Попаданец 2.0

Широков Алексей Викторович, 2016

Ты был сержантом морской пехоты – и попал в иной мир. Казалось бы, программа минимум истинного попаданца выполнена. Однако почему у тебя возникает всё больше и больше вопросов. Кто и когда вложил тебе в голову знание местного языка? Почему твой родной дед настаивал на обязательном посещении секции исторического фехтования и зачем ему был нужен настоящий замок в подмосковных лесах, отданный потом под полигон реконструкторов? И главное, отчего, услышав твою фамилию, местные зовут тебя Чёрным Герцогом?

Глава 4

Замок Коттай Дунсон

Гуэнь занял положенное ему место на козлах, отобрал у меня поводья, и фургон качнулся, скрипнул и въехал на мост. Вытащив из-под сиденья уже успевшую как следует послужить мне киянку, я словно бы невзначай удобно оперся на неё. Глядя на приближающийся портал ворот, без каких бы то ни было эмоций на роже, как бы случайно наступив на ногу эльфу, чтобы гад не успел убежать, если вдруг спровоцирует заварушку.

В этот момент решалось многое. Я заранее приготовился продать свою жизнь подороже, если, конечно, все эти разговоры о магии ламий не более чем суеверия, а хитрозадый ушастик понял, что в одиночку ему со мной просто так не совладать, а потому отложил расправу до лучших времён.

От первой внезапной атаки меня в любом случае спасут мои необычные способности, о существовании которых Гуэнь просто не знал, а вот дальше… Эльф умрёт. Болезненно или нет, не знаю — как получится, но сам факт отправки своего попутчика на местный погост я мог гарантировать. А дальше… дальше уж как повезёт.

Контрабандист удивлённо посмотрел на свою стопу, перевёл взгляд на меня и, грустно улыбнувшись, покачал головой, аккуратно правя повозку в сторону медленно, со скрипом раскрывающихся ворот. Наивный. Это, наверное, какой-нибудь местный лопух мог бы проникнуться столь искренней демонстрацией сожаления о случившейся у нас перепалке, но только не дитя моего родного, донельзя циничного мира. Да ещё к тому же стойко высидевший множество психотренингов и лекций по социальной психологии, на которые периодически таскала меня непоседливая Танюха.

Так что в искренность печали Гуэня я не верил ни на грош, как и в наличие у эльфа так называемого стокгольмского синдрома. Так что его ужимки вовсе не заставляли меня расслабиться и потерять бдительность, а производили обратный эффект.

— Сто-о-ой! — раздался властный голос, когда ворота с громким стуком закрылись за нами, а мы, преодолев почти десятиметровую арку, выложенную искусно обработанными каменными блоками, выехали в небольшой каменный мешок, зажатый между внешней и намного более высокой внутренней стеной.

Даже не разбираясь в особенностях местного зодчества, можно было с уверенностью сказать, что это была древняя кладка дворфов, а внешняя стена — скорее всего, человеческим новостроем. Несмотря на нестандартное, можно сказать — подгорное расположение замка, насколько я мог видеть, особенности внешних фортификационных сооружений практически не отличались от тех, что были известны у нас на Земле веке этак в двенадцатом-тринадцатом.

Хоть я и вырос в довольно обычной (по моим меркам) московской семье врача-гинеколога какой-то там элитной клиники и безработной домохозяйки, мой дед со стороны биологического отца был самым настоящим олигархом. Что, естественно, несмотря на недовольство мамы и к вящей радости Ипполита, не могло не сказаться на уровне нашего благосостояния.

Так вот, где-то с начала двухтысячных, под влиянием Алины, новой супруги моего папани, дед вдруг проникся искренней любовью к отечественному и международному ролевому и реконструкторскому движениям. Выкупив по каким-то там серым схемам несколько десятков гектаров земли недалеко от Шереметьево, организовал в этом месте нечто вроде научно-исторического центра «Гиперборея», рая для археологов-экспериментаторов, реконструкторов всех мастей и даже вездесущих толкинистов, которых на территорию комплекса пускали только при соблюдении ими определённых условий.

Возглавила «Гиперборею» сама Алина Нечаева, хоть и пропадала большую часть года где-то в родной Франции. Помимо научных работ и небольшого частного института, «Гиперборея» имела гигантский игровой полигон с лесами, полями, конюшней и ипподромом, деревушкой в стиле фахверг, а также рыцарское ристалище, имелся самый настоящий средневековый замок норманнского типа. Так что я — частый гость «Гипербореи», прекрасно ориентировался в подобных укреплениях.

Сейчас мы находились в так называемом «мешке», пространстве-ловушке, причём самого что ни на есть простого типа, иногда устраиваемом с целью подрядить атакующие сквозь пробитые тараном ворота ряды противника. Хотя по сравнению с богатствами «Нечаевского замка» здесь всё было как-то бедновато. Многочисленные бойницы для стрелков в стенах, пара защитных пилонов, поворотные котлы над вратами, в которых во время осады должны были кипеть смола или масло, немногочисленные осадные машины, два скорпиона на передовой и одна баллиста. Вот и всё, что мог предложить напавшему на него войску Коттай Дунсон. К тому же, похоже, что это место использовали ещё и как задний двор, куда выкидывали весь временно не нужный хлам из внутренних помещений.

— Привет, Лех! Старина! — широко улыбнулся эльф, притормозив Гобика, и приветственно взмахнул рукой приближающимся к нам людям. — Как ты тут без меня?

Пять натуральных средневековых воинов шли к нам от приветственно распахнутых и, похоже, давно уже не закрывавшихся внутренних ворот. Четверо из них, обряженные в некое подобие бригантин с надетыми на голову стальными касками, похожими суповую тарелку были вооружены небольшими топориками и полутораметровыми копьями. Внешне они производили довольно удручающее впечатление, особенно если сравнивать их со встреченными ранее воинами со Святой Земли, а осунувшиеся, бледные лица говорили о явном недостатке солнечного света.

Другие двое — те, что вышагивали перед ними, выглядели намного более представительными персонами. Первым шёл суровый мужчина с сухим лицом и длинными свисающими ниже подбородка усами, в кольчуге до колен, бармице, тряпичном табарде и кольчужных чулках, заправленных в невысокие мягкие сапоги со стальными пластинами. На поясе у него болтался прямой меч с простенькой, слегка изогнутой гардой и рукоятью строго под один хват. Если бы не ярко-оранжевая накидка с изображённым на ней то ли бобром, то ли кротом, он производил бы впечатление этакого классического брата-тамплиера века этак начала двенадцатого, когда орден рыцарей Храма был ещё беден, но уже представлял собой существенную военную силу.

Его спутник был сильно моложе. Этакий паренёк почти моего возраста с простоватым лицом деревенского увальня, однако закованный в некое подобие латных доспехов — стянутых ремнями тяжёлых кованых пластин явно кустарной ковки, более-менее облегающих фигуру и прикрывающих жизненно важные органы. Из-под них выглядывала добротная кольчуга, а на боку висело нечто замотанное в толстую серую ткань, покрытую маслянистыми разводами.

В руках люди держали нечто, которое я издалека принял за факелы, которые я видел на стенах, но в действительности это оказалось что-то наподобие электрической лампочки, вкрученной в оформленную резьбой и металлическими кольцами длинную деревянную дубинку. Во всяком случае, светящийся шарик на её широком конце никак не мог быть обычным огнём.

«Магия… — как-то отстраненно подумал я. — Обычный магический факел, какие можно встретить в некоторых компьютерных играх. Чему, собственно, тут удивляться».

— Лучше, чем при тебе, — беззлобно огрызнулся усач, подходя к упряжке и похлопав мутанта по круглому боку. — Кто там тебя с Борсоном обидел-то? Знаешь?

— Ну как не знать. Люди и краснолюды шевалье Нирра Бахат Бенерджи, — противно улыбнувшись, эльф резким, но незаметным для воинов движением высвободил свою ступню, тут же шустро и легко спрыгнув с козел, замысловато поклонился своему собеседнику и только тогда ответил на крепкое рукопожатие.

От немедленного приведения смертельного приговора в исполнение эльфа спас тоненький голосок из-под намотанной на манер шарфа бывшей чадры, под которой отныне покоилась обратившаяся в цепочку змейка.

— Юна думает, что он тебя не предаст.

— С чего это ты взяла? — одними губами переспросил я, одновременно сбрасывая излишнее напряжение мышц и ловя на себе хмурый взгляд усача.

— Я не знаю… — ответила мелкая ламия после секундного молчания, — просто чувствую и всё. Юна просит верить Юне!

— Ну… если Юна просит… — задумчиво произнёс я, рассматривая молодого парня в доспехах, всё время косящегося на одну из двух прилепленных к стенам расщелины башен.

— Совсем озверел дурной святоша… в приграничную зону лезет, — жаловался тем временем эльф. — Они нас на Белой Петле догнали. Документы, то-сё, смотрю, а они уже моих ребят режут.

Странным был этот разговор. Контрабандист, похоже, врал напропалую и не скрывал этого, а его собеседник, демонстрируя полное недоверие к его персоне, тем не менее важно кивал при каждом слове и даже не думал задавать каких бы то ни было вопросов.

— В приграничную, значит… — сурово пробурчал усатый, когда эльф наконец заткнулся.

Видимо, из всего словесного потока Гуэня он выделил даже не самое главное или как минимум правдивое, а то, что интересовало конкретно его. Потерев большим пальцем нижнюю губу, прямо под крючковатым носом и тут же пригладив встопорщившиеся усы, «тамплиер» крякнул и пнул мыском сапога какой-то мелкий камушек.

— Ну что ж. Не зря Жако копил деньги на «Гневных Клоунов»… — мужчина бросил на меня ещё один быстрый взгляд. — Очень уж ему хотелось прижать к ногтю этого Бенерджи… да вот…

— Неужели самих «Гневных Клоунов»? — судя по всему, Гуэнь проникся словами усача. — Наёмников Бергуча? Грозы Роулиндейла?

О каком таком боевом шапито они говорят — я, естественно, не знал. Воображение, как ни пыталось изобразить мне нечто адекватное окружающему меня фэнтезийному антуражу — постоянно рисовало мне участников телепередачи «Аншлаг» во главе с ведущей, вооружённых алюминиевыми битами, арматурой и ржавыми цепями. Маститые старички и примкнувшая к ним маргинальная «молодёжь» среднего возраста со зверскими рожами вышагивали по тёмной улице, выкрикивая в сторону жмущихся к стенам домов случайных прохожих унылые и не смешные анекдоты.

— Капитан Леанусье, — вывел меня из мрачных фантазий тяжёлый грудной голос, принадлежавший парню в латах. — Я очень сожалею о своей просьбе, многоуважаемый монсеньор, но не изволили бы вы иметь милость смочь позволить себе посвятить меня, чтобы я, недостойный, узнал…

— Бруно! Мать твою! — взорвался усач, чем сильно напугал своего спутника, который, пытаясь выговорить витиеватую фразу, даже закрыл глаза от усердия. — Не позорь меня перед людьми! Какой я тебе «монсеньор»! Да и вообще — я тебе сколько раз приказывал перестать пользоваться этим быдлячим штилем! Нормально говори: что ты хочешь? Связался с му… с аристократом на нашу голову.

— Ну… я это! Дядь Лех… — смутился и даже покраснел парень, в голосе которого тут же прорезалось что-то простое и деревенское, — а кто такие «Гневные Кроуны»?

— Клоуны, Бруно. Клоуны! Клоуны это что-то типа шутов.

— Э…

— Мать… Скоморохов. Ты их в родном селе на ярмарке должен был видеть…

— А!! — в протяжном, как будто пришедшем из бочки звуке чувствовалось узнавание. — А чё? Дядь Жако хотел плясульки устроить? Это я люблю! Я б Маришку тогда пригласил бы…

— Уй болван… — с тяжёлым вздохом прошептал капитан Лех и провёл ладонью по своему лицу сверху вниз, дёрнув под конец самого себя за усы. — Бруно, мальчик мой. Даже если бы Жако устроил праздник, к баронессе Мари тебя не подпустили бы и на пушечный выстрел!

— А чё так! — искренне удивился парень, хлопая глазами. — У нас в деревне на танцульках даже жонка священника баба Муся со мной отплясывала. Не брезговала да, и на сеновал потом сама меня позвала!

Парень смутился сказанному и, отведя глаза, залепетал:

— Ну это… Крыша у неё на сеновале, видать, прохудилась. Вот она и… а я пока за инструментами ходил, отец Евген из ратуши вернулся. Разозлился почему-то. Сказал, что им моя помощь не нужна, и прогнал со двора. Но я не вру! Баба Муся со мной танцевала! Так принято! Это по правилам! Так почему же Маришка-то не…

— Бруно… — терпение усача, похоже, было на исходе и только наше присутствие не позволяло ему перейти на крик, а вот сопровождающая эту парочку тройка бойцов с топориками уже откровенно ржали. — Послушай, Бруно. Сколько лет ты уже живёшь в этом замке?

— Ну… Раз… Два, три, шесть… — принялся загибать пальцы парень.

— Четыре, пять! — поправил его капитан. — Пять лет. И ты до сих пор не понял, что ты не в своей деревне?

— Но правила! — возмутился латник. — Есть же правила! Танцуют все…

— Идиот… А! Не важно, — отмахнулся от него мужчина. — В любом случае — никакого праздника Жако не планировал.

— Как это не планировал! — возмущению парня не было предела. — Так ведь скоморохи-то!

— Бруно… — почти прорычал капитан, зло глядя на подрагивающие плечи эльфа, прислонившегося лбом к круглому боку флегматичного гобика, и сам еле сдерживая рвущийся наружу смех.

В сложившейся ситуации, похоже, не веселились только мутант, Юна да я. Первому вообще было наплевать на то, что происходит вокруг него, ламия в силу своего возраста, похоже, не понимала, о чём говорят эти люди, а я как-то не привык смеяться над откровенно слабоумными. Еле сдерживая на лице суровую маску, капитан повторил:

— Бруно. «Гневные Клоуны» только притворяются скоморохами. Да, они красят свои лица белой краской — но не для того, чтобы смешить селян, а чтобы пугать врагов. Именуя себя клоунами, они носят пёстрые одежды и бубенцы, отвлекающие их врагов. Мальчик мой — это суровые люди. Настоящие убийцы, берущиеся за любые, даже не совсем законные дела. Именно поэтому Жако хотел нанять их для рейдов на территорию Святой Земли…

— Незаконные это плохо! — стукнув себя по нагрудной пластине, прорычал парень. — Неправильно это, не по порядку…

— Знаешь, что, Бруно, — произнёс капитан.

— Что? — удивлённо спросил парень.

— Заткнись. Просто заткнись.

— Но я же не… — начал было тот.

— Каждое следующее слово будет стоить тебе пяти палок.

— Я же рыцарь! — удивлённо произнёс парень, хлопая честными, наивными глазами. — А рыцарей палками не наказывают.

— Ты не рыцарь, Бруно… — ответил ему капитан, показательно загибая пальцы. — Ты всего лишь оруженосец.

— Но…

— Сорок пять палок, мой мальчик. Ты наговорил уже на…

— Молчу! — Бруно, в рокочущем голосе которого читался испуг, быстро заткнул своими лапищами рот.

–…уже на пятьдесят палок, — улыбнулся сквозь усы капитан. — У тебя сегодня будет не самая приятная ночь. А вы чё ржете, салаги! А ну сми-и-ирно!

Рявкнув на своих совсем уже распоясавшихся подчинённых, капитан вновь обратил внимание на нас. А точнее на меня.

— А что ж это вы, молодой человек, не веселитесь? — то ли с упрёком, то ли с уважением спросил усач, переводя взгляд с меня на трясущегося от беззвучного смеха Гуэня и обратно.

— У меня дома не принято смеяться над убогими, — ляпнул я первое, что пришло в голову. — Плохой вкус, знаете ли.

— О! — капитан поднял вверх указательный палец и сказал: — Народная мудрость. Откуда ты, сынок?

— Я… — ответить я не успел, так как отсмеявшийся Гуэнь перебил меня:

— Он из Руксзкхемии, — вытирая слёзы, сообщил эльф. — Баронство такое…

— Губерния, — ехидно поправил я ушастого приколиста, похоже, совершенно забывшего, что было изображено на моей карточке.

— Ну да — губэреня, почти у самого подножья Трона, — ничуть не смутился контрабандист, продолжая вешать лапшу на уши капитану. — Скажу тебе, приятель, — местные там жуткие зануды и формалисты!

— О… — Лех, похоже, удивился. — Не знал, что там кто-то окромя змееборцев живёт. Так ты его там нанял?

— Не… — Гуэнь замялся.

Издав тяжёлый вздох, поведал капитану душещипательную историю о том, что бедный, несчастный я был отбит благородным ушастиком у самого шевалье Нирра. Тот, мол, уже, по моим словам, напал на мирный караван, тянущий возы с хвостами наг в Серентию. Меня взяли в плен, семью — злостно перебили, а сами тут же отправились на охоту на его Гуэня карликов. Но стоило только непревзойдённому воину и вообще герою среди детей Эльматэрацу вызволить меня из пут злобных приспешников потерявшего берега феодала и вооружить меня первым, что попалось под руку, как я, вдохновившись, проявил чудеса героизма.

Лех слушал, кивал и, похоже, не верил ни единому слову ухатого. Я — молчал, Юна что-то возмущённо попискивала, но слава богу, слышно это было только мне. Бруно внимал эльфу раскрыв рот, переводя восхищённый взгляд с меня на Гуэня и вновь глядя на меня искрящимися глазами.

— Ладно… я понял, — оборвал наконец пустословие контрабандиста капитан. — Карты у него нет.

— Ну почему нет? Есть! — возмутился эльф, кивнув мне головой. — Как ты, Лех, мог только…

— Давай её сюда, сынок, — не вслушиваясь более в слова балабола, усач подошёл ко мне и протянул руку. — Посмотрим, что ты и кто ты…

Вытащив из кармана метрический прямоугольник я передал его воину.

— Из-под Трона, значит… — задумчиво произнёс тот, скосив глаза на Гуэня.

— Из-под Трона, — как ни в чём не бывало кивнул эльф. — Тебя что-то смущает?

— Не-е-е, — протянул капитан, слегка отстраняясь от Бруно, который разглядывал карту через его плечо, и глядя тому прямо в глаза, произнёс: — Всё в порядке. Всё в рамках закона…

— А почему солнце? — прогудел латник, подвинувшись так, чтобы вновь видеть карточку. — Разве там не кресло должно быть?

— Не! — почти хором ответили Лех с Гуэнем.

— Ну не… так не… — покладисто согласился Бруно, затем на лице его отразилась судорожная работа мозга, после чего он сморщился, словно бы откусил лимон, и выдал, запинаясь на каждом слове, к тому же совсем не свойственным ему тоном: — Молот! Не… неблагородное оружие! Фи — деревенское быдло!

— Ладно… С вас пять серебряных за проезд и ночёвку, — звонко ткнув парня локтем по кирасе, сказал Лех.

— Дороговато что-то? — нахмурился Гуэнь, но полез в свой кошель.

Блестящие монетки сменили хозяина, и мой попутчик уже полез было на козлы, а встречающие, потеряв интерес к нашим персонам, направились к входу за вторую стену, когда капитан вдруг остановился и, повернувшись, как бы невзначай произнёс:

— Времена сейчас тяжёлые, а у нас в оружейке есть запасы, которые мы можем продать. Да и в одёжке такой не стоит в королевских городах появляться…

Произнеся это, он отвернулся и как ни в чём не бывало зашагал за своими подчинёнными.

— Не интересует… — заявил эльф, взявшись за поводья.

— Интересует — сообщил я, спрыгивая с телеги.

— Тогда следуй за мной, — не оборачиваясь приказал Лех.

Я сильно ошибался, предполагая, что Коттай Дунсон очень уж похож на «Нечаевский замок». Ворота второй стены выводили в просторный двор, в котором в этот момент было достаточно людно. Сам массив внутренних строений лишь слегка выступал из левой стены прореза квадратным основанием, из которого вырастала высокая, утопленная в стену башня. Она напоминала эркер, используемый в современной архитектуре. Только вместо широких окон на его поверхности располагались многочисленные бойницы, а в метрах в ста над основанием светился яркими огнями балкон с ажурным витражом.

Её противоположная сестра, прилипшая к другой стене пролома, не достигала земли, тёмным и мрачным силуэтом, лишь слегка освещаемым факелами, тяжёлой глыбой нависала над нашими головами. С одного из её уровней к земле тянулись паутинки верёвочных лестниц, а единственный отблеск огня то и дело мелькал среди аркады, венчавшей её верхушку.

— Сынок, иди за мной, — произнёс капитан, глядя, как эльф заворачивает гобика к широкой арке, расположенной в самом центре массивного кубического основания освещённой башни…

— Я с вами, дядь Лех, — радостно произнёс Бруно, слегка отталкивая меня с дороги. — А куда мы идём?

— Ты остаёшься здесь! — припечатал радостного идиота капитан, грубо оттолкнув его в сторону. — Иди лучше гостя проверь, вдруг там опять Игоша озорничает!

— Ох! Игоша! — Бруно аж присел. — А у меня от бабки амулет от него есть! Только он в деревеньке Осиннуум остался. Я его там на люстру прибил!

Парень задумался а потом выдал:

— Не думал я, что Игоша и в замок проберётся! Ща сбегаю, заберу!

— Стой! Отставить в деревню бегать! — рявкнул капитан. — Просто сходи посмотри, может, и не пробрался в замок дух.

— Ла-а-адно… — как-то разочарованно произнёс парень. — Я это… пойду…

— Иди, иди… — похлопал его по плечу капитан, а когда Бруно, широко улыбаясь, скрылся за углом основного здания, нервно усмехнулся. — Ты, сынок, не смотри на меня так. Мы не звери и не для того его здесь держим, чтобы шпынять да издеваться. Бруно парень хороший, вот только на голову слабоват, зато исполнительный и добрый. А уж силушки в нём на десятерых взрослых мужиков имеется.

Капитан выжидательно посмотрел на меня, я же в свою очередь молчал, не имея ни малейшего желания лезть в чужие дела. Видимо, неверно поняв меня, мужчина продолжил объяснения и одновременно направился к неприметной дверке, расположенной чуть в стороне от бокового крыльца этого необычного замка, почти у уходящей в темноту каменной стены.

— Мы с Жако — бывшим владельцем этого замка и отцом баронессы Мари, когда-то давно сражались плечом к плечу с его отцом. Тот был ещё типчик, не чета сыну. Когда свалила его каменная лихорадка, единственное, что он просил нас, так это пристроить его старшего сына к воинскому делу. Я-то хотел парня солдатом сделать, сам понимаешь — куда ему выше-то, да вот приятель мой по-другому порешил. Оруженосец ему понадобился. Решил сынка старого пройдохи в люди вывести, благородным сделать.

— Стоит ли подобное рассказывать совершенно незнакомому человеку? — уже открыто намекнул я разговорившемуся усачу.

— Да что такого? — отмахнулся тот и усмехнулся. — Ты чужак, тебе и выговориться можно. Сегодня ты здесь, а завтра — ищи ветра в поле. Устал я, сынок, от этого замка. Не поверишь, как устал, вот языком иногда старику потрепать и охота, а поговорить мне здесь вроде как и не с кем. Пока Жако был — с ним хоть поговорить можно было, а сейчас…

Воин остановился и посмотрел на меня своими усталыми, почти бесцветными в свете магического фонаря глазами.

— А что с ним случилось? — спросил я.

Вместе с моим провожатым мы пересекли наискосок что-то типа вахтёрки, прошли сквозь комнату стражи и углубились в запутанный лабиринт узких проходов с невысокими потолками. Из приоткрытых дверей доносились приглушённые голоса людей. Видимо, Лех вёл меня по коридорам, предназначенным в первую очередь для прислуги и работников замка.

— Так помер. Убили лесные бандиты. Месяца три назад. Возвращался с торгов в Риверлофиумме, денюжку для найма наёмников вёз, да так и сгинул на полпути.

— Соболезную.

— А… ерунда. Всем нам туда в конце концов дорога.

Кажется, этому человеку действительно очень хотелось с кем-нибудь поговорить. И неважно о чём. Отпирая тяжёлую, обитую сталью дверь, за которой оказалось складское помещение, заполненное стеллажами с разнообразной одеждой, он продолжал трещать про серость быта Коттай Дунсона. В то время как подозванная им женщина, лет этак за пятьдесят, выбирала одёжку под мою фигуру, он расспрашивал меня про жизнь в моём гипотетическом родном поселении, в некой губернии, расположившейся в области, которую называют «Подножие Трона».

Не имея ни малейшего представления, что это и где находится, я лепил ему осторожную полуправду о трудном фэнтезийном быте расположенных на опасном отшибе деревень, почерпнутую из кое-каких книг, фильмов и популярных ныне сериалов. Одновременно с этим я настойчиво отказывался от классических парных кальсон, одна из штанин которых была выкрашена в ярко-оранжевый, а вторая предложенная мне в тёмно-зелёный. Замковая швея настаивала, просто не понимая, как можно не влюбиться с такую красоту, я же вцепился в более-менее современные штаны из мягкой кожи и прикрывался ими от кудахтавшей толстушки словно щитом.

В конце концов та сдалась, причитая, что у современных юношей нет ни вкуса, ни стиля в одежде. Несколько серебряных монеток перекочевали в капитанский карман, и довольный Лех завёл разговор о местной политике, я же стал счастливым обладателем широченных трусов на подвязках, длинной белой рубахи, плотного кожаного дублета и штанов. В комплект к сапогам прилагался набор тряпичных обмоток, которые я под удивлённым взглядом усача использовал не как то полагалось в классическом средневековье, а на манер обычной отечественной портянки.

Уже через пару минут я был полностью готов. Непривычная одёжка оказалась довольно удобной, а уж переплатил ли я за неё или усач всё же решил не обирать лишний раз голодранца — кто его знает. В местных деньгах и их ценности я разбирался не лучше, чем свинья в апельсинах, а расспрашивать словоохотливого вояку не стал, опасаясь выставить себя ну уж полным профаном.

Ещё в одну серебряную монетку мне обошёлся крепкий ремень и небольшой кошель для денег, который предполагалось носить привязанным к поясу. Посчитав что-то в уме, Лех полез было в свою мошну, выгребая из неё медные кругляши с чеканным изображением профиля какого-то мужика, но я остановил его, предложив на сдачу немного модернизировать мой новоприобретённый дублет, пришив спереди к его внутренней стороне довольно объёмный карман с несколькими дополнительными петлями.

Пожелание встретило лёгкое непонимание как у самого капитана, так и у замковой портнихи, однако оба списали подобные странные требования на причуды иноземца, и тётка, что-то ворча себе под нос, подхватив куртку, потащилась за шилом. Мы же с моим спутником, под медленный разговор ни о чём, направились в святая-святых замка — в арсенал.

— Вот… — проведя меня между двумя хмурыми детинами с хищно выглядящими алебардами, капитан быстро миновал многочисленные полки, заполненные разнообразным оружием, и остановился у стеллажа, на котором покоились разнообразные молоты, насаженные на длинные деревянные, а то и стальные рукояти. — Выбирай на свой вкус. Всё равно ими никто не пользуется.

— А на фига они мне? — задумчиво произнёс я, рассматривая ряды как вполне исторического ударного оружия, так и вполне фэнтезийные образцы с бойками под десять килограммов, применимые разве что для забивания свай в мягкую землю.

— Так ты ж молотобоец! — довольно ехидно отозвался капитан и протянул руку. — Покажи свою карту!

— Да смотрите сколько угодно, — ответил я, передавая пластинку Леху, и медленно двинулся вдоль любовно выставленных рядов оружия.

Вопрос: «Что взять?» оказался не из простых. Конечно, в разнообразной попаданческой литературе все «правильные» герои обзаводились разнообразными мечами. Вот только я ни разу не читал, чтобы кто-нибудь и заботился о своём вооружении. А ведь лезвие оно не из современной высоколегированной или нержавеющей стали делалось. Ржой покрывалось на раз, а весь уход за ним в книгах заключался в вытирании после боя о плащ, а то и о самого поверженного врага. Да и править его постоянно нужно…

Так что брать в руки клинок следовало только при условии, что будешь о нём непрестанно заботиться. Как о младенце. А я на такие жертвы пока что был не готов.

Топор или секиру? Да вообще-то та же песня, что и с мечами, вот только к тому же к подобному вооружению я никогда не испытывал особой любви…

Пройдя по периметру комнаты, рассматривая разнообразное, порой довольно экзотическое оружие, я вновь оказался возле криво улыбающегося Леха, поигрывающего моей карточкой.

— Ну что? Всё вернулось на круги своя? — улыбнулся он и, ловко выдернув из стойки полэкс на длинной витой рукояти, протянул мне этот боевой двуручный молот с лезвием топора задней части обуха. — Держи, хорошая вещь, да и возьму недорого…

— Лех, я только только от одной неудобной дуры отказался, а ты мне другую суёшь… — ответил я, возвращая оружие на место. — Ты сам-то пробовал когда-нибудь с подобной орясиной бегать?

— Я нет, — усмехнулся капитан, — я же не дурак!

— Вот и я не дурак! — вернул я улыбку, и в этот момент мой взгляд остановился на нижней планке, в пазах которой уютно расположились одноручные молотки.

— Не дурак, говоришь… — задумчиво произнёс воин, рассматривая мою карту. — Да неужто?

— Вот это мне вполне подойдёт, — не особо прислушиваясь к бурчанию капитана, сказал я, подхватывая приглянувшийся мне «wahammer» — почти двухкилограммовый боевой молот с шипом на задней части обуха, вертикальным шипом и искусно выполненным металлическим топорищем.

— Уверен? — с сомнением спросил меня капитан, хмуро глядя, как я, пару раз крутанув оружие в руках, направился к сложенным в углу обычным круглым щитам. — Послушай, мальчик мой. Даже если вот эта штука… — Он потряс моей картой. — …фальшивка, навязанная тебе Гуэнем, к её советам всё равно стоит прислушиваться, — магия, хоть и ущербная, говорит, что ты…

— Послушайте, уважаемый, — перебил я своего собеседника, уже подвесив на предплечье один из щитов и прикидывая, подходит он мне или нет. — Вы вроде бы бывалый вояка. И вы действительно верите в подобное?

— Я — нет, — устало произнёс мужчина, меланхолично вращая металлическую пластинку в руках. — Но многие верят, и хочешь ты этого или нет — но твой выбор им не понравится.

— Ну, я лично считаю, что именно мне решать, что мне носить и с чем в руках драться, — не очень вежливо ответил я, возвращая щит в стопку. — Все остальные — идут лесом. К тому же вера, Лех — вещь эфемерная и непостоянная. Работает, как говорится, до первого раза. Ну, если, конечно, религия позволяет.

— Вот в том-то и дело, что не позволяет! — крякнул старый капитан, глядя, как я с кислым лицом один за другим перебираю и отбраковываю щиты. — Парень, у вас что там, у Трона в Элора не веруют, что ль?

— В кого? — остановив свои бесцельные поиски, я с прищуром посмотрел на Леха.

Круглые щиты мне откровенно не нравились. Добротные и довольно тяжёлые, они требовали определённой привычки к ношению. Меня же на полигоне в основном гоняли со славянским каплевидным. Найденный в какой-то дикой глуши то ли отцом, то ли Алиной инструктор «дед Тарас», сгорбленный длиннобородый старичок, который собственно и вколачивал в меня своей клюкой ратное дело. Говорил он на каком-то жутком сочетании древнерусского с современным, всегда таскал с собой старенький сотовый телефон без батарейки и верил, что в нём живёт быстроногий телефоновик. Забавный был дядька. В «Гиперборее» устроили настоящую двенадцатидневную тризну, когда какой-то мажор на своём спорткаре влетел в остановку, на которой он дожидался последнего троллейбуса.

Конец ознакомительного фрагмента.