Триумф карьериста

Чингиз Абдуллаев, 2022

Ошеломительный детектив о преступлении в высших эшелонах власти. Знаменитый эксперт Дронго расследует преступление там, где государственные тайны хранят, как нигде в мире. Это не должно было произойти. Такое просто НЕ МОГЛО произойти! В здании кабинета министров, на своем рабочем месте, среди бела дня, убит вице-премьер правительства Мальцев. Там, куда никогда не проникнет случайный человек. Где никто не сможет зайти в кабинет вице-премьера без согласования. Где всё напичкано камерами, где полно охраны, где каждый шаг подчинен строгому регламенту. И все же – это случилось. Чудовищно. Необъяснимо. Не предавая огласке позорную информацию, убитого срочно и торжественно хоронят. Официальная версия – смерть от сердечного приступа. Дочь вице-премьера не может смириться с ложью и просит эксперта Дронго найти убийцу. Сыщику не впервой заниматься сложными расследованиями. Но когда на его пути встают федеральные службы, отвечающие за безопасность первых лиц государства и не желающие огласки, то расследование превращается в тонкую, умную и крайне опасную игру… Роман дает непростые ответы на непростые вопросы. Ибо уровень – слишком высок. Чингиз Абдуллаев родился 7 апреля 1959 года в Баку. Член Союза писателей СССР с 1989 года. Президент ПЕН-клуба Азербайджана. Его жизнь не менее интересна, чем его книги. Кавалер Орденов Ленина, Красного Знамени, Красной Звезды. Награжден Орденом Славы независимого Азербайджана. Почетный офицер отрядов спецназа пяти государств, среди которых и легендарная грузинская «Омега». Американская «Крисчен Сайенс Монитор» назвала его одним из лучших авторов в жанре политического детектива. Книги автора переведены на двадцать семь языков и изданы в странах СНГ и Прибалтики, в США, Франции, Швеции, Норвегии, Турции, Румынии, Израиле, Болгарии, Сербии, Албании. По романам писателя снято семь фильмов и два сериала.

Глава третья

Утром Эдгар отвез волосы в лабораторию, попросив провести экспертизу как можно быстрее. А Дронго позвонил секретарше погибшего. Уже через три часа он знал новости, которые заставили его сомневаться в собственной версии. Он приехал на Красноармейскую улицу к дому, где жила Елизавета Трофимовна. У нее была большая трехкомнатная квартира, которую, очевидно, пробил ей бывший начальник. Дронго поднялся на третий этаж и позвонил. Дверь открыла высокая худощавая женщина. Чуть вытянутое лицо, узкие глаза, внимательный взгляд, седые волосы собраны в тугой узел. Ей можно было дать и сорок пять, и пятьдесят пять, и шестьдесят пять. Она была одета в длинное серое платье.

— Это вы мне звонили, — уточнила Елизавета Трофимовна, пропуская гостя в квартиру.

Здесь было чисто и безжизненно, как бывает в квартирах, где нет детей и других обитателей. Где живет одна женщина, не допускающая в личную жизнь посторонних и не знающая радости материнства. Даже запах здесь был специфический. Дронго прошел и сел за стол. Чистая скатерть, на столе небольшая сахарница.

— Хотите чаю? — спросила хозяйка.

— Нет, спасибо. Я хотел поговорить с вами о вашем бывшем начальнике. О Мальцеве.

— Я вас слушаю. Что вы хотите узнать?

— Вы работали с ним достаточно долго.

— Много лет. Наверно, Катя вам рассказала.

— Можете коротко его охарактеризовать? Мне нужна точная характеристика, а не хвалебная ода ушедшему.

— Хвалебная ода у меня не получится, — возразила она, — я его очень уважала. Он был требовательный, четкий, умный профессионал. Хорошо знающий свою работу. В общении с людьми был всегда вежливым, но не прощал ошибок. Никому не прощал. Однажды уволил своего помощника, с которым работал несколько лет, когда тот перепутал документы и внес в новый контракт не самые точные данные. Такая незначительная ошибка, но пришлось переписывать контракт, и Николай Антонович сразу уволил провинившегося помощника. Вот таким требовательным он был. Не прощал ошибок. И я об этом всегда помнила.

— У вас были хорошие отношения?

— У нас были отношения начальника и секретаря, — холодно пояснила Елизавета Трофимовна, — но я полагаю, он мне доверял. Когда его назначили в Кабинет министров, он сразу предложил мне перейти вместе с ним. И я согласилась.

— Можно личный вопрос? — спросил Дронго.

— Сейчас уже все можно. После его смерти.

— Как лично вы к нему относились? Обычно сотрудницы часто влюбляются в своего шефа. Извините, что я об этом спрашиваю.

— Нет. Я в него не влюблялась, — сухо отрезала женщина, — и, разумеется, никогда не была его любовницей, если вы имеете в виду наши личные отношения. Он доверял мне, но я всегда помнила, что не имею права на ошибку. Он не простил бы мне любую оплошность. И я старалась его не подводить.

— Я не хотел вас обидеть, — мягко произнес Дронго. — А как он относился к своей семье?

— Очень любил свою супругу. И конечно, дочь. Катя была для него смыслом жизни. Потом появилась внучка, и он разделил свою любовь между дочерью и внучкой. Но он никогда не позволял себе расслабляться на работе. Это был почти идеальный руководитель. За столько лет он не допустил ни одного промаха, ни одного прокола. Его очень ценили коллеги и сослуживцы.

— Идеальный руководитель… — сказал Дронго без тени сарказма.

— Да, — кивнула она, — почти идеальный. Такой штучный товар. Сейчас таких уже и не делают.

— А зять? Какие отношения у него были с зятем?

— Нормальные. Ровные, деловые. Хотя всем отцам кажется, что их дочь заслуживает гораздо лучших «принцев». Кстати, его брат — Денис Антонович продвигал родственника и занимался его карьерой. Иногда даже вопреки мнению Николая Антоновича.

— Вы подали заявление об уходе сразу после его смерти.

— Да. Решила, что не нужно там оставаться. Мне два года осталось до пенсии. И я могу провести их в гораздо более спокойном месте. Кроме того, мне было неприятно там оставаться после его ухода. У нового вице-премьера наверняка будет свой личный секретарь. А мне уже трудно привыкать к другому человеку.

— Я вас понимаю, — согласился Дронго. — Вы помните тот день, когда все произошло?

— Конечно. Никто из нас не ожидал подобного…

— Он когда-нибудь жаловался на сердце?

— Прежде — никогда! Даже если он неважно себя чувствовал, он бы никому об этом не сказал.

— А в тот день?

— Как вам сказать. Нет, он не жаловался. Но я заходила к нему и видела, как он нервничает. Держался за сердце. А потом даже спросил у меня, где можно найти валидол.

— Значит, проблемы с сердцем все-таки у него были?

— Выходит, были. Но только в тот злополучный день. Я так и сказала его брату Денису Антоновичу, когда он появился у нас в приемной. И его сестре.

— И поэтому все решили, что Мальцев умер от инфаркта. Ведь он просил у вас валидол, — мрачно сказал Дронго.

— Там были врачи. Ему пытались помочь, но все было безрезультатно.

— Вы можете более подробно рассказать, как это случилось?

— Конечно. Я сидела на своем месте, когда он позвонил и попросил меня зайти. Я вошла и увидела, как он уже не просто держится за сердце, а энергично массирует грудную мышцу. И очень бледный. Николай Антонович попросил позвать врача. Я выбежала в приемную и сразу позвонила медикам.

— Долго ждали?

— Минуты две или три. Они почти сразу появились. Дверь была открыта, и я увидела, как Николай Антонович лежит на полу и врачи пытаются ему помочь. Было понятно, что у них ничего не получается. И тогда я позвонила Денису Антоновичу, и он почти сразу спустился к нам на этаж.

— Вы были одна в приемной?

— Сначала одна. Потом набежало много людей.

— А где был телохранитель Мальцева? Кажется, его звали Габит?

— Да. Такой аккуратный молодой человек. Но в этот день его не было на работе.

— Почему?

— Утром Николай Антонович послал его на вокзал. Забрать какую-то посылку.

— На какой вокзал?

— Кажется, на Курский.

— Что в посылке было?

— Понятия не имею. Я никогда не задавала лишних вопросов. Наверно, привез и сдал в общий отдел. Если это была личная посылка, то ее передали бы в семью. А если по работе, то оставил у нас. Но я не знаю, кому передали. Возможно, кому-то из заведующих отделами в Кабинете министров. Может быть, забрал Денис Антонович.

— Габит давно работал с Мальцевым?

— Чуть больше двух лет.

— Мы можем ему позвонить? У вас есть его телефон?

— Конечно, есть! — с некоторым возмущением фыркнула женщина.

Дронго достал телефон, но она покачала головой и взяла свой. Набрала номер.

— Добрый день, Габит, — строго произнесла Елизавета Трофимовна, — извините, что беспокою. С вами хотят переговорить. Это друг семьи Николая Антоновича. Он эксперт, и его зовут господин Дронго.

Четко и коротко сообщила обо всем, отметил Дронго. Такой секретарь действительно бывает незаменим. Он взял телефон.

— Здравствуйте, Габит.

— Добрый день, — услышал он в ответ. Молодой человек говорил по-русски без всякого акцента.

— Я хотел у вас уточнить, — продолжал Дронго, — в тот день, когда умер Николай Антонович, вы ездили на вокзал. Все правильно?

— Да, я был на вокзале.

— Какой вокзал?

— Курский. Николай Антонович попросил меня взять посылку.

— Что было в посылке?

— Не знаю. Я не спрашивал. Мне приказали забрать, и я поехал с нашим водителем.

— И кому вы ее сдали?

— Никому, — ответил Габит.

— Я вас не понял, — нахмурился Дронго, — как это никому. Она до сих пор у вас?

— Не было никакой посылки, — пояснил Габит. — Николай Антонович сказал, что она будет в камере хранения, и назвал номер ячейки. И еще сказал шифр. Я приехал на вокзал, нашел ячейку. Шифр был правильный. Я открыл дверцу, но там ничего не было. Я позвонил Мальцеву и доложил, что здесь ничего нет.

— Что он ответил?

— Сказал, что он знает. Что он понимает. Примерно так.

— А если не примерно. Что именно он сказал, когда вы сообщили, что посылки не было?

— Он сказал: «Я так и думал». Нет. Он сказал: «Я так и предполагал». Вот так правильно. И сразу отключился.

— А когда вы приехали, вы говорили с ним об этой посылке?

— Нет. Мы попали в пробку и приехали через час. Когда все уже закончилось. Когда было уже поздно. И никто меня об этой посылке больше не спрашивал.

— Вы рассказали об этом кому-нибудь из своего руководства или брату Мальцева?

— Нет. Никому не рассказывал. Никто и не спрашивал. Зачем рассказывать, если посылки не было.

— А у вас раньше бывали подобные случаи?

— Нет. Никогда не было.

— Николай Антонович посылал вас куда-нибудь прежде?

— Один раз послал на дачу за своим портфелем.

— Он его забыл на даче?

Дронго заметил, как недовольно покачала головой Елизавета Трофимовна. Ей казалось кощунственной сама мысль, что бывший босс мог забыть документы на даче.

— Нет, не забыл. Он специально отвез его на дачу, чтобы поработать в выходные с документами. Но приехал в город, когда Настя простудилась. И попросил меня привезти портфель.

— Ясно. Спасибо за помощь. До свидания.

Он вернул телефон хозяйке квартиры.

— Убедились? — спросила она. — Любой, кто работал с Мальцевым, знал, какой он аккуратный и дисциплинированный человек. Вы напрасно теряете время, господин эксперт.

— И в этот день не было ничего необычного?

— Если не считать его неожиданной смерти, — мрачно ответила Елизавета Трофимовна.

— Его младший брат появился еще до того, как он умер?

— Он уже умирал. Или почти умер. Простите, я не могу точно сказать. Но было уже поздно.

— Туда приехал и зять покойного? Господин Бушуев?

— Приехал. Но позже всех.

— Мальцев договаривался о встрече со своим зятем?

— Он мне об этом не говорил. Но они могли заранее переговорить и условиться о встрече.

— Мальцева увезли сразу?

— Нет, не сразу. Часа через два. Потом появилось много людей. Пришел даже премьер-министр. Приехали министр внутренних дел и Генеральный прокурор. Все были у нас в приемной. И позже всех приехала сестра Николая Антоновича, которая сразу приказала везти его домой. Один из врачей возражал, но она приказала никого не слушать. Отвезли его домой. И я тоже поехала к ним. Была там почти до утра. Всем было очень плохо. Никто такого не ожидал.

— Понимаю. И ничего необычного в тот день больше не произошло?

— Вы считаете обычным делом смерть вице-премьера в своем кабинете? — уже не сдерживаясь, огрызнулась Елизавета Трофимовна. — По-моему, подобной трагедии раньше никогда не случалось.

— Полагаю, что вы правы, — кивнул Дронго, — извините, что я вас побеспокоил. Конечно, это было чрезвычайное происшествие. Именно поэтому его дочь и супруга попросили меня проверить все факты. Они считают вас достаточно близким человеком, который сможет хотя бы немного пролить свет на эту непонятную историю. Возможно, что это был обычный инфаркт и мы напрасно пытаемся найти черную кошку в темной комнате, когда ее там нет. Возможно, я был слишком настойчив, в таком случае прошу меня извинить. Мне необходимо было узнать все детали случившегося. Даже самые незначительные. И вы должны были понять мою настойчивость. Я обязан узнать все факты о смерти господина Мальцева. Извините еще раз.

Он поднялся, чтобы уйти, когда его собеседница неожиданно произнесла:

— Подождите. Я хочу рассказать вам еще об одном факте.

Дронго обернулся.

— Я вас слушаю.

— В этот день у нас был еще один непонятный инцидент, — вспомнила Елизавета Трофимовна, — но я не хотела об этом говорить. Чтобы меня не сочли несколько неадекватной. Поэтому я никому не говорила об этом.

— Что еще?

— За полчаса до того, как Николаю Антоновичу стало плохо, я вышла из приемной в общий отдел.

— Зачем?

— Мне позвонили и сказали, что есть срочный пакет для Мальцева. Обычно его приносили из референтуры. Можно было послать Габита, но он уехал вместе с водителем. Меня тогда удивило, что пакет не принесла Вероника Рыдманова. Обычно она занимается нашими документами. И тогда я, предупредив Николая Антоновича, вышла за пакетом в референтуру.

— У дверей вице-премьеров, конечно, нет охраны.

— Нет. Никогда не бывает. Наше здание и так очень хорошо охраняется. После девяносто третьего года вокруг здания появилась и ограда. Чужому сюда просто не проникнуть.

— Кто именно вам позвонил?

— Из референтуры. Тришина. Она пояснила, что Вероника куда-то вышла.

— Но раньше вы никогда не ходили за пакетом?

— Один или два раза ходила. Когда были личные письма. Обычно секретные пакеты приносят из секретариата или общего отдела, и мы расписываемся. Но раз позвонили и попросили зайти, значит, был личный пакет для самого Мальцева.

Дронго снова сел на стул.

— Что было дальше?

— Ничего. Оказалось, что кто-то перепутал. И никакого пакета не было. Тогда я вернулась обратно. В таком большом аппарате иногда случаются подобные накладки. Я, конечно, никому и ничего не говорила. Не придавала этому значения. Но сейчас вы сказали о незначительных деталях, и я вспомнила этот случай.

— Вас долго не было? — уточнил Дронго.

— Несколько минут, — пояснила Елизавета Трофимовна, — я сразу вернулась на место.

— А в обед вы никуда не выходили?

— Если я выхожу, то Габит остается на моем месте. Или вызываю кого-то из секретариата. Но обычно я не хожу на обед, если Николай Антонович находится в кабинете.

— И об этом все знали?

— Разумеется. Таков общий порядок. Секретари не уходят обедать, пока боссы находятся в своих кабинетах. Так принято.

— Мальцев пил обычно чай или кофе?

— По настроению. Чаще пил кофе.

— Кто готовил?

— Иногда я заказывала в столовой, но чаще заваривала сама. И в последний раз сама. Он привозил очень вкусный кофе из Колумбии. Какой-то особенной обжарки.

— Ясно, — задумчиво произнес Дронго. — Значит, вы так и не уточнили, кто именно напутал с пакетом и вызвал вас?

— Вы думаете, что меня волновал этот вопрос, когда умирал мой шеф? Конечно, я ничего не уточняла. Мне было не до этого. А вот сейчас об этом вспомнила.

— Понятно. Спасибо. — Дронго снова поднялся. — Извините еще раз за мои бестактные вопросы. До свидания.

— До свидания. — Она осталась сидеть на стуле, даже не пытаясь подняться, чтобы проводить гостя. Дронго вышел из квартиры, захлопнув за собой дверь. Спустившись, он достал телефон и набрал номер Эдгара.

— Как у нас дела? — спросил Дронго.

— Все нормально. Через два дня мы получим ответ из лаборатории.

— Можем уже не ждать, — неожиданно произнес Дронго.

— Не понял, — удивился Вейдеманис, — ты узнал что-то новое? У тебя появились сомнения?

— Нет, — повторил Дронго, — у меня появилась уверенность.

— Это был инфаркт?

— Это было хорошо продуманное убийство, — сказал Дронго, — некоторые случайности были не случайны. А когда две неслучайности на одну смерть — это уже слишком много. Это было убийство, Эдгар, и теперь мы обязаны найти убийцу.

Он не мог даже предположить, что сидевшая за столом Елизавета Трофимовна после минутного раздумья тяжело поднялась и подошла к своему мобильному, лежавшему на комоде. Взяла телефон и набрала нужный номер. И услышала знакомый голос:

— Слушаю вас.

— Я хотела сообщить, что сегодня у меня была беседа с гостем, который интересовался обстоятельствами смерти Мальцева, — начала женщина.

— Расскажите подробнее, — предложил собеседник, — я вас внимательно слушаю.