Тайна венской ночи

Чингиз Абдуллаев, 2010

Красавица Вена, роскошный отель «Мариотт», канун Нового года… Знаменитый эксперт-криминалист Дронго приехал сюда, чтобы провести в узком семейном кругу любимый праздник. Но чужая беда перечеркивает все его радужные планы. Во время праздничного ужина в ресторане гостиницы убивают крупного бизнесмена Галимова. Тело с перерезанным горлом находят в туалете первого этажа. И никаких зацепок. Если, конечно, не считать нескольких фраз, прозвучавших за соседним столиком, которые сыщик случайно уловил краем уха…

Глава 3

В этот день они всей семьей гуляли по городу, ели знаменитые пирожные «Захер» в кафе на улице Грабен и обедали в одном из тех традиционных венских ресторанов, которыми так славился город. Вечером Дронго вышел немного подышать свежим воздухом, решив пройти в парк, расположенный на другой стороне улицы, благо погода была по-прежнему теплой и без осадков. Он перешел дорогу. Зимой можно было увидеть парк, находящийся на другой стороне. Уже весной это сделать было невозможно, так как голые деревья покрывались листвой и все пространство дороги закрывали высаженные в несколько рядов деревья. Он вошел в парк. У памятника играющему Штраусу всегда было много туристов, особенно японцев. Они почему-то полюбили этот памятник и все время пытались до него дотронуться. Закончилось это тем, что памятник в некоторых местах был просто протерт до основания, и тогда японское посольство взяло на себя ремонт памятника, покрасив его специальной желтой краской на радость всем туристам.

Дронго прошел к памятнику, затем свернул налево. Здесь было небольшое озеро, где отдыхали утки, лебеди и даже вороны. Он присел на небольшую скамейку, скрытую двумя зелеными елками, и почти сразу услышал торопливую речь человека. Голос показался ему знакомым. Характерный акцент, подумал он, характерный грузинский акцент.

— Я вас не понимаю, — говорил Давид, — почему вы оба молчите. Нужно либо уволиться, либо как-то решать свои вопросы.

— Нашему шефу это может не понравиться, — заметил его собеседник.

— Ну, тогда скажите хотя бы Иосифу Александровичу. Чтобы вместе придумать, как вам поступать дальше.

— Мы уже говорили ему о наших отношениях, но он советовал пока их не афишировать, — сообщил мужчина.

— И вообще мы не хотели никого беспокоить, — добавила женщина.

Они говорили по-русски. Оба собеседника Давида говорили свободно и без акцента. Очевидно, это был их родной язык. У мужчины голос был немного приглушенным. Несколько гортанным, не таким, как у Давида. Возможно, этот человек не был русским по национальности. Женщина, судя по голосу, была сравнительно молодой.

— У всех дурацкие причины для секретов, — в сердцах произнес Давид, — но это все равно ваше дело.

— Ты знаешь, какой у нас стол? — спросил мужчина.

— Восьмой, — вспомнил Давид, — нужно будет еще получить билеты на всю нашу ораву. Супруги Галимовы, супруги Яцунские, мы с тобой, наша Амалия, эта змея — фрау Вероника Вурцель, Дьюла Фаркаш и, конечно, наша «Главная дочь» со своим супругом Маратом Набатовым.

— Он ведь, кажется, посол в Германии? — уточнил его собеседник.

— И уже второй год. Что ты хочешь? Все правильно, так и должно быть. Когда твоя жена — дочь самого президента, то ты, конечно, можешь рассчитывать стать послом в Германии. По-моему, все нормально, — рассмеялся Давид, — тем более что это ее третий муж и моложе ее на шесть лет.

— Бедная Рахиля, — вздохнула девушка, — мне ее даже жалко.

— Не нужно ее жалеть, — цинично заметил Давид, — это она может нас всех пожалеть. С самого рождения она была дочерью секретаря обкома, а сейчас вот уже сколько лет дочь президента. Сначала вышла замуж за своего однокурсника, потом быстро развелась. Говорят, что он был наркоманом, а у нее даже был выкидыш. Потом вышла замуж за какого-то бизнесмена. Этот погорел на своих связях с Международным валютным фондом. Оказался замешан в такой крупной афере, что даже его тесть, президент, ничем не мог ему помочь. В дело вмешались международные структуры, даже Интерпол. Пришлось срочно разводить дочь с этим «проходимцем», хотя у них к этому времени был уже пятилетний сын. Между прочим, уголовное дело на него возбудили и в самой стране, так сказать априори, чтобы все видели «торжество справедливости». Ну и, конечно, чтобы не давать повода международным структурам упрекнуть саму страну в покровительстве обычному жулику. Пусть даже и близкому родственнику президента. Наш герой к этому времени благополучно скрылся и сейчас живет где-то в Латинской Америке. Не удивлюсь, если узнаю, что он в Европе. На самом деле все, кому нужно, прекрасно знают, где именно он находится, но делают вид, что не могут его найти, ведь уголовное дело по факту хищения многомиллионного транша МВФ еще не закрыто. Ну а третий муж был обычным служащим в каком-то министерстве. Говорят, что они познакомились случайно: его прикомандировали к «Главной дочери», когда готовили новый проект. Она к этому времени была уже заместителем министра культуры своей страны. Ну, он сделал все, чтобы ей понравиться.

Понравился. И стал сначала ее другом, как это называется, близким другом. Потом взяла в Министерство культуры начальником управления. Через некоторое время его перевели в Министерство иностранных дел, и она вышла за него замуж. Вот тогда он и получил свое назначение. Проработав в МИДе не больше трех месяцев, он сразу стал послом в Германии. Вот такие метаморфозы. А ты думаешь, Руслан, что все так просто? Нужно вовремя и удачно жениться. Сразу становишься дипломатом, послом и обеспеченным до конца жизни человеком.

— Не всегда все проходит так идеально, — возразил Руслан, — вспомни Чурбанова.

— Верно, — сразу согласился Давид. — Он тоже женился на дочери всемогущего генерального секретаря. Стал даже генералом, заместителем министра внутренних дел. А потом, сразу после смерти тестя, попал в тюрьму. И всем было понятно, что его просто подставляют, решив использовать вот таким образом. Чтобы зять генсека брал взятки? Зачем они ему? В его распоряжении был весь Советский Союз. Или вся милиция Советского Союза, что тоже неплохо. Только пальцем щелкни — и тебе принесут все, что ты захочешь. Но его нужно было посадить, чтобы устроить такое показательное «аутодафе». Вот его и посадили.

— Твой посол тоже может плохо кончить, — заметил Руслан.

— Очень даже может. Нельзя подходить к столь именитым особам так близко. Огонь, конечно, согревает, но иногда и обжигает. А если подойдешь совсем близко, то он тебя просто спалит.

— Ты у нас философ, — добродушно заметил Руслан.

— Я просто умный человек, — возразил Давид. — Давайте пойдем обратно в отель, а то становится холодно. По вечерам здесь холоднее обычного.

— Пойдемте, — согласилась молодая женщина, — действительно становится холодно. А вы думаете, что все придут?

— Обязательно, — убежденно ответил Давид, — даже Вероника. Она уже сняла номер в нашем отеле. Эта жадная стерва своего не упустит. Глядя на нее, понимаешь, как правильно написал Маркс: «Обеспечьте капиталу пятьсот процентов прибыли, и он ни перед чем не остановится».

— Вы сделали из нее прямо монстра, — рассмеялась женщина.

— Она такая и есть, — упрямо сказал Давид, — ради денег ни перед чем не остановится. Я не очень хочу встречать с ней Новый год, но ее уже пригласил сам Галимов.

— Одиннадцать человек, — подсчитал Руслан, — а кто будет двенадцатым за нашим столом?

— Понятия не имею. У меня список на одиннадцать человек. Но, возможно, Анвар Кадырович кого-нибудь пригласит. У него всегда есть «запасной вариант» на такой случай.

— А где мы будем сидеть? Где будет наш столик?

— Тоже не знаю. Нужно подойти в комнату, где выдают билеты и бронируют столики. Это на первом этаже, между магазином и кафе, легко найти. Наверное, будем сидеть где-нибудь на втором этаже. Но я не знаю, где находится восьмой столик.

— Быстрее бы все закончилось, — вздохнула молодая женщина, — так все надоело.

— Не нужно так говорить, Амалия, — сказал Давид, — мы приехали в прекрасный город на новогодний бал. Все хорошо. Нужно наслаждаться жизнью, оставив проблемы в прошлом году.

— А наша «Главная дочь» тоже живет в «Мариотте»? — уточнил Руслан.

— Конечно, нет. Она живет в «Империале», где селятся обычно все «коронованные особы». Пойдемте, пойдемте, а то действительно становится холодновато. Нужно будет выпить что-нибудь согревающее.

Они поднялись и пошли в сторону отеля. Дронго осторожно встал, чтобы увидеть эту троицу. Давид был среднего роста, полноватый, рыхлый, в светло-коричневой дубленке. Волосы на круглой голове завивались кольцами. Руслан был высокого роста, в длинном пальто, ходил без головного убора. Дронго мог видеть его только со спины. Молодая женщина была в сером пальто, на голове беретка. Она была ростом чуть ниже Руслана, но выше Давида. У нее были высокие сапоги, которые смотрелись несколько вычурно с ее серым пальто.

Он снова направился к памятнику. Здесь суетилась новая группа японских туристов, каждый из которых мечтал сфотографироваться рядом со Штраусом. Несмотря на вечерний час, они щелкали своими фотоаппаратами, не скрывая восторгов. Дронго прошел дальше. Перешел улицу. И увидел, как к зданию отеля подъехал огромный «Майбах» с дипломатическими номерами. Выскочивший с переднего сиденья мужчина лет сорока быстро открыл дверь. Он был выше среднего роста, коренастый, широкоплечий, с выбритым черепом, похож на профессионального спортсмена или «качка». Обычно с правой от водителя стороны на заднем сиденье располагается посол или другое значительное лицо, согласно протоколу и правилам безопасности. А уже рядом с ним, с левой стороны сидит его супруга. Здесь все было несколько иначе. На месте посла сидела молодая женщина лет тридцати пяти — сорока. У нее было породистое лицо, зеленые глаза, чувственные губы. Небольшой нос был явно подвергнут пластическим процедурам. Несмотря на дурной тон, каковым считалось ношение мехов, на ней была шуба из шиншиллы, наверняка ценою в целое состояние. В руках она держала сумочку от «Hermes». Такие обычно делались по индивидуальному заказу и стоили не одну тысячу долларов. У нее было равнодушное, усталое выражение лица. Нет, даже не усталое. Такие пресыщенные лица бывают у людей, которых уже ничто не может удивить. Помощник поспешил подать ей руку, помогая выйти из салона автомобиля. С другой стороны вышел ее муж, очевидно посол, который улыбался, следуя за супругой. Было заметно, что, несмотря на все ее ухищрения, он выглядел гораздо моложе ее.

У него было круглое лицо, очки придавали ему интеллигентный вид, делая похожим на повзрослевшего Гарри Поттера. Вместе они вступили в просторный холл отеля «Мариотт». Дронго вошел следом. Женщина оглянулась на мужа.

— Нас никто не встречает? — спросила она по-русски.

Элита среднеазиатских государств обычно говорила по-русски. Дети первых секретарей и президентов часто говорили на этом языке даже лучше, чем на своих родных. Русский и английский являлись своеобразными паролями для детей новых элит.

— Не знаю, — несколько растерялся муж, взглянув на часы, — мы, кажется, подъехали немного раньше.

— Все равно они должны были ждать нас в холле отеля, — лениво заметила супруга посла. Она не была раздражена, ее просто удивляло отсутствие встречающих. Возможно, она уже давно перестала злиться по пустякам. Оглянувшись по сторонам, женщина сбросила свою шубу на руки помощнику, даже не посмотрев в его сторону, уверенная, что он подхватит шубу.

— Узнайте, в чем дело, — потребовал посол у своего помощника. Тот бросился к стойке портье, бережно прижимая к себе шиншилловую шубу. Но когда он еще только подходил к портье, из кабины лифта уже выходили супруги Галимовы. Муж был в вечернем темном костюме, его супруга — в длинном темно-синем платье. Они сразу направились к прибывшим. Супруга Галимова была среднего роста, миловидная, с характерным азиатским разрезом глаз. Ей было около тридцати, и она была заметно моложе своего мужа.

— Здравствуй, Рахиля, — поцеловала она прибывшую супругу посла.

— Здравствуй, Айша, — поцеловала и ее «Главная дочь». Очевидно, они были в хороших отношениях.

Мужчины обменялись друг с другом крепким рукопожатием, а затем каждый поцеловал супругу другого.

— Здравствуй, родственничек, — добродушно произнесла Рахиля, — вот мы и прибыли по твоему приглашению. Хотя «Империал» мне не очень понравился. Старый и пыльный. Нам дали сьют, где останавливался Черчилль, но от этого номер нисколько не стал лучше. Нужно жить в современных отелях. Говорят, что здесь есть неплохой «Хилтон Плаза».

— На Новый год все места уже забронированы, — напомнил супруг.

— Нужно позвонить нашему послу в Вене, пусть подсуетится, — равнодушно предложила Рахиля. — Ну, какая у нас на сегодня программа?

— Сначала поднимемся к нам, — предложил Галимов, — потом отправимся на ужин.

Все четверо двинулись к расположенным слева от стойки портье кабинам лифтов. Посол забрал шубу у своего помощника.

— Ждите здесь, — приказал он, махнув рукой.

Помощник согласно кивнул. Когда вся четверка скрылась за створками кабины лифта, он достал мобильный телефон. Набрал номер.

— Мы прибыли в «Мариотт», — сообщил он на своем языке. Дронго его понял. Все языки тюркской группы похожи друг на друга, и он хоть и не все, но все же понимал.

— Она встречается со своей троюродной сестрой и ее мужем, — добавил помощник. — Да, господин Галимов тоже здесь. Я все понял. До свидания.

Он убрал телефон в карман. В этот момент в холле появился молодой мужчина. Увидев помощника, он направился к нему. Дронго стоял недалеко и мог слышать их разговор.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровался мужчина. Его мадьярский акцент сразу выдавал в нем господина Фаркаша, с которым разговаривал Давид и который жил в четыреста шестьдесят четвертом номере. Ему было под пятьдесят. Его волосы были подозрительно однородного каштанового цвета; очевидно, он их красил. Характерный мадьярский тип лица со слегка раскосыми глазами.

— Здравствуйте, господин Фаркаш, — радостно приветствовал его помощник.

— Вы уже привезли своих боссов?

— Обоих, — подтвердил помощник, — и главного босса, и нашего посла.

— Как у них настроение?

— Нормальное. Мы ехали через Прагу, сделали там небольшую остановку. Хотя нашему Главному Боссу там не понравилось. Она высказалась именно в таком роде. После Берлина Прага кажется слишком скучным и провинциальным городом.

— Как вы считаете, я смогу убедить их помочь мне?

— Нужно будет решить, как именно вам лучше с ними говорить, — осторожно предложил помощник. — Может, лучше поговорить сначала с господином послом, чтобы он согласился уговорить свою супругу помочь вам?

— Господин Баграмов, я согласен на все ваши условия, — сообщил Фаркаш, понижая голос, — как вы скажете, так я и сделаю. И можете не сомневаться, что я готов платить вам хорошие деньги. Но мне нужен конкретный результат, чтобы они могли убедить господина Галимова.

— Я постараюсь, — кивнул Баграмов, оглядываясь по сторонам, — но ничего гарантировать не могу. Вы должны понимать, что нашей хозяйке может не понравиться такое вмешательство в дела бизнеса. А уговорить посла будет очень сложно.

— Вы не просто помощник посла. Вы еще и их доверенное лицо, личный телохранитель.

— Говорите тише. Наша хозяйка не любит, когда ей напоминают об охране. Она считает, что может появляться везде, где ей нравится, и не думать о своей безопасности. Об этом обязаны думать мы, но она не хочет, чтобы телохранители стесняли ее личную жизнь. В Берлине она просто берет машину и уезжает, не сказав никому ни слова. А нам иногда приходится искать ее по всему городу, — пожаловался Баграмов.

— Это понятно, — согласился Фаркаш, — но мне необходимо, чтобы вы мне помогли. У меня просто нет другого выхода. Господин Давид Модзманишвили вообще предложил мне застрелиться, что я наверняка и сделаю, если вы не сможете договориться с послом. Фройляйн Вурцель обещала помочь мне, но я ей не очень доверяю.

— Правильно делаете, — усмехнулся Баграмов, — таким дамочкам вообще нельзя доверять.

Дронго смотрел на него и думал, как меняются люди даже внешне. Этот Баграмов словно вырос после того, как ушли посол и его супруга. При них он был меньше ростом, суетлив — готовый на все исполнительный служака, смотревший на своих хозяев почти влюбленными глазами. А теперь, в их отсутствие, он превратился в этакого вальяжного господина, рассуждающего о том, как можно уговорить посла, и готового получить за свои услуги «соответствующее вознаграждение». Одним словом, это были два разных человека.

«Разве можно за это критиковать того или иного чиновника?» — подумал Дронго. Как много людей встречал он в своей жизни, которые продуманно льстили и угождали своим боссам и точно так же же намеренно изощренно издевались над своими подчиненными, превращаясь в свирепых монстров.

Всегда удобно быть независимым творческим человеком или бизнесменом, не зависящим от настроения других. Но подобное могут позволить себе очень немногие. В основном каждый человек уже в молодости встраивается в какую-то вертикаль, в которой и движется с тем или иным успехом. Конечно, идеально, если человек свободен, имеет свои независимые взгляды и умеет их отстаивать. Но таких не любят и не ценят. Вертикаль безжалостна по отношению к подобным людям. Их неумолимо выбрасывают. Нельзя позволить себе говорить правду о своем начальстве, нельзя критиковать его решения, нельзя высказывать свое мнение, отличное от мнения непосредственного руководства. Только при соблюдении этих непременных условий можно выжить в вертикали власти и сделать себе карьеру.

В бизнесе немного иначе. Умный руководитель — а глупый просто не сможет возглавить крупную компанию — сразу понимает, что он должен выдвигать людей талантливых, смелых, умеющих мыслить независимо. Ведь дураки и подхалимы ему просто не нужны. Это обязательно скажется на его бизнесе — и, значит, на его личных интересах. А вот в вертикали государственной власти многие чиновники предпочитают добросовестных исполнителей независимым одиночкам, которые будут только раздражать их и мешать коллективу слаженно выполнять поставленные задачи.

Возможно, поэтому самые талантливые идут в творчество, самые умные — в бизнес, а самые терпеливые и амбициозные — в политику. У каждого своя дорога и своя судьба, которую, в конечном итоге, выбирает сам человек.

— Я подумаю, как лучше поговорить с господином послом, — пообещал Баграмов, — вы же завтра будете вместе встречать Новый год.

Они прошли дальше, в сторону кафе. Дронго направился к лифту.

«Интересно, — подумал он, — кажется, эта компания собирается встречать вместе Новый год. Здесь замешано столько интриг, что хватило бы и на целый год, чтобы с ними разбираться. Восьмой стол, — вспомнил Дронго. — Если учесть, что он вместе со своей семьей будет сидеть за пятым, то наверняка они окажутся недалеко друг от друга. Нужно будет уточнить».

Он повернул в глубь зала и направился к офису, в котором выдавали билеты на новогоднее торжество. Прошел мимо большого магазина сувениров и оказался у дверей офиса. Оттуда как раз выходил высокий мужчина. Он мельком взглянул на Дронго и прошел дальше. Сыщик вошел в офис и увидел двух молодых женщин. Одной было лет двадцать пять, другой — не меньше тридцати пяти. Обе женщины приветливо улыбнулись.

— У меня заказаны билеты, — сказал Дронго, обращаясь к ним по-английски, — нам говорили, что у нас пятый столик. Четыре места.

— Скажите, как вас зовут, — предложила одна из сотрудниц.

Он назвал фамилию и имя. Она быстро проверила данные по компьютеру и согласно кивнула.

— Пятый столик, — сообщила она, — я сейчас выдам вам ваши билеты.

— А где находится восьмой? — поинтересовался Дронго.

— Рядом с вами, — взглянув, ответила она. — Странно, что сегодня всех интересует именно восьмой столик. До вас сюда приходила молодая женщина, потом еще один гость, кажется, русский. Сейчас вот вы. Всем интересно, где находится восьмой столик.

— Наверное, за ним будут сидеть известные люди, — пошутил Дронго. — Спасибо за билеты.

— Приходите к восьми часам вечера, — напомнила ему женщина, — у нас будет очень хороший стол. И интересная программа.

— Обязательно, — улыбнулся он на прощание.

«Восьмой столик», — вспомнил он, поднимаясь на четвертый этаж. Неужели многим так интересно, где именно они будут сидеть? Да еще и с дочерью президента, что внесет дополнительную нервозность во встречу этого Нового года. Теперь он не сомневался, что двенадцатым гостем за столом будет именно этот телохранитель, выполняющий роль помощника, или помощник, выполняющий роль наблюдателя, или телохранитель, выполняющий роль своеобразного посредника.