Невеста с аукциона

Шарлиз Шелдон, 2022

Отчим с матерью решили улучшить свое финансовое состояние, продав меня богатому старику. Их не интересовали мои чувства с эмоциями, наличие любимого парня. Главное – деньги. Однако, когда свадьба была в самом разгаре, недоброжелатели мужа подкинули ему свинью, похитив молодую невесту. Думали, что с престарелого «Рокфеллера» поимеют много денег, но их планам не суждено было сбыться. Как и моим. Вас когда-нибудь оценивали под сотнями взглядов? Как племенную кобылу, унизительно выкрикивая суммы денег… Нет, зато теперь я знаю, что такое человеческий аукцион и бесчеловечная жестокость. Особенно от того, кто купил тебя ради забавы. Содержит нецензурную брань. История не легкая и содержит тяжелые сцены.

Глава 9

Пожалуй, я переоценила свои силы, и мой план катился ко всем чертям.

Пока бежала до кромки леса, несколько раз оглядывалась. Преследователи тоже покинули участок и осматривались по сторонам. Человек десять бросились к машинам и тут же сорвались с места. Их фары дальнего света били далеко, и моя одинокая бледная фигурка, бегущая вдоль оврага и дороги, сразу бросилась им в глаза.

Я тут же забыла про холод, сковавший все тело. Наоборот жар прилил к щекам и груди, пока ноги ускорялись. До леса еще несколько десятков метров. Нужно успеть, чтобы затеряться среди деревьев. Уйти так далеко и глубоко, чтобы они меня не нашли.

За спиной уже совсем близко слышался рык мотора, фары хорошо освещали дорогу. Еще немного и я с разбега нырнула в лес. Ступни больно приземлились, явно обо что-то порезавшись, но адреналин, бурливший в крови, подстегивал бежать, заглушая боль.

Я ощутила себя оленем, за которым гонятся хищники. Опасные хищники, почуявшие, что от них убегают пятьдесят миллионов.

Преследователи выскочили из машин и бросились следом. Их быстрые шаги эхом раздавались в моей голове. Они не кричали и не матерились, лишь методично преследовали меня, не давая увеличить между нами дистанцию. Так загоняют раненного зверя. А именно им я сейчас и была, оставляя за собой кровавый след.

Ветки темных деревьев больно хлестали по лицу, цепляли волосы. Бежала, не разбирая дороги, пока не поняла, что по пятам никто не идет. Эти гады отстали, зато я окончательно заблудилась. Старалась придерживаться курса вдоль кромки леса, но очень скоро начала петлять, как заяц. Лишь бы оторваться. Вот и допетлялась. Но даже это было лучше, чем снова оказаться в том подвале, где меня будут мучить, а возможно и пытать.

Затихла и прислушалась. Только мое сердце стучало где-то в районе горла, обещая вот-вот выпрыгнуть. Холод снова стал медленно обволакивать тело, а раненные ноги запульсировали острой болью.

На земле кое-где еще лежал снег, колючие маленькие ветки и камушки. Стоило посмотреть вниз, и я ужаснулась. Как смогла, не обращая внимания, так долго бежать по всему этому?

Сделала осторожный шаг, чтобы начать выбираться отсюда, и не сдержала легкий вскрик. В ступнях все полыхало от боли. Присела на поваленное холодное бревно и подтянула сначала правую ногу. Лучше бы я этого не делала.

Сразу замутило от вида крови. Она до сих пор продолжала капать на землю, а из ступни виднелся маленький осколок. Маленький, потому, что большая его часть вошла в кожу, как нож в масло. Мне стало дурно. Особенно, когда попыталась самостоятельно его вытащить и чуть не взревела от боли. Слезы брызнули из глаз, когда я уже выкинула на землю шестисантиметровый изогнутый осколок от бутылки.

Сидела укачивала ногу, как младенца, и тихо плакала. Плотина спокойствия рисковала вот-вот прорваться. Хотя какое к псам спокойствие?! Я была в ужасе.

От холода первая конечность уже успела слегка онеметь, приглушая боль, но это был плохой знак. Очень плохой. Таким темпом можно получить обморожение, что повлечет за собой ампутацию. И об этом очень не хотелось думать…

Поменяла ногу. Из второй ступни торчало четыре осколка, так же глубоко зашедших в плоть.

Где-то хрустнула ветка, и я резко дернулась. Вгляделась в ночную темноту, но никого не видела и больше не слышала. Было очень страшно одной. За каждым деревом мерещились силуэты бандитов и всякой нечисти. Но стиснув зубы, я терпела и уговаривала себя быть сильной. За последний месяц эта аффирмация стала самой часто повторяемой.

Взялась за осколок и аккуратно под свой скулеж потянула.

— Попалась! — вдруг рявкнули над ухом и сильные руки схватили меня за плечи.

— А-а-а-а-а-а-а!!! — как же громко и сильно я закричала от испуга…

Мой визг эхом разносился на много километров, пока тот, кто меня поймал, не зажал мне рукой рот.

— Да заткнись ты! — мужчина с силой тряхнул меня, свалив с бревна, — Поднимайся и пошли.

— Нет…нет… лучше убей, а? — подняла на него слезящиеся глаза. Передо мной стоял разъяренный Алмазов собственной персоной.

Все те же джинсы, пуловер, легкая куртка. Смотря на одежду, мое тело стало трястись от холода.

— Убить? — рассмеялся мужчина, — Мы еще даже не начали, а ты уже просишь прикончить тебя? Чувствую, моя игра с тобой будет очень короткой и не долгой.

— Играйся с теми, кто равен тебе и может достойно ответить. А меня и до тебя месяц мучили! Думаешь, ты первый, кто меня купил? — хрипло закричала на него, — Чертас два! Амиров так же выкупил меня у отчима с матерью! Уж не знаю за какую сумму, но точно не за две копейки. Я этот месяц не жила, а существовала с мыслью, как бы все прекратить, а тут появляются те уроды и ты!

— Бедная, — без всякого сочувствия процедил он, — Не жизнь, а мучения. На свадьбу получила красный мерс, а хотела золотой?! Поднимайся! Живо.

Эта сволочь обогнул бревно и вцепился мне в волосы, поднимая наверх.

— Не могу, — истерически закричала, прыгая на одной ноге.

— Почему?

— Стекла впились в ноги, — с мучительным стоном показала ему кровавую кашу.

— Блять! — Алмазов отшатнулся и замер. Да уж, зрелище не для слабонервных, согласна, — А как бежала тогда? Зайцем петляла между деревьев. Мы тебя даже надолго потеряли из виду.

— На адреналине, — пожала плечами, — Пока бежала — терпела. Стоило остановиться, как боль появилась.

— Идиотка, — зарычал Алмазов, — Нехер было сбегать. Да еще и голышом.

— Мне никто не потрудился дать хоть какую-нибудь тряпку.

— А ты и не заслуживаешь, — рявкнул он.

Я не стала больше вести с ним бесполезный диалог. Боль отнимала все силы.

Мужчина пару раз рвано вдохнул, выдохнул и скинул с себя куртку. Подошел ко мне и с видом великого одолжения набросил ее на плечи. Я не стала показывать свой характер, быстро продела руки в рукава, застегнула молнию и утонула в вещи. Она была размеров на пять больше меня и источала горьковатый запах парфюма.

Алмазов наклонился и без лишних слов поднял меня к себе на руки.

Может, попытаться его задушить? Ага, скорее потом мой окоченевший труп найдут, а не его. Если найдут еще.

— Ты совершаешь большую ошибку, если хочешь мстить мне за грехи Амирова, — тихо сказала.

— Заткнись и сиди молча, если не хочешь ползти до дома на карачках, — сцепив зубы, процедил он.

Мне не хотелось его разглядывать, но взгляд сам по себе возвращался к лицу мужчины. В темноте было плохо видно, но я разглядела прямой нос с упрямым подбородком.

— Успеешь еще насмотреться, — вдруг хохотнул Алмазов, — У нас с тобой впереди много времени. Еще надоем тебе своей противной рожей.

— Много времени до чего?

Он на секунду задумался и сжал меня руками.

— До конца. Понимай, как хочешь, — его ответ сквозил одержимостью вперемешку с болью и ненавистью. Эта смесь чувств буквально ударила по мне, вызывая животный страх.

Скоро мы вышли из леса на какую-то пустынную дорогу и Алмазов поставил меня на одну ногу. Его лапища держала мою шею, будто в любой момент готовая ее переломить или сжать до характерного хруста.

Мужчина взялся за телефон и позвонил своим людям, чтобы те подъехали. Через десять минут вдалеке показался свет фар, а еще через какое-то время меня уже доставали из машины, так как мы приехали в его дом.

И снова подвал…

— Скоро приду, — многообещающе бросил садист и ушел.

Я включила обогреватель, пододвинула к нему матрас и легла прямо в куртке Алмазова. Так было теплее. Сил, чтобы вытащить осколки из второй ноги, у меня больше не было. Тело мертвым грузом лежало и ныло от боли. Так хотелось прекратить эти мучения одним махом.

Думая столь крамольные мысли, я все-таки с громким криком вытащила оставшиеся осколки. Всего четыре, но зато какие! Длинные, очень острые с одного края и с удобной частью, чтобы держать его в руках.

Выбрала самый большой и острый и припрятала в матрас, чуть-чуть разрезав его по шву. Пригодится, когда больше не будет сил оставаться в этом мире на правах вечной жертвы. Остальные три бросила на бетонный пол и почти выключилась, когда раздалось лязганье металлической двери.

На пороге стоял Алмазов с бутылкой воды и каким-то свертком.