то это твои проблемы!

Обида захлестнула всю ее душу, не сумев больше находиться с ним рядом, она вырывается из цепких рук и выбегает из столовой. Сейчас ей кажется, что она ненавидит этого человека всем сердцем, но самое обидное было не в этом, а в том, что спустя час или два, она выйдет к нему, как ни в чем не бывало, умытая и накрашенная, словно никакая боль не терзает ее сердце. У нее нет другого выхода. Когда семь лет назад она выходила замуж за начинающего и, на тот момент, малоизвестного дизайнера, она обещала, что будет во всем поддерживать своего мужа, верить в него, помогать, быть опорой и надежным тылом. Иногда она представляла свое будущее с ним и немного боялась, боялась что не выдержит светской жизни, но, наверное, как и все, надеялась, что их семью не тронут подобные проблемы. Теперь ей тридцать лет, она живет как жар-птица в золотых хоромах, но совершенно одна. Она отлично понимает, что время уходит и уже давно мечтает о маленьких ножках, топающих по элитному ламинату, но терпеливо ждет, пока того же самого захочет ее муж. А он, к слову сказать, никуда не торопится и детьми обременяться не собирается. Все ее многочисленные истерики — это всего лишь жалкие попытки открыть мужу глаза на истинный смысл жизни. Увидев их совместное существование, кто-то спросит: «Почему же она с ним?» Потому что любит, потому что боится одиночества, потому что привыкла к материальному достатку, уже привыкла страдать. Какая разница, пока есть хоть малейшая надежда что он ее любит — она останется с ним!

Успокоившись, она как обычно умылась и привела себя в порядок.

«Я и так старее всех этих малолеток на десять лет, если я еще позволю себе расклеиться — он точно меня бросит» — крутятся мысли в ее голове.

Оставшиеся полдня она провела в гардеробной, разбирая свои многочисленные наряды и вспоминая когда в последний раз их надевала. Затем устав от бесполезного занятия спустилась в гостиную и присела возле раскрытого окна с чашкой чая. Муж тоже, как ни в чем не бывало, устроился неподалеку читать газету.

— Успокоилась? — сухо спрашивает Евгений.

— Успокоилась, жаль только, что тебя не было рядом.

— Ты знаешь, я не люблю все эти твои слезы и истерики.

— Знаю.

Евгений не отрывается от газеты, трудно понять в действительности ли ему интересно содержание или это его способ удержать свои эмоции под контролем. Как бы то ни было, они оба отвернулись друг от друга, занявшись своими делами.

Наконец, желая нарушить нависшую тишину, Евгений начинает разговор:

— В газете пишут, что Панин подал на Арнольда в суд. Представляешь, тихоня Панин и суд, да еще на Арнольда.

Женщина холодно отвечает:

— Я видела Панина всего три раза, а кто такой Арнольд, не имею ни малейшего представления.

— Нойманн Арнольд, к твоему сведенью, — это один из самых влиятельных и богатых людей нашей страны, этот человек изменил жизнь всего города. Он спонсирует строительство больниц и крупных торговых центров, доля его акций есть во всех крупных холдингах нашего города, 40% автобизнеса принадлежит…

— Мне все равно чью жизнь изменил этот человек. Моей жизни он не коснулся и я не хочу занимать свое время глупыми разговорами о незнакомце.

Мужчина опустил газету.

— Тебе ничего не интересно, скоро нам не о чем станет поговорить.

— Скорее просто тебе станет некогда со мной разговаривать.

— Тебе стоит больше читать, ты не работаешь, у тебя есть прекрасная возможность насыщать себя знаниями. Чем ты занимаешься дома целый день? Пожалуй, установлю камеры, может в мое отсутствие к тебе приходят гости?

Женщина одарила мужа презрительным взглядом: «Он использует любую возможность, чтобы унизить меня и вывести из себя!»

— Хочешь камеры? Может, начнем с твоего кабинета?!

Ситуация снова накалялась. Не желая вновь закончить день слезами, Людмила молча отправилась в комнату.

Уже давно, примерно таким вот образом заканчивалось большинство их разговоров. Оба устали, но отчего-то каждый стоял на своем, будто их отношения не теплый семейный очаг, а холодное поле битвы. Утром они встречались, перебрасывались упреками, а поздней ночью молча ложились спать. Есть выражение, что от любви до ненависти один шаг — это не правда, там намного меньше. И они уже давно стояли ровно посередине, в полном замешательстве.

Уже в кровати, отвернувшись к стене, Людмила выдавила из себя:

— Спокойной ночи.

После нескольких минут молчания:

— Завтра вечером я ухожу на показ нижнего белья в «Модный дом», вернусь поздно.

Не поворачиваясь, она вопросительно произнесла:

— Я еду с тобой?

— Не в этот раз, я уже сообщил, что буду один.

— Тридцатилетняя жена будет совсем некстати на вечеринке после презентации?

— Спокойной ночи.

Считал ли он ее недостойной своего ответа, или просто устал отвечать на одни и те же вопросы — он не знал сам. Так и не повернувшись друг к другу, они еще долго лежали с открытыми глазами, изображая ровное непрерывное дыхание спящего человека. Оба.