Симфония тьмы

Чингиз Абдуллаев, 1996

Наемный убийца Ястреб, бежавший из тюрьмы, недолго остается без работы – ему поручают убрать известного композитора Джорджа Осинского, гастролирующего по Европе. Осинским пристально интересуются израильская и американская разведки. Известный криминалист-аналитик Дронго пытается предотвратить покушение на композитора. Пути Ястреба и Дронго пересекаются.

Глава 4

Эта зима в Москве была особенно холодной. Морозы иногда доходили до двадцати пяти — тридцати градусов, и даже ярко освещенные центральные улицы города, где многие магазины работали до восьми-девяти часов вечера, выглядели обезлюдевшими, словно в период введения комендантского часа.

Дронго не любил приезжать в Москву в это время года. Он вообще не переносил сильных холодов, предпочитая зимой находиться далеко отсюда, на юге. Но в этот раз в Москву он был вынужден прилететь именно в середине февраля, когда ударили особенно сильные морозы.

Он с огорчением обнаружил, что забыл перчатки, и теперь ходил по улицам, засунув руки глубоко в карманы пальто. Но это не очень спасало, и руки все равно мерзли.

Телефонный звонок был, как всегда, неожиданным и поэтому особенно неприятным. Он прозвучал в десять часов утра, когда Дронго, читавший ночью одного из любимых американских фантастов Рея Брэдбери и заснувший по привычке очень поздно, еще спал. Звонок был громким и требовательным, и он, поднявшись с постели, вынужден был подойти к телефону.

— Слушаю вас, — пробормотал Дронго, взглянув на часы. «Какой идиот звонит чуть свет?» — подумал он.

— Простите, что беспокоим вас так рано утром, — раздался голос. Дронго поморщился. Говоривший явно был янки: он проглатывал слова.

— Вы не туда попали, — сказал он по-русски и уже хотел положить трубку, когда услышал:

— Простите еще раз, мистер… — И неизвестный назвал его по имени и фамилии. — Я думаю, мы позвонили правильно.

— Что вам нужно? — Он принципиально говорил по-русски. А его собеседник так же принципиально говорил только на английском, но почему-то отвечая на вопросы, заданные на совсем другом языке.

— Нам нужно с вами встретиться, — предложил незнакомец, — сегодня в три часа дня вас устроит?

— Почему я должен с вами встречаться?

Стоять на полу было холодно, и он даже пожалел, что вылез из постели.

— Мы могли бы сделать вам весьма интересное предложение, — произнес этот неприятный тип, по-прежнему говоривший исключительно на английском языке.

— Я не женщина, чтобы мне делать предложение, — зло пробормотал Дронго, переведя с английского на русский и используя двусмысленность в слове «предложение». Его собеседник тем не менее все отлично понял.

— Конечно, — согласился он на этот раз на русском языке, но с некоторым характерным акцентом человека, долго говорившего по-английски за океаном, — вы можете отказаться. Но нам казалось, что вам будет интересно.

— Вы приглашаете меня в Диснейленд? — Было уже совсем холодно, но он продолжал говорить. Каждое слово, вытянутое из незнакомца, послужит хорошим материалом для предварительной подготовки. Если знать психологию, то простой телефонный разговор может дать массу информации. А Дронго знал психологию. Тембр голоса, интонации, знание языков, интеллект, эмоциональность, манеру подачи информации, толерантность, коммуникабельность, характер, даже профессию говорившего можно определить в результате обычного телефонного разговора. И здесь важно получить как можно больше информации.

— Можно сказать, да. Мы увидимся с вами в три часа дня и все обговорим. Если захотите, можете отказаться сразу во время беседы.

— Отказаться от чего?

— От нашей дальнейшей беседы. В три часа дня в холле отеля «Москва». На первом этаже.

— Как я вас узнаю?

— Достаточно того, что я вас узнаю.

— Хорошо, — пробормотал Дронго, — будем считать, что договорились.

— До свидания. — Незнакомец положил трубку.

Дронго пошел к своей постели. Почему-то спать уже не хотелось. Он отправился в ванную. Стоя под горячими струями, анализировал телефонный разговор. Звонивший был уверен в том, что их разговор не прослушивается, значит, сумел подключить к своему аппарату какое-то техническое устройство.

Говоривший явно знал оба языка. И знал хорошо. Это был не американец. Это был бывший гражданин СССР, достаточно давно переехавший в Америку. В меру интеллигентен, но не слишком. Достаточно спокоен, не вспыльчив, имеет относительно устойчивый характер. Умеет вести беседу, выдержан, коммуникабельность выше средней нормы.

Видимо, это тот самый представитель, о котором ему говорили представители МОССАДа. Дронго в который раз подивился их безупречной работе. Ему еще не сделали предложения, а они уже знали, что именно ему будет предложено нечто. И сумели опередить своих потенциальных противников. Интересно, подумал Дронго, выходя из ванной комнаты, кто еще слушал их беседу? И сумели ли подключиться к его аппарату представители СВР или МОССАДа? Впрочем, это не столь важно, он все равно должен сразу информировать о состоявшейся беседе Александра Петровича. А заодно позвонить и в СВР, которых не меньше, чем его, интересует — чем вызван такой повышенный интерес МОССАДа именно к его персоне.

Впрочем, очень может быть, что его звонки не понадобятся. Обе разведки вполне могли за это время «пристроиться» к его телефонному аппарату и записать разговор с неизвестным от начала до конца. И этим, кстати, выяснить потенциал искренности самого Дронго, который должен будет рассказать обо всем. Все точно просчитано, если не учитывать то обстоятельство, что позвонившие также могли взять его под свой жесткий контроль и в таком случае его дальнейшие звонки кому-либо окажутся ненужными и малопродуктивными.

Ровно в три часа дня Дронго сидел за столиком в бельэтаже гостиницы, где был небольшой бар, справа от входа со стороны Тверской, и наблюдал за движением в холле отеля. Суетились люди, спешили гости, командированные и просто отдыхающие. Причем последние выделялись на фоне остальных своей расслабленной походкой, обилием бумажных и целлофановых пакетов, с которыми они возвращались в гостиницу.

Еще несколько лет назад больше всего сумок и сеток было в руках командированных, которые, пользуясь моментом, добывали те или иные дефицитные товары, недоступные в их родном городе. Москва была в те годы одним большим универсальным магазином, куда летали и ездили миллионы людей за одеждой, продуктами, бытовыми товарами. Столица первого в мире социалистического государства обязана была иметь полный достаток, служивший витриной достижений социалистического хозяйства для иностранцев. И потому огромные очереди, в основном из приезжих, заполняли магазины.

Теперь все изменилось. Магазины были переполнены товарами не только в столичных городах. Прежде недоступный дефицит от парфюмерии до одежды, от заморской колбасы до консервов был в любом городе, в любой деревне. Но взлетевшие цены и почти катастрофическое обнищание людей не позволяли большинству из них покупать эти товары. А командированные, число которых сократилось сразу в десятки и сотни раз, так как ездить теперь приходилось в основном за счет частных компаний, не любивших выбрасывать деньги, уже не спешили в магазины. Только очень богатые люди могли позволить себе отдыхать в Москве и просто так тратить деньги. К этому времени столица России прочно заняла первое место в мире по дороговизне и продолжала увеличивать этот отрыв от других городов.

Бросалось в глаза и почти полное отсутствие детей. Немногие в эти смутные времена рисковали брать с собой в столь опасный и дорогой город своих детей. Убийства и разборки на улицах Москвы стали привычным явлением в середине девяностых годов. И вскоре Москва перегнала и по этому показателю практически все цивилизованные города, стремительно ворвавшись в первую пятерку самых неблагополучных столиц мира.

Этот незнакомец возник неожиданно, словно появился из небытия. Просто стояло пустое кресло, а затем вдруг в нем оказался мужчина лет пятидесяти, смуглый, черноволосый, с характерным разрезом азиатских глаз. На нем была тяжелая длинная дубленка, меховую шапку он держал в руках. Он сидел в кресле и смотрел прямо перед собой, словно ожидая увидеть Дронго, появившегося таким же непонятным образом, как и он сам, в соседнем кресле.

Дронго спустился вниз, наблюдая за незнакомцем. Тот не шевелился. Но внимательно следил за всем, что творится вокруг него. Дронго подошел к нему сзади. Когда до неизвестного оставалось несколько шагов, тот быстро вскочил, словно у него были глаза на затылке. Или компаньон в зале, сразу понял Дронго.

— Добрый день! — сказал незнакомец. — Это я вам звонил сегодня утром.

— Добрый день! — Дронго кивнул незнакомцу. — Мы поговорим здесь или поднимемся наверх? Там есть спокойное место, где нам не будут мешать…

— Конечно, — кивнул незнакомец, — давайте поднимемся наверх.

Они поднялись по лестнице и, пройдя по низкому коридору, вернулись в бар.

— Вы будете что-нибудь пить? — спросил Дронго.

— То же, что и вы, — улыбнулся незнакомец, показывая свои искусно сработанные дантистом зубы, — а так как вы ничего не пьете, то давайте ограничимся кофе. Хотя нет, его вы тоже, кажется, не любите. Тогда лучше чай.

— Вы, наверное, изучали мои привычки, — усмехнулся Дронго, заказывая чай, — или это вы говорите специально, чтобы произвести впечатление?

— Я говорю это специально, чтобы произвести на вас впечатление, — очень спокойно подтвердил незнакомец, — а заодно дать вам понять, с кем именно вы будете иметь дело.

— И с кем я буду иметь дело?

— С организацией, которая имела возможность узнать о вас все. Вы бывший эксперт специального комитета ООН по вопросам преступности, один из лучших аналитиков мира, если не самый лучший, совмещающий часто свои теоретические изыскания с практической работой. В свое время именно с вашей помощью были проведены крупные операции в Индонезии, Мексике, США. В 1988 году вы сумели предотвратить покушение на жизнь президентов США и СССР, получив при этом тяжелое ранение. Потом некоторое время вы сотрудничали с разведкой. Выполняли их деликатные поручения. Работали в Европе и Америке. Я ничего не пропустил?

— Нет, — Дронго уже ничему не удивлялся, — у вас хороший архив. Я, правда, не знаю, чем обязан такому интересу с вашей стороны. Кстати, вы еще не представились.

— Рамеш Асанти, — улыбнулся незнакомец.

— Интересно, — вслух сказал Дронго, — я думал, вы бывший гражданин СССР. Вы говорите на хорошем русском языке. Могу поспорить, что вы раньше жили где-нибудь в Средней Азии.

— Да, — улыбнулся Рамеш, — я вырос в Душанбе. Отец у меня был индусом, а мать — таджичка. Вы всегда так точно определяете?

— Нет. Просто Асанти — фамилия необычная. Ни отец, ни мать не могли иметь такой фамилии. Верно?

— Я ношу фамилию отчима, — кивнул, явно заинтересовавшись, Рамеш, — вы действительно интересный человек, мистер Дронго. Я не думал, что вы так, с ходу, начнете демонстрировать свои способности. Это очень интересно.

— Могу добавить, что вы уже давно переехали из этой страны и теперь в вашей речи ощутимо присутствует английский язык. Вы даже говорите с английским акцентом. Но по тому, как вы со мной говорите, я понял, что вы живете в Америке. Я прав?

— Да. — Рамеш уже не удивлялся. Он только пристально смотрел на своего собеседника. — Кажется, вы действительно прекрасный аналитик, мистер Дронго.

Принесли чай и пирожные. Рамеш пододвинул к себе чашечку и положил два куска сахара. Дронго, не любивший пить чай с сахаром, взял одно пирожное.

— И зачем я был нужен вам? — спросил он. — Вы так тщательно собирали обо мне весь этот материал, что скоро можете написать мою биографию. Надеюсь, у вас нет такого намерения?

Рамеш оценил шутку.

— Нет, — сказал он, — я не собираюсь писать. Я уполномочен сделать вам необычное предложение. Мы хотели бы с вами немного поработать.

— Это уже конкретнее. Кто это «мы»? Какую страну вы представляете?

— Никакую, — покачал головой Рамеш, — мы не служим ничьим интересам. Мы — благотворительная частная компания, занимающаяся своими проблемами. Своеобразный фонд развития.

— И у этого фонда была возможность даже изучить мою биографию?

— Да.

— Интересные возможности вашего фонда начинают меня интриговать. И как называется ваш фонд?

— Фонд развития независимых демократий, — улыбнулся Рамеш.

— Никогда о таком не слышал. Где находится ваш центр?

— В Женеве. Филиалы есть в Буэнос-Айресе, Йоханнесбурге, Сиднее и Бангкоке.

— Значит, у вас интернациональная компания.

— Вы правильно все поняли.

— И как у вас идет работа с независимыми демократиями? Получается?

— Иногда да, иногда нет. Мы занимаемся чисто теоретическими изысканиями, не вмешиваясь в практические дела молодых государств.

— И это понятно. Так чем я могу быть полезен вашему Фонду? И, если можно, вразумительно объясните, почему именно я? Вы прилетели специально из Америки, чтобы встретиться со мной? Не слишком ли это накладно? Или в Америке нет специалистов подобного уровня?

— Я отвечу на все вопросы, — сказал Рамеш, поставив чашку на стол, — я действительно вчера прилетел из Вашингтона. И действительно хотел встретиться только с вами. У нас возникла проблема, решить которую можете вы. Именно вы, так как однажды вы уже справились с подобной задачей. Поэтому я и прилетел к вам.

— Что это за проблема?

Вместо ответа Рамеш достал из кармана фотографию, передал ее Дронго.

— Вы знаете этого человека?

Дронго пригляделся.

— Кажется, я его видел. Да, я его знаю. Это Альфред Шварцман. Профессиональный убийца по кличке Ястреб. Но он сидит в тюрьме. Его арестовали в Бразилии в восемьдесят восьмом году.

— С вашей помощью, — уточнил Рамеш.

— Да. С моей. Его приговорили к двадцати годам, и он еще долго будет сидеть в тюрьме.

— Он сбежал, — возразил Рамеш, — и сейчас находится в Европе.

— Мне нужно его найти и вернуть на место, — усмехнулся Дронго. — Вы не считаете, что этим должен заниматься Интерпол?

— Не считаю. Дело в том, что, по нашим сведениям, Ястреб прилетел в Европу не просто так. Он готовит убийство.

— Опять какой-нибудь президент или премьер, — улыбнулся Дронго, — я в эти игры уже не играю. У каждого должностного лица подобного ранга есть своя многочисленная охрана, государственные службы, разведка и контрразведка. Вот пусть эти профессионалы и занимаются охраной своего лидера. Я на роль палочки-выручалочки не подхожу. Надеюсь, вы помните, что означает это слово?

Рамеш не обиделся. Вместо этого он забрал фотографию Шварцмана и положил ее снова в карман. Потом достал другую, передавая ее Дронго. Тот взял фотографию и долго смотрел. Этого человека он никогда не видел. За фортепиано в черном фраке сидел сравнительно молодой человек, лет сорока — сорока пяти, и вдохновенно играл. Дронго перевернул фотографию. Никаких надписей не было. Он вернул ее Рамешу.

— Я не знаю этого человека. И никогда его не видел.

— Правильно, — кивнул Рамеш, — это Джордж Осинский, американский композитор и исполнитель. В Европе его называют «вторым Шопеном». Недавно в парижской Гранд-опера состоялась премьера его оперы. Говорят, это было незабываемое зрелище.

— Очень рад за Осинского. При чем тут он? И при чем тут я?

— Ястреб прилетел в Европу, чтобы убить Осинского, — сообщил Рамеш.

Дронго оглянулся. Их разговор вполне могли подслушать. Словно поняв, о чем он беспокоится, Рамеш тихо сказал:

— У меня в кармане включенный скэллер.

Дронго еще раз взял фотографию. Внимательно на нее посмотрел.

— Зачем Ястребу убирать этого композитора? Он связан с мафией?

— Нет.

— Персональный заказ завистливых конкурентов?

— Мы этого не знаем.

— Тогда почему?

— Мы знаем только то, что Ястреб начал охоту на Осинского в Европе. И для этого специально прилетел в Париж. Я уполномочен сделать вам предложение. Если вы согласитесь охранять Джорджа Осинского, мы готовы заключить с вами специальный договор.

— Я никогда не работал телохранителем.

— Это не понадобится. У Осинского есть свои телохранители. Вам нужно применить только ваши аналитические способности. И постараться, во-первых, предотвратить любые покушения на жизнь композитора, а во-вторых, узнать, кто именно мог помочь Ястребу бежать из тюрьмы. И кто поручил ему это убийство.

— А почему Фонд развития независимых демократий так интересует судьба Осинского?

— Он гениальный композитор, — вздохнул Рамеш, — мы обязаны оберегать таланты такого масштаба.

— Будем считать, что я вам поверил. Хотя мне все равно непонятно, почему вы решили охранять именно этого гениального композитора. А не другого. Ну это ваше дело. У вас могут быть свои странности.

Рамеш сжал зубы, но ничего не сказал. Он просто внимательно следил за рассуждениями Дронго.

— Сколько времени я должен быть рядом с Осинским? — уточнил Дронго.

— Пока не поймают Ястреба.

— Условия нашего договора?

— Тысяча долларов в день. И так до тех пор, пока не возьмут Ястреба. Разумеется, в этом случае вы получите деньги за три месяца вперед.

— Хорошо, — кивнул Дронго, — может, я и соглашусь. Вы все-таки не ответили на один мой вопрос. Почему вы обратились именно ко мне?

Рамеш взял обратно фотографию Осинского. Положил ее во внутренний карман и только потом сказал:

— У вас ведь один раз уже получилось с этим Ястребом. А мы хотели бы иметь некоторые гарантии, что вы сумеете поймать эту хищную птицу и во второй раз.