Рождение Люцифера

Чингиз Абдуллаев, 2012

Их было шестеро... Шесть человек, которых связывала общая работа и крепкая дружба. И хотя в 90-е годы их пути разошлись, каждый нашел свое место в новой жизни, обрел счастье и стабильность. Но вот спустя двадцать лет на друзей почти одновременно обрушилась череда неудач и несчастий – крах бизнеса, смерть родных и близких... Трудно поверить, что все это – случайные совпадения. Значит, чья-то злая воля? Или вмешательство темных сил? Разобраться в запутанном клубке трагических событий практически невозможно. И кто знает, чем бы все закончилось, если бы странной ситуацией не заинтересовался эксперт по особо тяжким преступлениям Дронго...

Глава 2

В Ригу они прибыли днем. Поезд пришел точно по расписанию, без пяти минут четыре. На вокзале их встречал Гирт Симанис, который оказался мужчиной среднего роста, с редкими темными волосами, в очках. Рукопожатие было сильным, энергичным. С Эдгаром они обнялись.

— Я заказал два номера в «Гранд-отеле», — сообщил Гирт. — Если не возражаете, мы пообедаем прямо в гостинице, и я расскажу вам обо всем, что мне удалось узнать. Вы давно не были в Риге? — спросил он, обращаясь к Дронго.

— Уже лет десять, — ответил эксперт. — Вижу, вокзал очень изменился.

Они прошли к автомобилю. Гирт уселся на переднее сиденье, гости разместились на заднем. Водитель поздоровался с приехавшими по-русски.

— Да. Вокзал отремонтировали, — сказал Гирт, — но с тех пор произошло много разных изменений, и не самых лучших. Наши молодые ребята тысячами уезжают на работу в Европу, благо никаких разрешений и виз уже не нужно. По статистике, вместо трехмиллионного населения в стране осталось только два миллиона двести тысяч человек, да и эти цифры вызывают большое сомнение. Мы официально продлили сроки регистрации граждан, даже разрешили оформлять опросные листы по Интернету, но все равно умудрились «потерять» больше четверти населения страны. Вот такие у нас перспективы.

— Неужели все так мрачно? — не поверил Дронго.

— Даже хуже, чем вы думаете. Резко упало производство, выросли долги, один за другим закрываются работающие предприятия. После распада СССР мы закрыли практически все работающие у нас крупные производственные объединения. Наши «патриоты» считали, что так будет лучше, ведь на них работало много приехавших русскоязычных граждан. И сейчас мы столкнулись с тем, что одни вернулись в Россию, другие уехали в Европу, и все мрачно шутят, что вскоре в Латвии останутся только старики и дети.

Вейдеманис молчал, глядя в окно и стараясь не комментировать своего школьного товарища.

— Это был период «взросления», — подхватил невеселый рассказ Дронго, — когда, отделившись от родителей, подросток изо всех сил пытается доказать свою самостоятельность. Мечты о восстановлении собственной независимости были мечтами на протяжении почти пятидесяти лет. Ну, и добавьте сюда обиды прибалтов за сороковой год, когда их фактически оккупировали. Латвия, как и другие прибалтийские республики, изо всех сил пыталась отделиться от России, доказать, что может существовать не просто самостоятельно, но и независимо от своего соседа…

— Насколько я знаю, Эдгар не считает сороковой год «оккупацией» Латвии, — улыбнулся Гирт, показывая на друга.

— Я его понимаю, — кивнул Дронго. — Ведь если соглашаться только с таким выводом, то получается, что он всю жизнь служил «оккупантам», работая в органах КГБ. А ему это обидно и неприятно. Исторические реалии были таковы, что Сталин и Гитлер пошли на сознательный раздел Восточной Европы, и Прибалтика попала в сферу влияния СССР. Тысячи латышей приветствовали части Красной Армии, вошедшей в Ригу. И это тоже правда. Как правда и то, что через два года уже другие тысячи местных горожан приветствовали немцев, а в некоторых местах еще до прихода фашистов происходили массовые еврейские погромы.

— Это тоже спорный вопрос, — возразил Гирт. — Дело в том, что в органах госбезопасности и в партийных комитетах было много людей еврейской национальности. И свое недовольство политикой советского государства местные национал-радикалы выплескивали на евреев.

— Это оправдывает еврейские погромы? — заметил Дронго.

— Нет. Разумеется, нет. Но я пытаюсь объяснить их причины.

— Не все так однозначно, — согласился Дронго. — Но в любом случае, по моему разумению, с соседями нужно дружить, стараясь не помнить былые обиды.

— Мы приехали, — прервал его Гирт, когда автомобиль подъехал к отелю.

Они поднялись по лестнице и повернули направо. В небольшой комнате уже ждавшая их дежурная протянула им два заполненных бланка для подписи.

— Пожалуйста, господа, — сказала она по-русски, — распишитесь внизу, и я дам вам ключи.

— Встретимся через полчаса на обеде, — предложил Вейдеманис.

Через тридцать минут они уже сидели в зале ресторана. Дронго успел принять горячий душ и чувствовал себя гораздо лучше. На часах было около пяти часов вечера.

— Теперь давайте поговорим о вашем необычном деле, — начал он. — Я специально ничего не спрашивал у вас при вашем водителе, подобные дела лучше вести без свидетелей.

— Ничего страшного, — улыбнулся Гирт, — мой водитель работает со мной уже много лет. Если не возражаете, то вечером мы увидимся с моим другом Петером Кродерсом. Вы уже, наверное, слышали о том, как появившаяся фирма перекупила землю, на которую он очень рассчитывал. Дело в том, что фирма Кродерса занимается строительством дачных коттеджей, а эта земля как раз была предназначена для подобного строительства, и особых претендентов на нее не было, если не считать одной фирмы, которая была готова предложить триста тысяч. Никто не сомневался, что тендер выиграет фирма Кродерса, которая готова была заплатить реальную цену в триста сорок тысяч долларов. Насколько я знаю, Петер готов был поднять цену даже до четырехсот тысяч и выше. Но неожиданно появляется некая фирма «Авангард», которая перебивает его цену и предлагает на торгах немыслимую сумму в шестьсот тысяч. Я говорил не только с Петером, но и с его основными конкурентами. Даже четыреста было много, ведь приобретается фактически голая земля, куда еще нужно проводить коммуникации и возводить дома, а в условиях кризиса не факт, что дома будут проданы или сданы в аренду. Но фирма «Авангард» платит шестьсот тысяч и перебивает цену.

Дронго слушал Гирта очень внимательно.

— Петер попросил меня навести справки, — продолжал тот, — и я довольно быстро узнал, что фирму «Авангард» основал Яан Звирбулис, бывший адвокат, занимающийся разного рода мелкими махинациями. Можете мне не поверить, но раньше он был секретарем парторганизации в юридической консультации. Звирбулис никогда в жизни не занимался строительством, и никто в Риге не мог объяснить, на какие деньги он основал новую фирму и приобрел эту землю. Мне достаточно быстро удалось выяснить, что фирма «Авангард» появилась за две недели до аукциона, и уже на следующий день после регистрации Яан получил деньги. Семьсот тысяч долларов, которые ему перевели из французского банка. Через две недели он покупает землю за шестьсот тысяч, а еще через две недели продает ее конкурентам Петера за двести пятьдесят тысяч долларов. Причем сам выходит на них и сам предлагает эту цену. Они до последней минуты не верили в его искренность и ожидали какого-то подвоха. Два раза даже проверяли все документы, считая, что их обманывают. Но в конце концов заплатили ему деньги и получили землю за весьма низкую цену.

— Где этот бывший адвокат?

— Сейчас он в Германии. Поехал в Дуйсбург, к своим родственникам.

— Давно?

— Уже три месяца. Мне сказали, что он собирается открыть там магазин.

— Он такой богатый человек?

— Насколько я знаю, он никогда не был особенно богатым. Обычный проходимец, репутацию которого все прекрасно знали. Но после этой «земельной сделки» у него появились деньги.

— Сколько работников было в фирме?

— Трое, вместе с Звирбулисом, — ответил Гирт. — Удивлены?

— Не очень. Я ожидал нечто подобного. Где остальные двое?

— Девочка-секретарь, которая ничего не знала, и молодой человек, проработавший в его фирме ровно четыре недели. Он сейчас без работы.

— Парень живет в Риге?

— Да. Я легко могу его найти, но он выполнял обязанности курьера и помощника.

— А секретарь?

— Она уехала в Польшу. Сейчас работает где-то в Люблине. У нее родственники в Польше.

— Идеальная фирма, — резюмировал Дронго.

— Идеальная подставная фирма, — поправил его Симанис. — Все знали, что она собирается уезжать в Люблин, но Звирбулис уговорил ее остаться еще на месяц. Он словно искал именно такого человека, который потом уедет отсюда.

— Как зовут третьего?

— Юрис Рукманс.

— Нам нужно с ним встретиться.

— Постараюсь его найти.

— С этим делом я примерно все понял. Появился жуликоватый юрист, который основал свою фирму, купил землю за баснословную цену, а потом продал примерно в три раза дешевле и уехал отсюда. Давайте поговорим о друзьях вашего брата, — предложил Дронго.

— Я попытался проверить, почему отобрали лицензию у мужа Ольги Старовской, — сообщил Симанис, — и мой знакомый юрист в Москве уверял меня, что лицензию у клиники ее мужа отобрали незаконно. Сейчас все проверяют заново.

— И еще расскажи про погибшего сына, — попросил Вейдеманис.

— Да. Это сын Фазиля Мухамеджанова. Попал в автомобильную катастрофу, его ударил грузовик. Насмерть. Парень погиб на месте. А водителя так и не нашли.

— Просто средневековые хроники, — не выдержал Вейдеманис.

— Тогда получается, что эти шестеро кого-то обидели, — заметил Дронго. — Но вместе они работали в начале восьмидесятых, и поверить в месть, осуществленную почти через тридцать лет, практически невозможно.

— Может, был человек, которого они посадили на двадцать лет? — предположил Эдгар. — И теперь, выйдя на свободу, он пытается отомстить таким страшным способом?

— В начале восьмидесятых по советскому Уголовному кодексу не давали больше пятнадцати лет, — напомнил Дронго. — Высшей мерой наказания была смертная казнь, а максимальный срок — пятнадцать лет. Потому и невозможно поверить в такого мстителя. Насколько я понял, это были обычные рядовые молодые сотрудники. Неужели ты бы поверил в подобную невероятную историю?

— Не знаю, мне она совсем не нравится, — признался Вейдеманис.

— Я хочу вам сообщить, что мы с Петером готовы оплатить все ваши расходы, — сообщил Симанис, — если вы решите все-таки проверить наши подозрения.

— Давайте сделаем так, — предложил Дронго. — Нам нужно уже сегодня переговорить с этим Юрисом, который работал в фирме «Авангард», и с вашим двоюродным братом. Вы сможете организовать нам встречу с Юрисом Рукмансом?

— Я пошлю за ним свою машину, — отозвался Гирт, — а мой двоюродный брат скоро приедет. Я сказал ему, что вы остановитесь в «Гранд-отеле», и он появится к семи часам.

— Тогда мы его подождем, — решил Дронго. — Но встреча с Юрисом для нас очень важна.

— Я вас понимаю, — согласился Симанис. — Лучше я сам поеду за ним и постараюсь уговорить его приехать сюда. Встретимся в отеле после семи. До свидания. — Он поднялся и быстро вышел из зала.

— Ты считаешь, что все это не очень серьезно? — обратился Эдгар к Дронго.

— Если все было так, как рассказал твой бывший школьный товарищ, то этот адвокат Звирбулис мог быть просто шизофреником, хотя некоторые детали его поведения меня очень настораживают. Бывший секретарь парторганизации, карьерист, достаточно успешный и в советские времена. Для работы в своей фирме уговорил девушку, собиравшуюся уехать. Перепродал землю почти в три раза дешевле, чем купил ее. И сразу оказался в Германии. Очень неприятная цепочка фактов. Боюсь, что здесь не все так просто.

— Я тебе об этом говорил, — кивнул Вейдеманис. — У нас есть еще время; может, выйдем и немного погуляем?

— Пойдем, — согласился Дронго, — мне показалось, что в городе стало меньше людей, чем раньше.

— Тебе не показалось, все так и есть, — уныло сказал Эдгар.

Выйдя из гостиницы, они за полтора часа практически обошли весь центр города. Уже смеркалось, люди торопились домой. На улицах действительно было гораздо меньше молодых и вообще улыбающихся лиц. Все озабочены своими проблемами, спешат по своим делам. Но рестораны и кафе работали в прежнем режиме, главное — везде великолепные книжные магазины. Дронго и Вейдеманис вошли в один из них.

— У вас есть книги издательства «Аве»? — поинтересовался Дронго.

— Нет, — ответила продавщица, — они продавались раньше, несколько лет назад. А потом это издательство закрылось. Они не выдержали конкуренции.

— Мы были с тобой вместе, — вспомнил Эдгар. — Кажется, фамилия директора издательства Фешукова.

— Такая милая, интеллигентная женщина, — вздохнул Дронго. — В рыночных условиях подобные люди просто неконкурентоспособны. Очень жаль, я с удовольствием встретился бы с ней еще раз.

— Еще была журналистка, — напомнил Вейдеманис, — симпатичная девушка, кажется, ее звали Светлана. Светлана Дольфинцева. Правильно?

— Да. Я встретил ее фамилию несколько лет назад в лондонской русскоязычной газете, где она работает заместителем главного редактора, — ответил Дронго. — Видимо, тоже переехала в Лондон. А моя знакомая Марианна Делчева уехала в Венгрию. Судя по их последней переписи, скоро в Латвии действительно останутся одни пенсионеры.

Они вернулись к отелю как раз в тот момент, когда к зданию подъехала машина, в которой сидели Гирт Симанис и какой-то парень лет двадцати пяти. Шатен высокого роста, он был по-своему привлекательным молодым человеком, немного похожим на популярного французского актера Жана Маре в молодости. Все прошли в бар. Юрис Рукманс неплохо говорил по-русски, как и большинство городских жителей, хотя и с заметным латышским акцентом. Он был одет в светлые брюки, теплый темный джемпер и куртку, которую снял и положил рядом с собой. Бармен принес троим латышам кофе, а Дронго — зеленый чай.

— Извините, господин Рукманс, что пришлось вас побеспокоить, — начал Дронго, — но мы хотели встретиться и поговорить с вами.

— Я понимаю, — кивнул Юрис. — Со мной уже разговаривали и господин Симанис, и господин Кродерс. Я знаю, о чем вы хотите меня спросить. Но ничего больше того, что сообщил этим господам, я вам все равно не скажу, потому что больше ничего не знаю.

— Мы просто поговорим, — успокоил его Дронго. — Для начала расскажите, как вы попали в «Авангард».

— По объявлению, — пояснил молодой человек. — Я окончил институт и нигде не мог найти работу. В одной строительной компании проработал полгода, и она закрылась. Дал объявление, что имею опыт работы, высшее инженерное образование. Восемь месяцев ходил без работы. А потом мне позвонил Звирбулис.

— Сам позвонил? — уточнил Дронго.

— Да, сам. Назначил время и место, где мы должны были встретиться. Я приехал на встречу, привез свои данные, документы. Он все внимательно просмотрел, задал несколько вопросов, сказал, что перезвонит мне, и мы с ним попрощались.

— Что было потом?

— Он перезвонил через две недели, когда я уже перестал надеяться, и сказал, чтобы я выходил на работу.

— И все?

— Еще сказал, какая у меня будет зарплата. Я очень обрадовался. Даже не рассчитывал, что мне заплатят такие деньги.

— Можете вспомнить, какие именно вопросы он задавал вам при встрече? — попросил Дронго.

— Конечно, могу. Спрашивал о семье, интересовался, нет ли у меня девушки. Я ответил, что нет. Ему это, кажется, даже понравилось. Мы живем втроем с матерью и младшей сестрой. Отец у меня умер еще восемь лет назад, и мы переехали в дом его родителей в Ригу.

— А вопросов по специальности или по вашей прежней работе не было?

— Нет.

Дронго переглянулся с Вейдеманисом. Похоже, бывшего адвоката волновали только родственные связи молодого человека. Ему был нужен именно работник без определенных связей в столице.

— И вы вышли на работу?

— Да, с понедельника. Но я так и не понял, зачем ему были нужны мы с Рутой, это его секретарь. Ее он тоже нашел по объявлению. Я носил какие-то бумаги, передавал пакеты с книгами и журналами. В основном мы с Рутой пили кофе и болтали друг с другом. Готовились к аукциону, который должен был состояться через две недели после открытия нашей компании. Звирбулис прибегал и сразу убегал. Наша фирма арендовала три комнаты. Он уверял нас, что заплатил за год вперед, но потом я узнал, что мы оплатили аренду только за месяц. И телефоны подключили тоже только на месяц. Нас с Рутой он принял на работу одновременно, в понедельник, с разницей в один час. И еще два раза мы с ним ездили смотреть землю, которую потом купила наша фирма.

— Понравилась?

— Неплохая земля, — кивнул Юрис, — но я бы не дал за нее шестьсот тысяч. Потом мы вместе поехали на аукцион. Господин Звирбулис попросил, чтобы именно я участвовал в аукционе, а он сидел рядом и назначал цену. Все знали, что на землю претендуют господин Кродерс и господин Кренберг — это был основной конкурент Кродерса. Потом начались торги…

— Поподробнее, — вмешался Гирт. — Расскажи подробнее…

— Объявили первоначальную цену в двести тысяч, и Кродерс сразу поднял ее до двухсот пятидесяти. Кренберг прибавил десять. Кродерс дал еще двадцать. Кренберг снова прибавил десять. Кродерс предложил триста. Так они довели до трехсот пятидесяти. Потом Кренберг кому-то позвонил и прибавил еще немного. Кродерс снова поднял цену. За триста семьдесят уже не должно было быть конкурентов, когда Звирбулис толкнул меня, и я предложил четыреста. Весь зал просто ахнул. Господин Кренберг даже поднялся, чтобы нас рассмотреть. Господин Кродерс стал белым как мел и прибавил еще десять. Звирбулис снова толкнул меня, и я предложил четыреста пятьдесят. — Юрис вздохнул, отодвинул уже пустую чашку и продолжил: — Нужно было видеть, как нервничает Кродерс. Он снова прибавил, но только пять тысяч, меньше было нельзя. Я опять получил толчок и объявил цену в пятьсот тысяч.

Кродерс поднялся, собираясь уйти, но неожиданно повернулся и объявил новую цену в пятьсот пять тысяч. Зал зашумел. Все прекрасно понимали, что эта цена просто не соответствует реальной стоимости земли. И теперь все смотрели на меня. Звирбулис молчал, и я подумал, что мы просто выходим из игры. Но когда аукционист начал считать, при счете «два» Звирбулис толкнул меня и назвал цену в шестьсот тысяч. Я даже не поверил и наклонился, чтобы переспросить. «Идиот! — зашипел он. — Говори «шестьсот», пропустишь время!» И я крикнул «шестьсот» в последнюю секунду. Вот тогда зал просто взорвался. Кродерс быстро покинул аукцион, а через минуту аукционист объявил, что землю продают фирме «Авангард» за шестьсот тысяч долларов. На следующий день в газетах появились сообщения, что неизвестная ранее фирма «Авангард» выиграла земельный конкурс. Все гадали, что именно мы собираемся там строить. Одна газета даже написала, что тендер выигран по заданию посольства России, которое собирается возводить там летнюю резиденцию посла, поэтому мы могли позволить себе заплатить такие шальные деньги.

— Почему именно для российского посла? — уточнил Дронго.

— У кого еще могут быть шальные деньги в такое время? — удивился молодой человек. — Только у бизнесменов из России. Тем более что господин Звирбулис несколько раз ездил в Москву, перед тем как открыть свою фирму.

Дронго и Вейдеманис переглянулись.

— Откуда вы знаете? — спросил эксперт.

— От Руты. В разговоре с ней он сказал, что за последний месяц перед открытием фирмы дважды был в Москве. Она и запомнила.

— И он знал, что она собирается уезжать, но все равно взял ее на работу? — переспросил Вейдеманис.

— Да. Рута говорила, что уже все готово и она скоро переедет, но он сказал, что ему нужна сотрудница со знанием польского. Хотя мы оба так и не поняли, зачем ему нужен был еще и польский язык.

— Как только вы выиграли тендер и получили землю, он кому-то звонил?

— Да. При мне позвонил и сказал, что купил землю.

— На каком языке он разговаривал?

— На русском.

— Что было потом?

— Потом мы поехали с ним еще раз посмотреть землю. Несколько дней он куда-то исчезал, все время с кем-то разговаривал. Искал клиентов на землю, предлагал ее сначала за шестьсот, потом за пятьсот, потом за четыреста.

— Может, у него изменились какие-то обстоятельства или что-то произошло?

— Не знаю. Он жил один. С женой давно развелся, дочь уже взрослая, он про них даже не вспоминал. Это я потом узнал, что у него в Риге бывшая жена и взрослая дочь. А в его квартире никто не жил. Но когда я там был, он уже решил ее продать.

— Чем закончилась ваша эпопея с землей?

— Кроме Кродерса, она никого не интересовала. Даже бесплатно. И никто не верил Звирбулису. У него была репутация не очень честного человека. Никто не знал, где он взял такую сумму на покупку земли. Сначала предлагал ее господину Кродерсу, но тот не захотел с ним даже разговаривать. А больше никто не брал. И Звирбулис очень переживал. Потом он начал звонить господину Кренбергу и предложил ему землю за триста тысяч. Кренберг подумал, что над ним издеваются, и тоже послал нашего шефа подальше. Но Звирбулис не тот человек, от которого можно легко избавиться. Он спустил цену до двухсот пятидесяти тысяч и продал землю Кренбергу, убедив того, что готов ее отдать. Хотя Кренберг очень сомневался и даже послал комиссию проверить землю. Он, наверное, думал, что Звирбулис продает ему болото, но земля была нормальная, я сам видел.

— И почти сразу ваша фирма закрылась?

— Да. Звирбулис заплатил мне и Руте за три месяца и сказал, что отправляет нас во временный отпуск. Но я уже тогда понимал, что больше наша фирма работать не будет. Так все и произошло.

— И вы его после этого не видели?

— Нет. Он продал квартиру и уехал в Германию.

— Тогда получается, что он просто ненормальный, — подвел итог Дронго. — Открыл фирму, уплатил регистрационный сбор, нанял ненужных ему сотрудников, уплатил за землю гораздо больше, чем она того стоила, и продал почти в три раза дешевле… Он действительно был чокнутым?

— Нет, — улыбнулся Юрис, — абсолютно нормальным. Даже слишком.

— Что значит слишком?

— В Риге его многие знали как умелого адвоката, — пояснил молодой человек.

— Я же вам говорил, — напомнил Гирт, — он основал фирму, купил землю, перепродал ее и сразу уехал.

— Спасибо, господин Рукманс, — сказал на прощание Дронго, — вы нам очень помогли. У меня к вам последний вопрос. Как вы думаете, зачем все это нужно было вашему бывшему шефу?

— Не знаю, — признался Юрис, — я об этом тоже много думаю. Мне кажется, что ему просто поручили купить землю и дали денег. А потом передумали, и он остался с землей вместо барыша. Поэтому и был вынужден ее так быстро продать.

Вейдеманис выразительно посмотрел на Дронго. Больше вопросов у них не было.