Его подлинная страсть

Чингиз Абдуллаев, 2013

Члены закрытого политического клуба – коронованные особы, главы государств и руководители крупнейших компаний – во избежание очередной волны кризиса решили поднять мировые цены на золото. Эта мера должна ослабить курс ведущих валют, вызвать инфляцию, но помочь экономикам многих стран. Однако, несмотря на все усилия участников секретного соглашения, стоимость золота вдруг стала стремительно падать. Кто-то активно скупал металл с явной целью выбросить его на рынок, когда цена вырастет, и таким образом обогатиться. Без сомнения, этот неизвестный игрок был членом клуба. Чтобы узнать имя предателя, руководство клуба нанимает сыщика с мировым именем – эксперта Дронго…

Глава пятая

Серое двухэтажное здание безо всяких изысков. Кладка старая, судя по всему, вилле не меньше ста лет. Возможно, даже больше. Дронго с трудом открыл старые двери. И сразу услышал чей-то строгий голос:

— Остановитесь. Извините, но дальше нельзя.

Дронго остановился и с изумлением посмотрел на говорившего. Два человека внимательно смотрели на него. Оба были примерно одного с ним роста. Один, чуть ниже, характерно наклонял голову, как делают профессиональные боксеры в ожидании удара, готовые прикрыться. При этом нос у него был явно сломан. Второй, очевидно, был бывшим десантником или спецназовцем, так как стоял в позиции, широко расставив ноги. И именно он обратился к Дронго с требованием остановиться. Оба охранника, очевидно, были профессионалами. Они стояли по сторонам таким образом, что если бы вошедший попытался напасть на одного из них, то второй сразу бы атаковал его со спины. Дронго взглянул на кулаки первого и понял, что тот бывший профессиональный боксер. Среди всех видов спорта, которые существовали в мире, самый сильный удар был у профессиональных боксеров, с которыми никто не мог выстоять даже одного раунда. В свое время, много лет назад, великий боксер Мухаммед Али принял вызов японского спортсмена — выдающегося мастера карате. Между ними должен был состояться поединок. Но как только раздался удар гонга, японец лег на пол, рассчитывая, что боксер наклонится к нему и не сможет нанести свой знаменитый удар. А сам боксер, в свою очередь, ждал, когда каратист поднимется, чтобы нанести именно этот удар. Так пятнадцать раундов они и провели в похожих стойках. Каратист лежал на полу, вращая ногами. Боксер стоял над ним.

— Что вам угодно? — спросил Дронго.

— Дальше нельзя, — пояснил второй, — мы должны завязать вам глаза и надеть наручники. Такой порядок.

— Меня уже арестовали? — пошутил эксперт.

— Иначе вы не пройдете, — сказал охранник. — Для этой процедуры нет исключений.

— Надевайте ваши наручники, — согласился Дронго, протягивая руки. Ему уже самому стало интересно увидеть, куда его приведут. Ему надели наручники, завязали глаза и повели куда-то в сторону. Затем они вошли в кабину лифта. Он понял это, когда она пошла куда-то вниз.

«В двухэтажном доме лифт, который идет вниз», — подумал Дронго. Оба охранника были рядом. Он слышал их дыхание. Затем они вы-шли втроем и долго шли по коридорам. Дважды открывались двери. Наконец его развернули и попросили стоять именно так.

— Снимите повязку, — услышал Дронго чей-то голос.

Повязку сняли. Яркий свет ударил в глаза. Он невольно их закрыл, поморщился, поднял руки, закрываясь от света. И только потом сообразил, что свет не такой сильный. Просто после темной повязки он оказался неожиданно ярким.

— Вы можете идти, — сказал тот же голос, обращаясь к телохранителям.

— Дайте ему стул, пусть сядет, — предложил другой голос, кажется принадлежавший женщине, которая привыкла отдавать распоряжения. В ее голосе была сила, какая обычно бывает у людей, много лет возглавляющих крупные организации, или политиков федерального уровня, привыкших говорить безапелляционно. — И снимите наручники, — добавила она.

За спиной поставили стул, и Дронго уселся на него. Руки наконец освободили, он потер запястья и услышал, как быстро уходят охранники. Он не стал оборачиваться. Было ясно, что подобная обстановка с ярким светом в лицо и наличием голосов за этим светом была продумана в мелочах.

— Добрый вечер, господин эксперт, — начал беседу первый голос, — или вы предпочитаете, чтобы мы называли вас Дронго?

— Как вам угодно, — разрешил он, — это не столь принципиально.

— Хорошо. Спасибо. Вы догадываетесь, куда вас привезли?

— Я видел табличку с указанием графства. Конкретного места я не знаю, но полагаю, что при желании можно вычислить, кто и зачем меня пригласил. И какую организацию вы представляете.

Очевидно, он сумел заинтересовать сидевших перед ним людей, если наступило секундное замешательство, и затем тот же голос произнес:

— Вы можете рассказать о своих предположениях?

— Пока не могу, — ответил Дронго, — я уже говорил господину Лоусону, который привез меня сюда, о моей проблеме. Самой важной проблемой, из-за которой мы не сможем продолжать наш разговор.

Наступило молчание. Эксперт понял, что они отключают звук, когда хотят переговорить между собой. И понял, что они за стеклом. Возможно, за пуленепробиваемым, и именно поэтому они разрешили снять с него наручники. Когда Дронго немного привыкнет к этому свету, станет видно большое зеркало, перед которым он сидит. Говорившие его видят, а он не может никого увидеть, даже если свет не будет бить в глаза. Обычная техника для допроса свидетелей, когда сам следователь хочет остаться неузнанным.

Ненужная и абсурдная секретность, разозлился Дронго, они считают, что могут спрятаться за зеркалом и привести сюда человека, завязав ему глаза, чтобы он ничего не понял и ни о чем не догадался. Они должны были понимать, что с экспертом такого уровня подобные трюки не проходят. Интересно, чем они сейчас занимаются? Возможно, звонят Лоусону, чтобы кое-что выяснить. Или решили позвонить в Париж. В любом случае нужно подождать.

Он заерзал на месте. Ожидание затягивалось. Наконец через четыре минуты раздался тот же голос. В нем звучали нотки удовлетворения:

— Мы проверили, что именно случилось с вашим помощником. Вопреки нашей рекомендации, вы решили взять его с собой. Он прилетел в Париж на семинар другой компанией и ждал вас в аэропорту. Неужели вы считали, что, обращаясь к вам, мы не узнали фамилии всех людей, которые на вас работают? Он был под нашим контролем с момента вылета из Москвы. В Париже он взял машину в бюро проката прямо в аэропорту и ждал, когда вы приземлитесь. А потом следовал на этом автомобиле за вами до самого вокзала. Там его остановили наши люди и предложили проехать с ними. Можете не волноваться. Он жив и здоров. Завтра его посадят на самолет, отправляющийся в Москву.

— Спасибо, — сказал Дронго, — вы меня успокоили.

— Теперь мы можем продолжать нашу беседу? — спросил незнакомец.

— Я готов вас выслушать.

— Сначала вы поделитесь с нами вашей гипотезой о том, куда вы попали и кого мы представляем. В конце концов, будет даже интересно, если вы сумели нас вычислить настолько быстро.

— Это так принципиально? — спросил эксперт.

— Да. По вашему ответу мы сможем понять, насколько вам можно доверять такое важное дело.

— Хорошо, — согласился Дронго, — может, это действительно к лучшему и вы решите, что меня напрасно сюда привезли, используя столько ненужных уловок. — Он усмехнулся и начал рассказывать: — Уже по звонкам, которые ко мне поступали от Зорина, я понимал, что имею дело с влиятельной и очень осведомленной организацией, возможно спецслужбой, которой удалось найти не только мой мобильный телефон, зарегистрированный в Италии, но и телефоны моих друзей. Подобных организаций в мире не так много.

— Продолжайте, — предложил все тот же голос.

— Дальше — больше. Господин Зорин, который появился у меня, имеет обширный круг знакомств и даже преподает в двух лучших вузах Москвы, готовящих элиту государства: юристов и дипломатов. Как адвокат, господин Зорин не так известен, так как никто не может вспомнить, какие дела он вел. Но все знают, что он влиятельный и богатый человек. Затем непонятное условие не брать с собой напарника или помощника. Ведь если вы действительно заинтересованы в моем успешном расследовании, то должны разрешить мне создать для себя наиболее благоприятные условия проведения расследования, а не ограничивать меня подобными рамками. Это тоже был более чем странный момент. Затем билеты, которые были выкуплены по номеру моего паспорта. Оставим в стороне секрет о том, как именно вы смогли узнать номер моего паспорта. Но его можно было удалить из билета, в котором важен только электронный номер. Однако его оставили намеренно, чтобы я понял, с какой могущественной и влиятельной организацией мне придется работать. Я понял и оценил.

— Продолжайте, — снова услышал Дронго, когда сделал паузу.

— Билет был куплен на сегодняшнее число. И в самолете я обнаружил наблюдателей, которые внимательно за мной следили. Отдаю должное проницательности и таланту ваших сотрудников, которые планировали мой приезд. Темнокожая пара пожилых людей была вне всяких подозрений для любого человека. Если бы я не проверил и не убедился в том, что эти двое за мной следят, то никогда бы и сам не поверил в такое плотное наблюдение. В аэропорту меня уже ждал мсье Лебопен, который отвез меня на вокзал, где опять был куплен билет в вагон первого класса на «Евростар». Устав играть с вами в кошки-мышки, я не стал вычислять, кто именно за мной следит, хотя понимаю, что и в этом случае были свои наблюдатели. А мой помощник в это время замолчал. О чем я и рассказал господину Лоусону. Должен сказать, что ваша осведомленность и плотный контроль, коему вы меня подвергли на всем пути следования от Москвы до Лондона, позволяет сделать вывод о том, что ваши возможности практически неограниченны. И вы, разумеется, не спецслужба, которой нужен иностранный эксперт, так как ни одна спецслужба в мире не станет доверять свои секреты иностранным экспертам. Тогда появляется резонный вопрос: кто вы такие и каким образом вам удается пользоваться столь широкими возможностями?

— И вы нашли ответ? — спросил тот же голос.

— Судя по той секретности, которая окружает нашу встречу и даже нашу беседу, судя по тому, как вы старательно скрываете от меня даже ваши лица, — я понимаю, что речь идет об очень закрытой и могущественной организации, которой я понадобился в силу каких-то еще не понятных мне причин. При этом вы убеждены, что я не захочу или не смогу разглашать вашу тайну. Отсюда — вывод: либо вы уверены, что я замолчу навсегда после этого расследования, либо вы настолько могущественны, что можете блокировать любую информацию и не боитесь даже доверять подобные секреты мне. Вы наверняка все просчитали и понимаете, что я не тот человек, который будет выдавать ваши тайны. Но на всякий случай вы решили держать меня на некотором расстоянии, не позволяя даже увидеть ваших лиц.

— Вы не ответили на вопрос, — напомнил говоривший, — вы можете сказать, какая организация вас пригласила сюда или с представителями какой организации вы сейчас беседуете?

— Да, — ответил Дронго, — звонки Зорина начались ровно тогда, когда под Лондоном, в отеле «Гроув», находящемся в тридцати минутах езды от аэропорта Хитроу, в местечке Хертфордшир, состоялось очередное заседание известного в мире Бильдербергского клуба. По разным сведениям, просочившимся в газеты, на этой закрытой встрече присутствовало большое количество очень влиятельных лиц. Сразу после этой встречи начались звонки Зорина. Совпадение более чем очевидное. О вашем клубе ходит масса легенд. Одни считают вас главными масонами в мире, другие полагают, что вы и есть главное всемирное правительство, третьи говорят о вас как о финансовом центре мировой экономики, который принимает все ответственные решения.

— А как считаете вы?

— Бильдербергский клуб — объединение прежде всего политическое. Ибо слишком много коронованных особ, руководителей крупных государств и самых известных компаний входят в руководство вашей организации. О некоторых мы знаем, о некоторых догадываемся. Но в любом случае вы закрытая и очень влиятельная организация.

Снова наступило молчание. Дронго терпеливо ждал. Он понимал, что за стеклом разговаривают люди, которые решают судьбу не только Леонида Кружкова, но и его собственную. Если они сочтут, что он догадлив, прозорлив и может быть опасен, ему уже не вернуться в «Дорчестер». Однако в подобных случаях Дронго справедливо считал, что интеллект — настолько редкий и нужный дар, что умные люди должны извлекать пользу от общения с подобными экспертами. И поэтому он не стал скрывать своих выводов. Это был тот редкий случай, когда можно было говорить почти искренне.

— Почти все правильно, — раздался мужской голос, принадлежавший другому человеку, очевидно, более молодому, — только одна ошибка. В самолете было не двое, а трое наблюдателей. Интересно, что вы не заметили третьего…

«Канадец? — вспомнил Дронго своего соседа, не отвечая на слова говорившего. — Нет. Он на самом деле почти все время спал». Салон был большой, он обратил внимание на всех сидящих в бизнес-классе. И никто за ним не пошел, когда он попытался пройти в другой салон. Никто, кроме… Стоп…

— Там была еще стюардесса, которая тоже следила за мной, — спокойно сказал Дронго, — просто я не счел нужным упоминать и ее.

— Очень неплохо, господин эксперт. — Вы смогли так быстро и точно вычислить наших людей в самолете, — почти сразу с явным одобрением произнес этот голос, принадлежавший более молодому мужчине, — похоже, что вы тот самый человек, который нам нужен.

— Вы сказали все, что хотели? — спросил первый говоривший.

— Почти все. Вы спросили меня про вашу организацию, и я рассказал, каким образом мне удалось вас вычислить.

— Вы продемонстрировали нам удивительную прозорливость, господин эксперт, — сказал первый говоривший, — такой интересный иллюзион. Вы действительно смогли сами все вычислить или у вас были какие-то подсказки?

— Откуда? Ведь Зорин пришел ко мне вчера вечером, а уже сегодня утром я летел к вам. Кто успел бы мне подсказывать в самолете, который был переполнен пассажирами? Или вы полагаете, что вычислить возможного наблюдателя проще простого?

Конец ознакомительного фрагмента.