Танцы под луной

Шпилька С.В., 2022

Миранда родилась в рабстве и всю сознательную жизнь искала путь к свободе. Однажды, повстречав того, кто смог дать ей желанную вольную жизнь, она поняла, что все еще не принадлежит самой себе. Жизнь научила ее вставать с колен на ноги, она делала это сотни раз и в сто первый раз она встанет. История о сильной женщине и любящей матери.

Глава 1 Ронон

Настоящее время.

Пожилая женщина прижалась к косяку, чтобы подслушать. Дом был полон шорохов и неразличимого шепота. Часовая кукушка, отбившая шесть ударов, разбудила ее, и теперь было не уснуть. Старушку звали Миранда. Со стороны она выглядела как обычная дама в солидном возрасте, только больше боли в глазах. Миранда вернулась в кровать и стала вспоминать, какой сегодня день. Какое-то значимое событие, но в голове только пустота, старость стала забирать куски ее памяти. Она прикрыла глаза и ясно увидела перед собой девочку. Замарашку в грязном тканевом балахоне вместо платья.

Девочке сказали рубить кукурузу, дали ей в руки топорик и оставили в поле. Солнце нещадно палило, сжигая остатки кислорода. Ей было всего шесть, до этого дня она каждое утро чистила початки у родного барака. Там была тень и корыто с водой, здесь не было ничего. Только бесконечные борозды кукурузных деревьев. Над самым ухом жужжала муха. Звон ее крыльев заполнил голову девочки, пока внезапно не стих, и в тот самый момент она ощутила болезненный укус в области шеи. Раздался пронзительный детский крик, и все лицо мгновенно покрылось липкими слезами. Топорик выпал из рук, а девочка испуганно оглядывалась по сторонам в поисках кого-то из взрослых.

Постепенно рев утихал, превращаясь в досадное всхлипыванье. Укус уже не так болел, а там в зарослях показалась знакомая спина. Она хотела позвать, но за спиной отчетливо послышались топот копыт и лошадиное чавканье. Девочка обернулась. С высоты роста коня на нее смотрел белый демон. Это было последнее, что она увидела в тот день. Демон высоко задрал кожаную плеть и ударил. Больше девочка ничего не помнила, она потеряла сознание. Мэри на следующий день сказала, что с ней случился болевой шок, и еще добавила, что со временем к этому привыкаешь. Девочка ничего не ответила, она знала, что привыкнуть все равно придется.

Миранда открыла глаза и вспомнила, какой сегодня день. Это был ее девяностый день рождения. Она подумала, что давно должна была лежать не в этой кровати, а в могиле, потому что той девочкой из страшного видения была она сама. Видение к тому же вовсе не было им. Все это правда случилось с ней, но с тех пор много новых звезд зажглось на небе. От маленькой девочки, попавшей в рабство, давно ничего не осталось. Теперь все называют ее госпожой. Госпожа Миранда де Вангог! Только подумайте, раньше у нее и фамилии то не было.

Пожилая женщина подошла к трюмо и прищурилась. Зачем она стала вспоминать то время? Оно было…от него начинало щипать в глазах. А может, это к скорой смерти? Показалось, она что-то упускает. Надо будет обязательно навестить ясновидящую, и с этим лучше не тянуть. Да, она сделает это на днях.

Зеркала трюмо одно за другим отражали одну и ту же картину. Такую сухую старость, что вот-вот из ушей посыплется песок. Но вместо уныния госпожа де Вангог улыбнулась, ведь все угрюмые лица она оставила в прошлом. Она давно не та запуганная девочка в мешке вместо платья. Сегодня у нее именины, и она обязана быть на высоте. Тем более что в этом доме собралась толпа зрителей, для которых Миранда готова сыграть свою лучшую роль. Сценой и декорациями будет сама жизнь.

Вчера после полудня в особняк де Вангог заехали гости. Ее ближайшие родственники, если их можно так назвать. Ну, другие же называют дочерей покойного супруга её родней. Миранда всем сердцем хотела их полюбить, но у этих женщин не было самого главного — ума и характера. Если подумать, покойному барону повезло. Он лег в могилу еще до того, как его дочери выросли и подурнели. Но еще до этого Кара, Сарра и Пьета неудачно вышли замуж. Теперь они бедны. Правда, только до тех пор, пока папины капиталы в руках пожилой вдовы. Миранда не вечная, а завещание пока не готово. Она была у писца, но так ничего и не решила. Без бумаг наследие семьи перейдет в руки дочерей, и уж они-то быстренько разберутся, как развалить фабрику «Миранда и Ноэл».

Ровно в шесть тридцать в дверь постучали.

— Входи, Рик! — повелительно позвала старушка. Когда-то также надменно обращались с ней самой. Можно было бы проявлять к слугам чуть больше понимания и милосердия, она на собственном опыте знала, как им это нужно. Но распускать слуг большая ошибка, в этом барон был абсолютно прав.

Риком был крупный темнокожий мужчина. Сегодня он надел белоснежную сорочку из натурального хлопка и льняные шорты — его парадный вариант. Рик хотел порадовать старушку, что ему удалось, хоть Миранда и не дала это заметить. Поклонившись, он поздравил хозяйку с юбилеем и ушел набирать ванну. Он будет ее купать, потом аккуратно острижет ногти на ногах и руках, сделает массаж стоп и поможет одеться. Он будет делать все это молча. Ровно в семь в комнату подадут завтрак, а в семь пятнадцать в дверь постучит парикмахер.

Когда Рик приступил к мытью головы, глаза Миранды сами собой закрылись. Голая девочка шести лет стояла над корытом с пожелтевшей водой. Она только что вымылась и теперь стирала свой балахон. Грубая ткань выбивалась из маленьких ладошек, старые пятна нехотя теряли цвет. Неожиданно для себя старушка всхлипнула. Картина из прошлого была слишком реальной. Она посмотрела на Рика, задаваясь вопросом, неужели она сделала это вслух? Рик упорно делал вид, что ничего не случилось. Глаза баронессы были красными и мокрыми от слез, он уже сотню раз видел ее в таком состоянии, но это вовсе не его дело.

Миранда плеснула воду себе в лицо, посмотрела вокруг и сразу успокоилась. Теперь у нее был роскошный дом с садиком во дворе, четыре собачки, попугай, прислуга, высланная специально по ее указанию из столицы государства и огромные капиталы, когда-то сколоченные покойным супругом.

После принесли завтрак. Она тронула белую фарфоровую чашечку с черным кофе, пригубила его и опустила на серебряный поднос. Ну вот, аппетит от нее ушел. Она не притронется к еде, закончит с кофе и встанет, чтобы начать утренний прием. Она должна поприветствовать каждого родственника лично, это была старая добрая традиция.

Миранда встала у окна намеренно спиной к парадному входу. Она точно знала, кто первый постучится в ее дверь, чтобы поздравить. Послышался скрип половиц и неторопливые шаги. Он открыл дверь, перешагнул порог комнаты и застыл там, чтобы откашляться. Он волновался словно молодой волк, которого впервые взяли на взрослую охоту.

— С юбилеем, бабушка, почтенный возраст! Чего же нам ждать вечером?

Это был ее старший внук Тод. Он не постучал, забыл о такой простой формальности. В детстве Тод был волнительным мальчиком, это всюду мешало ему сосредоточиться и увидеть глубину вещей. Миранда пристально следила за тем, как он рос. Мать воспитывала его нежностью и лаской, вот и вышло то, что вышло. Тод стал мягкотелым мужчиной с поверхностным мышлением и слабым характером. Пустой как пивной бочонок после торжества. Она повернулась к внуку боком, чтобы посмотреть, как он повзрослел. Они не виделись всего год, а он уже успел жениться и родить близнецов.

Тод напомнил ей фарфоровую куклу, много лет назад привезенную из кругосветного круиза. Он был густо накрахмален и одет как луковица, в несколько слоев. Вот почему ей всегда только жаль этих людей? Старушка отвернулась к окну. Сегодня была по-осеннему промозглая погода.

— Ждите дряхлую старуху в новой шляпке со страусиными перьями и трехэтажный торт с кремовыми розочками! — бросила она и тут же пожалела о своих словах. Тод был не виноват в том, что она так несчастна.

На этом утренний прием закончился. Тод мысленно покрутил у виска — похоже, старуха давно того. И вышел. Позже он разболтал остальным, что именинница не в духе.

— Если не хотите ссадин на теле, не ходите к ней. Она сегодня хуже волка, того и гляди покусает!

Остальные родственники увидят баронессу только вечером на торжестве. Они будут улыбаться в поклонах, говорить любезности, открыто льстить и вручать тщательно подобранные подарки. Миранда называла это подношением. Сейчас она баснословно богата и может отпускать любые шуточки, в чей угодно адрес. От одного ее настроения зависят судьбы людей, но так было далеко не всегда. Когда-то эта старая вредная женщина жила в страшной бедности и спала на пригоршне прошлогодней соломы, и единственное, что ей принадлежало, было приколото к ее голове. Это была железная невидимка.

1

Прошлое.

— Вы ищете страстную наложницу? — Спросил торговец.

— Наложница у меня есть! — Недовольно отозвался Ронон. — Я ищу крепкого мужчину. Вообще-то двух. — Вообще-то он уже не первый день был озабочен поисками, но все, что ему довелось увидеть до этого, совершенно никуда не годилось. — В наше время не так то просто найти хорошего раба.

— Так и есть, господин, но у меня есть, что вам показать! — Торговец лучезарно улыбнулся, и это было неспроста. За крупного и здорового мужчину можно было выручить втрое больше, чем за одну смазливую девицу. А этому господину нужны сразу два раба. — Идите за мной, господин!

Торгаш приглашающе махнул и быстро помельтешил короткими ножками, Ронон с трудом за ним поспевал. Тот оказался проворным как таракан.

— Сюда! Сюда! — Иногда показывал торгаш карликовой ладошкой. Они все время виляли, сворачивали, меняли сторону движения. — А теперь вниз! — Предупредил таракан.

Они спустились по железной витой лестнице, которая увела мужчин в подполье. Ронон и знать не знал, что у знаменитого рынка Бабадык есть подземные ходы. Если честно, это впечатлило. Похоже, он наконец то выхватил счастливый билет! Тут было полно клеток с рабами, он уже заметил несколько подходящих кандидатур. Они прошли до конца коридора, но пока не остановились ни у одной клетки.

— Сюда! — Позвал торговец, открывая потайную дверь.

— Долго еще?

— Почти пришли! — Все это время торгаш заискивающе улыбался, гордо демонстрируя золотые зубы. — Ну вот! — Он вдруг остановился и, в поклоне указывая на товар, произнес. — Этого красавца зовут Горр.

— Угу. — Безразлично отозвался Ронон. Он всегда так говорил, осматривая товар. Это помогало сбивать цену. На самом же деле у него челюсть отпала, когда он увидел этого громилу. Это было то, что надо и даже лучше! Этот раб превзошел все его ожидания, это был орангутанг собственной персоной. Наверное, торговец попросит за это чудовище целое состояние.

— У меня есть и другой. — Хохотнул таракан. — Он здесь, его зовут Венон.

Ронон перевел взгляд на другую клетку. Венон был поменьше, но тоже достаточно крупным. Его устраивали обе кандидатуры, он уже знал, что без этих рабов никуда не уйдет. Оставалось только сбить цену.

— Мешок золотых за Горра и полмешка за второго. — Хитро улыбнулся таракан, потирая ладошки. — Во всем южном Пеноке вы не найдете товар лучше, чем этот!

— Дам полмешка за обоих и не монеты больше. Это хорошее предложение, мужик, соглашайся. — Ронон говорил вяло и безразлично. — Твой Горр слишком крупный, его нужно много кормить, а у другого плохие зубы, дорого ты его все равно не продашь.

— Вы грабитель, господин де Антур! — Хихикнул торговец.

— Ты узнал меня?

— Сразу, как вы появились в Бабадык. С первого дня слежу за вашими неудачными поисками. Мой товар это то, что вам нужно, я это знаю. А мне нужны золотые монеты. Один целый мешок и еще половина. — Твердо сказал таракан. — Это мое последнее предложение. Или, может, эти парни не так уж вам и нужны?

— Нужны! — Ронон взял торгаша за горло и приподнял, тот с трудом доставал носками до земли. — Упакуй мне их к рассвету. Вот тебе за Горра. — Свободной рукой он снял с пояса мешок с золотыми и бросил его в ноги таракану. — А это тебе за второго! — Ронон зачерпнул большую горсть монет из второго мешка и подкинул их к потолку. Провожаемый звоном золотых монет, он дошел до лестницы, поднялся наверх и исчез в дверце кибитки.

— Куда вас везти, господин? — Спросил извозчик.

— На кукурузную плантацию. — Приказал Ронон.

Когда Ронон появился в южном Пеноке, ему было всего семнадцать. Он был нагловатым худым юношей с целой свитой своих людей и тремя десятками мешков золотых монет. Он был из рода де Антур, иначе говоря, королевских кровей. Но суть не в этом. Еще с порога юноша заявил, что прибыл сюда, чтобы разбогатеть и, что еще удивительнее, со страшным разбегом стал засаживать земли кукурузой. Так появилась первая колония. Всего в Южном Пеноке их было три — кукуруза, рожь, пшеница, но это тоже все не важно. Важно, что король у южных земель был один и им стал Ронон.

Года пронеслись как породистый скакун. Ронону де Антуру стукнуло тридцать пять. Он стал безмерно богат и влиятелен, а акры кукурузных полей с каждым годом приносили ему все больше прибыли. Теперь Ронон владел всей кукурузой в государстве. Из нее готовили все, что шло на стол белому человеку: муку, масло, хлеб и сам початок.

У Ронона было все, о чем только можно мечтать. Отменное здоровье, нескончаемые богатства, привлекательная внешность, круг единомышленников и дело всей его жизни. Он не торопился связать себя узами брака. По правде, он терпеть не мог все то, что его ограничивало, а наличие жены казалось ему тяжелой обузой. Но даже будучи черствым и холодным человеком, господин де Антур все же понимал, что ему нужен наследник.

Уже несколько дней он обдумывал это и даже во всех деталях представлял, как сам лично будет учить сына тонкостям управления кукурузным делом, своей громадиной. Но это только когда малыш подрастет, а пока он маленький, Ронон будет передавать ему опыт попроще. Например, как лучше отхлестать неугодного раба, или куда колоть быка, чтобы из него как можно скорее вытекла вся кровь.

Вымотанный поездкой на Бабадык, но счастливый, Ронон уснул сразу, как добрался до своей постели. Ему снился тревожный сон о младенце, брошенном матерью. Мальчик исходил кровью и, теряя последние силы, еле слышно кряхтел. Во сне молодой господин держал кулек с ребенком на коленях. Медленно покачивал его из стороны в сторону и пел колыбельную песню, которую в детстве слышал от своей няни. Ронон пытался его успокоить и согреть собственным теплом, но у него ничего не выходило. Младенец умирал. Жизнь вытекала из него, как молоко из разбитого кувшина.

Ронон почувствовал леденящий холод в ладонях перед тем, как проснулся. Форточка оказалась открытой нараспашку. Из нее злыми порывами врывался северный ветер — первые отголоски наступающей осени. Легкая занавесь поднималась над лицом господина, а стекло в раме тревожно дребезжало. Мужчина вскочил с кровати как ошпаренный и в гневе закричал:

— Пона! Пона, черт тебя дери, где ты!? По — на!

Так звали его наложницу с легким телом и мягким лицом. Она готовила для господина, убиралась в особняке, а иногда, когда он хотел, согревала его по ночам. Два года назад Ронон выменял её всего на одни мешок с початками кукурузы. Ее бывший владелец был то ли слеп, то ли глуп. А может, и то и другое вместе. Сначала Ронон хотел отправить Пону на работы в поле вместе с другими рабынями, но почти сразу передумал. Она привлекала его физически, а это удавалось далеко не каждой женщине.

— Ронон? — Отозвалась она, как только влетела в его комнату. — Что стряслось, почему ты не спишь?

— Ты оставила форточку! — Прорычал он. — Теперь мне придется тебя наказать.

— Умоляю тебя! Прошу прости меня, господин, прошу! — Лепетала наложница, закрывая форточку и затворяя шторы. — Этого больше не повторится, никогда, слышишь, Ронон? Никогда.

Пона упала перед ним на колени, опрокинула лицо в ладони и заплакала. Она видела как он зол сейчас и точно знала, что с ней будет теперь. Сама виновата, такая глупая и ленивая, не зашла вчера к нему, чтобы проверить всё ли в комнате в порядке.

Ронон поднял ее с пола также легко как половую тряпку и бросил на еще теплую постель. Пона упала на живот. Мысли о насилии возбуждали, сердце начинало биться с бешенной скоростью, кровь ударяла в виски. Молодой господин рывком стянул плеть со стены и хлестнул Пону по спине. Она простонала. Женский крик взбудоражил. Он дернул ее платье вверх и опустил плеть на голый зад. По темной коже прошлась ярко-красная косая черта. Он ударил девушку еще несколько раз и отшвырнул плеть в дальний угол комнаты.

Пона дрожала, но старалась больше не рыдать. Она глотала свои всхлипы и слезы, потому что хорошо знала, что хозяин это ненавидит. Со спины на её узкие бедра стекал тонкий ручеек крови перемешанной с потом. Ронон не знал, что из этого заводит его сильнее. Её кровь и слезы или его личная неприкосновенность и безнаказанность. Он подошел к девушке, одеялом растер по спине следы крови, поцеловал под лопаткой и грубо вошел. Она еще не была готова, но он даже не думал тормозить. Его тело нагрелось до предела, единственное чего он хотел сейчас, это быстрой и жесткой разрядки.

— Тебе хорошо со мной Пона? — Проревел он, задыхаясь от возбуждения.

— Хорошо, господин, мне очень хорошо с тобой! — Выдохнула женщина. Когда-то это было правдой. Раньше она гордилась тем, что кукурузный король выбрал именно её. Но он был так не осторожен с ней все эти годы. Ей пришлось вынести тонны унижения и боли, и теперь Пона чувствовала себя еще более черной и грязной, чем до встречи с господином.

— Тогда улыбайся, черномазая обезьяна, почему ты такая грустная? Где твоя улыбка, Пона?

Женщина широко улыбнулась, оголяя белоснежные зубы. Он сжал ее челюсть и положил несколько пальцев ей в рот. Она обхватила его кисть и стала посасывать, будто младенец соску.

— Вот так. Да-аа! — прохрипел он.

Когда все закончилось, Ронон откинул от себя любовницу и отвернулся. Ее черная кожа это уродство, он испытывал только отвращение к ней и всем остальным рабам. Не медля и секунды здесь, он оделся и покинул комнату. К его возвращению Пона перестелет кровать, от ее присутствия тут не должно остаться и следа.

Когда Ронон закончил воспитывать свою наложницу, было еще только четыре утра, но он больше не мог заснуть. Мысли о том сне про младенца пугали. Ронон боялся даже предположить, какое толкование может иметь этот странный сон. Смерть ведь не может присниться к чему-то хорошему? Впрочем, это лучше узнать у ясновидящей Янгир.

Оставшись наедине с собой, наложница опустила руку между ног, потом нехотя углубила пальцы в промежность. Там было полно его семени, он снова это сделал. Ему совершенно плевать на количество детей, которых ей пришлось убить еще до рождения. Последний выворот был той зимой, она больше этого не вынесет. Если у нее завяжется новый плод, бог свидетель, она перережет господину глотку. Она будет плясать и смеяться, наблюдая, как кровь рывками вываливается из его шеи.

Пона сжала трясущиеся челюсти и поклялась себе, что точно это сделает, она устала от его угроз. Женщина приподнялась на локти и посмотрела на дверь. Ей показалось, что она уже слышит его крик, разрывающий воздух в клочья. «Избавься от ребенка, Пона, или я избавлюсь от тебя! Он может родиться черным, а я никогда не переживу такого позора! Убей этого ублюдка как можно скорее!».

2

Миранда открыла глаза. Солнце только начинало выползать из-за линии кукурузного поля, но уже успело раскидать по бараку белые полоски. Она как могла, прогладила волосы пальцами, выуживая прутики соломы. Мери бесшумно спала рядом, а остальные женщины уже собирались в колонну. Значит, проспала. Она подошла к корыту с темной водой, наклонилась над ним и замерла на мгновение. Когда вода неподвижна, можно хорошо рассмотреть черты своего лица. У Миранды были маленькие карие глаза, высокий лоб, широкие приподнятые скулы и прямой аккуратный нос. Это черты аристократа, однажды сказала ей молочная мать. Тут не было зеркал, но и без них было понятно, что цвет ее кожи белый. Ну, вообще-то он всегда был довольно смуглый. Загар плотно нарос за все эти годы тяжелой работы на кукурузе. Родиться бы ей на воле, каждый день прятаться в стенах дома и в тени прекрасных пальм, лицо сияло бы благородной белизной.

После умывания Миранда заплела тугую косу, закрутила ее вокруг головы, а конец закрепила железной невидимкой к затылку. У нее были длинные темные волосы. Вот теперь можно спешить. Другие женщины давно шли стройной колонной вдоль аллеи каштанов. Они дружно тянули грустную песню. Миранда ее узнала, это была история о несчастной рабе Касандре. Девушка страдала от неразделенной любви и однажды утопилась в ручье, кишащем аллигаторами. Мотив, кстати, довольно веселый.

Она схватила плетеный мешок и побежала за другими женщинами, на ходу обвязывая талию поясом. В мешке лежал рубак и веревка. Девушка мчалась со всех ног и позволила себе сбавить темп только, когда нагнала колонну. На поход до кукурузного поля уходило примерно столько же, сколько Миранда тратила на штопанье мужских штанов. Это не далеко и не близко.

Кукурузное поле надменно смотрело на них. Вчера тут были мужчины, они повалили деревья. Сегодня женщины будут рубить початки и складывать в глубокие блюда, сплетенные из той же кукурузы. Все здесь было сделано из нее. Их рубахи, штаны, мокасины на ногах, мешки, головные повязки и шляпы, корзины и люльки для младенцев.

Когда женщины приступали к работе, диск солнца успевал подняться от линии полей на расстояние ширины ладони Миранды. Она каждый день замеряла это расстояние, и оно всегда было одинаковое, поэтому девушке казалось, что этот мир неизменный. Все, что было, что есть и еще случится, предопределено. За днем всегда последует ночь, а за жизнью неизменно приходит смерть. Все остальное просто отвлекает от того, что предопределено. У ее судьбы тоже был готовый сценарий. Он уже написан, осталось только его прожить. Прошлое и настоящее это тяжелый труд в неволе, но будущее…ее будущее заберет север. Она покинет южные земли еще до наступления совершеннолетия, так предсказала великая Янгир.

Прошло много часов в труде. Солнце поднялось и зависло прямо над головами рабов. Воздух нагрелся и замер в безветрии. От земли начали подниматься клубы удушающей пыли. Миранда закашлялась, остановив работу на малые доли секунды, и в то же мгновение услышала приближающийся топот лошадиных копыт. Подъехал надсмотрщик. Его настоящее имя было Кевин, но все на плантации звали его белым демоном. Девушка приподняла подбородок. На нее смотрели сверкающие, полные злобы и ненависти глаза. Кевин сдернул плеть с кольца и поднял руку над головой, замахнувшись над Мирандой. Сегодня не ее день, она уже получала по спине и рукам. Боль от разрывающейся кожи всегда возвращается в самых плохих снах.

— Рр-работай, лентяйка! — Одновременно прорычал и хлестнул надсмотрщик. Раздался женский крик. Плеть опустилась на землю, задев только стопу девушки. Не верилось, что Кевин промахнулся, раньше с ним такого не случалось. Простое везение?

Не думая больше ни секунды, Миранда схватилась за очередной початок и с остервенением стала рубить его стебель. Кевин сегодня был не в себе. Это и понятно, все видели, в каком ужасном настроении хозяин покинул плантацию. Ронон уехал еще до восхода. Шептались, что он отправился к ясновидящей. Теперь одному богу известно, что она скажет, и как это отразится на жизни всех на плантации.

Топот лошадиных копыт стал удаляться, отступая в сторону других женщин. Сегодня всем придется непросто. Кевин все время на чеку, а бьет всегда без предупреждения.

Солнце стало клониться в сторону усадьбы хозяина, близилось время перерыва. Самые старые и слабые тащили воду и небольшой перекус. Каждый божий день, в одно и то же время. Неизменно.

Миранде хотелось поднять голову и взглянуть идет ли сюда её молочная мать. Мери уже очень плоха и несколько дней не встает, ее нить вот-вот оборвется. Но Миранда все равно ждала. На линии горизонта появились три первые точки. Кевин сощурился. Эти женщины на своих макушках несли вытянутые кувшины, наполненные водой до краев. Он каждый день это видел и до сих пор не мог взять в голову, как у них получается не пролить ни одной капли. Следом тянулись невольные в цепях, тащили по земле котлы с кукурузной кашей.

Цепи вешал на рабов сам Ронон, но только на тех, кто хоть раз пытался бежать. Бегунов он ненавидел, но не убивал. Каждый раб на плантации стоил ему денег, а значит, должен был отрабатывать вложенные средства.

После короткого привала все возвращались в поле и трудились до темноты. Бесконечно много часов в труде и ожидании заката. Все женщины на кукурузе были невысокими и худощавыми, а мужчины вытянутыми и мускулистыми, как степная лань. И те и другие носили длинные косы. В Пеноке было не принято стричь волосы, в их длине копятся слезы текущей жизни. Чем их больше в этом воплощении, тем легче будет следующая жизнь. Вот почему стричь нельзя. В это верили все чернокожие без исключения.

Неизменно каждые сутки наступала ночь. Короткой улыбкой Миранда проводила тонущее в кукурузе солнце. Она знала, что завтра оно снова вернется и работа продолжится. Так происходит столько лет, сколько она себя помнит. Белый демон ушел в свою хижину на том пригорке. Это самая высокая точка здесь, оттуда вся плантация как на ладони.

С этой минуты бразды правления переходили в лапы ночных волков. Они были, как белые люди, но крупнее и по всему телу растет пух цвета лебединого пера. Кто-то звал их оборотнями, хоть они никогда не оборачивались. Они тоже были людьми Ронона. Пока светит солнце, они спят в норах, но как только на небо выходит луна, эти звери заступают на пост. Устроить побег в их время просто немыслимо. Это все равно, что согласиться умереть, но с одной маленькой оговоркой. За твоей невольной душой явится вовсе не уютная смерть. Перерождения тоже не жди. Оборотень навсегда забирает душу своей жертвы, а потом относит ее луне. Это подношение.

Вдали от кукурузных полей в глубине полусумрака женщины и мужчины сгрудились вокруг высокого костра. Они жадно пили сок перебродившей кукурузы и отчаянно из последних сил веселились. Время в эти мгновения бешено ускорялось, и сердце Миранды переполнялось чистым счастьем. Это были короткие моменты настоящей жизни, страшно представить насколько хорошо это было.

У рабов была самодельная флейта, латунная губная гармошка и их ладони. Они громко и радостно пели о вольных землях, где человек принадлежит только себе. Там нет хозяев и рабовладения, и никто не вправе разлучить тебя с родными. У них большие дружные семьи, все там зовут друг друга сер и мисс, а за работу получают звонкие монеты. Эти люди все время улыбаются, ведь их душа и тело принадлежат только им самим.

Миранда скинула мокасины и босая бросилась в пляс вокруг костра. Ее тело извивалось под звуки музыки, а от бедер отскакивали хлопки ладоней. Она не помнила, как оказалась в рабстве, это случилось, когда она была еще несмышленым младенцем. Мэри в том месяце потеряла дочь, девочка умерла от голода. Мери не хотела ее оставлять, но белый демон был несговорчив. Молока было много, а привезенный младенец разрывался невыносимым плачем.

Во время работы на кукурузе Миранда чуть опускала голову и прикрывала глаза, и перед ней почти всегда был один песок. Но сейчас она смотрела во всю ширину своих маленьких глаз. Она много и громко смеялась, и несколько раз за вечер пряталась за колючими кустами, чтобы вдоволь накричаться. Все это отчищало душу от налипших за годы в рабстве камней.

Все без исключения распускали косы, с душой пели и глотали кислый сок кукурузы. Небо перемешивалось с землей, лай собак с голосами счастливых рабов, звезды с искорками от костра. Никто точно не знал, когда все расходились по баракам. Это происходило постепенно, естественным образом на веки наваливался тяжелый сон, и ватные ноги несли в барак. Все рабы спали на соломе, у каждого было свое место. Миранда делила подстилку с Мери. Теперь ее молочная мать все время лежала там. Она была очень стара для работ и слишком незаметна для Ронона. Иначе он давно выгнал бы ее с плантации.

Миранда уже подходила к дверям женского барака, когда Леон схватил ее за талию и потащил в сторону чащи. Его кожа была влажная и горячая.

— Эй, полегче! — пролепетала она, не успевая перебирать ногами. Леон был на две головы выше нее и старше вдове. Он ловко перешагивал колючки, уводя Миранду все дальше от бараков. Неожиданно он остановился.

— Тише! — Прошептал. — Ты слышишь?

— Что?

— Там! — нежно взял ее за подбородок и повернул голову в нужную сторону. Девушка услышала шарканье и хруст, напоминающий хруст свежего мяса и костей.

— Что это?

— Оборотни. По ночам они охотятся.

— Да?

— Да, и сегодня, похоже, удачно. Слышишь, лопают? Теперь до нас им нет никакого дела.

Леон поднял Миранду, словно ничего не весящую пушинку, и прижал спиной к дереву.

— Хочешь?

Она кивнула.

— Вижу, что хочешь. Я тоже соскучился по тебе.

Он поднял ее юбку, сжал пальцами ягодицы и притянул к себе. Миранда простонала от наслаждения.

3

Томные удары в гонг заполнили все пространство самой широкой улицы в Пеноке. Начиналась церковная служба. Горожане, кто с ведрами, полными слив, кто с кувшинами верблюжьего молока, кто с тюками зерна или муки, у кого руки по локоть в липком тесте, женщины с младенцами, старики, бабы, дети, все кутерьмой катились к главной площади.

— Встали, хозяин. — Виновато объявил Куция. — Сейчас начнется утренняя молитва, людей набежало столько, что не протолкнуться. Если вы не против, то и я помолюсь?

— Молись! — Зло ответил Ронон и спрыгнул с телеги. Он никогда не был набожным, его единственной верой всегда оставались власть и деньги. Он зло пнул камень, лежащий на дороге, и побрел в сторону торговцев, надеясь ухватить там чего-нибудь съедобного. С самого утра в его желудке не было даже капли молока.

За торговыми лавками скучали продавцы. Товара было много и разного, от расписной бересты, медных обручей и плетеных горшков до самых настоящих боевых секир. Ронон выбрал понравившееся оружие и взял в руки. Нежно, словно мать по щеке младенца, провел вдоль острия и в следующую секунду сделал широкий замах с имитацией удара. Торговец испуганно отшатнулся от Ронона. Мужик пригляделся, и когда понял, что ему ничего не угрожает, кроме выгодной сделки, сразу же зарделся улыбкой.

— Отлично заточен! — Похвалил Ронон. — Это ты постарался?

— Я-а-я! — Довольно протянул торговец. — А кто же еще! В хозяйстве кроме меня одни бабы, дал же бог трех дочерей! — Мужик сгоряча махнул рукой.

— Не повезло тебе. — Согласился Ронон. — Сколько ты хочешь за секиру? — Де Антур сделал еще несколько приемов, обратив на себя внимание проходящих горожан.

— Две золотых, господин. Секира отличная, голову снимет с плеч, ты и моргнуть не успеешь.

— Сам вижу. — Снова согласился Ронон. — Слушай, мужик, а ты знаешь что-нибудь про Янгир?

— Про ясновидящую?! — Зачем-то прошептал торговец. — А кто же ее не знает! Слова Янгир это сама судьба. С ее языка срывается прошлое и настоящее, она никогда не ошибается, просто не может.

— Так уж и не может? — Усмехнулся Ронон.

— Не может. — Твердо отрубил торговец. — Когда Янгир появлялась на этот свет, ее душа застряла между тем и нашим миром. Теперь она все видит — и здесь и там. Вот, переберет своими костлявыми пальцами ниточки, посмотрит, что там и сидит хмурится, но иногда даже улыбается. Но вообще-то чаще она хмурится. Глупые вы, говорит, люди, сами не знаете, чего хотите, а все потому, говорит, что истины не видите.

— Получается, она может про будущее рассказать?

— Может, господин, но ты подумай лучше, тебе это надо знать?!

Ронон развязал мешок с золотыми, выудил две блестящие монеты и отдал их торговцу.

— Будущее всем надо знать, мужик. Вот ты, к примеру, знал бы, что твоя жена родит тебе трех баб, ты бы на другой женился. Верно говорю?

Торговец улыбнулся и кивнул:

— Верно, господин! А ведь правду говоришь! Не женился бы на Офие!

Мужик обернул секиру полотном и протянул ее Ронону.

— Хороша! Достойная секира. — Похвалил Ронон и отправился обратной дорогой к своей телеге.

К хижине Янгир они прибыли лишь к полудню. От дверей ее дома тянулась очередь. Приема ждали калеки, слепые, нищие и хромые люди. Пока ехали, Куция рассказывал про Янгир. Тут про нее все знали. Оказывается, ясновидящая принимает всех. Больных она лечит, нищим раздает деньги, еду и одежду, а тем, кто хочет узнать свою судьбу, она ее открывает. Все это она делает бескорыстно, земные блага ее совершенно не интересуют.

Странная эта Янгир, про себя думал Ронон, подходя к ее двери. Полоумная наверно, может весь этот неблизкий путь к ней окажется большой ошибкой. Отец учил его слушать только рассудок, сердце уводит человека далеко от самого себя и там губит.

Отпустив на время телегу, Ронон раздал монеты больным и нуждающимся и так сократил очередь до самых дверей Янгир. В знак уважения к старухе он постучал, но не стал дожидаться приглашения, шагнул за порог. Внутри хижина выглядела еще более уныло, чем снаружи. От единственного окна с треснутым стеклом в единственную комнату падал тусклый свет. В самом темном углу к стене была прижата небольшая кровать. Под потолком непрерывным прямоугольником тянулась полка, на ней мерцали окурки свечей. Янгир, Ронон сразу понял, что это она, сидела на табурете. Перед ней к потолку поднималась прялка. Ясновидящая перебирала серые и черные нити, иногда спутывая их в узор.

— Доброго вам дня, Янгир. — Поздоровался Ронон.

— И вам доброго дня, господин. — Ответила старуха, не поднимая глаз.

— Я хочу знать свое будущее. — Коротко сказал Ронон, слова, которые он планировал произнести, канули в омут, как только он сюда вошел.

— Тебя беспокоит твой сон, вот ты и явился ко мне. — Хмыкнула старуха.

— Да? — Удивился Ронон.

— Да! — Утвердительно ответила Янгир. — Ночью к тебе приходила сама смерть, она держала твои ладони.

Ронон вновь почувствовал леденящий холод у себя в руках.

— Вот ты и пришел, чтобы узнать у меня, как близок твой конец. — Янгир подняла подбородок и посмотрела на Ронона слепыми глазами.

— И когда же он?! — Пытался храбриться Ронон.

— Скоро. — Спокойно сказала ясновидящая. — Вот она, твоя ниточка. — Янгир выудила черную нитку, ухватив ее двумя пальцами. — А вот тут она обрывается.

Ронон увидел, что нитка и правда имеет короткий конец.

— Это точно моя, почему она черная? Я здоров как бык и богат.

— Подумай, то ли ты хотел у меня спросить?

Холод снова вспыхнул в его ладонях. Все это время смерть дежурила возле него.

— Как мне спастись, Янгир? Помоги и я озолочу тебя!

— Это правильный вопрос. — Она улыбнулась. — Не отбирай жизнь и тогда смерть тебя пощадит. Это все, уходи!

Янгир взяла нити и принялась дальше вязать узор.

Ронон промедлил несколько секунд. Не верилось, что разговор вот так быстро закончился. Ему хотелось протестовать, закидать старуху вопросами, вывалить на нее свои золотые монеты и, в конце концов, убедиться, что все это не вымысел, не какой-нибудь дешевый театр. Но он не мог не повиноваться ей. Кротко кивнув, Ронон покинул хижину. Внутренний двор заливало обильное солнце, а на краю дороги ждала его телега и курящий сигару Куция.

— Ты уже вернулся, так быстро? — Недоумевал Ронон, он все еще чувствовал себя потерянным после встречи с ясновидящей.

— Но хозяин, взгляните на небо, уже вечер! Я успел отобедать в трактире, разжился добротными сигарами и огнем. Приставал к местной бабе, получил от нее отпор и ни с чем вернулся к вам.

— Да?

— Не волнуйтесь вы так! В хижине Янгир время идет своим чередом.

Куция дернул вожжи, крикнул «Пшел!» и повез хозяина домой.

Всю дорогу Ронон прибывал в раздумьях. Не забирать чужую жизнь дело не слабое! Он владеет самой обширной плантацией в государстве, в его руках тысячи душ, если вдруг ни с того, ни с сего, он перестанет наказывать и убивать, что о нем подумают? Что он сошел с ума? Стал мягкотелым? Начнут дразнить бесхребетным. Червяком!

Правда, она ведь как кусок масла на раскаленной сковородке — удержать на одном месте не получится. Рано или поздно всем станет известно, что он ездил к Янгир, это только вопрос времени. Однажды появится человек, который расскажет всем, что именно предрекла ему Янгир. Предателем может стать кто угодно, пусть даже Куция. Почему бы и нет? Ронон взглянул на своего извозчика и подумал, что тот легко может оказаться врагом. Отсечь бы ему голову сегодня же ночью, но как это сделать теперь, когда сама смерть держит его за ладони? А если чужими руками?

К закату они прибыли на плантацию. Дом Ронона отдыхал после томного летнего дня. Остывший воздух свободно гулял вдоль комнат, забавляясь с невесомыми шелковыми занавесями и ловцами снов. Пахло жареным мясом, свежими булочками и кукурузой. Только сейчас Ронон понял, как сильно он голоден. Извозчика сегодня он отпустил, но перед этим дал четко понять, чтобы тот держал рот на замке. Иначе останется без языка. Как только Ронон произнес это, на душе у него расцвело. А ведь это выход из ситуации! — подумал он. Ему больше нельзя забирать жизнь, но части тела то отнимать можно! Ронон улыбнулся и в хорошем настроении отправился в гостиную.

Стол к его приезду был готов. Пона поменяла цветы в вазах, смела крошки, натерла до блеска бокалы и столовые приборы. Она видела, как подъезжал хозяин, и тогда же бросила мякоть коровы на сковородку, отварила кукурузу, достала булочки из печи, откупорила бутыль с виски. Ронон сел и сам плеснул себе в бокал, отпил, покатал напиток по языку, проглотил и, не думая, опрокинул в себя остальное. В животе растеклось тепло. Он решил, что не станет наказывать Пону за пустой бокал, сегодня он устал. Крепко поест и отправится спать.

Сдвинув тарелки с едой в сторону, Ронон водрузил на стол свое новое приобретение. Острый конец секиры выглядывал из приоткрытого полотна. Ронон еще раз убедился, что покупка стоящая, прислонив волос к лезвию и получив ровный срез, не прилагая совершенно никаких усилий. Что ж, великолепно! И уже завтра с утра он посмотрит секиру в действии, он кое-что придумал, но не прямо сейчас, а еще две недели назад. Да! Завтра будет интересный денек! Ронон вонзил нож в мясо, отрезал большой кусок и уложил его в рот. Корова таяла на языке, словно кусок сахарного печенья.

Две недели назад он ездил на тот самый рынок, где торгуют живым товаром. Легендарный Бадабык, известный на весь мир своей жестокостью. Но на этот раз Ронон присматривал себе не рабов, он выбирал нового управляющего. Кевин был не плох, он все еще годился для этой работы, он много лет держал в страхе чернокожих. Он действительно страшен на своем коне и с плетью в руках! Но он уже стар. Стар и ленив. Ронон давно хотел заменить его свежей кровью, но на этот раз он и не подумает на такую ответственную должность нанимать человека с севера. Тут нужен совсем другой тип личности. Подготовленный, толстокожий, знакомый с местными традициями и в идеале конъюнктурщик.

Много дней Ронон обдумывал, как правильно поступить и, когда ответ пришел, а это произошло само собой во время послеобеденного отдыха, он был поражен правильностью мысли. Все было до неприличия просто! Он купит себе нового управляющего, им станет невольный, тот, кого всю жизнь били палкой по спине и ногам. Злой на весь мир, мечтающий о мести — вот кто ему нужен. Вот те сильные стороны идеального кандидата!

Завтра с восходом солнца он устроит бой насмерть. Привезут тех мужчин, еще две недели назад он отобрал их и оплатил. Все это время рабы жили порознь, их предупредили о грядущем и готовили к схватке. Они напуганы, злы и готовы убивать. Победитель получает все: свою жизнь и должность, равную белому человеку. За возможность самому стать надсмотрщиком рабы перегрызут друг другу глотки. Зрелище будет стоящее.

Уже завтра с рассветом Ронон соберет гостей и всех обитателей плантации у дверей особняка, где и объявит о начале боев. Драться будут трое, в том числе и Кевин, ведь он тоже захочет побороться за свое место. Но первыми пусть сразятся рабы. На кулаках, оружия двум безмозглым обезьянам он не доверит. Это будет дань уважения к Белому Демону, оказанная ему за столько лет службы. Противником Кевина станет победитель первого раунда, а управляющим объявят единственного выжившего из троих мужчин.

Закончив размышлять о кровавом побоище, Ронон заснул. Ночью к нему дважды приходила Пона, проверить, все ли форточки плотно закрыты. Весь день девушку не покидала тревога за свою жизнь, она чувствовала холод в сердце, а это могло означать только одно — приближение перемен. Перемены это плохо, очень плохо, так учила мать, а ее в свое время бабушка, а ту прабабушка и так далее. Никогда ничего хорошего в ее семью не приносили перемены.

Пона прикрыла дверь в комнату хозяина. На цыпочках пробежала через весь дом, задержавшись на пороге. Ночь была спокойная, а на небе висел тонкий месяц — новолуние. Это означало начало нового и завершение старого. К большой беде все это, подумала служанка, покидая усадьбу Ронона. Ее хижина стояла на том же пригорке, что и Кевина. Слуги кукурузного короля жили рядом.

Пона шла по узкой тропинке, с двух сторон поросшей высоким бурьяном, и слышала, как шуршат заросли. По ночам там всегда много оборотней. Все думают, что они охотятся на мелких грызунов, но Пона знала, что это не так. Эти твари не так глупы, как думают о них люди, и мелкими животными они не питаются. Единственная причина, по которой они в самый разгар своей активности, в самую ночь приближаются к домам людей, это сплетни. Они подслушивают и прекрасно понимают речь человека. Они умеют думать, хоть и притворяются полоумными. Пона много раз слышала, как оборотни разговаривают и их мысли вовсе не казались ей глупыми.

В хижине стояла духота. Пона сдвинула свечу, накрылась одеялом только по пояс и уставилась в окно. Смотрела на месяц. Ей показалось, что он надсмехается над ней. Она положила ладони на живот и почувствовала неладное. В ее чреве вязался новый плод. Этот ребенок был крепок, он хотел появиться на этот свет. Пона знала, что на этот раз не станет избавляться от малыша. Вот что предрекало ей небо, вот какие перемены ждали ее. На сердце снова стало щемяще холодно. Пона отвернулась к стене и зажмурилась. По щекам покатились горячие горошины слез.

4

Дребезжащий перезвон, доносившийся издалека, во сне казался отголосками песни. На деле же это были удары главного колокола. Миранда открыла глаза. Нашла возле себя Мери и уже привычно сняла с ее груди налипшую солому. Молочная мать тяжело дышала. Девушка поцеловала сухие губы старушки, проверила, что вода в блюде еще есть и встала. В женском бараке было безлюдно. Она вышла во двор, стянула с плеч платье, оголив грудь и живот, и принялась обмываться на скорую руку. В общем корыте воды было на дне, но девушку это нисколько не смутило. Она зачерпнула в ладони и обдала себя. Под косым солнцем вода прогрелась ровно настолько, чтобы не чувствовать ее на своем теле.

Обтираться насухо было некогда. Звон колокола означал общий сбор у дверей хозяйского дома. Ронон не часто собирал у себя рабов, с последнего такого сигнала прошло больше пяти лет. В тот день на плантацию привезли новых рабов. Ронон называл их стадом голов. Действительно, их было не мало, все они выглядели изнуренными и напуганными. Всем на вид не больше четырнадцати. Тонконогие, большеголовые, с утопленными в череп глазницами. Один Бог знает, через что пришлось пройти этим детям.

Миранда шла к усадьбе. Вся округа заполнилась людом и гулом. Рабы спорили о причине общего сбора. Один голос в толпе выделялся, он скрипел как старое сухое колесо. Она легко узнала его, кто же не знал старика Хосео? Он никак не мог угомониться, вколачивал собеседнику, что этот сбор не к добру. Делал он это с завидным упорством. Округлял глаза, вскидывал руки к небу, выкрикивал бессмысленные фразы. «Кого-то сегодня вздернут! Вот хоть тебя!». Он тыкал пальцем в случайного человека и хрипло хохотал. На Хосео поглядывали, внимая словам «пытки» и «убийства», но быстро отводили головы. Женщины безутешно вздыхали.

Миранде не было дела до причин сбора. Она не знала, что им скажет Ронон и, чем в итоге закончится этот день. В чем она всегда была уверена наверняка, так это в том, что завтра все равно наступит новый день. Снова взойдет солнце и нагреет почву, еще до того, как она успеет открыть глаза. А вечером оно утонет в кукурузе, чтобы все немного остыло и улеглось. Что бы не вытворяли люди, мир никуда отсюда не денется.

Миранда легко переставляла молодые ноги, а мысли уносили ее далеко от этой тропы набитой камнями. Она вспоминала прошлую ночь, Леона и размышляла. Вчера он рассказал ей о побеге. Это будет опасно, но он и другие мужчины все продумали. Бежать надо с рассветом, в тот короткий отрывок, когда волки уходят в норы, а Белый демон еще не заступил на пост. Кевин уже стар и ленив, он часто просыпает начало дня. Они переоденутся, и притворятся мешками с початками кукурузы. По утрам Куция всегда везет несколько тюков на продажу. В дороге они раскроются, чтобы поставить к горлу извозчика нож. Если придется, они перережут ему шею.

Бежать хотят на север. Говорят, к черным там давно не относятся как к рабам. У них там равноправие, во что трудно поверить. Леон умолял Миранду бежать с ним. Сказал, что когда все утихнет, он построит для нее дом. Наконец-то они заживут счастливо. Будут много трудиться, но к этому им не привыкать, и смогут сами себя прокормить. А если появятся дети, Леон будет боготворить супругу. Оказывается, он давно мечтает о сыне.

Вчера она ничего не ответила. Бежать, конечно, страшно, но куда хуже будет остаться. Пугала разлука с Леоном, когда его не станет, кто позаботится о ней? А еще Мери — без ухода дочери старушка помрет.

Миранда ушла далеко от толпы, чтобы скрыться в тени каштана. Она наблюдала за происходящим издалека. Там что-то менялось. Появился хозяин, другие мужчины, Пона, охрана с ружьями. Все это отвлекало Миранду от главного, от ее мыслей. Прошло еще немного времени, и Ронон заговорил во всю силу своего голоса. Это окончательно выбило из сна наяву.

— Всемогущий бог, звезды и луна вдохнули жизнь в каждое живое существо. Всемогущий родил людей, луна — волков, звезды — все остальное. Они же поставили живых существ на лестницу. Каждому досталась своя ступень. Белые люди заняли самую верхнюю, потом встал раб, потом волк, а внизу все остальные. Потом боги говорили. «Нижний должен служить тому, кто выше, а белые люди богам. Любого, кто осмелится противостоять своему предназначению, ждут вечные муки в мире эфира».

Это были строки из священного писания. Каждый знал их и, вторя господину, читал, шевеля лишь одними губами. Ронон сделал несколько широких шагов к толпе невольных. Темнокожие расступились, образуя круг. Он продолжил:

— Прошлым полнолунием волки поймали трех бегунов. Они уже терпят свое наказание. Помните, что у каждого из вас есть темное пятно в глазу. Оно говорит вам повиноваться ему, а не всевышнему. Оно лукаво, это чистое зло! Перестаньте его слушать, умойтесь!

— Умойтесь! — Эхом пронеслось по толпе.

Ронон закрыл глаза и возвел руки к небесам.

— Умойтесь! — проорал он.

— Умойтесь! — отозвалась толпа.

Воцарилась полная тишина.

— Я люблю вас! — Воскликнул он, открывая глаза и опуская руки. — Вот почему я собрал вас сегодня. Это судьбоносный день, впервые раб сможет побороться за право стать вольным.

Толпа ахнула.

— Я сам даю такое право! Гиена наденет шкурку льва — раб поднимется на ступень белого человека. Получит лошадь и плеть, займет должность надсмотрщика. Я не раздаю привилегии незаслуженно. — Ронон раскатисто рассмеялся, задрав подбородок. — Право стать вольным получит только один мужчина, самый сильный мужчина, ловкий и смекалистый. Полагаю, все присутствующие уже догадались к чему я веду… Итак! Торжественно объявляю о начале кровавых боев!

Ронон замолчал и внимательно всмотрелся в чернокожие лица рабов. Их взгляды выражали смятение и одновременно надежду на что-то пока непонятное, но определенно светлое. Эти тупые обезьяны решили, что всех их ждет другая жизнь. Ронон так и знал, он предполагал именно такую реакцию. Вышло, как он планировал. Уже в коей раз у него получилось напудрить мозги стаду недоразвитых. Все они были и навсегда останутся людьми второго сорта, а такие как он до окончания веков будут стоять сверху.

Одно огорчало, что так получилось с Кевином. Видит Бог, он этого не хотел. Их дружбе уже много лет, и Кевин еще ни разу не подвел. Ронон вдруг поник, ощутив, что сладость от ежесекундной победы начинает сползать с губ.

— Кевин! — Обратился он к действующему управляющему. — Иди же поближе ко мне, друг мой!

Кевин стоял неподалеку, буквально в десяти мужских шагах. Но слушая речь, он чувствовал, как отдаляется от Ронона. Будто земля между ними раздвигается, а вдоль новой территории множатся глубокие уступы. Подходя к де Антуру, он уже понимал, что происходит неладное. Ноги подкашивало, перед глазами нарастал белый туман. Кевин встал рядом, развернувшись всем телом к толпе, копируя позу Ронона, словно его брат близнец.

— Кевин тоже сможет побороться за свое место, — продолжил Ронон, — я даю и ему такое право! Он вступит в схватку с победителем. Невольные будут бороться на кулаках, а Кевин получит секиру. Бой, как я уже сказал, будет кровавым, новым надсмотрщиком станет единственный выживший из трех мужчин.

По плантации эхом пронеслись вздохи женщин, в глазах мужчин читался ужас. Стало мертвенно тихо, гул птиц растворился в полуденной жаре. Солнце зависло над макушками. Все, что шевелилось, замерло на один бесконечный миг, будто несуществующий фотограф предупредил о начале съемки.

Ронон сделал знак рукой и лучезарно улыбнулся, запустив ход времени. На землю рухнула свинцовая цепь. Чернокожий атлет, он же боец под номером один, потер руки, отяжелевшие от сковывающих все это время оков. Мужчина сделал несколько шагов вперед и оказался на середине воображаемого ринга. Это был Горр — богом помеченный. Именно на него Ронон сделал ставку, не пожалев целую груду драгоценных камней. Горр был в высоту как хороший шкаф для белья, широкоплечий, большеступый, с руками, своей длиной нарушающими все разумные пропорции нормального человеческого тела. Такой запросто схватит за голову, сожмет пальцы-великаны и раздавит череп, словно грецкий орех. Плакали твои мозги!

Увидев Горра, Миранде стало не по себе. Она мгновенно перенесла легкомысленный взгляд на Кевина и, посочувствовав ему собранными в домик бровями, вернула все внимание громиле. Это был сам демон воплоти. Широкая грудь высоко поднималась на вдохе, а на выдохе из ноздрей выходил пар. Она точно это видела.

Ронон подал другой знак, и с грохотом на камни рухнула другая цепь. Второго бойца держали в противоположной стороне, звали его Венон. Венон казался хрупким и маловесным, но только в сравнении с помеченным богом. Рядом с любым другим мужчиной на кукурузной плантации он выглядел бы грозно. На Венона сегодня было сделано втрое меньше ставок.

Богатейшие господа, гости и лучшие друзья хозяина, тем временем разместились на креслах и диванах террасы дома. Уже с раннего утра они лакомились игристыми винами и заморскими десертами. Господа находили себя в приподнятом настроении, что без сомнений радовало всех. Не часто в жизни подворачивается такое изысканное событие, как кровавые бои!

Зрители были собраны, занавес опущен, ставки в игре. Все закрутилось довольно бурно, но уже спустя час, всем стало понятно, что бой сильно затянулся. Рабы сражались до изнеможения, ни один не хотел отдавать свою жизнь и будущие привилегии.

Ронон заскучал и впервые за все время схватки оторвал взгляд от чернокожих атлетов. Он искал что-то такое, что смогло бы увлечь его на время и, разумеется, нашел. Чуть в стороне от всех, привалившись к стволу каштана, стояла девушка. Судя по ее одежде и прическе, это была его рабыня, но почему он никогда раньше не видел ее? Не то чтобы он очень хотел знать всех своих людей в лицо, но… она была смуглянкой. Он всмотрелся, понимая, что уже с жадностью рассматривает девушку. Все верно! — сказал он себе. — Она светлокожая! Наблюдения захлестнули его с головой, он даже почувствовал легкое возбуждение от своей находки. Похоже, он уже знает, для чего могла бы сгодиться эта девица.

Ронон подозвал к себе Кевина и шепнул ему на ухо:

— Друг мой, кто эта девушка под каштаном? — Естественно он указал на нее, чтобы избежать путаницы.

— Миранда. — Просто ответил Кевин.

— Она светлокожая?

— Так и есть.

— И давно она у нас? — Ронона поражал такой спокойный, даже обыденный тон.

— Столько, сколько я служу у вас, хозяин. Думаю, она попала сюда еще ребенком. Может, младенцем.

Миранда поменяла позу, выставив вперед другую ногу. Она всего лишь пошевелилась, но это вызвало массу эмоций у Ронона. Вот та, кого я искал! — подумал он.

Кровавый бой продолжался, гости скучали. Оба противника истекали кровью от многочисленных укусов, царапин и ударов. Эти рабы не брезгали никакими приемами. Затянувшиеся бои радовали лишь Кевина.

Гости делали новые ставки, отдавая будущую победу в руки действующего управляющего. Накал страстей не утихал, новых эмоций добавил Горр, откусив сопернику ухо. Раздался зверский вопль, и Венон повалился на бок. На время боец оглох от нечеловеческой боли, а Горр прикончил его расколов череп подвернувшимся под руку булыжником. Голова словно грецкий орех разошлась на две неравные части.

Толпа ахнула, зрители остолбенели. Только одна госпожа в бордовом, все это время скромно наблюдавшая с дивана в мелкую розочку, трижды воскликнула «Ура!». Хлопнула в ладоши, после чего со всех сторон раздались аплодисменты первому победителю.

Ронон объявил короткий перерыв. Горру принесли корыто с водой, а тело второго раба уволокли в сторону и на время свалили за кусты. Если судьба к нему будет благосклонна, оборотни не учуют его плоть и не утащат в чащу. Тогда утром следующего дня хозяин распорядится о похоронах.

Миранда продрогла от увиденного. Тут был Леон, но он не мог подойти ближе, чтобы согреть ее. Женщинам и мужчинам запрещено прилюдно проявлять свои чувства. Хорошо, что он все равно был рядом. Этой ночью она крепко-прекрепко прижмется к нему. Он шепнёт на ухо что-то мудрое, от чего ее душа отпустит весь этот ужас и наполнится светлым чувством. Девушка улыбнулась избраннику, не заметив, что с другой стороны к ней приближается совсем не тот, о ком она мечтает.

5

— Иди за мной, Миранда. — Приказал Куция.

Склонив голову, девушка поплелась за извозчиком. Они обошли каштановую рощу, плодовый и ягодный сады, гроздья бьющих прямо из-под земли фонтанов, изваяния детей-ангелов, обнаженных женщин и мужчин-воинов. Они так далеко ушли от тех мест, которые она знала! Здесь все было иначе. Это была земля богов, точнее одного конкретного бога — Ронона де Антура.

Миранда во все глаза смотрела на открывающийся перед ней мир, совсем другой, изысканный, богатый изобилием красок и фактур. Здесь росли кусты разнообразной красоты, а цветочные клумбы источали сладкие ароматы. Ноги отяжелели, но ей представлялось, что она не идет по тверди, а плывет над ней. Не иначе как по облакам.

— Пришли! — Объявил Куция. — Располагайся и жди.

Миранда увидела хижину. Извозчик открыл перед ней дверь. В голове блуждала тысяча вопросов, но она знала, что не имеет право задать хоть один. Молча она села и, проводив Куция взглядом, приготовилась ждать.

Хижина была по всем признакам небольшая, но огромная для юной Миранды. Тут умещалась узкая кровать, два табурета, простой деревянный стол, на нем серая ткань, длинная скамья и несколько полок под потолком. Кто угодно сказал бы, что это дрянная халупа. Нет занавесок, ковров, картин, подсвечников, кувшинов, и вообще хоть каких-нибудь вещей. Крыша висит прямо над головой, стены, кажется, жмут, а в полу невооруженному глазу заметны щели. Но Миранде все виделось иначе. В родном бараке не было даже окон, а тут кровать с самым настоящим матрасом. Она подошла и потрогала — гусиное перо!

Миранда вернулась к окну, чтобы не пропустить ни одной мелочи.

Ночь всегда наступала мгновенно. Последний солнечный луч проваливался в землю, и все кругом теряло цвет и очертания. Весь день Миранда послушно ждала, не сходя с табурета, но с закатом она решила, что можно прилечь. Кровать оказалась еще удобнее, чем она себе представляла. Вытянув ноги, девушка подложила ладони под голову и заснула. Она не услышала, как спустя всего пару минут к ней зашли.

Гость приоткрыл дверь, сунул голову в щель, повел носом. Не спеша, будто размышляя о чем-то, втянул запах девушки. Сделал несколько бесшумных шагов, задержался у изголовья кровати и встал на две ноги. Там, где растущая луна сквозь окно касалась его тела, были видны человеческие черты.

Южные земли Пеноке хранили уйму тайн, история об оборотнях всего лишь одна из. Это были не звери и не люди. Никто точно не знал, что они собой представляют. Оборотней боялись и страстно хотели подчинить. Страх и желание управлять рождали в людях самые мерзкие чувства и поступки. Бывало всякое. С тех пор, как они появились, много звезд поменялось на небе. Они долго жили, наблюдая за расой людей, и хорошо узнали их. Сейчас оборотни перебрались в непроходимых лесах, подальше от человека.

Люди в своем большинстве предприимчивы, они понимали, что из оборотней могли бы получиться неплохие солдаты. Ну, или охрана. Они сильные и быстрые, знают лес и другие непролазные места. Кроме того, ходили слухи, что эти твари так же преданны хозяину, как самый обычный дворовой пёс. Будто бы им палку брось, они будут рады принести. Слухи слухами, а абсолютно все разговоры об оборотнях ходили рука об руку с именем Ронона де Антура. Он стал первым и, кто знает, может, последним, кто смог «договориться» с волками. Подробностей сделки никто не знал, но судачили об этом факте многое и довольно охотно. Поговаривали, кукурузный король держит вожака стаи девственницами, которых поставляет ему обязательно на растущую луну. Вожак то ли ест их, то ли женится. Все это конечно выдумки, но чем больше думать о том или другом, тем сильнее укрепляется вера в, казалось бы, немыслимые вещи.

Оборотня, пробравшегося в хижину, звали Доро. Это сильно попахивало собачьей кличкой, поэтому сам Доро редко представлялся настоящим именем, предпочитая вымышленное. Он был юн и забрел в хижину по глупости. Хотел посмотреть на человека вблизи и это ему удалось. Он еще не знал, что был не единственным, кого в эту ночь интересовала Миранда.

Доро наклонился над лицом девушки и втянул еще немного ее запаха. Люди пахли иначе, а на их коже росло так мало волос. Нос, глаза и уши были совсем небольшие, словно перед ним не взрослая особь, а щенок. Доро обнюхал тело и убедился, что особь взрослая и к тому же половозрелая. Он ухмыльнулся, еще раз взглянув на миниатюрные черты лица. Эти люди как большие щенки, подумал он. Ему нравился ее запах, и даже очень. Он не понимал, почему отец учил его, что люди пахнут плохо. Доро захотелось узнать имя человечки. Если бы он смог его где-то подслушать, легче было бы представлять его с ней дружбу. Оборотень улыбнулся, ему определенно нравился этот запах!

Доро услышал в своей голове голос отца, тот звал его. Пора было уходить, но он еще не закончил тут. Ему хотелось побыть рядом с ней еще немного, облизать ее лапу, оставить свой след. Голос в голове стал громче, нужно торопиться. Доро не рискнул лизнуть ее, но он не мог уйти не оставив свой след. Покидая хижину, он обмочил косяк. Теперь другие волки сюда не сунутся. Довольный собой, оборотень опустился на четыре лапы и припустил в сторону чащи.

По пути к стае он плюхнулся в лесное болото, где несколько минут кувыркался, представляя себя кабаном. Этому трюку научил отец. Глина и гниющие растения отлично отбивают запахи, это помогает замаскироваться для хорошей охоты.

Растущая луна мягко освещала макушки деревьев. Доро любил полумрак, он создавал ощущение сказки. Легче было представлять иную жизнь, отличную от скучной обыденности. Например, как они с человечкой, взявшись за руки, гуляют по каменистым дорожкам, а вокруг хижины, кукуруза и другие люди. Люди приняли его и больше не боятся, он дружит с некоторыми из них, а иногда даже бывает в их домах. Он ест их еду, играет с их детьми и даже влюбляется в человечку. Почему бы и нет. На деле люди оказываются мудрыми и добрыми, умеют любить не хуже волков и даже лучше. А еще в самом конце окажется, что у них могут быть совместные щенки.

Размечтавшись, Доро не услышал, как в трех сотнях метрах от него треснула ветка. Он продолжал идти, воображая картины, в которые сам по-настоящему не верил. Вдруг что-то тяжелое рухнуло прямо на него и повалило на спину. Они вместе сделали несколько оборотов, покатались по траве и остановились. Шэр расхохоталась. Она оседлала Доро, ее глаза искрились радостью, в волосах плавно мерцала луна.

— Ты почему весь грязный и еще на двух лапах ходишь? Думаешь, что ты медведь? — она снова ярко рассмеялась. Шэр единственная знала о том, что Доро нравится представлять себя кем-то кроме оборотня.

— Так и есть! Ты меня раскусила! — улыбнулся Доро. — Теперь слезешь с меня?

Шэр встала. Она протянула лапу Доро, но он отмахнулся.

Они шли тропой, хоженой ими сотни раз. Шэр молчала, она ждала, что Доро заговорит первым, а он опять пропал где-то в своих мыслях. Хотелось бы ей знать, о чем он думает, но разве это возможно?

Ночь набирала краски, они слышали, что где-то в восточной части леса собратья ведут охоту. Они оба были голодными, но со своей тропы так и не сошли. Шэр заговорила первая:

— Твой отец что-то говорил о тех людях?

— А что именно тебя интересует?

— Ты и сам знаешь, Доро! Моя стая уже несколько месяцев не видела человеческого мяса. Щенки перестали идти в рост, женщины теряют фертильность, мужчины хиреют.

— Будет вам мясо. — Сказал Доро и отвел взгляд. Его отец был вожаком стаи. Его боялись. Сам Доро был первенцем и старшим сыном.

Шэр не ответила. Ну, зачем он такой грубый с ней. Когда-то они горячо дружили, все время были вместе. Она выросла и поняла, что любит Доро. Жаль с ним так не сработало. Последнее время он все чаще закрывался от нее, почти не смотрел в глаза и больше не звал погулять. Шэр понимала, чем все закончится, но мириться с этим не хотела. А про фертильность это она специально ляпнула. Думала, Доро отреагирует как-то, а от него только холод один. Как от скалы. Даже не чувствует ее запахов, а она уже второй день истекает соком. Может, его нос кем-то другим забит?

Шэр посмотрела на Доро. Он выглядел спокойным, просто ступал себе, обходя солому и палки. Бесшумно плыл вперед. Луна падала на его морду и передние лапы. Он был красив и силен, но не так как отец. Доро досталось тонкое материнское тело.

— Ну, я домой? — Спросила она с надеждой, что он предложит проводить.

— Угу. — Прогундел Доро и припустил в сторону кустов.

Шэр пробежала немного и остановилась. Она хотела посмотреть, куда он спешит. В той стороне не было ни одной стаи, а значит и не одной волчицы. Должно быть, он услышал зов отца, подумала она.

Дома ее ждала мать. Отец все еще охотился на кабана или лося. Ни того, ни другого не хотелось. Ей срочно нужно было достать человеческого мяса, только оно могло дать силы на новое перерождение. Не терпелось стать половозрелой, это было последнее, на что Доро смог бы обратить внимание. Других козырей не было и уже не будет. Мать обняла и завела длинный до самого рассвета разговор. Она любила болтать без умолку, а у Шэр хорошо получалось слушать.

Доро легко бежал, сам не замечая, что скоро оказался у той хижины. Только теперь он понял, что человечка его манит. Он осмотрелся — людей по близости не было. Пробрался внутрь. Она еще спала, ночью люди отдыхают. Тогда она лежала на боку, уткнувшись в свои лапы, а сейчас ее морда смотрит вверх, прямо на него. Доро втянул ее запах, и понял, что это его пьянит. Хорошо бы узнать ее имя, еще раз подумал он.

Обычно ночь тянется, если нет охоты, но сегодня она куда-то спешила. Свет луны стал меркнуть, звезды попрятались, близился рассвет, а Доро не хотел уходить. Вот бы увидеть цвет ее глаз, мечтал он. Ведь знал, человечка испугается и поднимет шум. Сюда сбегутся другие люди, и скоро все прознают, что оборотни ходят в человеческую деревню. Если это случится, беды не избежать. Хозяин кукурузных полей будет в ярости. Великий Договор много десятилетий не нарушался. Оборотней прогонят из этих лесов, но куда им идти? Теперь Пеноке их дом. Тут родилось много щенков, тут построились новые браки. Доро не мог так поступить со своим отцом. Он втянул ее запах, окончательно опьянев, сделал над собой немалое усилие и выбежал прочь из избы.

Самыми трудными были первые десять прыжков, потом стало полегче. Сегодня он не пойдет домой к отцу и матери, будет спать один. Найдет брошенную каким-нибудь зверем нору, свернется в клубок и забудется сном. Скорее всего, ему приснится она, и если так случится, ночь будет мучительной и жаркой. Луны уже не было видно, вместо нее появилось голубое безоблачное небо. Доро не любил смотреть вверх, дневной свет больно бил по глазам. Пометавшись еще немного в поисках брошенной норы, Доро наконец устроился. Засыпая, он думал о ее запахе.

6

Пона всегда вставала еще до рассвета. Только так можно было успеть переделать всю ее работу. Но тревожный сон не отпускал. Ей снился младенец, укутанный в белые простыни, такие бывают только в домах богачей. Эти почему-то оказались вымазаны кровью. Ребенок спокойно лежал, сомкнув глаза. Пона сидела рядом на полу, она качала головой и умоляла сына проснуться. Когда все закончилось, женщина вздохнула с облегчением. Не верилось, что это всего лишь сон, было слишком реально. Глаза все еще слезились.

Она вышла. Все хижины на пригорке лежали кучкой. От дома до дома шагов тридцать не больше. Тут вот она жила, дальше Куция, правее надсмотрщик и садовники, потом прачки и прочая мелочь. Тот последний дом, дверь которого сейчас распахнулась, всегда пустовал. Из него выскользнула худая длинная фигура. Зверь сделал три хороших прыжка и скрылся в зарослях. Пона проводила его взглядом. Это был оборотень, но что ему тут делать? К тому же утро не их время. Что-то заманило его в ту хижину, жаль, не было времени наведаться.

Пона повязала фартук и поспешила на кухню. Торопливо перебирая ногами, она размышляла о странном визите зверя, не терпелось узнать тайну его появления. Весь день женщина провела в заботах, но эти мысли ни на секунду не покидали ее. Только вечером, когда она меняла простыни, вспомнился минувший сон. Он был не простой, это было видение. Теперь сомнений не оставалось — внутри нее вяжется плод. Она села на край кровати и потрогала живот.

— Не жить тебе. — Грустно произнесла она.

Мать учила ее, что судьба это только нить. Сколько не перекручивай, а конец все равно тут. Мать была права, но Пона устала держаться ниточки.

После того, как все кровати были готовы, Пона принялась готовить ужин. Весь день хозяина не было дома, он появился только к вечеру. Ронон был молчалив и казался спокойным. Он посмотрел на нее, а она на него — можно сказать поздоровались. Он сразу ушел в свой кабинет, где часто проводил целые ночи.

Ронон сел за стол. Сдвинул талмуды «Счетоводческого дела» и «Труды и розги». Снял с полки другое. Надпись гласила «Фамильное дерево». Это была увесистая тетрадь с изображениями его предков. Что-то вроде сборника биографий с картинками. Ронон отлично знал текст, и сегодня он пришел лишь за картинками. Ему нужно было найти внешнее сходство той смуглянки и женщин его семьи. Если будут какие-нибудь совпадения, то так тому и быть — рабыня выносит ему наследника.

Лицо может рассказать о человеке много. Из каких он мест, богат или беден, обладает интеллектом или горький пьяница и лентяй. Ронону нужно было не так и много. Светлокожий малыш с пенисом. Если будет девочка, он отдаст ее в интернат каких-нибудь там благородных девиц. Он слышал о подобных заведениях. Но, если честно, Ронон даже не сомневался, что у него родится сын.

Листая книгу, он наткнулся на одно интересную картинку. Это была его прапрабабка Йенет. Женщина самодовольно улыбалась, в ее руках лежал длинный срез цветов. В ушах блестели крупные серьги, на шее лежал жемчуг, а от маленьких глаз игривыми искорками разлетались морщинки. Йенет, насколько помнил Ронон, была самой богатой родственницей. Ей принадлежала третья часть королевства. Обидно было вспоминать, что вскоре после ее кончины случился распад империи. Сыновья и кузены устроили междоусобицу. Война сжигала один город за другим, пока все нажитое с таким трудом не оказалось погребенным в пепле. Ронон с тоской вздохнул.

У прапрабабки был высокий лоб как и у Миранды, такие же крупные скулы и прямой тонкий нос. Совпадал даже цвет волос. Довольный собой, Ронон захлопнул книгу. Теперь он знал — у фамилия де Антур будет продолжение.

От хорошего настроения разыгрался аппетит. Ронон велел подавать на стол. В то же время в хижине на пригорке кормили будущую мать его ребенка. Он сразу для себя решил не подпускать девушку слишком близко, излишнее общение им ни к чему. Они будут жить и есть отдельно. Миранду освободят от всей работы, пусть целыми днями ест и гуляет. Остается последнее — потолковать с ней. Он был уверен, что проблем не появится, но все же. Будущая мать его ребенка должна быть спокойна.

Закончив с едой, Ронон взял секиру и отправился к пригорку. Девушку предупредили о его возможном визите, она должна дождаться его. Вчера он так и не успел поупражняться. Утро и день он провел на боях, принимая богатых гостей, а сегодня вводил в должность нового управляющего. Оружие заскучало, но он не позволит ему покрыться пылью.

От особняка до пригорка с хижинами всего сто мужских шагов. Тот вечер был славным. Закат окрасил небо в оранжевый и багровый, легкий ветер шептал о приближении осени, а запах нектаров в воздухе напоминал о скором сборе урожая. Кукуруза шла в продажу круглый год, а фрукты и ягоды созревали строго в сезон. Ронон с предвкушением ждал отгрузок и приличную прибавку к бюджету. Излишки денег традиционно пускались на развитие плантации, но только не в этот раз. Осенью он отправится за море, чтобы выбирать себе скакуна.

В окне хижины мерцал свет от свечи. Тень девушки затаилась в глубине комнаты. Миранда то ли читала книгу, то ли ткала. Ронон вошел без стука.

— Господин! — Девушка дернулась от неожиданности и приклонила голову.

Он закрыл дверь и улыбнулся. Тогда в толпе рабов, укутанная в тряпье, какое носят чернокожие, девушка показалась ему… Он мысленно попытался подобрать правильное определение. Пустышкой, может быть, простушкой. В общем, никем, одной из. Сейчас перед ним сидела совсем другая особа. Ронон увидел вполне смышленые глаза, над которыми возвышался прабабкин лоб и длинную ровную шею, которую славно бы украсили нитки с морскими жемчужинами. Он улыбнулся шире.

— Тебе не нужно меня бояться, я пришел, чтобы потолковать с тобой.

— Я и не боюсь. — Тихо отозвалась Миранда.

Ронон передвинул стул ближе, посмотрел ей в глаза. Миранде показалось, что он смеется над ней. Что с ней не так? Она еще опустила подбородок, так она выглядела более смиренной, чем до этого. Теперь она готова слушать — пусть рассказывает. Она уже сутки ломает голову, зачем она здесь.

— Миранда — красивое имя. — Начал он. — А скажи мне, Миранда, у тебя уже были мужчины?

Мужчины? Только один, вообще-то. Это случилось давно, тогда она была еще ребенком. То есть уже девушкой, но без форм.

— Был, господин. — Подчеркнуто ответила она.

— Тебе понравилось?

Что понравилось? Он спрашивает ее про это? Что она должна отвечать? Не сразу. Первое время было неприятно, но потом она привыкла. Разве так не у всех, зачем спрашивать?

— Мне было нормально. — Почти прошептала она.

Ронон нахмурился. Девушка все еще боится его, это плохо. Насиловать ее он не хотел, она совсем не возбуждала в нем такие чувства. Он представлял, что отвернет ее, может, накроет простыней и сделает, что должен. Его цель — ребенок, все остальное ему нравится делать с Поной.

— Что ж… — Он вздохнул. — Тебе больше нельзя быть с другими мужчинами. Теперь ты будешь только со мной.

С ним? Миранда уставилась прямо на него. Пусть теперь думает, что она плохо воспитана. Зачем им спать вместе? Разве у него нет Поны?

— Ты хочешь мне что-то сказать? Спрашивай смелее! — Приказал он.

Что именно спрашивать Миранда не знала. Она совершенно растерялась, а вопросов было много.

— Теперь я буду вашей наложницей?

Ронон улыбнулся. Он снова смеялся над ней. Неужели она такая смешная?

— Нет. Мне нужно от тебя совсем другое. Для утех у меня есть Пона, в этом смысле ты меня не интересуешь.

Миранда опустила глаза. Вот как! То ли обидно, то ли радоваться надо — не понятно.

— А что вам от меня нужно?

Ну, вот она нагрубила южному королю. Просто отлично! Завтра ей отрубят голову. Почему завтра? Уже сегодня.

— Простите! — Она крепко сжала кулаки.

— Все нормально. Я разрешил тебе спрашивать о чем угодно. Ты мне нужна, чтобы родить наследника.

Ого! Теперь все понятно. То есть не совсем. Наследника, значит сына? А если будет девочка?

— Мне нужен сын. — Продолжил Ронон, как будто читая ее мысли. — Точнее мне нужен светлокожий сын, а у тебя подходящая внешность.

Вот теперь все встало на свои места. Вот почему ему не подходит Пона. Бедняжка. Она сгорит от ревности.

— А если родится девочка?

Зачем она лезет к королю с такими вопросами? Сначала молчала, теперь дерзит. Так долго не проживешь, Мирнада! Она ущипнула себя под коленкой.

— Девочки мне не нужны. — Они капризные, слабые, годятся только для кухни. — Если родится дочь, я отдам ее в школу для девиц.

Школу для девиц? Миранда никогда о такой не слышала.

— Ей займутся лучшие педагоги государства. Возможно, вы будете видеться, но я не обещаю. Это еще не решено.

О! Ей повезет, если конечно родится она. Миранда скромно улыбнулась. Это успокоило Ронона.

— Завтра тебя осмотрит врач. Делай все, что он скажет.

— Да, господин.

Врач это волнительно, но не смертельно.

— У тебя еще есть вопросы, Миранда?

— Нет. Я все поняла. Все сделаю, как вы сказали. — Ответила она кратко, выделяя каждое слово.

— Вот и отлично! — Ронон посмотрел на нее в последний раз. На вид этой Миранде было не меньше шестнадцати, она уже выросла и сможет родить ему здорового ребенка.

Закрыв за собой дверь, Ронон мысленно поставил точку в еще одном пункте из списка дел. Решив, что славно потрудился, он поспешил себя вознаградить. Уединившись среди цветочных клумб, он положил на землю полотно, которое аккуратно развернул. В широком лезвии секиры блестела набирающая силу ночи луна. Ронон поклонился оружию и только после этого взял его в руки. Для всех он был просто кукурузным королем. Никто и не догадывался, что в нем жил дух воина, боготворящего оружие.

Ронон поднял над головой секиру, обвел ею круг и имитировал удар. Он повторил так несколько раз, а потом поменял положение ног, корпуса и исполнил другие приемы с секирой. Со стороны это было похоже на изящный танец. Его движения были слаженными, четкими и быстрыми. Танец состоял из шагов и прыжков, руки же вытворяли невероятное.

Упражняясь с секирой, Ронон потерял счет времени, но краем глаза мог замечать изменения, которые происходили вокруг него. Звезды становились все яснее, а небо… небо просто перестало существовать. Над головой незаметно глазу летели шары планет. Бесконечность космоса непрерывно тянулась и закручивалась, сплетая новые и новые нити человеческих судеб.

Казалось, силы никогда не покинут его. Каждое новое движение приносило все больше удовольствия. Мышцы стали как пластилин. Легко пружинилось от земли, секира летала над головой, ступни плавно касались земли. Прыжок по дуге, мощный удар, стойка. В стойке он перехватывал секиру другой рукой и повторял танец зеркально.

Все это время в зарослях ивняка прятался человек. Ронон заметил наблюдателя, но не глазами — чутьем воина. Кусты дрогнули. Человек, опустившись на четыре конечности, кособоко пробежал в сторону пригорка, и там укрылся в темноте одной из хижин. Зажигать свечу он не стал, вместо этого прильнув к закрытому окну. Ронон узнал ее лик, но не подал вида. Он продолжал махать секирой, пока не ослаб. Тогда он обтерся хлопковой сорочкой и убрал секиру в полотно.

Все это время, с начала тренировки, она смотрела на него. Прошло не меньше двух часов. Мужчина ухмыльнулся, покачав головой. Эта женщина целиком в его власти. Он сдвинул оружие в траву и пошел к хижине. Лицо в окне дернулось и исчезло. Она думает, что сможет спрятаться от него. Он быстро вошел, плотно закрыв за собой дверь. Пона лежала лицом к стене. Она делала вид, что крепко спит, но ее ноги были поджаты, а тело тряслось от напряжения.

Он задрал ее юбку. Тело женщины дернулось и замерло в ожидании. Ронон схватил ее за бедра и стал сжимать пальцы. Его охватило возбуждение. Если ногти перережут кожу, а из ран покажется кровь, он кончит, а это не входило в его планы. Ронон хотел получать удовольствие медленно. Он ослабил кисти и позволил себе осмотреть хижину. Он впервые был с Поной здесь. Тут все было омерзительно и пахло нищетой. И то и другое действовало на него опьяняюще.

Жаль он не захватил с собой плетку, но это можно переиграть. Он зажег свечу.

— Я хочу слышать твой голос, Пона.

— Я хочу тебя. — Отозвалась женщина.

— Нет, не это.

Раскаленный воск опустился на плечо и застыл в виде кляксы. Она стерпела это молча. Ронон улыбнулся. Молчание это те же стоны, но спрятанные внутри нее. По тяжелому дыханию, по надрывающемуся сердцу было понятно абсолютно все. Накатила вторая волна возбуждения. Ронон вылил еще несколько капель, услышал долгожданные стоны и рухнул на женщину. Терпеть больше он не мог. Все произошло быстро и ярко, не так как обычно. Новые декорации и свеча дали родиться чему-то новому. Сейчас он отправится к себе, а завтра за работой он хорошенько обдумает, что же произошло.

7

Вечером следующего дня приходил врач. Он постучался в дверь кабинета Ронона, когда тот как раз заканчивал с делами. День выдался плодотворным, думалось легко и свободно, аппетит был хорошим, а все благодаря глубокому сну минувшей ночью. Новый опыт с Поной оказался удачным, Ронону не терпелось это повторить.

— Можно войти?

— Входи, Геон!

Ронон как раз смотрел в окно, когда сер Геон де Курье пробирался садами к его дому. Погодка кстати тоже с самого утра была без облачка, и молодой де Антур ждал только самых хороших новостей.

— Присядешь? — Ронон указал на диван в теневой части комнаты.

— Благодарю!

На придиванном столике лежало блюдо с ароматным печеньем. В воздухе так и парило сладким запахом свежей выпечки. Настоящее испытание для Геона. Он уже два года не нарушал диету, потому что следил за своим весом, который несмотря на все усилия упорно рос.

Вчера к воротам его скромного жилища приходил пеший Куция. В руках извозчика был белоснежный конверт с посланием от кукурузного короля. В письме доктор нашел деликатную просьбу, которая крайне поразила его. Еще сильнее он удивился, когда на обороте листа увидел размер вознаграждения за предложенную работу. Господин де Антур никогда не скупился, но чтобы настолько!

Конец ознакомительного фрагмента.