Время нашего страха

Чингиз Абдуллаев, 2006

Задушен сторож санатория. Выброшен из окна фармацевт. Застрелен ученый. Перед этим все они получили от таинственного убийцы конверты с номерами 1, 2, 3… Конверт с номером 4 получил крупный бизнесмен. Похоже, он следующая жертва. А есть еще и другие конверты. Связывает этих людей только одно – все они друзья детства. Значит, мотивы убийства надо искать в их прошлом? Это первое, что приходит в голову Дронго. Но известный сыщик знает по опыту – разгадка преступления редко лежит на поверхности. Надо копать глубже. И искать то, что преступник постарался скрыть от глаз…

Глава вторая

Дронго взглянул на Вейдеманиса. Очевидно, они успели поделиться своими подозрениями с его другом, тот сидел достаточно спокойно, ожидая, когда свой вердикт вынесет и сам хозяин квартиры.

— Кого именно вы подозреваете? — уточнил Дронго. — Кого-то из оставшихся в живых?

— Нет, — сразу ответил Ледков, — ни один из нас не способен на такую пакость. И просто так пугать бы никого не стал. Или так глупо шутить.

— М-мы поговорили с ребятами, — подтвердил Петунин, — все п-получили одинаковые к-конверты, и все не п-понимают, кто и зачем их п-послал.

— Когда погиб Низамов?

— Примерно месяц назад, — ответил Ледков, — в начале июня. У вас можно курить?

— Нет, — ответил Дронго, — извините, но это категорическое требование для всех гостей. Дым потом долго не выветривается. А для некурящего человека находиться в таким помещениях крайне сложно. Если совсем не можете терпеть, выйдите на лестничную площадку.

— Потерплю, — решил Ледков, — ничего со мной не случится. Вообще-то я бросил курить восемь лет назад, и уже давно меня к этой гадости не тянуло. Но вот сейчас… После смерти Байрама и Бориса.

— Когда погиб Туричин?

— Прошло уже две недели.

— И кого вы подозреваете?

— Мы думали об этом. Учтите, что у нас разные профессии и разные интересы, — заметил Ледков, — и о нашей дружбе в детстве знают только люди, которые были с нами знакомы в те годы, примерно сорок лет назад.

— Правильно, — согласился Дронго, — если только вы шестеро получили эти конверты, значит, их мог послать человек, знавший о вашей дружбе. Может, был ещё и седьмой?

— Седьмого не было. Но в нашем дворе жил ещё один молодой человек. Вернее, там было несколько ребят старше нас. И среди них Толик Хомичевский. Его отец погиб в Венгрии в пятьдесят шестом, когда Толику было полгода. Он был старше нас на несколько лет. И часто ловил по одному и больно бил. Отнимал деньги, устраивал разные мелкие и не совсем мелкие пакости. В детстве несколько лет — очень большой срок. К тому же он водился с блатной компанией и уже в двенадцать лет закурил. А в четырнадцать имел несколько приводов в милицию. В общем, мы все его очень боялись. Но однажды он избил Арнольда так, что тот попал в больницу. Арнольд спрятал деньги, которые ему дали на книги. Его мама рассказала об этом во дворе, и Толик знал, что у Арнольда должны быть деньги. Он его остановил, обыскал, но ничего не нашел. Откуда ему было знать, что Арнольд передал их мне, чтобы я их спрятал. Толик искал деньги, а когда не нашел, избил нашего друга.

Ледков невольно нахмурился и продолжал:

— Ни родителям, ни учителям Арнольд ничего не рассказал. Но я ведь знал, что Толик искал эти деньги. И тогда мы решили, что «беспределу» Хомичевского нужно положить конец. Когда в следующий раз он подкарауливал уже Кима, мы все оказались рядом. Справиться с пятью пацанами, даже намного младше него, он не смог. Мы дрались, как очумелые. Он разбил нос Жене, поставил мне огромный синяк под глазом, вывихнул руку Киму. Но мы всё равно победили. И он позорно убежал. С тех пор он не трогал никого из нашей компании.

Дронго неожиданно улыбнулся.

— Почему вы улыбаетесь? — нервно спросил Ледков. — Мы должны были ждать, пока он отколотит нас поодиночке? Или вызвать его на дуэль. Он был старше нас. Почти подросток. А мы были ещё дети. Конечно, мы не должны были впятером нападать на одного, но как нам нужно было поступить? Может, это не очень по-мальчишески, но, по-моему, справедливо. Или нам нужно было ждать, пока кто-то из нас снова попадет в больницу?

— Нет-нет, — возразил Дронго. — Дело в том, что у нас был похожий случай. Нам с младшим братом не давал проходу один хулиган, который был старше нас на несколько лет. Каждый раз, когда кто-то из нас двоих появлялся во дворе, он начинал задираться, прекрасно понимая, что сильнее нас. Любая драка заканчивалась не в нашу пользу. Нам с братом это надоело. И тогда мы решили действовать. Брат, якобы убегая от него, забежал в подъезд, где я их поджидал. И мы вдвоём отлупили обидчика. Больше он к нам никогда не приставал.

Спустя несколько лет подобный инцидент повторился уже в школе. В наш дружный класс попал второгодник, который умудрялся оставаться в каждом классе по два или три года. Нам было по двенадцать лет, а ему уже шестнадцать. И он не просто колотил наших мальчишек, но и позволял себе над нами издеваться. Особенно доставалось тщедушным и слабым ребятам, которые его просто боялись. Вот тогда мы и решили действовать. Сразу несколько самых крепких ребят набросились на него в раздевалке. Знаете, что было самое смешное? Даже самые слабые ребята просили разрешить им подраться с этим мерзавцем. И мы его хорошо побили. Это моё самое приятное воспоминание, — признался Дронго. — Через несколько дней он перевелся из нашего класса.

— Ну вот, видите, — обрадовался Ледков. — Только Хомичевский никуда не перевелся. Он ведь жил в нашем дворе и водил дружбу со своей компанией. К этому времени он ушел из школы и учился в каком-то ПТУ. Но однажды, сорвавшись, ударил ножом преподавателя физкультуры нашей школы. Говорили, что тот узнал про наркотики, которыми они торговали. Толик Хомичевский принес нож и хотел спрятать его за флигелем, но Байрам увидел, куда он его прячет. И потом рассказал нам. Кто-то из нас проговорился родителям. Нож нашли, передали участковому, и Толику дали четыре года тюрьмы. Потом говорили, что ножом ударил не он, это был не его нож, он хотел помочь кому-то из своей компании, но ничего уже нельзя было сделать. Через несколько лет Толик снова появился у нас во дворе. Он прошел мимо нас и зло погрозил нам всем кулаком, но подходить не решился. К тому времени мы уже заканчивали школу и довольно сильно вытянулись. Боря Туричин занимался боксом, я был неплохим самбистом, Женя ходил в секцию дзюдо. В общем, нападать на нас шестерых было безумием, и, похоже, он это понимал. Потом он снова попал в тюрьму, на этот раз за грабеж и покушение на убийство. Ему дали восемь или десять лет. Больше я его не видел. Но Женя встретил его однажды, лет пятнадцать назад.

— Д-да, — подтвердил Петунин, поправляя очки, — мы в-встретились с ним на футболе. Я б-был с двумя друзьями. Мы п-проходили мимо, когда он м-меня окликнул. Я его не сразу узнал. Он сильно п-постарел, был одет в старую к-куртку. Он п-попросил денег. И я ему д-дал. Немного дал. Он поблагодарил, схватил м-мою руку двумя своими руками. З-зубы у него были п-плохие.

— И всё?

— Д-да.

— И вы полагаете, что спустя тридцать или сорок лет он решил отомстить вашей компании таким непонятным образом? Послал всем предупреждения, чтобы они знали о готовящихся убийствах? В таком случае почему не намекнул, за какие грехи? И почему так долго ждал?

— Не знаю, — признался Ледков. — Но кто-то начал с того, что задушил именно Байрама Низамова. Поэтому мы и подозреваем Толика Хомичевского. Его называли «Кривой Толик». В лагере кто-то ударил его, и у него был неприятный шрам на левой стороне лица.

— А как он послал письмо вашему другу Кроссу? По почте?

— Нет. Письмо подбросили в почтовый ящик. Как и остальные пять. Или три, про первые два мы не знаем, как они попали к Боре и Байраму.

— Когда пришли письма?

— Примерно полтора месяца назад. Почти всем сразу. Мы проверяли.

— И Кроссу в Эстонию?

— Да. Мы поэтому и вычислили Толика. Ведь из-за него Арнольд тогда попал в больницу. Вот он и решил проявить такое воровское «благородство». Сначала приговорил Низамова, который увидел нож, а последним решил убить Арнольда, которого он немного пожалел.

— Теория интересная, но, по-моему, дикая, — пожал плечами Дронго. — Прошло столько лет. Зачем ему столько ждать? И зачем мстить подобным образом? Если он хочет убивать, то может сделать это так, чтобы следователи не думали о самоубийствах. Зачем тогда он выбросил из окна вашего друга Туричина, а не задушил его? Или не убил каким-нибудь другим способом? Ножом или пистолетом. Почему оставил возможность двусмысленного толкования смерти фармацевта?

Ледков огорченно кивнул в знак согласия. Очевидно, эту теорию выдвинул именно он. Петунин сразу согласился.

— Я т-тоже не думал, что это Толик. — Признался он. — Я его в-видел тогда на футболе. Он имел т-такой жалкий вид.

— Больше никаких подобных типов в вашем дворе не было? — уточнил Дронго.

— Не было, — ответил Ледков. — Мы до сих пор туда ездим. У нас был очень дружный двор. И все нас помнят.

— И никто из вас больше там не живет?

— Почему? Живут. Мама Жени там живет, — показал на Петунина Ледков. — Родители Кима там живут до сих пор. Отец очень старый, на улицу почти не выходит. С ними живет сестра Кима и её семья. У неё двое мальчиков-близнецов, уже в девятом классе. И прекрасный муж, тоже врач. Сипаков был известный хирург и получил тогда большую четырехкомнатную квартиру.

— А остальные?

— Наша семья переехала в Сокольники, отец перешел на работу главным технологом на другое предприятие. Сейчас у меня квартира на Ленинском проспекте. У Байрама никого не осталось, сестра уехала в Казань. У Бори не было сестер и братьев, семья Кросса сейчас в Эстонии. Вот, собственно, и всё.

— Вы не рассказали про свою семью и про семью вашего друга Петунина, — напомнил Дронго. — Вы были единственными детьми в своих семьях?

— Нет, — ответил Ледков, — у меня два брата. Оба младше меня. Один работает дипломатом в Мексике, он там советник в нашем посольстве. Другой, самый младший, пошел по папиной линии. Стал главным технологом на Новолипецком комбинате. А у Жени Петунина сестра вышла замуж за грузина и сейчас живёт в Санкт-Петербурге, её супруг возглавляет крупную страховую компанию.

— У вас есть семья? — уточнил Дронго.

— Есть. Сын и дочь, — кивнул Ледков. — У Жени тоже сын и дочь. Не понимаю, почему вы спрашиваете?

— Хочу узнать обо всём более подробно. А вы рассказали следователю о своих подозрениях?

— Конечно, рассказали. Почти сразу, как только нас вызвали на допрос. Они нашли наши фотографии, где мы все вместе, а бывшая супруга Бори рассказала, что мы дружили и встречаемся до сих пор.

— У него были дети?

— Сын, — помрачнел Ледков. — Он сейчас учится в десятом классе. Хочет стать фармацевтом, как и его отец.

— У Сипакова есть семья?

— Есть, но детей нет. Не знаю, кто виноват, но они живут вместе уже лет пятнадцать. И живут дружно. У его жены Тамары это второй брак, но про первого мужа она никогда не вспоминала. Она очень хорошая жена.

— А Кросс?

— Он трижды был женат, — оживился Ледков. — И у него трое детей от каждой жены. Старшей уже двадцать три года. Она закончила институт и теперь работает дизайнером. Удивительно красивая и умная девочка. Остальные двое мальчишек младше. Одному пятнадцать, другому четыре или пять.

— Ш-шесть, — подсказал Петунин.

— Значит, уже шесть, — согласился Ледков.

— Вы говорили о своих подозрениях следователю?

— Конечно, говорили. Но она только улыбалась в ответ. Похоже, она в эту мальчишескую историю не очень верит. Но обещала послать запрос и проверить, где сейчас находится «Кривой Толик». До сих пор мы никакого ответа от неё не получили. Тогда мы посоветовались и решили, что будет правильно, если мы начнём собственное расследование. Нужно точно знать, что это такое. Глупая шутка или настоящая опасность для оставшихся ребят. Для нас четверых.

— И больше никаких врагов у вас не было?

— Не знаю. В детстве, наверно, мы кого-то били, но поодиночке. Кто-то бил нас. Но таких «общих» врагов не было. Да и сейчас не могло быть. Байрам работал охранником в туберкулезном санатории. Какие у нас могли быть общие дела, кроме детских воспоминаний? Боря был фармацевтом. Ким работает в научно-исследовательском институте. Женя Петунин возглавляет филиал немецкой фирмы по продаже их оборудования для газовой промышленности. А у меня свой бизнес, я занимаюсь лесным хозяйством. Мы не имеем друг к другу никакого отношения.

— Ты з-забыл про Арнольда, — вставил Петунин.

— Верно. Он сейчас возглавляет фирму, занимающуюся проектированием домов. Очень неплохо зарабатывает. Обещал спроектировать для нас виллы где-нибудь на эстонском побережье Балтики.

Дронго взглянул на молчавшего Эдгара Вейдеманиса. Его друг никогда не отличался многословием. И умел понимать его по одному взгляду.

— Не похоже, — словно прочитав мысли своего друга, ответил Вейдеманис.

— Я тоже так думаю, — кивнул Дронго, — слишком долго и необычно. Но можно проверить…

— Вы можете нам помочь? — поинтересовался Ледков.

— Постараемся, — немного подумав, ответил Дронго. — Но мне придется познакомиться с каждым из оставшихся в живых. И начнем мы с «третьего номера». С Кима Сипакова. Если я правильно вас понял, между первым убийством и вторым прошло примерно дней пятнадцать? Верно?

— Да. И между получением этих писем и первым убийством тоже пятнадцать дней, — напомнил Ледков. — Именно поэтому мы так и беспокоимся. Более всего за Кима. Мы не стали ждать, пока убийца начнет действовать, и наняли нашему другу охрану.

— Это очень неплохой ход, — кивнул Дронго.

— Мы обратились в частное агентство, и двое их ребят теперь повсюду сопровождают Кима. Я думаю, кашу маслом не испортишь. Поэтому мы начали расспрашивать, и нам сообщили, что вы лучший специалист по расследованию самых запутанных уголовных дел. Мы вышли на вашего друга Вейдеманиса, и он согласился привезти нас к вам. Хотя я считал, что вы живете в Москве.

— Чаще всего именно там, — ответил Дронго. — И вы хотите, чтобы я нашел возможного убийцу?

— Конечно. Нам важно не только спасти себя, но и наказать негодяя, если такой действительно есть, который убил наших товарищей.

— Вы сказали, что Борис Туричин занимался боксом. Насколько профессионально?

— Дошел до первого разряда. Но за себя постоять мог. Если вы думаете, что его могли просто так выбросить из окна, то ошибаетесь.

— На его теле нашли следы борьбы?

— Нет. Ничего не нашли. Мы тоже интересовались.

— Когда вы в последний раз с ним виделись?

— В конце мая. Как раз был день его рождения. Он жил один, без жены, и мы считали нужным собраться вместе, чтобы его поздравить. Приехал даже Байрам и привез ему коробку конфет. Он был очень расстроган. Потом мы хорошо посидели в ресторане. Впятером. Арнольд не смог прилететь.

— Вы до сих пор встречались?

— Конечно. Мальчишеская дружба самая крепкая. Мы стараемся видеться хотя бы раз в квартал или в полгода. У меня день рождения в конце июля, и все обычно уезжают, но к Борису мы ездили все вместе. Время удобное, конец мая. Экзамены, все в городе, хорошая погода для поездок на природу. И к Жене тоже ездим. Он родился в начале февраля.

— Вашего друга Сипакова тоже допрашивали в прокуратуре?

— Они вызвали его первым. Следователь нашла фотогрфию, на которой мы снялись ещё молодыми. А рядом была карточка, которую мы сделали на последнем дне рождения Бориса, как раз совсем недавно. Они сразу начали нас искать. И узнали про эти дурацкие конверты с цифрами.

— Мне нужно будет каким-то образом познакомиться с материалами обоих уголовных дел, — задумчиво произнёс Дронго, взглянув на Эдгара. — Может, попросим Леню Кружкова вспомнить о своих связях в прокуратуре?

— Постараемся, — ответил Вейдеманис. — Но ты знаешь, как это сложно. Они не разрешают знакомиться с такими материалами даже свидетелям. Есть процессуальный кодекс.

— Оформите меня адвокатом Ледкова или Петунина, — предложил Дронго. — И я поговорю с этой Вакуленко. Может, мне удастся убедить её показать мне все материалы.

— Так будет лучше, — согласился Эдгар.

— У вас есть своя охрана? — поинтересовался Дронго у прибывших к нему гостей.

— У меня есть телохранитель, — ответил Ледков, — работает у меня больше двух лет. Очень надежный человек. А у Жени пока нет. Но он только «пятый». Может, пока ничего страшного. До него ещё не дошла очередь.

— Где ваш телохранитель?

— Сидит внизу, в машине. Ждет меня. Мы заказали автомобиль в отеле, и нам предоставили машину с водителем. Он там нас ждет. Бывший офицер-пограничник, был ранен, комиссован. В общем, очень надежный человек.

— И больше никого вы с собой не взяли?

— Нет. А вы считаете, что мы могли бы везти с собой вооруженную охрану через две границы? Да ещё в самолете? — немного обиженно спросил Ледков.

— Я так не говорил. Люди, которые охраняют вашего друга, имеют оружие?

— Да, — сразу ответил Ледков, — у них есть право на ношение оружия. Они сотрудники частного охранного агентства.

— Сипаков знает об этой охране?

Ледков замялся. Посмотрел на Петунина, словно разрешая ему ответить на этот вопрос.

— Он не з-знает, — ответил Петунин. — Мы ему г-говорили, что это опасно, но он не с-соглашался. И не х-хочет, чтобы ему выделяли т-такую охрану.

— Значит, он не знает? — подвел итог Дронго. — И ваши люди следят за ним, стараясь не привлекать к себе внимание? Верно?

— Он всегда был таким упрямым, — в сердцах произнёс Ледков.

Дронго нахмурился. Подобное обстоятельство могло сильно осложнить работу частных детективов.

— Нам нужно понять, что происходит, — сказал Ледков, неправильно истолковавший молчание хозяина квартиры. — И мы не остановимся ни перед какими расходами. Если кто-то решил таким образом свести с нами счеты, то мы должны быть готовы его встретить.

— Как убили Низамова? — спросил Дронго.

— Его задушили, — ответил Ледков.

— Как именно? Руками? Какой он был? Маленький, тщедушный или, напротив, мощный, сильный, такой, как вы, извините за подобное сравнение.

— Нормальный. Немного ниже меня ростом. Но в последнее время он сильно похудел. У него была больная печень.

— Е-его з-задушили п-п-подушкой, — сказал, заикаясь сильнее обычного, Ледков. — Кто-то п-положил на него п-подушку.

Дронго снова замолчал. Чем больше ему рассказывали об этом странном деле, тем больше оно ему не нравилось.

— Вы с-согласны? — нарушив затянувшееся молчание, спросил Петунин.

— Да, — кивнул Дронго, — я думаю, нам нужно срочно лететь в Москву. И желательно уже утренним рейсом. А пока расскажите мне про вашего телохранителя.