Допустимая погрешность

Чингиз Абдуллаев

В этой дружеской компании собрались богатые, преуспевшие в бизнесе люди. Их настоящее и будущее кажется безоблачным. Но вот с ними начинают происходить трагические события. Двое из них умирают при странных обстоятельствах, у третьего крадут из сейфа важнейшие документы… Может быть, это не более чем цепь невероятных совпадений и остальным участникам компании ничего не грозит? Эксперт по вопросам преступности Дронго, расследующий это дело, убежден в обратном. Над всеми друзьями нависла смертельная опасность. Но кто угрожает им? И кто из них окажется следующей жертвой?..

Глава 2

Ратушинский заерзал на месте. Потом спросил:

— С кого начинать?

— С кого хотите. Вы сказали, что там были две семейные пары, ваша супруга и секретарь. Можно узнать, кого из них вы подозреваете?

— Н-никого, — не совсем уверенно произнес Борис Алексеевич. — Я никого не подозреваю.

— Так не бывает, — сказал Дронго, — вы ведь наверняка уже прокручивали эту ситуацию сто раз. И каждый раз пытались найти конкретного виновника. Итак, кого вы подозреваете в первую очередь? Учтите, вам нужно быть откровенным, иначе все наши усилия окажутся безрезультатными.

— Да, конечно, — кивнул Ратушинский, — среди этих шестерых больше всего сомнений у меня вызывал Виталий Молоков. Это муж моей сестры. Они женаты уже восемь лет, у них маленький ребенок. Он пытается заниматься бизнесом, но безуспешно. Ничего не получается. Все его проекты оказываются безуспешными. Есть люди, которым противопоказано заниматься бизнесом. К ним не идут деньги. Они обходят их стороной. Очевидно, Виталий из их числа. Но он все время пытается что-то сделать, как-то пробиться. Я, конечно, ему помогаю — из-за сестры, но, думаю, он безнадежен. В первую очередь я подозревал именно его. Даже пытался с ним поговорить. Он очень испугался и клялся, что не мог сделать ничего подобного. И знаете, я ему верю. С его куриными мозгами очень сложно продумать такую комбинацию. Он скорее взял бы деньги, чем документы. Но его я подозревал в первую очередь.

— Он знал, что вы держите в кабинете деньги и документы?

— Конечно, знал. И про деньги тоже. Он приходил ко мне, и я иногда давал ему небольшие суммы. Он клялся, что вернет, но я до сих пор не получил ни копейки.

— Он мог войти в ваш кабинет?

— Вообще-то, нет, но если он решился на то, чтобы забрать документы, то, наверное, мог. Дело в том, что у нас квартира на двух этажах. На первом находятся гостиная, столовая, мини-кинотеатр — сейчас это модно — и кухня. А на втором — спальни и мой кабинет. Поэтому трудно проследить, кто именно входил или выходил из кабинета. Любой из находившихся в квартире мог незаметно подняться ко мне в кабинет. Я никогда не закрываю дверь. В кабинете нет сейфа. Я считал, что не нужно привлекать внимание строителей такой красноречивой деталью. Обычно документы я храню у себя на работе, но из-за того, что я должен был лететь в Лондон, привез их домой.

— Значит, Виталий Молоков, — повторил Дронго.

В руках у Вейдеманиса появился блокнот. Эдгар каллиграфическим почерком вывел имя первого подозреваемого.

— Главный подозреваемый всегда бывает невиновен, — мрачно пошутил Ратушинский, — кажется, так случается во всех детективах.

— Но не в жизни, — возразил Дронго. — Здесь как раз все наоборот. И вообще преступления совершаются гораздо проще, чем об этом принято думать. На одного гениального преступника приходится сто дилетантов. Как на одного хорошего бизнесмена — тысяча неудачников.

— Намек понял, — кивнул Борис Алексеевич. — Кто еще вас интересует?

— Все остальные.

— Моя жена — Майя Арчвадзе. По отцу она грузинка, по матери — еврейка. Это моя вторая жена. Мы женаты шесть лет. У Майи есть дочь от первого брака, которая учится в Париже. Должен сказать, что жену я подозреваю меньше всего. Ей это просто не нужно. И замуж она выходила за меня, а не за мои миллионы. Дело в том, что ее первый супруг умер восемь лет назад, в девяносто третьем. К тому времени он успел сколотить состояние в несколько миллионов долларов, и Майя ни в чем не нуждалась. Кстати, она дважды отказывала мне, и только с третьего раза мне удалось убедить ее выйти за меня замуж. Я думаю, когда вы ее увидите, то все поймете. Она — потомок известного княжеского рода. Эта женщина абсолютно не способна на мелкую пакость. Она никогда не стала бы красть документы, чтобы причинить мне неприятности. Это не в ее стиле.

— У вас нет детей?

— У меня есть сын от первого брака. Ему уже четырнадцать, он живет с матерью, моей первой женой.

— Ваш сын навещает вас?

— Конечно. Но если вы думаете, что он мог выкрасть эти документы, то ошибаетесь. Он с матерью уехал за город, их не было в Москве несколько дней, включая и тот день, когда пропали документы.

— Нет, я спросил не поэтому. Я хотел узнать, какие отношения у вашей второй жены с вашим сыном?

— Самые хорошие. Она принимает его так, как будто он ее родной сын. Ни одного лишнего слова или жеста. Я же говорю, вам нужно с ней познакомиться. Она настоящая аристократка, и именно это привлекает в ней более всего.

— Она где-нибудь работает?

— Да. Как ни странно — работает. Я много раз предлагал ей бросить работу, тем более что получает она гроши. Но она не соглашается. Сейчас она — руководитель отдела в Институте мировой литературы. Готовит докторскую диссертацию. Ей кажется важным добиться успехов самой. Наверное, она так решила после смерти первого супруга.

— От чего он умер?

— Онкология. Проклятая болезнь. У них в семье многие от нее умирали. Был цветущий, красивый мужчина — и вдруг за полтора года превратился в старика. Она так много вынесла, уму непостижимо! Возила его в Америку, в Германию, в Израиль. Ничего не помогло. В последние дни он угасал на ее глазах. Она так измучилась.

— Вы были с ним знакомы?

— Да. И с ним, и с ней. Она мне всегда очень нравилась. Но я не позволял себе глупостей. А она тем более не одобрила бы моих вольностей. Это не та женщина. Пока мы официально не зарегистрировались, у нас не было никаких отношений. Поверьте мне, это так, хотя мы оба были уже достаточно взрослыми людьми. Когда мы поженились, мне было около сорока, а ей тридцать восемь. Ее дочери тогда было шестнадцать, а сейчас уже двадцать два года, и Майя говорит, что у девочки есть постоянный друг. Наверное, мы скоро станем дедушкой и бабушкой, — усмехнулся Ратушинский.

— Продолжайте, — попросил Дронго.

— Моя сестра Евгения Ратушинская, супруга Виталия. Она не стала менять нашу фамилию. Моя младшая сестра. По образованию — врач. Работает в научно-исследовательском институте. У них с Виталием растет дочь. Не представляю, как Женя терпит своего никчемного мужа. При ее амбициях рядом с ней должен был бы находиться какой-нибудь известный режиссер или политик, а не этот слюнтяй. Но так получилось, и теперь Евгения мучается с ним, пытаясь сделать из него человека. Женя на шесть лет моложе меня.

— Они часто бывают в вашем доме?

— Нет, нечасто. Но в тот день мы собирались вместе пойти в театр. Женя приехала к нам, чтобы мы отправились туда вместе.

— Почему? — поинтересовался Дронго. — Они не могли встретиться с вами у театра? Зачем нужно было приезжать к вам, чтобы затем поехать в театр?

— У Жени свои амбиции, — улыбнулся Ратушинский. — Дело в том, что я вызвал оба свои «Мерседеса», чтобы нас отвезли в театр, и Женя об этом знала. Ей хотелось продемонстрировать свое положение. Хотя у ее мужа тоже неплохая машина, но это не представительский «Мерседес». Вообще-то с нами должны были ехать соседи по дому, но у них оказались срочные дела, и я пригласил Женю.

— Они приехали непосредственно перед выездом?

— Нет, гораздо раньше. Часа за три. И где-то через полчаса приехала другая пара. Мы пили чай — скоро надо было ехать в театр, когда приехала моя секретарша.

— Не спешите, — попросил Дронго. — Значит, вы были дома с супругой, когда приехала ваша сестра с мужем. Верно?

— Да.

Эдгар Вейдеманис делал отметки в своем блокноте.

— Вы сказали, что потом приехала другая пара. Кто эта пара?

— Миша Денисенко и его супруга. Вы, вероятно, иногда встречаете его фамилию среди режиссеров популярных телевизионных передач. Он работает на телевидении.

— Он журналист? — уточнил Вейдеманис, впервые подав голос.

Ратушинский нахмурился, услышав его хриплый шепот.

— Почему вы так разговариваете? — спросил он. — Что с вашим голосом?

— У господина Вейдеманиса удалена часть легкого, — пояснил Дронго. — Значит, ваш гость был режиссером?

— Почему был? Он и сейчас режиссер, — возразил Ратушинский. — Мы дружим семьями уже много лет. Наши жены — подруги, работают в одном институте и дружат уже лет десять.

От внимания Дронго не ускользнуло, что, рассказывая об этой паре, Ратушинский вел себя несколько скованно.

— Мне кажется, вы должны были понять мотивы нашего повышенного интереса к господину Денисенко, — пояснил Дронго. — Насколько я понял, он был единственным среди находившихся в доме людей, кто имеет отношение к средствам массовой информации, к той же журналистике, например.

— Да, конечно, — неожиданно улыбнулся Ратушинский. — Но нужно знать Мишу, чтобы отмести от него любые подозрения. Это абсолютно порядочный человек, добрый и мягкий. Никогда в жизни он не пойдет ни на какую подлость. Скорее я сам мог бы отдать кому-нибудь документы, чем Миша позволил бы себе их взять. Это типичный интеллигент-шестидесятник. Хотя в то время он был совсем мальчиком — ему сейчас около пятидесяти. Но он словно пришел из того времени. Любит песни бардов, многие знает наизусть. Высоцкий, Окуджава, Визбор — его любимые авторы. Он и сам хорошо играет на гитаре, поет. Нет, нет. Это не он.

— А его супруга? — предположил Дронго. — Чтобы помочь мужу в его карьерных устремлениях? Такое возможно?

— Только теоретически, — ответил Борис Алексеевич. — Мы дружим семьями несколько лет. В прошлом году даже вместе отдыхали в Испании. Нет, она тоже не могла взять документы.

— Вы так доверяете людям? — удивился Дронго.

— Нет. Это не доверие. Скорее умение разбираться в людях. Супруги Денисенко — последние из тех, кого я начал бы подозревать. Мне кажется, что, познакомившись с ними, вы со мной согласитесь.

— Посмотрим, — уклонился от конкретного ответа Дронго, — и тем не менее остался еще шестой человек, о котором вы пока не сказали. Или ваша секретарша пришла позже других?

— Нет. Она появилась после того, как пришли моя сестра с мужем. И до того, как появились супруги Денисенко. Я сам ее вызвал, чтобы просмотреть некоторые документы.

— Вы часто так делаете? Вызываете секретаря к себе домой?

— Нет, не часто. Но случается. Я же вам говорил, что мне нужно было лететь в Лондон, поэтому я и вызвал ее к себе. Точнее, послал за ней машину. Мы немного поработали в моем кабинете.

— Значит, она была у вас в кабинете?

— Да, была.

— И вы не выходили из кабинета?

— Выходил. Но мне кажется, что глупо подозревать собственного секретаря. У меня на работе остается гораздо больше важных документов, которые проходят через ее руки. Кроме того, она бы не выручила за эти документы больше пяти-шести тысяч долларов. Зачем ей рисковать своей работой? Она получает у меня полторы тысячи долларов.

— Какие большие зарплаты у секретарей, — усмехнулся Дронго. — Неужели она получает такую зарплату по ведомости?

— Нет, конечно, — нахмурился Ратушинский. — По ведомости она получает только двести долларов. Остальное в конверте. Я надеюсь, что вы не работаете заодно и в налоговой инспекции?

— К сожалению, нет, — ответил Дронго, — хотя иногда очень тянет на сотрудничество с этой почтенной организацией. У меня вообще такое ощущение, что зарплата в Москве выдается только в «конвертах», минуя налоговые органы.

— Девяносто процентов компаний так и делают, — усмехнулся Борис Алексеевич. — Сейчас никто не доверяет государству. И уж тем более никто не платит налогов. Хотя говорят, что платить налоги в России стало выгодно. Всего тринадцать процентов. Это гораздо лучше, чем сорок или пятьдесят в других странах. Но гораздо хуже, чем вообще их не платить.

— Учебник новой политэкономии, — указал на гостя Дронго, обращаясь к Вейдеманису. — Учись, Эдгар. Это называется «новые рыночные отношения». Итак, что вы можете рассказать о своем секретаре?

— Юлия Геллер. Ей двадцать восемь лет. Не замужем. Образование высшее. Свободно владеет английским. Работает у меня более двух лет, точнее, около двух с половиной. Исполнительная, дисциплинированная, очень пунктуальная. Весьма целеустремленная. Собирается защищать кандидатскую диссертацию. В общем, идеальный секретарь.

— Вы взяли ее по чьей-то рекомендации?

— Да, конечно. В нашей компании существует жесткий отбор. Мы не берем людей с улицы, тем более секретарей. Она работала в телефонной компании. У нее были отличные рекомендации. Но на прежней работе она получала около четырехсот долларов. А ей хотелось роста. Когда у нас появилась вакансия секретаря для моего заместителя, она принесла свои документы.

— Откуда она узнала о вакансии?

— Наша служба безопасности все проверила. Ее двоюродная сестра работала в нашей компании. Сейчас не работает. Вышла замуж за дипломата и уехала с ним в Непал. А Юлия подошла нашему вице-президенту. Проработала она у него около пяти месяцев. Я обратил внимание на деловые качества этой молодой женщины. И мы решили, что будет лучше, если она будет работать у меня. И я должен сказать, что не ошибся. Она действительно хорошо справляется со своими обязанностями.

— Красивая? — неожиданно спросил Дронго.

— Что? — не понял Ратушинский.

— Мне кажется нормальным, если на эту работу вы взяли красивую женщину, — предположил Дронго.

— Да, — сдержанно согласился Борис Алексеевич, — она симпатичная. Нравится мужчинам, если вы имеете в виду именно это обстоятельство.

— И вы обратили на нее внимание только потому, что она хорошо работала или в силу других причин?

— В силу комплекса причин, — ответил, немного подумав, Ратушинский. — Конечно, я обратил внимание на эффектную молодую женщину, потом узнал, как она работает, потом проверил ее в деле. Да, она мне подошла, и я ее взял.

— Ваша супруга не ревнует вас к Юлии?

— Нет. Моя жена достаточно разумный человек. Она никогда не устраивает мне сцен. Во всяком случае, не стоит за дверью и не подслушивает, о чем мы говорим.

— Ясно, — кивнул Дронго. — Итак, получается шесть человек. И кроме мужа вашей сестры, к которому вы испытываете естественное недоверие из-за его частых провалов в бизнесе, все остальные вне подозрений?

— Да, я думаю, что так. Именно поэтому я и пришел к вам.

— Вы убеждены, что документы, которые опубликовал Лисичкин, попали к нему из вашего кабинета?

— Абсолютно. Там были некоторые детали, которые присутствовали только в моих документах. О них не знали даже в банке, который занимался переводом денег. Нет, нет, здесь нет никаких сомнений. Документы, которые опубликовал Лисичкин, попали к нему из моего кабинета. В этом нет никаких сомнений.

Дронго посмотрел на Эдгара Вейдеманиса. Тот пожал плечами: в любом случае все решал Дронго.

— Когда вы можете собрать всех шестерых, о которых мы сегодня говорили? — спросил Дронго.

— Когда угодно, — удивился Ратушинский. — Хотя бы сегодня вечером. Они все в Москве, никуда не уезжали. Хотя летом мы обычно живем за городом. Я могу пригласить всех в свой загородный дом, и это не вызовет никаких подозрений.

— Лучше завтра, — предложил Дронго. — Завтра вечером вам нужно собрать всех шестерых на ужин. И пригласить нас с господином Вейдеманисом. Нужно придумать повод, чтобы мы у вас появились. Разумеется, никому не нужно сообщать о том, чем мы занимаемся и почему собираемся у вас ужинать. Возможно, в результате встречи мы придем к какому-то конкретному результату.

— Значит, вы согласны! — обрадовался Ратушинский. — Я пришлю за вами машину.

— Во всяком случае, у меня есть время подумать до завтра, — уклонился от прямого ответа Дронго. — И если я соглашусь, нужно будет сделать так, чтобы я попал в ваш загородный дом раньше остальных.

— Договорились, — кивнул гость. — Я позвоню утром. Надеюсь, что, подумав, вы не откажетесь.

Борис Алексеевич поднялся. Настроение у него явно поднялось. Он поочередно пожал руки Дронго и Вейдеманису и, попрощавшись, ушел.

Когда дверь за ним закрылась, Эдгар вернулся в кабинет и молча забрал стакан, чтобы вымыть его на кухне. Дронго посмотрел на друга. Тот был чем-то явно недоволен.

— Тебе он не нравится? — усмехнулся Дронго.

— Да, — сказал, не оборачиваясь, Вейдеманис. — Он мне не нравится. Ты сам говорил, что с такими людьми дел лучше не иметь. Иногда я тебя не понимаю. Зачем тебе нужен Ратушинский?

— Ты помнишь рассказ Артура Конан Дойла «Пестрая лента»? Там ведь тоже хозяин дома, куда собирался Шерлок Холмс, не очень нравился ни великому сыщику, ни его напарнику. И тем не менее они поехали, чтобы помочь установить истину.

— Доктор Гримсби Ройлотт из Сток-Морона, — улыбнулся Вейдеманис.

Отлично владевший английским языком, он был помешан на английской литературе и особенно любил Конан Дойла. Он понял, почему Дронго привел именно этот пример.

— Но ты забываешь, что Шерлок Холмс поехал туда по приглашению племянницы доктора Ройлотта, — напомнил Вейдеманис, — и все кончилось тем, что виновником убийства ее сестры оказался сам хозяин квартиры. Ты думаешь, что и здесь похожий случай?

— Во всяком случае, у Ратушинского нет павианов и змей, в этом я убежден, — рассмеялся Дронго. — А если серьезно, то я полагаю, что в любом случае вина хозяина квартиры будет очевидной. Конечно, он не брал документы и не передавал их погибшему журналисту. Но так или иначе он виноват в том, что среди окружающих его близких людей неожиданно оказался предатель. Подумай сам, кто был в доме Ратушинского в момент пропажи документов? Его жена, секретарь, сестра, муж сестры, их близкие друзья. Если кто-то из них совершает подобную подлость, то это означает как минимум, что Борис Алексеевич не разбирается в людях. А по максимуму можно предположить все что угодно. Именно поэтому мне так интересно расследовать это дело. Попытаться понять, что же произошло. Я думаю, нам будет интересно расследовать эту кражу.

— Хорошо, — согласился Вейдеманис, поставив стакан в мойку, — ты всегда знаешь, что делать. Если я смогу тебе помочь, то отправлюсь вместе с тобой на ужин. Посмотрим, что за люди окружают нашего гостя.