Западный зной

Чингиз Абдуллаев, 2006

Бывших разведчиков не бывает. Полковник КГБ в отставке Тимур Караев убедился в этом, когда его пригласили в тайную организацию «Щит и меч». Цель организации – розыск и ликвидация перебежчиков-предателей, выдававших иностранным разведкам государственные тайны России. Задание, которое поручили Караеву, стало настоящим ударом. Оказалось, что его недавно умерший друг и коллега по работе в органах Павел Слепцов был предателем. Это неопровержимый факт. Теперь Тимуру предстоит отыскать глубоко законспирированного связного Слепцова. Об этом человеке ничего не известно, кроме его оперативного псевдонима – Дровосек…

Москва. Россия. 19 мая 2006 года

Такого с ним не случалось давно. Или он забыл, когда подобное с ним происходило. Он влюбился. Всю ночь он провел в постели не смыкая глаз. Он чувствовал ее запах, вспоминал ее губы, ее долгий поцелуй. Ему было даже немного неловко, словно в его годы нельзя было испытывать подобные чувства. Если бы ему сказали, что подобное возможно, он бы не поверил. Конечно, у него были какие-то женщины, сразу после развода. С некоторыми из них вялотекущие романы продолжались и до сих пор. Они встречались, когда у них появлялось свободное время. Встречались без взаимных обязательств и без особого желания, просто для того, чтобы вместе провести время. Это было как необходимая утренняя пробежка. Раз или два раза в месяц. Иногда чаще, иногда реже. Но он давно не испытывал такого потрясения, какое произошло с ним вчера ночью.

Возможно, сказались события последних дней. Возможно, что она произвела на него впечатление своей открытостью и непосредственностью. Хотя женщине в сорок лет трудно быть застенчивой, как в двадцать. Прожитая жизнь накладывает на нее свой отпечаток. К тому же любая женщина подсознательно чувствует, что физиологические изменения уже не за горами, и словно пытается остановить ускользающее время.

Утром он отправился принимать душ. Нужно было определяться с ответом Большакову. Дальше ждать не имело смысла. Но в это утро ему хотелось думать только о женщине, с которой он вчера познакомился. Однако у него были определенные обязательства перед супругой Павла. И он обязан позвонить хотя бы для того, чтобы все было обставлено несколько иначе.

В половине десятого он позвонил. Ему ответил незнакомый голос. Караев попросил о встрече. Ему тут же объявили, что он может приехать сегодня в два часа по указанному адресу. Адрес ему сразу продиктовали. И положили трубку.

Впервые в жизни ему предстояло сделать нечто такое, что, возможно, попадало под статьи Уголовного кодекса. Он всегда был офицером, работающим на свое государство, всегда твердо знал, что он выполняет государственные задачи и служит на благо своего Отечества. В случае с Большаковым сказать подобное было невозможно. Если такая организация, как «Щит и меч», действительно существует, то она является противозаконной и действует в обход существующего законодательства. А это означало, что автоматически и он, бывший полковник контрразведки, становится лицом, действующим в обход законов. Что ему совсем не нравилось.

Но на встречу он поехал. Ему было важно обговорить свои собственные условия. В квартире его ждали. Немногословный мужчина лет сорока провел его в большую гостиную и вышел, ничего не сказав. Очевидно, это была одна из тех квартир, которые использовались сотрудниками спецслужб для конспиративных встреч. Ждать пришлось долго. Минут двадцать. Он разглядывал обстановку, пытался понять, кто здесь может жить. Телевизор в комнате был, но он нигде не нашел пульта, чтобы его включить. Поэтому решил, что будет лучше сидеть в тишине. Но через некоторое время он встал и включил телевизор, подойдя к аппарату. Убавив звук, он слушал последние известия. Еще через несколько минут в комнату наконец вошел Большаков. Он крепко пожал руку Караеву.

— Извините, что опоздал, — начал генерал, — везде ужасные пробки. Невозможно проехать.

— Я думал, что у вас есть машины с «маяками», которые могут проезжать, где им хочется, — пошутил Тимур.

— У меня как раз такая машина, — сказал Большаков, — но даже на ней я опаздываю на встречи. Как вы понимаете, не всегда помогают и установленная сирена, и спецсигналы. В нашем городе нужно передвигаться на вертолете. Так будет быстрее. Тем более по пятницам, когда все стремятся выехать за город. Перейдем к делу. Вы обдумали наше предложение?

— Я не совсем понимаю структуру вашей организации. Вы работаете в обход существующих законов?

— Нет. Разумеется, нет. Мы работаем исключительно в рамках нашего законодательства. Что касается нашей деятельности за рубежом… то и здесь мы всего лишь выполняем отложенные приговоры наших судов. Как видите, ничего противозаконного. Кроме того, наша Государственная дума недавно законодательно разрешила находить преступников и ликвидировать их, даже если они находятся за рубежом.

— Но выполнение подобных операций возможно только с санкции президента страны, — напомнил Караев.

— А кто сказал, что президент не знает про нас? — вдруг спросил Большаков. И, увидев ошеломленное лицо своего собеседника, улыбнулся. — Конечно, мы не докладываем о проделанной работе, но уверяю вас, что среди тех, кто его окружает, в Администрации Президента, у нас много сторонников. Которые прекрасно знают о нашей деятельности и вполне ее одобряют. В конце концов, задача спецслужб во всем мире — это охрана государственных секретов собственного государства. Мы не можем оставлять в живых столько бывших агентов, которые могут даже невольно выдать кого-нибудь из своих бывших однокурсников, коллег, друзей, о которых они еще не успели рассказать.

— Но Павла Слепцова вы убрали в Москве, — напомнил Караев.

— Это уникальный случай, — согласился Большаков, — он работал на французскую разведку и невольно мог подставить нашего информатора, который уже несколько лет работает на нас. Нужно было выбирать. Либо безопасность нашего агента, которого мы искали столько лет и с таким трудом заполучили, либо жизнь бывшего офицера спецслужбы, предавшего своих товарищей. Мы свой выбор сознательно сделали. И вы тоже должны его сделать, Караев. Я понимаю, что вы были друзьями, но это тот случай, когда предают именно свои. Он был предателем и не заслуживал никакой пощады.

Караев молчал. Он вспоминал дорогую квартиру своего друга, его машины, его расходы. Как легко объяснял Павел все эти покупки кредитами, полученными в банке, где он работал. Как легко в это верил сам Тимур, ни разу даже не заинтересовавшийся, на каких условиях банк выделял такие деньги своему сотруднику, работающему на самой рядовой должности в службе безопасности.

— Вы со мной согласны? — спросил Большаков.

— Не во всем, — ответил Тимур, — но у меня есть два условия. Прежде чем я к вам приду. Во-первых, дело Павла Слепцова. Ничего изменить уже нельзя. Но можно как-то облегчить страдания его вдовы. Я предлагаю продумать вариант возвращения тела погибшего его семье. Можно придумать, что его сбила машина и неопознанный труп несколько дней пролежал в морге. Можно придумать, что у него начался острый сердечный приступ и он скончался по дороге в больницу. Словом — все, что угодно. Но сделать так, чтобы эта пугающая неизвестность закончилась и его несчастная вдова получила бы могилу, куда могла приносить цветы.

— Мы обычно подобного не практикуем, — сказал Большаков, задумавшись, — но если вы считаете, что так будет правильно, мы подумаем. Я вам обещаю, что мы что-нибудь придумаем. Но с уловием, что вы не будете настаивать на вскрытии его тела.

— Безусловно. Это я беру на себя.

— А второе условие?

— Я заранее вас предупреждаю, что в подобных акциях никогда и ни при каких обстоятельствах не буду принимать участия. Я аналитик, а не ликвидатор, надеюсь, это вы понимаете.

Большаков улыбнулся.

— Дорогой Тимур Аркадьевич, — весело сказал он, — я только сейчас подумал, что вы несколько оторвались от вашей прежней работы. Дело в том, что найти нужного ликвидатора не очень сложно. Профессионалов везде мало, но убийцу не нужно даже готовить. Их всегда много. А вот с аналитиками сложнее. Здесь нужны мозги, и мозги подготовленные. Кого попало нельзя взять с улицы и обучить. Поэтому нам важен ваш мозг, а не ваше умение стрелять. Хотя стреляете вы тоже неплохо.

Большаков умолк, затем неожиданно спросил:

— Скажите, как нам быть? Оставить все как есть? Мало того, что мы проиграли «холодную войну», позволили развалить свою страну, опрокинули свою экономику, устроили массу локальных гражданских войн по всему периметру наших границ, получили чужие войска в нескольких километрах от наших столиц, так надо еще и забыть про предателей? Про тех, кто помогал разрушать нашу страну? Каждый из них не просто предал свою страну и свою прежнюю жизнь. Каждый из них виновен в гибели и муках очень многих людей. Они ведь не просто переходили на сторону врага, они сдавали ему наших агентов, наших информаторов, наших осведомителей. Сколько сотен людей замучили пытками, убили, растерзали. Сколько жизней они растоптали, сколько семей. И все забыть? Простить? Вам не кажется, что это будет слишком большим подарком таким людям. Они уверены, что КГБ больше не существует и поэтому они могут спокойно тратить свои «сребреники», полученные за предательство. КГБ действительно нет. Но мы остались. И мы не забыли о каждом из них. И не можем забыть. Их сладкая жизнь в западном раю оплачена кровью наших товарищей. Такое не прощается, Караев. Вы обязаны это понимать.

— И тем не менее я никогда не буду принимать участие в подобных акциях, — твердо повторил Тимур, — я только аналитик и в этом качестве могу быть вам полезен.

— Договорились. Что-нибудь еще?

— Все. У меня больше нет никаких условий. Я должен буду уйти со своей нынешней работы в нефтяной компании?

— Это было бы желательно, чтобы не связывать себя с другими людьми. Насчет зарплаты можете не беспокоиться. Мы не имеем столько нефтяных скважин, зато имеем много друзей. В зарплате вы не потеряете.

— В этом я как раз не сомневался.

— Тем лучше. Я завтра буду вас ждать у себя в кабинете. Адрес вы должны знать. Приезжайте в Научно-исследовательский проектный институт стали. Вы знаете, где он находится?

— Знаю. Но нам говорили, что это помещение, которое использует Комиссия.

— Вам правильно говорили. Вот туда и приезжайте. Завтра в десять. Дежурный будет предупрежден.

— Но завтра суббота, — напомнил Караев.

— Это не имеет значения, — улыбнулся Большаков. — До свидания. До встречи.

Большаков поднялся и, пожав ему руку, вышел из комнаты. Караев, знавший законы конспирации, посидел еще несколько минут и только затем пошел к выходу. Выходя из квартиры, он молча закрыл за собой дверь, уже ничего не спрашивая. Затем спустился вниз, вышел на улицу. Останавливать машину рядом с домом было нельзя. Нужно было пройти на соседнюю улицу. Караев задумчиво переходил улицу на зеленый свет. Большаков сказал, что у него машина со спецсигналом. Раньше он был генералом, а теперь? Интересно, кем он работает? И какое отношение имеет к Комиссии? Неужели он среди ее руководителей? В таком случае ясно, каким влиянием обладает этот человек.

Караев вернулся домой через полчаса. Он сразу подошел к телефону и набрал номер полковника Гущина, который работал с ним еще до перестройки. Петр Петрович Гущин возглавлял один из технических отделов в ФСБ и считался одним из лучших специалистов в этой области. Он был на восемь лет моложе Караева.

— Петр, здравствуй, — начал Тимур, услышав голос своего знакомого.

— Добрый день, — обрадовался Гущин, — сколько мы не виделись? Уже целую вечность. Ты решил, что ушел на пенсию и можешь исчезнуть так, чтобы тебя не нашли? Не забывай, что у нас есть свои возможности.

— Твои возможности безграничны, — согласился Караев. — У меня к тебе просьба, Петр. Я хочу узнать, чем сейчас занимается один человек. Мы с ним встречались в Швеции, когда я там работал. Уже тогда он был генералом. А сейчас он работает в Государственной комиссии, и я хотел бы знать, на какой он должности.

— В Государственной комиссии? — переспросил Петр. — Я там некоторых знаю. Как его зовут?

— Большаков. Иван Сергеевич Большаков.

Наступило молчание.

— Алло, — сказал Караев, — ты меня слышишь?

— Ты с ума сошел? — Он даже не узнал дрогнувший голос Гущина. — Ну и шутки у тебя дурацкие, Караев.

— Подожди, подожди. Я ничего не понимаю. Почему шутки? Честное слово, я ничего не понимаю. Кем он работает?

— Я думал, что ты знаешь. Генерал-полковник Большаков является председателем Государственной технической комиссии при президенте страны. Неужели ты не знаешь, что он сменил на этому посту Григорьева?

— Он глава Комиссии? — не поверил услышанному Караев. Теперь все становилось понятным.

— Да. И не звони мне больше с такими дурацкими вопросами. Если это шутка, то очень неудачная. В следующий раз ты спросишь у меня, как зовут директора ФСБ или президента страны. До свидания.

Гущин положил трубку. Караев ошеломленно молчал. Он знал, что такое Государственная техническая комиссия. Это был примерный аналог Агентства национальной безопасности США. Только в отличие от АНБ об этой Комиссии никто не знал. Но он даже не мог себе представить, что его собеседник является таким важным чиновником. Одним из самых важных в структуре спецслужб страны. Одним из самых важных людей в стране. Человеком, возможности которого были поистине безграничны.

Если министры внутренних дел или юстиции гласно назначаются президентом и присутствуют на заседаниях Кабинета министров, если назначения директоров ФСБ, СВР или ФСО обсуждаются даже в печати и они должны отчитываться не только перед главой государства, но и перед парламентом за свою работу и деятельность возглавляемых ими организаций, а также выслушивать ехидные реплики журналистов на пресс-конференциях, которые они хотя бы изредка проводят, читать критику в адрес сотрудников своих ведомств, то глава Государственной технической комиссии абсолютно никому не известен. Он никогда не дает интервью, о работе его сотрудников ничего не известно. Даже его имя является государственной тайной для большинства граждан его собственной страны. Его назначает своим закрытым указом президент России. Ни состав, ни численность, ни кадры, ни техническое обеспечение Комиссии не подлежат оглашению и обсуждению. Это самый секретный орган в стране, даже более секретный, чем Служба внешней разведки. Хотя бы потому, что о Службе знают все, а о существовании Комиссии никто и не подозревает.

СПРАВКА. СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО. ОТПЕЧАТАНО В ОДНОМ ЭКЗЕМПЛЯРЕ.

НЕ ДЛЯ ПУБЛИКАЦИИ. НЕ ВЫНОСИТЬ ИЗ ЗДАНИЯ

Государственная техническая комиссия СССР была создана решением Совета Министров СССР от восемнадцатого декабря тысяча девятьсот семьдесят третьего года. Возглавил Комиссию маршал Огарков. Следующими руководителями Комиссии были В. Шабанов, Ю. Яшин, М. Колесников, С. Григорьев. В январе две тысячи шестого года руководителем Комиссии был назначен генерал-полковник И. Большаков.

Государственная комиссия была создана для противодействия иностранной технической разведке и деятельности Агентства национальной безопасности в СССР. Были определены главные задачи по защите информации в области обороны, политики, экономики, науки, экологии, рессурсов и противодействия иностранным техническим разведкам.

В январе тысяча девятьсот девяносто второго года Указом Президента России был поднят статус Государственной комиссии, которая отныне называлась Государственная техническая комиссия при Президенте страны. Руководитель Комиссии подчинялся непосредственно Президенту и считался одним из руководителей спецслужб страны.

Особо оговаривалось, что решения Государственной комиссии являются обязательными для исполнения всеми органами государственного управления, предприятиями, организациями и учреждениями по всей территории страны и за рубежом независимо от их организационной, правовой, экономической формы собственности, которые по роду своей деятельности обладают информацией, составляющей государственную или служебную тайну.

24 июня 1999 года при Гостехкомиссии образовано Главное научно-техническое управление, занимающееся разработками новых видов технического обеспечения безопасности промышленных объектов, правительственных и научных учреждений страны. В настоящее время специалистов для Гостехкомиссии готовят в Военной инженерно-космической академии им А. Можайского, Военном институте радиоэлектроники, Межотраслевом специальном центре при Минатоме России, Главном научно-методическом центре Миноборонпрома России. А также по необходимости привлекаются специалисты из ведущих институтов и университетов Москвы и Санкт-Петербурга.

В состав коллегии Гостехкомиссии входят по должности заместители министров и руководителей спецслужб, в том числе заместители руководителей ФСО, ФСБ, СВР, ФАПСИ, юстиции, внутренних дел, иностранных дел, экономики, Минатома, МЧС и других центральных ведомств. Кроме того, в состав коллегии входят начальник Главного оперативного управления Генерального штаба Вооруженных сил Российской Федерации — первый заместитель начальника Генерального штаба Вооруженных сил России, а также начальник вооружения Вооруженных сил Российской Федерации.

Государственная техническая комиссия является закрытым органом обеспечения государственной безопасности страны. Все публикации о ее деятельности запрещены. Любое упоминание о ней в материалах прессы запрещено. Любые ссылки на постановления Комиссии в открытой печати запрещены. Любой документ, поступивший из Комиссии, является совершенно секретным. Любая информация о работе Комиссии является государственной тайной. И вместе с тем согласно Указу Президента от тысяча девятьсот девяносто второго года, подтвержденного распоряжениями тысяча девятьсот девяносто девятого года и две тысячи шестого, Государственная техническая комиссия приравнена к федеральным органам исполнительной власти страны. А ее руководитель соответственно к членам Правительства Российской Федерации.

Численность сотрудников Центрального аппарата Государственной технической комиссии установлена в пределах ста шестидесяти трех единиц. В пределах штатного расписания Центрального аппарата разрешено прикомандировать сто тридцать шесть военнослужащих. На местах создаются региональные центры Государственной технической комиссии, которые подчиняются исключительно своему руководству в Москве и не подотчетны ни местным властям, ни находящимся на месте воинским частям, ни органам государственной безопасности.