Две силы

Эб Краулет, 2020

Валеру Тямичева не узнать. Он закован в цепи. Одежда на нём из этого средневекового мира, вся рваная и потрепанная. Уставший и истощенный он тащится по степи вслед за лошадью. Рядом его спутник – Алонзо Чизман. Такой же весь. Их схватила Святая Инквизиция. И, кажется, теперь их путь закончится, так как описывали многие реалисты – два попаданца сгорят на костре, обвиненные в ереси….

Глава первая. Путешествие по степи.

По степи дул лёгкий ветерок. Поднимал сухие травинки и пыль, проносил их над небольшим ручейком. Тот тихо шумел своими водами, журчал среди этих земель. Трава на берегу зелёная, кустики небольшие торчат. Воды по колено было, даже меньше. Песчаное ложе то и дело показывалось на поверхности.

Он стоял на коленях, сжимая в руках чётки. Болтался на них крест. Символ бога.

— Простите меня, — прошептал тихо, сжал губы до посинения, — простите братья! Я был трусом! Но я исправлюсь! Я принесу свет в эти грешные души! Во имя ваше! Искуплю свой грех, своё предательство, — кулак стиснул так, что аж кости захрустели. Поднял глаза к небу и начал читать молитву за прощение.

Тихо бормотал, едва шевеля губами. Ветер нахально бросил ему в лицо песком. Но он лишь поморщился, прикрыл глаза. Дочитал последние строчки. И вдруг вспомнил о ней. Почувствовал вновь эту горечь утраты. Выдохнул.

— Она сейчас в лучшем мире. Но я знаю, мы встретимся вновь, — прошептал сам себе, утирая выступившие слезы. Лихорадочно плеснул себе в лицо водой несколько раз подряд. Затем поднялся на ноги. Поправил рясу. И пошёл к разбитому на берегу лагерю. Пора исполнять свое обещание.

Куча палаток тут. Всюду люди бродят. Костры горят. Едой запахло. Постный суп. Снова накатил стыд на него. Ведь такой же был у них, тогда…. Когда он бросил братьев. Стыдливо сбежал прочь. Пришлось отбросить эти воспоминания. Для этого пришлось собрать все силы.

Дошёл до своих пожиток. Вытащил из торбы большую книгу. Прижал к груди. Зашагал дальше. Он справится. Должен. Иного пути не было.

— Святы его деяния! — кивнул ему один из рыцарей, проходящих мимо. Бряцали его нарядные латы.

— Святы, брат! — ответил он. Голос дрожит. Это просто песок всё, пыль. В горло попало. Не страх, не трепет. Там ведь люди. Обычные люди, которые запутались. И надо помочь им искупить свои грехи.

— Эй! — у костра стоит Старший Инквизитор Артанис. На нём расшитая одежда. Пуговицы, позолоченные с крестами, целых два ряда. Свободные рукава белой рубашки ветер треплет. Огонь тянется к нему, но не достает. Искры только летят. Но к искрам инквизиторы привычные. Как и к кострам, — проповедник Варис, куда это вы направились? Изучать Святое Писание?

— Простите, — спешно поклонился он, — я хочу попробовать принести пленникам свет божий!

— Им? — насмешливо спросил тот, — душа еретика настолько темна, что гасит любую искру. У тебя ничего не выйдет!

— Я должен. Должен постараться! Чтобы искупить свои проступки, мне нужно вернуть их души к свету!

— Что ж. Трать свое время, если этого хочешь, — криво усмехнулся Старший Инквизитор и брезгливо поморщился, — но будь осторожен. Они могут попытаться сбежать. Надеюсь, твоя вера по-настоящему крепка?

— Крепче некуда! — выпалил он, ещё сильнее прижав книгу к себе. Судорожно сглотнул, — даже если суд вынесет им высший приговор, клянусь — их души будут чисты перед смертью!

— Конечно! — обнажил зубы тот, — огонь очищает всё, проповедник, — отвернулся к костру, Варис решил, что разговор окончен и поспешил дальше.

— Кое-что ещё! Если заметишь что-то подозрительное — докладывай мне. Если будут проблемы — зови стражу. Понял? — долетел до него стальной голос инквизитора.

— Да, да, — только и смог протянуть он. Пошёл туда. Где у позорного столба были прикованы эти двое. Вот. Сидят на земле. Грязные, истощенные. Именно так выглядят те, кому нужен бог. Варис сжал свою книгу. Он не подведёт Святую Церковь. Он справится….

Валера Тямичев теперь вообще не походил на обычного студента. Ни из Красноярска, ни из какого-либо ещё города.

Весь грязный, заросший. Кожа обветрилась и загрубела. Губы все потрескались и шелушились. На нём одежда, вся драная и испачканная. Больше всего он походил на бомжа. Такого, который уже несколько лет живёт на улице и ходит в каких-то обносках, перешитых по десятку раз. А ведь провел в этом мире…. Не знал он, сколько провел здесь. Может, месяц, может два или ещё больше. Запутался уже во всех этих событиях.

Парень сидел прикованный к большому столбу. Столб вкопали в землю. Надежно так. Эти ребята из Святого Воинства вообще лагерь ставили серьёзно. Не как дворфы из того каравана Тарога — развели костёр, рядом плюхнулись. Дровишки из телеги вывалили, разожгли. Воды из бочек в котелок плеснули, и давай отдыхать. Нет. Тут всё было сурово.

Слуги этих рыцарей выкопали яму под туалет. Палатки расставили, причём в определённом порядке: внутри командование, по краям всякие низшие чины. Костёр строго в центре. Большой такой. Коновязь в стороне. Туда же воды лошадям подставили. Рядом ручей, чтобы недалеко таскать было. Вот, для пленников место обустроили. Надежно, чтоб не сбежали.

Чизман сидел с другой стороны столба. Тоже весь такой же. Чумазый, в рванине и с унылым видом.

— Эй! — Валера устало прижал голову к бревну, — ты как там?

— Хреново, — отозвался программист. Ещё б. Их тащили по степи пешком за лошадью. Ноги уже отваливались, ведь даже на секунду нельзя было остановиться. Сразу дёрнет, и упадешь в грязь и пыль. Так что приходилось идти машинально, отрубив все эмоции. Даже на чувство усталости надо было забить, если задумаешься о нём — сразу же бессильно рухнешь. А так, так шли непонятно как.

— Облажались мы, — протянул парень, склонив голову в его сторону.

— Да. Надо было не расслабляться, — угрюмо пробурчал тот, — думать башкой! А мы…. Сами виноваты.

— Ты ж говорил, что никто не ждёт святую инквизицию? — криво усмехнулся парень, — вот и мы не ждали.

— Обхохочешься, — грубо отозвался Чизман, — очень весело, когда тебя бьют твоими же шутками.

Они замолчали. А что ещё было делать? Сидят посреди этого лагеря, в степи, прикованные к столбу. Завтра ещё переход. Опять тащиться за лошадью, стаптывать ноги в кровь. Хорошо, что обувь им ещё оставили, ведь остальные их вещи забрали. Рюкзаки, подсумки — всё унесли и спрятали. Куртки стащили, только рубашка и штаны с сапогами остались. Самый минимум.

— Вон, — вдруг просипел программист, — видишь?

— Чего? — Валера с трудом повернул голову, пытаясь рассмотреть, что там, за спиной.

— Сундук у той палатки! На носилках….

— Угу.

— Там наши вещи. Высвободиться бы из цепей, да добраться до них! — пробурчал Чизман, смотря на ящик, — два пистолета там точно должны быть. И патроны к ним, — он зажмурился и прижал голову к столбу, — всех бы тут разнесли….

Там, у полога, действительно был сундук. Да какой! Огромный, весь оббитый железом. На нём всякие изображения. Валера пригляделся. Ага. Кресты. Какие-то ещё мелкие надписи. Болтаются на ветру бумажки, припечатанные к стенкам на сургуч. На них что-то написано. Мелкие, едва заметные строчки.

Крышка перемотана цепями. На них тоже бумажки с надписями. Видимо, опечатали всё.

— Тут столько людей, что патронов не хватит, — бросил в ответ парень, — а ещё не сбежишь. Степь кругом. Всё равно заметят.

— Не заметят, — Чизман тяжело вздохнул, — просто укрыться надо будет. Спрятаться. А не бежать сломя голову.

— Для начала вообще надо из цепей освободиться, — Валера дёрнул тяжелые звенья. Их даже не разобьёшь ничем. Толстенные, перекрученные и закрыты на здоровенный замок. А тот наверху, на столбе. Это получается надо встать, дотянуться и уже в нём ковыряться. Только вот нечем. Да и вскрывать замки парень не умел.

— Снять цепи…. Да уж. Скажу честно, с таким я не сталкивался, — программист снова прислонился к столбу, — с наручниками или верёвкой может быть справился бы, но это… — он пошевелил запястьями в тяжелых кандалах. А на плечах у него и вовсе лежала громоздкая деревянная колодка, сжимая шею тисками. Всё на замках. Толстые, здоровые. Тут и говорить нечего: если бы была у них какая-нибудь современная отмычка, всё равно они ничего смогли бы открыть. Она тупо сломалась бы, ведь ключ от замков был здоровый и толстый, проворачивался с хрустом и скрежетом. Будь он тоньше, сразу бы обломился прямо в замочной скважине.

— Знаешь, студент, — криво усмехнулся Чизман, — это как поговорка есть — против лома нет приёма. Так и тут. Хрен что с этим чугуном сделаешь! — он сплюнул в степную пыль, — в общем, надо думать, как будем оправдываться на суде….

— А это вообще возможно? — Валера втянул воздух носом, резануло по пересохшей слизистой так, что он аж поморщился, — это же инквизиция! Они просто жгут всех!

— Не, — программист, попытался размять шею, бренча цепями, — инквизиция была нормальной. Ну, в нашем мире. У них зачастую следователи были куда гуманнее, чем обычные дознаватели. Было даже правило, что к подозреваемому можно применить только три пытки. Если выдержал, значит, не врёт. А вот сторонние палачи особо не церемонились, старались до победного. Пока не признаешься. Это уже потом придумали кучу ужасов про злых и безжалостных инквизиторов. И ведьм они почти не жгли. Так что….

— Угу. Тебе виднее, — поморщился парень, — правда, это другой мир. И тут всё жестокое и злое. Сколько раз уже убеждались с тобой? — мимо них прошел рыцарь, грозно глянув на пленников. Направился к костру, а Валера продолжил, — так что сожгут нас. Это ясно уже. И плевать им, как ты будешь оправдываться! — он поджал губы, глянул на пылающий огонь среди палаток. Там, кстати, уже разливали что-то по чашкам. Суп какой-то. В животе заурчало.

— Не знаю, может быть, ты прав, — протянул Чизман, — эх, мы ведь даже не знаем, в чем нас будут обвинять…

— Этот инквизитор, он узнал твое имя…

— Я заметил, — хмыкнул тот, — надо же, времени всего ничего прошло, а уже такая известность!

— Только из-за этой известности нам теперь крышка!

— Ладно. Может быть, не всё так плохо, — пожал плечами программист, глубоко вдохнул и начал, — в общем так. План такой. Во-первых, надо узнать, что к чему. Вдруг есть способ примазаться к этой их церкви? Вот. Второе, надо найти способ снять цепи. Если не получится мирно решить проблему — будем пытаться убежать. Ага?

— Угу, — Валера буркнул в ответ, — тише ты, к нам какой-то мужик идёт.

Этот незнакомец явно шёл к ним. Нацелился не мимо, не рядом, а прямо таки на них. На нём какая-то ряса, чётки на шее, крест. В руках здоровая книга, которую он нежно прижимал её к груди. Голова лысая, сам довольно старый и побитый жизнью.

— Ладно, — прошептал Чизман, косо глянув на него через плечо, — сейчас вот и узнаем….

Мужик подошёл, огляделся. Увидел табуретку у одной из палаток и притащил её к этому столбу. Подставил рядом. Сел. Всё молча, без единого слова. Положил свою книгу на колени, уставился на них. Посмотрел на одного, потом на другого. Прошла целая минута, прежде чем он собрался с силами и раскрыл рот.

Однако ничего сказать так и не смог. В голове Валеры даже промелькнула мысль, что надо подбодрить его или самому начать разговор. Но делать этого он, конечно, не стал. Просто глянул на незнакомца. Тот немного помялся, вздохнул тяжко так и тихо заговорил.

— Знаете ли вы о Святой Церкви? — спросил с какой-то настороженностью.

— Так. Погоди, — Чизман повернул к нему голову, — думаю, мы обязательно поговорим о твоей церкви. Только сначала скажи, что с нами будет?

— С вами? — незнакомец вдруг опешил, — погодите, я… — он облизнул губы, как-то занервничал и протянул, — ну, вас будут судить…

— Это понятно, но можно ли искупить нашу вину? — программист поднял одну бровь, глянул на того, — принять вашу веру, стать одним из вас?

— Веру? — тот аж поперхнулся, закашлялся. Видимо, совсем такого не ожидал, — да. Конечно! Искупить вину, признаться в грехах! Да! Я здесь как раз для этого!

— Здорово, — сразу же закивал Чизман и приветливо улыбнулся.

— А когда огонь очистит вас, то душа отправиться на суд божий, а там….

— Стой! — резко завопил Валера, — что значит, очистит нас?

— А что это ещё может значить? — хмуро заявил программист, — похоже, нас действительно ждёт костёр. Значит, ты здесь, — бросил он в сторону мужика, — чтобы спасти только наши души, так? — язвительно спросил он.

— Истинно так! — отозвался тот, выдохнул, — итак, вы готовы узнать об учении Святой Церкви?

— Погоди, — парень вдруг почувствовал, что как-то аж в глазах потемнело. Одно дело предполагать о таком, а совсем другое услышать приговор лично. Сразу как-то не по себе стало, — а ничего нельзя сделать? Может, этот ваш суд примет другое решение?

— Другое? — мужчина замялся, задумчиво погладил книгу, — слушайте, я простой проповедник, — осторожно начал он, заговорщицки пригнувшись к ним, — но я слышал, что говорят инквизиторы. Пособничество безбожному Затворнику, использование дьявольских устройств, запрещённых самим богом! Только за это уже положена казнь на костре! И до этого, кажется, я слышал кое-какие слухи из Каменора, — его глаза с испугом уставились на них, — король Ричард тоже рассказывал о чудовищных преступниках. И эльфийский совет…. — незнакомец облизнул свои губы, — имя Чизман многим знакомо. А ещё ведь говорят, что в Тризарде был колдун, связанный с дворфами… — он осёкся. Пальцы вцепились в книгу, — если хоть что-то из этого окажется правдой, ваша судьба будет незавидной….

— А если это были не мы? — Валера испуганно взглянул на него, — мы просто обычные путники!

— Обычные путники, — усмехнулся проповедник, — инквизиторы в Горной Твердыне до сих пор записывают показания. А будут ещё свидетели из других мест…. Артанис… — он осёкся и тут же поправился, — Старший Инквизитор Артанис говорит, что это будет очень масштабный процесс….

— Будут ещё свидетели? — Чизман дёрнулся, попытался развернуться к этому мужику, — из всех мест, что ты перечислил?

— Да, — качнул головой тот, — я скажу вам, — снова зашептал он, — это всего лишь слухи, но говорят, что церковь надеется, что этот суд поможет объединить королевства… — проповедник резко вытянулся, огляделся по сторонам, перекрестился, — но это не важно. Сейчас главное спасти ваши души! Примите бога в свое сердце….

— Пошёл он, — возмущенно выругался программист, — и ты тоже.

Валера ошарашено молчал. Подумать только, казалось бы — просто попали в этот мир. Но нет. Как уже говорил его спутник, мир начал кусаться в ответ. Как дикий пес, на которого замахнулись палкой, вцепился всеми зубами. Совсем недавно они, казалось, могут справиться с любой проблемой. А теперь вот…. Теперь сидят на цепи.

Застенки инквизиции. Судебный процесс, да ещё и такой масштабности. Из памяти сразу начало всплывать всё, что он когда-либо видел и слышал об этом. Парень прижался головой к столбу. Нет, кажется, никогда такое не заканчивалось хорошо. Где-то вот слышал, что пытки иной раз длились едва ли не годами. Дознаватели издевались над своими жертвами, медленно превращая их в калек. Вот только не помнил — были ли это мрачные фэнтезийные произведения или жуткая документальная реальность.

— Нас будут пытать? — вырвалось у него.

— Б-б-будут, — как-то испуганно кивнул проповедник, немножко поёжился, — куда же без этого… — с лёгким трепетом добавил он.

— Ух, — Валера почувствовал, что земля, кажется, уходит из-под ног. Он, конечно, сидел на заднице, но всё равно мир резко пошатнулся. Вспомнил все замечательные штуки из учебника истории. А ещё из всяких игр, где наглядно демонстрировали, как это всё работает. Железные девы, испанский сапог, дыбы, горловины, через которые заливают расплавленный свинец, колыбель иуды, колесо и даже та раздвигающаяся груша, которую засовывали человеку в зад. Человечество в их мире изрядно повеселилось за всю свою историю. Глупо было думать, что здесь будет иначе. Явно не пёрышками их щекотать будут, — но ведь есть правило! Трёх пыток, да? — спешно выпалил он, с надеждой глядя на мужчину. Хотя какие там три…. Вряд ли он выдержит хотя бы одну.

— Три пытки? — тот огляделся, — о, вы о нём слышали? Но оно не работает для еретиков…. Стоп! — он резко выпрямился, — послушайте, — ткнул в них пальцем, — я простой проповедник! И я должен помочь вам. Привести вас к свету, чтобы бессмертная душа ваша обрела спасение!

— Слушай! Вали уже прочь, — резко выкрикнул Чизман, — и без тебя тошно…

— Нет, — гордо выпрямился тот, — я несу вам слово божье!

— Принеси его куда-нибудь в другое место!

— Это…. Это мой долг! — задыхаясь, начал проповедник. На лбу появилась испарина, он утёр его рукавом рясы, — я должен это сделать! — махнул своей книгой, — вы примите бога!

— Так тебе сказал этот инквизитор? — спросил Валера, глянув на него. Почему-то была у него надежда, что есть какой-то выход. Должен быть. Может, приняв веру, они облегчат свою участь?

— Нет. Инквизитору плевать на вас. Я сам так решил. На мне тяжкий грех, — мужчина закусил губу, сморщил лицо, глянув в сторону.

— Какой? — с недоумением спросил парень.

— Я поддался трусости! Бросил братьев, там…. На той горе, — едва ли не зарыдал тот, — мы шли, чтобы принести в тёмные катакомбы свет. А нас встретили огненным дождём с небес, — проповедник сжал кулаки, глубоко вдохнул, — но я справлюсь. Я выполню свой долг.

Он распахнул свою книгу, пригладил страницы и уставился на них бессмысленным взглядом. Видимо, пытался собраться с силами. Этот разговор явно вывел его из равновесия.

— Хм, — Чизман позади, издал непонятный звук, больше похожий на смешок, — эй, проповедник! — позвал он, — вы шли нести дворфам слово божье?

Тот промолчал. Всё смотрел на свои страницы. Потом прикрыл глаза и что-то зашептал.

— И засели на горе? — насмешливо начал программист, — той самой, которую Затворник сравнял с землей, да? — ответом ему вновь был лишь тихий шёпот, — не отвечаешь, — подытожил тот, — значит, я прав. Скажи, а где был ваш бог в это время? Смотрел с облачка на то, как его слуг разрывает на куски, так?

Шепот сразу прекратился. Мужчина замер над своей книгой и глубоко вдохнул. Лицо его слегка побелело.

— Такова была воля его, — стараясь не выдавать эмоций, заявил он, — души их отправились в рай.

— Ага. Прямым рейсом! Вот так вот — вжух! И улетели, — издевательским тоном сказал Чизман, — здорово, правда? А что ты с ними не отправился, а? Почему ты выжил?

— Ну, он же убежал, — ответил ему Валера и тут же криво усмехнулся, — видимо, у него билета не было!

Всё плохо. Просто ужасно. Никакого спасения и быть не могло. Поэтому на парня накатило какое-то отчаянье, а потом оно сменилось цинизмом и полным отвращением. Ему захотелось нагло высказать всем этим проповедникам и инквизиторам, что он думает об их религии и боге. Казалось бы, надо заткнуться и прикинуться смиренным агнецом. Да только толку-то? Им уже не сбежать! Приговор, по сути, был объявлен. А ещё здесь были замешаны политические мотивы. Поэтому на спасение надеяться не стоило. Совсем.

Так что он просто ушёл в отрыв. Это чувство для него было в новинку. То ли раньше Валера никогда не попадал в такую безнадежную ситуацию, то ли этот мир действительно его поменял.

— А ещё, может быть, у Затворника бог был получше вашего! — вновь насмешливо заявил он, глядя на проповедника, — верно, ведь? — бросил в сторону Чизмана.

— Так не зря же артиллерию называют богиней войны, — усмехнулся тот.

— Я спасся, потому что такова моя миссия! — выпалил проповедник и весь сжался. Сделал пару глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Покрепче сжал свою книгу и выдохнул, — итак. Я расскажу вам об истоках церкви. О великом пророке. Случилось это тысячу лет назад.

— Всего-то, — фыркнул программист.

— До этого времени люди не ведали бога! Не знали о своем создателе! — продолжил тот, не обращая на насмешки внимания, — они поклонялись ложным идолам и фальшивым богам. В эти тёмные времена жизнь была ужасной. Поля приносили мало урожая, болезни свирепствовали среди мелких поселений, а катаклизмы случались один за другим! Но случилось чудо! В семье пастуха родился мальчик. Долго эта пара не могла завести детей, и бог даровал им ребёнка. Но это было не просто дитя, это был пророк божий!

— Ух, — выдохнул Чизман, прижался к столбу, — задрал уже! Иди, рассказывай своим этим сказки.

— А вдруг он от соседа просто? Это ребёнок? — едко бросил Валера, глядя на проповедника.

— Я понимаю, чего вы хотите добиться, — тот склонил голову, — но ваши издёвки лишь показывают ваше невежество! Эта книга древняя и была написана очень давно! — он потряс здоровым томом в воздухе, — мудрость веков в ней!

— Да ладно! — рассерженно воскликнул программист, — она, небось, переписывалась каждый год! Сначала одно было, а потом другое дописали!

— Мудрость веков, блин, — вторил ему парень, — скорее глупость…

— Великий пророк, — проигнорировав их, проповедник вновь уставился в книгу, — рос очень добрым и честным человеком, — облизнул губы, глянул на них, чуть задумался и пролистал несколько страниц, видимо, решив не рассказывать о детстве своего кумира, — став юношей, он отправился странствовать вместе с торговыми караванами. Ему хотелось посмотреть мир. Увидеть все его чудеса!

— Значит, он стал торгашом? — бросил Чизман, — ты ж сказал, что он честный? Где ты видел честного торговца? — с насмешкой добавил он.

— Великий пророк был честен! И часто продавал товары дешевле, чем покупал! Всё чтобы помочь нуждающимся! — попытался оправдаться тот.

— Вот именно! Продавал! — засмеялся Валера, всё ещё смотря на мужчину, — кажется, ваш пророк не такой уж и хороший, да?

— Нет! — возмутился тот, — он был великим человеком! Побывав во многих местах, пророк понял, что этот мир несправедлив! Поэтому…

— Ага! Налоги платить надо, караваны грабят, товар портится, а покупатели не хотят платить втридорога, — парень поморщился, — конечно, не справедлив!

— Поэтому, — не обращая на него внимания, продолжил проповедник, уставившись в свою книгу, — он решил узнать, почему так! И ему пришло видение, что надо отправиться в Великую пустыню! С большим трудом пророк нашёл тех, кто был готов отвести их туда. Но по пути, отряд попал в пыльную бурю! Все погибли кроме великого пророка! Целых два месяца он скитался без еды и воды по степям. А потом ему явился бог…

— Так, очень интересно. И как он явился? — вновь прервал его Чизман.

— Наверное, в виде горящего куста, да? — влез Валера.

— Тсс! Не подсказывай ему! — сразу же шикнул программист.

— Твой спутник прав! Это было небольшое растение, окруженное сияющим светом! И раздался голос с небес! Неси моё слово людям! Все несчастья, из-за того, что не веруют они! Расскажи им правду! — зачитал со страниц мужчина, размахивая в воздухе рукой.

Народ у костра уже выгреб из котла все остатки. Сытые воины расходились по сторонам. Пленникам же никто ничего не принёс. Даже воды не подали. Только этот сидит, надрывается. Валере вдруг захотелось пнуть его, чтоб он свалился с табуретки и плюхнулся вниз. Гад пользуется их положением, рассказывая свои байки. А тот продолжал зачитывать строки. Кажется, это надолго. Сияющий куст явно был очень говорливым. Заповедей здесь было с полтинник и грехов штук двадцать, что давало местным инквизиторам и священникам прямо гигантский выбор.

Чизман притих, видимо, устал уже спорить. Только головой покачивал. А мужик всё надрывался. Листал страницы, вглядываясь в строчки текста. Уже скоро темнеть будет. Ночь наступала.

— И тогда великий пророк вышел из пустыни преисполненный света! Он принес слово божье всем людям! Показал им путь к спасению их душ.

— Ага. И катаклизмы прекратились сразу, урожай заколосился, а болезни пропали, — фыркнул Валера, покачал головой, — думаю, только проблем прибавилось!

— Нет! Ничего не прекратилось, — заявил тот и спешно поправился, — ну, это потому, что не все люди пришли к вере. Вот тут, дальше, — он принялся листать свою книгу, — есть про царя Самхета! Самовлюблённый гордец не хотел принимать веру и устраивал гонения на Святую Церковь! Но Великий Пророк….

— Погоди, наверняка там много ещё чего есть, — программист вытянул голову изо всех сил, забренчала цепь на его шее. Но он всё равно не смог поглядеть на проповедника, — и про хлебы, и про исцеления…

— Да…. Откуда вы знаете?

— Лучше давай подытожим, — Чизман пригнул голову, чтобы дотянуться пальцем до носа и почесать его, — пророк рос как обычный пацан, потом пошёл торговать. Долго барыжыл, а когда дела пошли плохо, вдруг выпалил, что говорил с богом, так?

— Нет, нет! Он с самого начала творил чудеса! Я пропустил это, чтобы перейти к главному! Вот, например, про то, как ему удалось исцелить павшую овцу! Или как от мановения его руки в степи забил целебный источник! Тут вот….

— Думаю, если бы пророк изначально был пророком, — Валера уставился на проповедника, — он бы сразу начал проповедовать. А не занимался всякими делами, чтобы потом вдруг резко осознать истину.

— Вы…. — тот опешил, — вы не понимаете! Это его призвание и…

— Ага. Только что-то он о нём не знал, — фыркнул в ответ парень, — верно, ребёнку трудно придумать такую историю. А без знаний торговли её не продашь людям…

— Знания не важны. И этот,… — мужчина облизнул губы, гневно захлопнул книгу, — смысл в том, что бы пророк увидел мир, увидел его несправедливость! Все ужасы безбожия! И тогда уже ему было рассказано о великой миссии!

— Слушай, — программист устало вздохнул, — я вот просто спрошу — а в чём для тебя смысл этой веры? Ты сидишь нам рассказываешь про это…. А зачем? Нас всё равно сожгут. А тебе не упадет с неба мешок золота. Ничего не измениться.

— Я спасу ваши души, — тот слегка замялся, — пророк говорил, что рай ждет тех, кто безгрешен или искупил свои прегрешения! Кто соблюдал заповеди и следовал слову божьему! Приведя вас к свету, я искуплю свои проступки! — он прикрыл глаза и процитировал, — ибо те, кто приводит в веру безбожников — истинно праведен!

— Значит, сразу в рай без доклада хочешь, — ухмыльнулся парень, — и что у тебя за грехи там? Убил кого?

— Нет, — вдруг помрачнел проповедник. Он потёр левую руку, — мои грехи это мое дело. Я стараюсь искупить их. Раскаиваюсь в них, — голос у него задрожал.

— Знаешь, — Чизман вновь попытался глянуть на него, — плохой из тебя проводник к вере. Даже не знаешь, как делать нужно.

— Что? О чём ты? — изумился тот.

— Я вот много всяких ходячих проповедников видал, — продолжил программист, — они знают, что нельзя сразу начинать свои книжки пересказывать. Нет. Надо на диалог выходить. Только у тебя этого не получается. Говорить надо не о том, про что ты нам тут втолковывал, а про личный пример. Переводить разговор на проблемы твоих собеседников.

— На проблемы? — мужчина захлопал глазами, отложил книгу. Заёрзал на табуретке, — это как?

— Чизман, ты его учить собрался? — усмехнулся Валера, повернул к нему голову, — думаю, не поможет! Да и смысл!?

— Зато слушать не будем эту бредятину, — ответил тот, — а ещё за мои уроки пусть нам еды притащит. И воды, — он облизнул пересохшие губы и продолжил, — в общем, слушай! Сначала надо спросить про бога. Знают ли, верят ли. Вот. Неважно, что тебе там ответят, даже если пошлют куда подальше. Просто не отстаешь и всё. Дальше говоришь сразу, что хочешь поговорить о боге. Начинаешь рассказывать, про спасение души, мол, знаете ли, что вас ждет в конце. Пугаешь, в общем. А затем надо переезжать на проблемы уже. Даже твой пророк сразу это понял. Убеждаешь, что все беды от неверия. И самое главное — тут надо подкрепить примером. Желательно, личным. Чтобы объяснить твоему собеседнику, как бог помогает своим. Понял?

— Понял, — проповедник вновь нервно дёрнулся на своей табуретке.

— Личные примеры это самое главное, — принялся наседать Чизман, — никому не интересно, что там, в далеком прошлом было. А вот если лично ты болел, а потом уверовал и резко выздоровел — вот это чудо. Человек сразу задумается над этим. Ведь у всех есть свои проблемы. Так и приводят к богу всех подряд, — он ненадолго замолчал, а потом добавил, — но это лишь самое начало! Там ещё много всего. Хочешь узнать больше — тащи нам попить. И еды! Должны же у вас кормить пленников!? Мяса какого-нибудь принеси, чтобы у нас были силы разговаривать!

— Я…. Сейчас вообще-то пост. Верующие ограничивают себя в пище, — проповедник поднялся со стула. Бережно положил на сиденье книгу, — а грешникам вообще запрещено есть. Чтобы как великий пророк искупали свои грехи смирением….

— Мы пока не в церкви, если что, — процедил программист, — тащи жрать! Это бесчеловечно морить людей голодом! Ясно? Хотите нас посвятить в свою веру — сначала поесть дайте!

— Я уточню у Старшего Инквизитора, — пробормотал тот. Спешно затопал куда-то к большим палаткам. Валера посмотрел на его удаляющуюся фигуру. Сплюнул на землю. Дотянуться бы до табурета, скинуть этот том в грязь. Проклятая инквизиция со своей глупой верой! Великий пророк, горящий куст! Тьфу.

— Знаешь, — бросил парень в сторону Чизмана, — думаю, я знаю, что случилось с нашим попаданцем.

— И что же? — угрюмо спросил тот.

— Поймала его инквизиция и тоже отправила на костёр, — с досадой пожал плечами парень, — что тут ещё думать-то? Они какие-то фанатики…

— Может, он как раз там самый главный, а? — спросил программист, — а знаешь, тогда у нас есть шанс. Попадем на суд. Увидим этого нашего попаданца, а он нас и отпустит.

— Не думаю, — пробурчал Валера, — нормальный человек с этими связываться не стал бы.

— Почему же? Вон в фэнтези постоянно такие есть. Целыми кучами. Какое же фэнтези без инквизиции и веры в свет? Паладины всякие, жрецы, монахи. Классика, знаешь ли…

— Ага. Нам эта классика сейчас так задницу поджарит, что…. — несчастный покачал головой. Подумать только! Совсем недавно он был в Красноярске! Ну, может месяц-два назад. Жил спокойной жизнью. Имел свои глупые проблемы…. А потом попал сюда. И всё покатилось. Покатилось туда, откуда, теперь не вылезти.

— Студент! — позвал Чизман из-за спины, — там этот не тащит нам воды?

— Тащит что-то, — глянул в сторону палаток парень, — кажется, кружку несёт.

— Замечательно, — пробормотал программист, — от его рассказов плеваться хочется, да только нечем, — усмехнулся он.

Проповедник принес им целую кружку воды. Сначала одному дал отпить глоток, потом другому. Поставил её на землю, снял книгу с табуретки и сел.

— Вот, — сказал он, укладывая томик на колени, — Старший Инквизитор разрешил вам сделать по глотку.

— По глотку? — выпалили оба. Чизман снова дёрнулся, но цепь надежно держала его. Он возмущенно воскликнул, — он, что совсем уже? Мы же тупо умрём по пути! Какой тогда суд и прочее, а?

— Ладно, — мужчина бегло огляделся по сторонам и вновь подал им кружку. По очереди они жадно выпили её до дна. Проповедник уселся обратно, — между прочим, я сильно рискую, — протянул он, — если они заметят — могут наказать.

— Твари, — фыркнул Валера. Он немного попил, но хотелось ещё. Выглотал бы, наверное, литра два сразу. А может и больше. Никогда за всю его жизнь так не хотелось пить. Даже эта половина кружки была просто божественной амброзией.

— Значит, мне нужно показать личный пример, — вздохнул их собеседник, потирая ладони. Задумчиво погладил себя по запястью левой руки.

— Давай. Думаю, это будет интереснее этой книжки, — бросил ему программист, — так что у тебя там за грехи?

— Мне кажется, надо говорить не об этом, — как-то замялся тот, — а о чём-то таком. Чудесном, святом…

— Ой, да брось! — поморщился Валера, — даже не знаю, какое должно случиться чудо, чтобы я вдруг поверил, — процедил он, — вряд ли у тебя такое найдется. Да и у остальных ваших ничего такого нет. Потому что это всё выдумки.

— Ну, рассказывай уже! Что там за страшные грехи, — поторопил проповедника Чизман, — такие, что тебе приходиться их замаливать, а?

— Знаете, лучше я расскажу вам, почему я пришёл к богу, — заявил мужчина, сложив руки перед собой, — только, наверное, это совсем не то, что нужно… Эх, — он тяжко вздохнул, — когда моя дочь умерла, я не знал что делать. Будто бы весь мир разрушился до основания. Топил свое горе в вине, бросил всё, что когда-либо делал. Потерял дом, землю. Но так и не смог смириться с утратой, — проповедник тяжело вздохнул, посмотрел на ладони, будто бы хотел увидеть там что-то особенное, — однажды, я шёл по переулку. Пьяный, грязный, — он стыдливо покачал головой, — а потом узрел ангела. Посланник Божий стоял прямо среди домов. Парил над грязью и лужами. У ног его лежали тела. Тела грабителей, что, наверное, поджидали меня, — из его глаз покатилась скупая слеза, — я тогда упал на колени. Воздел руки к нему. И свет озарил меня. Не помню, что я говорил. Но когда ангел выслушал меня, то ответил мне. Он сказал, что моя дочь отправилась на небеса. Что она счастлива там. А я должен искупить грехи, чтобы вновь увидеть её. Ибо бог забрал её из этого грязного мира, чтобы сохранить невинной и чистой….

Мужчина закрыл руками лицо, тихо всхлипнул. Плечи его затряслись. Он смог собрать силы и вновь заговорить.

— Теперь, я стараюсь искупить вину. Все свои грехи. Чтобы вновь встретиться с ней. Но у меня не выходит. Я пытался замолить их. Пытался бродить и проповедовать…. Но мало кого смог привести к свету. А когда та гора разлетелась на куски…. Я проявил трусость. Согрешил вновь и сбежал, — он сжал кулаки, — я слишком слаб.

— Дурь это! — выпалил Валера и рассмеялся, — ты просто нажрался и у тебя была белая горячка! Вот скажи, почему бог забрал твою дочь, а тебя тут бросил?

— Студент, — вдруг резко прикрикнул на него Чизман, — заткнись! — он напряг все силы и всё-таки смог натянуть цепь, чтобы взглянуть на проповедника, — трусость это не грех, слышишь? Может быть, бог спас тебя, чтобы ты дальше проповедовал! Подумай об этом! А твои грехи…. Подумаешь, пил! Это со всеми бывает! Особенно, после такого, — с горечью добавил он.

— Нет, мой грех не пьянство, — глубоко вздохнул тот, посмотрел на вечернее небо. Замолчал. Подумал. А потом переборол себя и сказал, — дело в том, что я был преисполнен ереси.

— Что!? — изумленно выпалили оба пленника. Но их собеседник тут же шикнул.

— Тихо! Об этом никто не знает, — он облизнул пересохшие губы, — не знаю, почему я сказал это вам. Но прошу вас! Никому не говорите!

— Ереси? — Чизман искоса уставился на него, — что это вообще значит?

— Ну, моя дочь болела. Долго и тяжко, — проповедник отложил книгу в сторону, нервно поглядывая по сторонам, продолжил, — она страдала и мучилась. Мы жили обычно. Ходили в церковь, постились. Но, ни я, ни моя жена…. Мы не воспринимали это всё всерьёз. Так же, как и всю ту ересь…. А вот мой двоюродный брат был среди них, — тихо прошептал он, наклонившись к столбу, — среди тех, кого называют еретиками. Чтобы помочь дочери, я тоже примкнул к ним. Они помогли. Помогали. Давали какое-то снадобье, и ей становилось лучше. Но только на время. Брат говорил, что я должен быть с ними. И тогда всё будет хорошо, — мужчина сжал кулаки и нервно сглотнул.

— То есть, зелье помогало? — насторожено спросил Чизман, — а что потом?

— Потом? Инквизиция нашла их логово. Схватили всех. Всех кроме меня. Чудом я остался дома в тот вечер. И всё. Лекарства больше не было. А ей, моей дочери, — с горестью сказал он, — становилось всё хуже и хуже! Я прятался, пытался найти хоть кого-нибудь. Но нет. Она умерла у меня на руках, — вновь его глаза наполнились слезами.

— Эй! Это никакой не грех! — буквально взревел программист, пнул ногой по земле, подняв клубы пыли, — ты делал всё, чтобы помочь ей! Спасал свою дочь! Знаешь, что это? Это мужество! Самое настоящее. Такое, которого не хватает всем этим святошам! Тебе нечего искуплять — ты уже достоин того, чтобы быть с ней! — яростно выпалил он, — слышишь!?

— Нет. Ты не прав, — покачал головой тот, поднялся на ноги. Утёр лицо, — я должен. Должен верно служить церкви. И я справлюсь, — он сжал книгу в руках, — я приведу вас к вере, — твердо заявил он.

А потом пошёл прочь. Край его рясы волочился по земле, оставляя следы в пыли.