Разорванная связь

Чингиз Абдуллаев, 2008

Две супружеские пары решили пошалить – заняться грешными свингерскими забавами. Удовольствие оказалось сомнительным, а через день один из незадачливых свингеров был убит в номере отеля. Самое интересное, что в убийстве обвиняют… эксперта-аналитика Дронго. Для него теперь дело чести найти настоящего убийцу и этим спасти не только свою репутацию, но и свободу. Подозреваемых много, но Дронго уверен: убийцы среди них нет, но он появится там, где его менее всего можно ожидать.

Глава 3

Утром к нему постучали. Дронго поморщился. Он повесил табличку, чтобы его не беспокоили. Хотя иногда подобные таблички не очень помогали. Обычные уловки всех горничных во всех отелях мира, которые хотят пораньше закончить уборку всех номеров и не ждать до полудня, пока гость проснется. Если нет таблички, то они нарочно гремят ключами, тарелками, тележками, чтобы разбудить гостя. Кричат, громко разговаривают, смеются. А может, не только поэтому, но и из-за явного недостатка общей культуры. В конце концов, кого нанимают горничными? Совсем не обязательно, чтобы у них было оксфордское образование или хорошее воспитание. В некоторых отелях уже перешли от горничных-женщин к уборщикам-мужчинам, которые заправляют постели, выносят мусор, убирают комнаты. Они обходятся даже дешевле обычных сотрудниц, эти готовые на все пакистанцы, индусы, африканцы, азиаты, латиноамериканцы.

Но когда висит табличка, все стараются соблюдать некое подобие тишины. И тем более никто не посмеет постучать в дверь. Но в дверь стучали и звонили. Все настойчивее и громче. Дронго поднялся, чертыхнулся, набросил банный халат и подошел к двери, открыл ее. На пороге стояло несколько мужчин вместе со вчерашним портье. Увидев Дронго, он утвердительно кивнул головой, показывая на него стоявшему рядом мужчине. Тому было лет пятьдесят. Располневший широкоплечий мужчина с грубыми чертами лица, мясистыми щеками и узкими, словно пулеметные гнезда, щелочками глаз. На голове у него была большая широкополая шляпа, на нем был серый мешковатый костюм. Он недовольно смотрел на Дронго.

— Доброе утро, сеньоры, — мрачно поздоровался Дронго, — что случилось? Почему вы решили меня разбудить?

— Простите, сеньор, — ответил ему на английском портье Эрнандес, — вы говорите по-испански?

— Нет. Но многое понимаю. Я знаю итальянский, и мне несложно понимать ваш язык, когда вы говорите медленно и четко.

— Это комиссар Мануэль Морено. Он из уголовной полиции. Хочет с вами побеседовать.

— Очень приятно, сеньор комиссар, — кивнул ему Дронго. — Но почему так рано? Сейчас только половина десятого. Может, мы поговорим после завтрака?

— Давайте поговорим на итальянском, — предложил комиссар. — Спускайтесь вниз в комнату администрации. С левой стороны от кабины лифтов. В глубине холла. Я вас буду там ждать.

— Конечно, спущусь. Вы можете объяснить, что произошло?

— Когда спуститесь, тогда и узнаете, — недовольно проворчал комиссар, — мой сотрудник будет ждать вас в коридоре.

Он повернулся и ушел. Портье поспешил за ним. Офицер полиции остался стоять в коридоре, выразительно глядя на Дронго, словно подозревая, что тот сейчас откроет окно и сбежит. Дронго громко чертыхнулся и закрыл дверь, отправился в ванную комнату, чтобы побриться и принять душ. Через пятнадцать минут он был уже готов и, выйдя из номера, обнаружил стоявшего за дверью полицейского.

«Это уже серьезно», — подумал Дронго, спускаясь со своим провожатым на первый этаж.

Они прошли в комнату генерального менеджера. В приемной толпилось несколько человек, среди которых выделялся молодой мужчина лет тридцати. У него была запоминающаяся яркая внешность. Крупные черты лица, большие черные глаза, волнистые волосы. Он мрачно посмотрел на Дронго и отвернулся. Дронго вошел в кабинет, где находился комиссар и еще двое людей в штатском.

Комиссар показал на стул в центре комнаты.

— Где вы были вчера вечером? — сразу спросил Морено.

— Хороший вопрос, — усмехнулся Дронго. — Вчера вечером я был здесь, в отеле. И ужинал в ресторане. Можно опросить официантов, они подтвердят. И еще я подписал чек, где указана стоимость моего ужина и время, когда я его закончил. В этом отеле все автоматизировано, достаточно взять распечатки моих счетов. Для этого не обязательно было будить меня так рано.

— Вы ужинали с кем-то или были один?

— Конечно, один. Я ни с кем не ужинал.

Комиссар и двое незнакомцев переглянулись.

— Свидетели утверждают, что вы были не один, — грозно произнес он, — они видели, как вы ужинали вдвоем. К вам подсел еще один гость из России.

— Вы противоречите сами себе, сеньор комиссар, — развеселился Дронго. — Я говорю, что ужинал один. Вы невольно подтверждаете мои слова, утверждая, что ко мне подсел еще один гость. И все это видели. Вот это правда. Когда я уже заканчивал ужинать, ко мне действительно подсел один из гостей отеля. Он увидел, как я читаю газеты на русском языке, и решил со мной поговорить. Поэтому я сказал вам правду. Ужинал я в одиночестве. А после ужина ко мне подсел сеньор Золотарев.

— Вы встречали его раньше?

— Один раз встречал. Пять лет назад. Но тогда у него была совсем иная внешность. Бородка, усы. Я его не узнал. А он мне напомнил, что мы встречались у знакомого режиссера. Но с тех пор я его не видел. И даже имени его не запомнил. А почему вы спрашиваете о нем?

Комиссар снова переглянулся с незнакомцами. И, поднявшись со стула, подошел к Дронго.

— Дело в том, что сегодня утром его нашли мертвым в своем номере. В том самом номере, который вы сняли для него, пользуясь своей кредитной карточкой. И в который вы вошли вместе с ним. После чего он остался в номере, а вы поднялись к себе. И утром, в половине девятого, его обнаружили мертвым. Теперь вы понимаете, почему мы разбудили именно вас?

— Золотарев умер? — переспросил Дронго.

— Нет, не умер, — ответил комиссар, — а его убили. Ему явно помогли уйти на тот свет.

— Как его убили?

— Ударили лампой, — пояснил комиссар, — видимо, попали в висок. Он лежал на полу, лампа валялась рядом. Сейчас снимаем отпечатки пальцев. На лампе могут быть ваши отпечатки?

— Да, — ответил Дронго, — я включал свет, когда мы вошли. Он был в таком состоянии, что мог упасть, а когда я помогал ему снять пиджак, что-то упало из его кармана. И я включил свет. Но ничего не нашел. Тогда я повесил его пиджак на стул, оставил ключ на столе и, потушив свет, вышел из его номера.

— Он был жив в тот момент, когда вы выходили из этого номера? — Комиссар задавал вопросы ровным голосом. Сарказм был ему явно чужд.

— Он спал, — ответил Дронго, — и, насколько я помню, храпел. Я даже повесил на дверях табличку с просьбой не беспокоить гостя. Хотя мои слова ничего не доказывают. У вас же повсюду установлены камеры. Можно посмотреть, кто входил к нему в номер.

— Камеры есть только в коридоре, — возразил комиссар, — их не вешают над каждой входной дверью. А в кабине лифта вы поднимались вместе с ним, это было зафиксировано несколькими свидетелями и камерами наблюдения.

— Прекрасная ситуация, — пробормотал Дронго, — кажется, я впервые оказался в неприятной роли подозреваемого. Надеюсь, вы не собираетесь сразу предъявлять мне обвинения в убийстве только на том основании, что я помог очень сильно выпившему человеку снять номер и отлежаться там, чтобы не появляться в таком виде перед своими близкими.

— Которые тоже живут на четырнадцатом этаже, — заметил комиссар, — вы ведь намеренно попросили номер, который бы находился рядом с сюитами, занимаемыми этими гостями.

— Конечно. Я был уверен, что он проспится и пойдет к себе в сюит. Я поэтому взял ему номер именно на четырнадцатом этаже. В противном случае я бы взял номер на своем этаже.

— И поэтому заплатили за почти незнакомого человека триста евро со своей кредитной карточки? — не поверил комиссар. — Вам не кажется, что это больше напоминает выдуманную историю, чем реальность? К вам в ресторане случайно подсаживается человек, которого вы якобы видели один раз пять лет назад и даже не узнали. Он ужинает с вами, потом между вами случается спор, вы уходите вместе. Подходите к портье и просите номер. Платите своей кредитной карточкой, обратите внимание, за абсолютно неизвестного вам человека, которого вы даже не помните. Поднимаете его в номер и уходите к себе. И я должен верить в эту легенду?

— Не должны. Только почему вы решили, что мы с ним поспорили в ресторане? Мы как раз мирно беседовали.

— Неправда, — вздохнул комиссар, — сразу трое свидетелей показали, что у вас был напряженный разговор и вы даже уронили бутылку, когда уходили из ресторана.

— Мы уронили ее случайно, он задел рукой и опрокинул на пол бутылку, — вспомнил Дронго.

— Все у вас получается случайно. Случайно встретили человека, которого видели один раз в жизни. Случайно он подсел к вам. Случайно уронили бутылку во время разговора. Случайно выпили. Случайно сняли номер неизвестному на свою кредитную карточку. Случайно оставили отпечатки пальцев на лампе, с помощью которой его убили. Все случайно. А если я теперь случайно попрошу ордер на ваш арест?

Комиссар все-таки умел шутить. Хотя и своеобразно.

— Это будет уже не случайность, а закономерность, — согласился Дронго, — но я не убивал Золотарева. Перед началом допроса вы так торопились, сеньор комиссар, что не спросили меня, чем я занимаюсь. И почему погибший подсел именно ко мне. Теперь я готов вам сообщить. Я эксперт по вопросам преступности. Меня обычно называют Дронго.

Комиссар нахмурился. Один из незнакомцев в штатском даже подскочил на месте. Переглянулся с напарником.

— Вы Дронго? — не поверил он. — Тот самый знаменитый эксперт, который нашел несколько лет назад маньяка, называемого Ангелом боли?

— Да, — кивнул Дронго, — это я.

— Но этого не может быть, — растерянно произнес неизвестный, очевидно, сотрудник прокуратуры, — вам должно быть тогда лет семьдесят или восемьдесят. Я много про вас слышал.

— Теперь имеете возможность убедиться, что я гораздо моложе, — усмехнулся Дронго. — Но мое имя не является гарантией моего алиби. Я отлично осознаю свое сложное положение. И поэтому сделаю все, чтобы помочь вам найти настоящего убийцу.

— Сеньор Дронго, вы должны отчетливо понимать, что на этот момент я имею только одного подозреваемого, — мрачно произнес комиссар, — и этот человек именно вы. Все видели, как вы поднимались вместе с погибшим в его номер. Камеры зафиксировали, как вы входили в кабину лифта и как выходили из нее. Но самое важное, что все двери в этом отеле связаны с центральным компьютером. И мы легко могли установить, что после того, как вы вышли из номера, их четырежды еще открывали. Четыре раза, сеньор Дронго, дверь в номер погибшего открывалась. Возможно, он сам открывал свою дверь, возможно, это делал кто-то другой, у кого могла быть карточка-ключ от его номера…

— Я оставил ключ на столике рядом с кроватью, — вспомнил Дронго.

— Его там не было, — жестко оборвал его Морено, — и уже этот факт дает мне право сомневаться в вашей искренности, сеньор эксперт. К тому же ваша профессия говорит не в вашу пользу. Вы ведь знаете, какими изощренными способами совершаются подобные преступления, и вполне могли придумать самостоятельный план. Я не хочу вас оскорбить, я всего лишь пытаюсь объяснить вам ваше положение.

— Хуже некуда, — кивнул Дронго, — уже понятно. Вы сообщили родственникам погибшего о случившемся?

— Сообщили, — кивнул Морено.

— Как они реагировали?

— Я не совсем понимаю ваш вопрос. Как можно реагировать на смерть близкого человека?

— Извините меня, комиссар, но я боюсь, что вы меня действительно не поняли. Вы лично сообщали им о смерти Петра Золотарева?

— Нет. Меня тогда здесь не было. Это сделал сеньор Гарригес, — показал комиссар на сотрудника прокуратуры.

— Как именно они реагировали? — спросил Дронго. — Извините меня, сеньор комиссар, но это чрезвычайно важно. Во всяком случае, это поможет нам в установлении истины.

— Не совсем понимаю, каким образом горе родных может помочь нам в расследовании этого убийства, — пробормотал комиссар Морено.

Гарригесу было лет тридцать пять. Высокого роста, нескладный и не разучившийся краснеть. Он немного смутился.

— Я вошел в номер к его супруге и сообщил ей о смерти мужа, — вздохнул он. — Нужно сказать, что она не закричала и не заплакала. А словно окаменела. Потом прибежала ее дочь. Она плакала и обнимала мать. Пришел их зять, сеньор Ираклий. У него такая сложная грузинская фамилия. По-моему, Гоглидзе. Если я правильно выговариваю. Он тоже был расстроен.

— А его друг? В соседнем номере остановился его компаньон. Павел Солицын и его супруга.

— Нет, я их не видел. Возможно, они не знали, что случилось. Но сотрудники полиции все равно их допросят.

— Понятно, — разочарованно сказал Дронго, — но это ваша ошибка, сеньор Гарригес. Нужно было в первую очередь допросить друзей приехавшего бизнесмена.

Морено нахмурился. Тяжело поднялся со своего места.

— Мы проводим расследование так, как считаем нужным, — недовольно заметил он.

— Сеньор комиссар, — остановил его Дронго, — вы напрасно уходите. Мы не закончили наш разговор.

— Что вам еще нужно? Вы действительно хотите, чтобы я предъявил вам обвинение? Вы очень неудачно вчера ввязались в эту историю… И теперь у вас впереди большие неприятности. Я не хочу вас пугать, но вы должны понимать, что сама история выглядит очень дурно. И вы самый главный подозреваемый, кого мы можем сегодня предъявить нашему правосудию.

— Подождите, комиссар. Я вообще не собирался с ним разговаривать. Это он, увидев, как я читаю газету на русском языке, вспомнил, что мы с ним встречались в Москве, и решил пересеть ко мне. Он был в таком ужасном состоянии, что я не счел возможным его прогнать. И мне пришлось его выслушать. Его последнюю исповедь, комиссар. И поэтому я знаю о нем гораздо больше, чем вы можете себе представить. Вы, наверно, католик. Так вот, можете считать, что он вчера мне исповедовался. Во всех своих грехах, и в самом страшном грехе, который он совершил…

— В каком? — спросил Морено.

— Этого я не могу вам сказать. Поймите, что это не только моя тайна, сеньор комиссар. Она касается и других людей, которые сейчас находятся в отеле. Но именно поэтому я прошу вас разрешить мне принять участие в расследовании этого преступления. Я лучше вас всех понимаю приехавших. Могу с ними беседовать не через переводчика, могу попытаться их понять. И я знаю тайну последних дней жизни погибшего. Поверьте мне, я сделаю все, чтобы найти убийцу.

Комиссар повернулся и посмотрел на Гарригеса. Тот пожал плечами.

— Насколько я слышал, сеньор Дронго самый известный эксперт в мире, сеньор комиссар. На его расследованиях учат будущих сотрудников прокуратуры и полиции. Его опыт расследования может оказаться неоценимым.

— Даже так, — пробормотал комиссар, — значит, мне на голову свалился такой неожиданный подарок. Самый лучший сыщик Европы оказался у нас в гостях.

— Подождите, комиссар, — вспомнил Дронго, — вы ведь давно работаете в уголовной полиции?

— Уже тридцать с лишним лет, — не без гордости сообщил Морено.

— Превосходно. У вас должны быть связи с вашими французскими коллегами. Может, вы слышали о комиссаре Дезире Брюлее?

— Конечно, слышал, — кивнул Морено, — этот французский комиссар делает честь работе всей полиции объединенной Европы. Он настоящая легенда среди полицейских нашего континента.

— В таком случае позвоните ему и спросите его мнение обо мне, — предложил Дронго, — и если он предложит вам пренебречь моим опытом, то вы отправите меня в мой номер, где я обязуюсь находиться до окончательного выяснения всех вопросов и вашего решения.

— Позвонить самому Дезире Брюлею? — усмехнулся Морено. — А может, Его Величеству Хуану Карлосу Бурбону или нашему премьер-министру?

— Я не шучу. Речь идет о погибшем человеке, — напомнил Дронго.

— Позвоните, — предложил Гарригес, — если этот человек действительно тот самый Дронго, то он найдет убийцу, даже независимо от нашего расследования.

Комиссар молчал, очевидно, размышляя. И неожиданно улыбнулся.

— Хорошо. Нам все равно нужен переводчик. Никто из наших не владеет русским языком, как этот эксперт. Возможно, он действительно окажется нам полезным. Но учтите, все ваши действия должны строго согласовываться со мной, сеньор Дронго. А если мы ничего не сможем выяснить, то вы мне обещаете рассказать все, что сказал вам погибший вчера вечером?

— Не обещаю, — ответил Дронго. — Поймите, это тайна, затрагивающая честь нескольких семей. И нескольких женщин. О таких вещах не принято говорить, сеньор комиссар. Но я обещаю вам сделать все, чтобы, используя свои знания после вчерашнего разговора и свой опыт предыдущих расследований, найти убийцу.

— Полагаю, это не так сложно, как нам кажется, — быстро вставил Гарригес, понимая, что комиссар почти согласился на участие в расследовании известного эксперта. Гарригесу было интересно понаблюдать за методами работы столь выдающегося мастера. — У нас всего пятеро подозреваемых, — добавил он, — не считая самого сеньора Дронго.

— Почему пятеро? — повернулся к нему Дронго.

— В отеле не было посторонних, — пояснил Морено, — и сюда не мог войти незамеченным обычный грабитель с улицы. Система безопасности отеля одна из лучших в стране. Значит, к погибшему мог войти кто-то из его знакомых, которым он открыл дверь.

— Он был в таком состоянии, что не смог бы открыть дверь, — возразил Дронго.

— Он ее открыл, — устало заявил Морено, — на центральном компьютере зафиксировано, что в этом номере четырежды открывали дверь после того, как вы ушли. Примерно через два часа Золотарев сам открыл дверь изнутри. Затем дверь открыли еще раз. И тоже изнутри. То есть пришел какой-то неизвестный человек, и сеньор Золотарев открыл ему дверь. Неизвестный нам, но известный погибшему, так как этот человек пробыл у него в номере четырнадцать или пятнадцать минут. Затем этот человек ушел, дверь открыли во второй раз и тоже изнутри, что опять зафиксировал компьютер. Дело в том, что система безопасности в этом отеле позволяет фиксировать наличие внешнего воздействия на замок. И когда кто-то вставляет ключ, открывая дверь снаружи, срабатывает другой код. Еще через час кто-то открыл дверь его карточкой, которая исчезла и которую мы до сих пор не можем найти. Открыл дверь в третий раз. Вы следите за моими рассуждениями? В третий раз дверь открыли снаружи. Неизвестный снова вошел в номер и вышел уже через четыре минуты. Даже не четыре, а три с половиной. На этот раз разговора явно не получилось.

Остается предположить, что этот неизвестный сначала постучался в первый раз, попросив Золотарева открыть ему дверь. И он был хорошо знаком погибшему, если тот, находясь в столь сложном положении, сумел подняться и открыть дверь. Затем они разговаривают, и этот человек уходит. Но появляется снова, так как у него осталась карточка-ключ, с помощью которой он открывает дверь и входит в номер. Наша бригада экспертов считает, что убийство произошло как раз в те самые три с половиной минуты, когда убийца входил, используя исчезнувшую карточку-ключ, которую вручили именно вам, сеньор Дронго.

— Хорошо, что есть автоматика, — задумчиво произнес Дронго. — Значит, он все-таки сумел подняться и открыть дверь в первый раз. Но я отчетливо помню, что оставил карточку-ключ от его номера на столике рядом с лампой.

— Ее там не было. Сколько ключей вам дал портье?

— Один. Только на одну ночь. И я оставил этот ключ на столике, я это хорошо помню. Хотя вы можете узнать и у самого портье.

— Значит, его забрал убийца, — безжалостно заявил Морено. — Остается узнать, кто именно был в номере погибшего.

В комнату вбежал молодой сотрудник полиции в форме, который быстро что-то сообщил комиссару. Тот кивнул.

— Прислали двух переводчиков. С испанского на русский, — пояснил Морено. — Выходит, что все решено и мы больше не нуждаемся в вашей помощи, сеньор Дронго.

— Разрешите, я проведу параллельное расследование.

— Это запрещено нашими законами. Вы не можете являться процессуальным лицом в ходе дознания и следствия, сеньор Дронго. Неужели вы этого не понимаете?

— Я не собираюсь оформлять протоколы и вести официальные допросы подозреваемых. Но вы можете разрешить мне поговорить с ними. С учетом последнего разговора, который состоялся у меня с погибшим. Я мог бы уточнить некоторые детали.

Комиссар посмотрел на Гарригеса. Затем на своего помощника. И махнул рукой.

— Можете с ними беседовать. Но учтите, что если кто-то из них пожалуется на вас, то я сразу прекращу эти приватные беседы. Хотя бы потому, что они запрещены нашим законодательством.

— Беседы в Испании запрещены законом? — улыбнулся Дронго.

— Не беседы, а частное следствие, — отрезал Морено, выходя из комнаты.

Гарригес улыбнулся и, подмигнув Дронго, поспешил за ним.